How The Forest Speaks

Остановится. Он сказал ей прекратить то, что она делала, о чем думала. Перестать пытаться сблизиться, перестать пытаться найти между ними общий язык. Он требовал этого. Если она не прислушается к его предупреждению, она умрет. Элли погрузилась в свои повседневные дела с решимостью, которая удивила даже ее саму. Она тщетно пыталась выкинуть его сообщение из головы. Он сказал ей всего одно слово, и все же в течение трех недель оно было у нее на уме. С каждой ночью температура становилась все прохладнее, листья на деревьях уже начали менять цвет, переходя от зеленого к желтому. Время шло вперед, и она начала чувствовать давление. Белки уже хранили орехи в своих норах, и когда она посетила ягодную грядку, она увидела необычного черного медведя, вынюхивающего среди стеблей. Приближалась осень, и вскоре в других частях леса вырастут новые ягоды и другие съедобные растения, но на этот раз она будет соревноваться с другими жителями. Соревноваться в гонке с морозом и зверем, чтобы запастись едой на зиму. Стоп, сказал он ей. Стоп что? Перестать быть человеком? Перестать пытаться извлечь максимум из ее ситуации, перестать пытаться обеспечить собственное выживание? Что-то случилось, что-то безумное, что-то ужасающее, но также и что-то волнующее. Она прониклась к нему. Они оба узнали кое-что друг о друге. Она узнала, что он больше, чем зверь, способный к разуму и рациональному мышлению, а он узнал, что она больше, чем просто еда. По крайней мере, она надеялась, что это его вывод. Ее дальнейшее существование, казалось, указывало на этот вывод. Остановится. Она не могла. Она знала, что не может. Если бы был способ успокоить его, гарантировать, что она продолжит дышать в долгосрочной перспективе; она собиралась найти его. Она просто... будет более тактичной в этом вопросе. Три недели с тех пор, как ее сожженное жертвоприношение потерпело фиаско. Темный пепел ее костра навсегда отметил это место в ее лагере, по крайней мере, до следующего дождя. Три недели с тех пор, как она связалась с этим существом так, как никогда не ожидала. Она старалась держаться на расстоянии, хотя он казался более открытым для того, чтобы показать себя. С той ночи она видела его дважды. Однажды, когда она ловила рыбу на озере, лес стих, и она едва успела спрятаться, как почувствовала его присутствие; увидела, как он пьет у кромки воды в нескольких ярдах от нее. Если бы он знал, что она была там… Она оставалась там, где была, до тех пор, пока он не ушел. Когда атмосфера леса вернулась, ее дыхание тоже. Во второй раз это было уже ближе к закату, когда она возвращалась в свой лагерь после неудачной охоты. Погруженная в свои мысли, она не обращала внимания на знаки и чуть не попала к нему, пока он скользил между деревьями, как призрак, молчаливый и высокий. Той ночью она позаботилась о том, чтобы запереть дверь своей хижины. Несмотря на свой страх, она тянулась к нему. В ее снах — приземленных воссозданиях ее повседневной жизни — он задерживался, уходя за пределы ее поля зрения. Темные усики скрылись за деревьями, когтистые руки стучат в ее окна. В своих снах она чувствовала потребность противостоять ему, но каждый раз, когда она смотрела, он исчезал. И побуждение, которое она чувствовала, продолжать идти по этому само разрушительному пути, не покидало ее, когда взошло солнце. Поэтому она трудилась, рубила топором дрова и складывала их в кучу позади своей хижины; собирала столько орехов, грибов и ягод, сколько могла достать, сушила их, чтобы они хранились неделями; коптила рыбу и крольчатину, чтобы иметь готовые блюда в дождливые или холодные дни. Она несколько раз обчистила дом, вымыла и почистила все свое оборудование, сделала еще и починила свои инструменты. Всё и вся, чтобы помешать ей бродить по этому лесу, пока она не найдет его. Ей нужны были ответы, но она даже не знала, какие вопросы задавать, и, кроме тех раз, когда она видела его издалека, он больше не возвращался. Казалось, он на самом деле не хотел ее убивать, и она была, конечно, благодарна, но также… взволнована. Если он не собирался ее убивать, то зачем она ему была нужна? Или она была просто слишком незначительной, чтобы заботиться о ней? По причинам, которых она не понимала, это ее не устраивало. Все ее мысли и чувства смешались. Она чистила ящики на кухне, когда это случилось. Она засунула руку за ящик под прилавком, чтобы убрать паутину, которая скопилась там, когда что-то почувствовала. Что-то было спрятано там, где никто этого не найдет. Она чувствовала его, он был квадратным и изогнутым. Она порезала кончик пальца о край и с небольшим усилием вытащила его. Это был лист сложенной бумаги. Еще одна фотография? От этой мысли ее сердце ускорилось. Засунув порезанный указательный палец в рот, и немного облизав его, она развернула его вместе с остальными и положила на прилавок. Это была не фотография, а странная реклама. Она полностью развернула его, и ее серые глаза расширились. Это было что-то вроде туристической брошюры, подробно описывающей легенду о символах, список выцветших вещей, которые нужно сделать, и... — Карта! — она взволнованно выдохнула. Карта была зелено-желтой, с точками интереса повсюду, показывала тропы, кемпинги, горы и то, что только могло быть... Дорога. Шоссе, судя по всему, тонкая, но отчетливая красная линия, проходящая через лесной массив и вдоль него. Часть карты была обведена рядом с водоемом под названием «Озеро Малинье», а линия, проведенная черным маркером, шла через лес к шоссе. Ее сердце почти остановилось в груди. Это была карта лесоруба. Кем бы они ни были, они обозначили для себя кратчайший путь к шоссе, и теперь он был у нее. У нее был выход. Забудьте о встрече с монстром. Забудьте о запасах еды на зиму — она могла уйти и могла вернуться домой, могла снова увидеть свою мать. От этой мысли у Элли перехватило дыхание. Что бы она сказала, если бы узнала, через что прошла ее дочь? Она не могла представить свою реакцию. Ее руки медленно перелистывали раскрытую брошюру, и она прочитала имя на обложке, водя пальцами по выцветшему рисунку. Она говорила тихо, как будто повышение голоса могло разбудить ее от прекрасного сна, в котором она находилась. — Национальный парк Джаспер. Она тихо выдохнула и села на кровать, услышав, как она заскрипела под ее весом. Она знала, где находится. Она больше не просто терялась в лесу, и это вызвало у нее слезы на глазах. Когда она плакала, казалось, что с ее плеч свалился груз. Все, что ей нужно было сделать, это добраться до шоссе. Ходить по нему сколь угодно долго, но еще один слезливый взгляд на карту показал, что и на ней, по краям, отмечены поселки и города. Ближайшим из них было место под названием Лейк-Луиза. Она вытерла слезы и отложила карту, заметив, как стемнело за пределами ее убежища. Она сунула карту под подушку и пошла тушить камин, решив приступить к планированию побега с первыми лучами солнца следующего утра. Рассвет был холодным, как всегда, и Элли дрожала, когда одевалась и жевала холодное пресное мясо кролика и кислые ягоды на завтрак. Она спустилась к озеру, чтобы выпить и быстро умыться, и увидела розово-оранжевый рассвет, мерцающий на поверхности воды. Если она и скучала по чему-то, так это по восходам солнца. Она быстро разделась, желая покончить с этим как можно скорее, а затем бросилась в холодную воду, вопя от недовольства, и так быстро, как только могла, оттирала кожу и волосы, перепрыгивая с ноги на ногу. Если она собиралась вернуться в цивилизацию в тот день, она не хотела выглядеть (и пахнуть) как дикое животное. К тому времени, как она закончила, солнце поднялось над горизонтом чуть выше и согрело ее своими лучами. Она смогла высохнуть. Судя по всему, это будет ясный солнечный день с минимальной облачностью. Идеально подходит для воссоединения с цивилизацией. Она переоделась и, почувствовав себя отдохнувшей, направилась обратно в свой лагерь. Дверь каюты была распахнута настежь, и по мере того, как она приближалась, ее шаги замедлялись. Она не оставила его открытым, не так ли? Что-то было не так, когда она смотрела, как дверь слегка качается на утреннем ветру, но лес был шумным и полным жизни, как и каждое утро. Она осторожно вошла, но ничего заметного не было взято или даже перемещено. Все это было очень странно. Сердце у нее екнуло, когда она вспомнила брошюру. Она бросилась к своей кровати и сорвала с нее подушку, но она все еще была на месте, аккуратно сложенная там, где она ее оставила. Она схватила его и прижала к груди, ее дыхание выровнялось. Может быть, она оставила дверь открытой, даже не осознавая этого. Она сложила листок квадратом и сунула его в карман, а в другой карман набила горсть ягод и вяленого кроличьего мяса на дорогу. Наконец она взяла свой нож и в последний раз осмотрела хижину. Какое-то время это было подходящим убежищем, и оно будет подходящим убежищем для всех, кто пройдет через лес. При условии, что они пережили чудовище в лесу. Что он подумает о ее уходе? Будет ли он злиться, что у него никогда не было шанса убить ее? Если это так, то она была рада уйти. Лес казался ярче, чем обычно, может быть, потому, что она была полна новой жизни, но Элли наслаждалась прогулкой к началу тропы, отмеченной на карте лесоруба. Она миновала высокое дерево и остановилась, глядя на него, и дрожь поползла по ее спине. На коре было много следов когтей, слишком высоко, чтобы быть медвежьими следами, глубокие порезы, из которых сочился сок. Она шла более осторожно, продолжая свой путь, навострив уши, ожидая, что тишина леса сигнализирует о его присутствии поблизости. Солнце сияло между деревьями яркими золотыми струями, и она не увидела ни признаков монстра, ни его территориальных меток. Она шла примерно час, а когда, наконец, остановилась, чтобы отдохнуть, прислонилась спиной к безрогому дереву, а затем снова вытащила карту из кармана, чтобы убедиться, что она все еще на правильном пути. В ушах шептал ветер, едва заметный на фоне леса, и когда она опустила карту с довольной улыбкой на лице, что-то было не так. Она сделала шаг, потом еще один, потом третий, осматривая окружающие деревья. Этот участок леса выглядел... знакомым? Сбитая с толку, она повернулась, чтобы посмотреть назад, и ее глаза были прикованы к отметинам на дереве, на которое она опиралась, высоко над головой, нескольким острым когтям. Это было то самое дерево. Элли отшатнулась назад, ее замешательство сменилось страхом. Нет, нет, это было неправильно. Она сверилась с картой, затем перевела дыхание и снова целеустремленно зашагала вперед. На полпути к точке, которой она достигла в первый раз, пейзаж вокруг нее изменился. Это заставило ее вскрикнуть и отпрыгнуть назад, но когда она подняла глаза, то снова увидела то проклятое дерево. — Нет, — прошептала она, отрицательно качая головой из стороны в сторону. — Нет, нет, нет… не делай этого со мной… Она побежала вперед, но споткнулась об корень, которого не было на пути, ее окружение снова стало ужасно знакомым. Изогнутое дерево стояло, как часовой, преграждая ей путь вперед какой-то невидимой силой. Ее колени и ладони тоже были в царапинах, но она, не обращая внимания на жжение своей плоти, встала и снова бросилась вперед с рычанием, только для того, чтобы с испуганным воплем врезаться прямо в дерево. Она схватилась за голову, закрыв глаза, продолжая трясти ею. — Не делай этого со мной… Не делай этого со мной! Она услышала шепот, мягкий и хриплый в ее ушах, слова, теряющиеся во множестве. — Выпустите меня, — дрожащим голосом сказала она пустым деревьям. Потом громче. — Выпусти меня! Ничего не происходило, бессвязный шепот не прекращался. Она слепо побежала вперед и снова врезалась в дерево, и на этот раз она закричала, царапая кору: — ВЫПУСТИ МЕНЯ!!!! Это… это должно он. Другого пути быть не могло. Каким-то образом он узнал, что она собирается уйти, и останавливал ее. Она не знала почему, она не знала, чего он хочет от нее. Она знала только, что это ее злит. Она снова безмолвно закричала и сошла с тропы, попыталась продвигаться вперед другим путем, но все ее усилия привели ее к тому высокому, покрытому шрамами дереву. — Нет, — прорычала она, чувствуя, как все ее мечты о свободе начинают трескаться, как хрупкое стекло. — Нет, выпустите меня! Ты должен отпустить меня! Ветер скрипел ветвями большого дерева, но это был единственный ответ. Элли повернулась к тропе, по которой не могла пройти, чувствуя, как тоска по дому растет в ней, как дыра в сердце. Тоска по дому, которого она не помнила, по семье, о существовании которой она не знала. — Отпусти меня, — прошептала она мягким и безнадежным голосом. — Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня… Все еще шепча, она закрыла глаза и двинулась вперед вслепую, раскинув руки. Может быть, это была иллюзия. Может быть, она окончательно сошла с ума. Она следила за тем, чтобы ее руки были вытянуты вперед, а ноги шли по прямой линии по середине дорожки. Шепот слегка набух в ее ушах, а затем ее пальцы сжали грубую кору. Она знала, что это было, еще до того, как открыла глаза. Почему? Почему она застряла в лесу? Почему ей не разрешили уйти? Что он хотел от нее, почему он так мучил ее? Она просто хотела домой. Она была готова оставить его и все в лесу позади, лишь бы вернуться домой. Элли оттолкнулась от проклятого дерева, сворачивая с пути, по которому ей было запрещено идти. Она выбрала случайное направление и двинулась вперед, и, как и ожидалось, ей разрешили двигаться дальше. Горечь, горе и гнев переполняли ее горло, когда хлынули слезы, она сжала кулаки по бокам. Это было несправедливо. Она не сделала ничего, чтобы заслужить это; она просто изо всех сил пыталась выжить. С первого дня она боролась. Презирал ли он ее за это? Пытался ли он доказать свою правоту или ему просто нравилось жестоко обращаться с ней? Гнев закипал внутри нее, и она остановилась, вытирая слезы, обжигавшие ее глаза. — Монстр! — она позвала громко и четко, хотя знала, что ей это не нужно. В конце концов, лес был его владениями, и он услышит ее, даже если она прошепчет. — Монстр, я знаю, что ты там! Я знаю, что ты смотришь на меня... Т-ты всегда, блядь, смотришь, — горько добавила она со смехом. Ей было все равно, что контакт с ним станет последней каплей, если обращение к нему напрямую будет означать, что она станет пиршеством для ворон, приколотым, как насекомое, к дереву. Если это вытащило ее из этого проклятого леса и еще более проклятой жизни, пусть будет так. — ВЫЙДИ, МОНСТР! У МЕНЯ НАСТОЯЩИЕ ПРИТЕНЗИИ К ТЕБЕ, УБЛЮДОК! — она повысила голос, когда в ней вспыхнул гнев, и теперь кричала. Ветер слегка шевелил деревья, заставляя их скрипеть и качаться, но это только придало ей смелости. — ВЫХОДИ И ВСТРЕТЬСЯ СО МНОЙ К ЛИЦУ, ГОЛОДАЮЩИЙ УБЛЮДКОК С ПУТКИМ ЛИЦОМ! ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я ОСТАНОВИЛАСЬ? ТОГДА ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ УЙТИ ОТСЮДА БЛЯДЬ!! А потом эхо ее проклятий стихло, и на смену ему пришла тишина. Сокрушительная, оглушающая тишина звенела в ее ушах, когда она медленно поворачивалась. Она не могла слышать ничего, кроме тихого ветра, но знала, что он был там. Где-то на деревьях, наблюдая за ней. Ожидая, что она собирается делать дальше. Она мысленно потянулась, но не могла ощутить ничего, кроме собственных мыслей, поэтому глубоко вздохнула и ясно заговорила. — Отпусти меня, — она почувствовала его приближение, ощутила внезапное первобытное желание упасть на колени и свернуться калачиком, но проигнорировала его. — Пожалуйста, — умоляла она невидимого монстра. — Я просто хочу домой. В ее голове возникло давление, а затем он оказался там, просматривая ее мысли, чтобы определить источник ее вспышки. Изображение карты вспыхнуло перед ее мысленным взором, и она снова сжала кулаки. Ее голос дрожал, но ей было все равно, все равно, что она говорила. — Вы не можете сделать это со мной, вы не можете заключить меня здесь! Ты должен отпустить меня домой! Я просто хочу домой! Она почувствовала, как ее боль резонирует в ее голове, а затем появилось его раздражение. Ему не нравилось, когда она умоляла его о чем-либо. Ему не нравилось, что она чувствовала себя в такой безопасности, общаясь с ним, что чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы предъявлять ему требования. Элли вздрогнула, когда он послал помехи, чтобы затуманить ее мысли и спровоцировать головную боль, но устояла на ногах. Она покачала головой, упрямо отказываясь отступать. Внезапно он оказался там, выходя из-за тенистых деревьев, солнечный свет играл на его пустом лице, изрытом гневе из-за ее неповиновения. Свет сделал его черный костюм синим. Она сделала шаг назад, а он шаг вперед. — Стоп, — сказала она, снова обрести голос. — Ты сказал мне перестать пытаться узнать о тебе! Ладно, больше я тебя не побеспокою. Обещаю, просто... отпусти меня домой! Она услышала рычание прежде, чем увидела выражение на его лице, его тело напряглось, почти увеличившись в размерах. Затем он исчез, и она поняла, что пересекла какую-то черту. Обернулась, когда почувствовала, как волосы на затылке зашевелились. Конечно, он был позади нее. Она громко вскрикнула, когда тыльная сторона его руки врезалась ей в щеку, отчего она упала на землю. Она лежала так несколько секунд, ошеломленная, с горящей щекой. Но прежде чем она смогла привести в порядок свои мысли, она почувствовала, как его щупальца обвились вокруг ее конечностей, болезненно дергая ее руки за спину. Она вскрикнула, когда монстр безжалостно стянул их, так сильно, что ее суставы напряглись. Элли почувствовала, как еще одно щупальце обвилось вокруг ее горла; ее дернули обратно на колени, а затем и на ступни. Ее развернуло лицом к лицу с монстром, преследовавшим ее в часы бодрствования и сна, с существом, которое держало ее свободу в своих когтистых руках. Она смотрела на него со слезами на глазах от боли и несправедливости. — Ты не можешь этого сделать, — выдохнула она сквозь удушающий захват щупальца на ее горле. — Вы не можете держать меня здесь! Она была в ужасе, знакомое чувство, но также был огонь в ее глазах. Его рычание разгладилось, морщины исчезли с лица, а щупальце на ее шее ослабило свою хватку. Его рука заменила ее, длинные пальцы двигались от ее яремной вены к подбородку, а затем сжимали ее лицо. Элли вскрикнула, когда его мысленный зонд вонзился ей в голову, широко разорвав связь и превратив в невероятную головную боль. Она боролась в его объятиях, пока он снова возвращался к ее воспоминаниям, вновь переживая ее срыв в лесу. Это было так больно, что она попыталась высвободить как можно больше ментальных защит. Он разорвал каждую из них. — Стоп! — она снова плакала, умоляя. — Пожалуйста остановись! Это больно! Больно, больно! Рябь гнева прошла через их связь, и его хватка на ее лице и ее разуме усилилась. — Не указывай, что мне делать. Слова, сказанные с таким же глубоким и мысленным рычанием, как и в первый раз, заставили застыть на месте, широко распахнув серые глаза. Его рот открылся, лицо снова сморщилось, зубы злобно острые и мокрые от слюны, которая блестела на свету. Он громко зашипел на нее, а затем снова заговорил. — Ты ничто. Его слова сопровождались изображениями мертвых мужчин и женщин, некоторых разорванных на куски, некоторых проткнутых ветками или окровавленными усиками. У некоторых отсутствовали головы, глаза, языки. Это было кроваво, и она точно поняла, к чему он клонит. Они не были и никогда не будут равными. Он был существом, чудовищем, демоном из эллинских сказок, а она ничем. Его слова отпечатались в ее душе. Почему он просто не убил ее, она хотела смерти, дай ей смерть, она не хотела больше причинять боль... — Нет. Сказав это, он щелкнул челюстями, и она отпрянула, отчаяние наполнило ее грудь и потекло по щекам. — Почему? Ее вопрос был маленьким, слабым и беспомощным, и она могла поклясться, что слышала его смех. Он отпустил ее лицо, и она вскрикнула, когда щупальца швырнули ее на землю. Ее руки тряслись, слегка порванные связки на плечах кричали, когда она заставила себя встать, чтобы бежать. Она была сбита с ног, и почувствовала, как его когтистая рука сжала ее затылок и с силой вдавила ее лицо в землю, когда он стоял над ней, его другая рука копалась в земле всего в нескольких футах от нее. Она всхлипнула и почувствовала, как его когти впиваются ей в голову. Он мог бы раздавить ее череп, как яйцо, если бы захотел, а она была беспомощна под ним. Элли услышала, как его дыхание вырвалось у ее уха, и в ужасе зажмурила глаза, слезы, катившиеся из ее глаз, превратили землю под ее лицом в грязь. — П-пожалуйста, — простонала она, приглушенная землей. Сквозь рыдания она не могла нормально дышать. — Просто съешь меня уже! Он больше не говорил, но сочетание эмоций и вспышек образов, которые он посылал через их связь, сказали ей все, что ей нужно было знать. Он не собирался ее убивать. Она не была достойна этого. Она не достойна быть его пищей. Она заслуживала только страданий. Он издал отчетливое рычание, а затем его когти запутались в ее волосах, подняв ее, пока она кричала. Он поставил ее на колени, затем снова толкнул на землю, и на этот раз она осталась лежать, дрожа от страха, боли и рыдая. Постепенно звуки леса снова проникли в ее уши, ветер слегка играл с ее волосами, и она поняла, что он ушел. Но она не шевелилась, только прижимала руки к груди и плакала, свернувшись калачиком на боку. Элли просто лежала, пока солнце не скрылось за облаком, и тень не легла на ее лицо. Она чувствовала себя такой разбитой. Такой слабый и такой запуганный. Чудовище забрало ее мечты о жизни за пределами этого места, о жизни за пределами леса и за его пределами — и раздавило их. Ей потребовалось некоторое время, чтобы сесть, но как только она это сделала, она поняла сквозь размытое зрение, что находится как раз перед поляной и своей хижиной. Она вздрогнула, неуверенно встала на ноги и, пошатываясь, пошла к своему укрытию. Заключенной. Вот какой она была. Заключенной и игрушкой. Он собирался мучить ее, пока она ему не надоест, после чего она могла надеяться только на смерть. Теперь ее не ждала иная участь. Нет компромисса. Нет понимания. Он так сильно поставил ее на место, что она не видела альтернатив. Солнце скрывалось за темными облаками. Элли почти желала, чтобы еще один поток смыл ее и все ее следы. Она упала на дверь каюты и, спотыкаясь, вошла внутрь, нашла кровать и свернулась на ней, не заботясь о том, что дверь была широко открыта, не заботясь о том, что она все еще плачет. Она достала свой нож, некоторое время смотрела на него, затем подняла его к стене, медленно вырезая на дереве еще одну линию. Еще один день ее продленного смертного приговора. Элли опустошила карманы, заметив, что карта пропала, но ей было все равно. Теперь она знала, для чего она нужна чудовищу, и ей это было не нужно. Он забрал это у нее вместе с любыми мыслями о противостоянии или борьбе в ней. Она снова легла на спину и плакала, пока не заснула, не замечая темную фигуру, стоящую на деревьях за пределами ее лагеря. Она задремала, в то время пока черные нити проскользнули в дверной проем, обвились вокруг дверной ручки и медленно закрыли ее за собой.