***
С грохотом дверь захлопнулась за ним, и он остался один, хотя знал, что это продлится недолго. Смотровые окна были гораздо больше, чем в его камере, они занимали две стены, темные и блестящие в люминесцентном свете. Пол был твердым, серый бетон холодил босые ноги, успокаивая царапины и раны, полученные в лесу во время побега. В центре стоял складной стол, дешевый и обыденный. На нем отражался свет от холодного пистолета. Это было почти облегчением. Оружие было быстрым и дарило надежду на то, что все скоро закончится. Если повезет, это испытание обойдется без кошмаров. Во всяком случае, не добавит новых. Тест казался достаточно стандартным, так что Томми решил, что шансы на это были велики. Загорелся интерком (с коротким всплеском помех), голос на другой стороне звучал искаженно и монотонно. Как было велено, Томми снял перчатки. На секунду его взгляд зацепился за останки Туббо, размазанные на резиновой ткани, но он решительно отложил перчатки на стол - ладонями вниз, чтобы не видеть. Так было лучше. Прозвучала еще команда, и Подстрекатель поднял пистолет. Инстинктивно его пальцы обвились вокруг ствола, проскальзывая между гребнями. Оружие дрожало в его руках. Он мог бы выстрелить в окна. Это ничего бы не дало, поскольку они были пуленепробиваемыми, но это было бы хоть что-то. Что угодно. После еще одного приказа Томми послушно положил пистолет обратно на стол. Оружие издало громкий стук, когда он оставил его на столе; рубин стекал с рукоятки, собираясь в лужу. Справа от него открылся вход, и вошли два человека, нервно оглядываясь по сторонам, а потом резко назад, когда за ними вдруг закрылась дверь. По приказу бубнящего наблюдателя они подошли к столу напротив Томми. Один весело ткнул другого локтем в ребра, сверкнув ухмылкой облегчения. «Я ж говорил, ничего стремного, Эйси», - сказал он. Это был широкоплечий мужчина с татуировкой из цветов, костей и надписи на незнакомом Томми языке, которая длилась от шеи, скрываясь за воротником оранжевого комбинезона. На груди виднелся серийный номер с приставкой "D-". «Ты м̸̰͔͠а̵̳̮͙̳̘̿ф̵̪̭̔͛̆̀͝ф̸̼̀̿̾̓̽ѝ̴̡͖̟̽̈́л̷̢͎̮̍̎с̴͕͍̱͖̐̐͒̏я̸͉̔̑͠ так же, как и я», - проворчал второй, одетый в аналогичную униформу. Он был ниже ростом, с неухоженными волосами и короткой щетиной. Для служащих они были персоналом D-класса, но для Томми они были жертвами. «Неа. Я знал, что нам просто морочили головы. Видишь? Это всего лишь ребенок, а не ходячий ужастик». Я не ребенок. Но он был слишком измотан, чтобы спорить. Вместо этого он выдавил тихое "простите". На самом деле вышло простое бормотание, но он произносил это каждый раз, на случай, если оно хоть раз сработает. Старое и бесполезное заклинание. «А?» - произнес мужчина с татуировкой. «Говори громче». Томми не стал утруждать себя, просто посмотрев в ответ. «Может, он стесняется, Брут, ты не подумал об этом?» «Может быть. Эй, не парься, мы просто твои дружелюбные соседи-преступники… Твою ж ϻ̶̥͇̦̈̀ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂, ты это видел? У него там что-то на руках, сдвинулось вверх, я клянусь. Это... что это? Это не кровь. И... Для чего пистолет?» Молчание было неловким, мужчина посмотрел на своего коллегу, который просто пожал плечами. Электрический гудок нарушил тишину, и раздался голос наблюдателя: «Оружие предназначено для теста. Инструкции просты: один из вас должен взять его и использовать против объекта». Пара напряглась. «Эээ, эй, начальник? Это не круто. Типа, я понимаю, мы закоренелые преступники и все такое, но я пас». «Да, паренек похож на моего племянника», - вставил Эйси. «Эй, парень, тебе уже можно пить?» Томми неловко моргнул от неожиданного обращения, а затем продолжительно покачал головой, чуть поколебавшись. «Видишь? Я всегда говорю: слишком молод пить шот - слишком молод для пули в лоб! Выше голову, Эйси!» Мужчина не ответил взаимностью на предложенный "дай пять", хотя, казалось, его татуированного товарища это не сильно смутило. «Да и ваще я больше по ножам любитель», - продолжил он. «Ага, точняк», - ухмыльнулся Эйси. «Думал, почему мы тебя кличем Брутом?» «Потому что я не похож на Ларри? В любом случае, если нам все равно исполнять наказ, можно мне хотя бы меч сюда закинуть?» В ответ он получил дружеский толчок и слабое "тряпка" от коллеги. «Эй, было б здорово!» «Ты мог бы попросить огнемет!» «Эт ты сам проси, мелкий поджигатель». Из интеркома донесся короткий раздраженный отказ. «Ну, так не весело», - шутливо проскулил мужчина с татуировкой. «Пофиг, возьму пистолет». Он потянулся за ним, и Томми напрягся, зная, чем это закончится. Мужчина нахмурился. «Я не собираюсь стрелять в тебя», - заверил его Брут. «Я знаю», - искренне ответил Томми. На самом деле, он физически не смог бы попытаться выстрелить в Томми, даже если бы захотел. «Тогда не парься, лады?» В тот момент, как пальцы мужчины коснулись ствола, его легкий настрой рухнул как камень. Красный цвет закрутился вокруг лопаток Томми, сплетаясь вместе и образуя клетку вокруг сердца, прежде чем полностью захватить его. Было слишком поздно пытаться предупредить смертельный результат. Стремительным движением сотрудник D-класса схватил оружие, повернулся и вытянул блестящий ствол перед собой. Шок не успел отразиться на лице его товарища, как пуля пробила того насквозь. Он упал, как мешок с кирпичами, отброшенный назад силой инерции. В центре его туловища зияла уродливая дыра, темная и залитая кровью. Ее было так много, что она брызнула на охваченного жутким восторгом Брута, еще несколько капель растеклись по столу и попали на Томми. Кровь была неотличима от остального багрянца, покрывавшего мальчика. Из раны выходил кошмарный шипящий звук, и не успел Томми подумать: о боже, он все еще жив, как вдруг сильно ошибся. Еще один громкий выстрел, и второй фонтан крови вырвался наружу. Тело дернулось, но в движении не было никакой цели, душа покинула его. Подстрекатель закрыл глаза, опустился и спрятался под столом. Еще один выстрел, и он резко вздрогнул, сжавшись в себя, ощущая, будто свинец разрывал его собственные внутренности, мышцы напряглись и застыли в ожидании. Еще один выстрел. Снова и снова, бесполезный шквал против давно мертвого человека. В ушах Томми звенело, но он не мог даже пошевелиться, крепко зажмурившись и боясь, что если он осмелится даже вздохнуть, стрелок заметит его присутствие. Он вздрагивал от каждого выстрела, как будто это могло что-то сделать. Глупый иррациональный страх, но, тем не менее, крепко сжимавший его в чудовищных челюстях, пережевывая заживо. У Томми не осталось его обычных мантр, чтобы спасти его (не то чтобы с ними это когда-либо удавалось). У него не было ничего, кроме темноты в глазах, взрыва пуль и бешеного пульса. Бах. Руки Томми больно вцепились в грудную клетку. Вокруг легких раскинулось красное пятно, но ему еще было куда расти. Он знал, что не умрет, даже если мысли трезвонили об обратном. Во всех смыслах и целях Томми был в безопасности, как никогда. Он ненавидел плату за свое выживание. Опасности не было, в этом даже не было необходимости, и все же он обрек на гибель другого человека. По крайней мере, только одного человека. Бах. …одного человека, со всеми его надеждами, стремлениями и потенциалом, который теперь лежал беспорядочной кучей, пачкая пол. Бах. Возможно, он заслужил это, верно? Стрелок сказал, что они были преступ- м̵͚̬̓̔̑̿а̴̨̹̘̓͋ф̵̧̳͗̋̎̈́ф̷̮̰̈͑ѝ̴̤͗̀̓н̸͉̮͚̉̉͐́͜, ты м̷̥̈а̴̡̢͙͎͋͠͝͝͝ф̸̦̬̊̐̋и̴̣͙̑̇̊н̵̢͖̝̜͗͂̓̋͌н̴̘̽̚͘ы̶̮̞͕͕̕͜й̷͍͔̮̿̓͘ идиот, ты не можешь оправдывать этим убийство. Бах. Томми так, так устал от этого… Щелк. Пистолет был пуст. Наконец-то. Раздался странный до ужаса удар - одновременно хлюпающий звук и резкий звон металла о кость. Томми не был полностью уверен, что верил в Бога. О, он верил, что боги есть, даже знал парочку, но не доверял им. Они не могли защитить его и даже не понимали самой сути его молитв. И все же, он поймал себя на том, что лихорадочно молился, или, возможно, просто выкидывал свои надежды во вселенную, умоляя ее услышать. Пожалуйста, пусть это закончится. И чудесным образом, так оно и случилось. Убийца с татуировкой остановил свое нападение, вместо этого начав метаться по сторонам, жаждая новой жертвы. Это было облегчением - слышать круговерть бешеных кровожадных шагов. Иногда отмеченные Красным продолжали рвать тела, вырывая куски голыми руками и зубами. Расходовать всю обойму патронов было излишне, но, по крайней мере, Томми не приходилось слышать, как отрываются конечности, как рвутся мышцы и связки, как трещат кости. Шаги замедлились, затем остановились. Красный высох. Ужас забурлил в кишках Томми. Будет ли он рыдать? Кричать? Блевать? Или, что еще хуже, будет ли он смеяться? Томми ненавидел подобные случаи больше всего: когда шок переходил в неконтролируемый смех, просачиваясь сквозь осознание, пока они не захлебывались им, впадая в истерический плач. Иногда смех и вовсе не прекращался, звеня чистой радостью убийства, отголосками мании Бога Крови. «...Эйси? Эй, Эйси вставай. Давай». Томми, к своему несчастью, открыл глаза. То, что когда-то было Эйси, теперь превратилось в груду побоища. Его грудная клетка была полностью разбита, внутренности превратились в фарш. Осколки того, что когда-то было ребрами и позвоночником, разлетелись в щепки. Орудие убийства было брошено и прочно застряло в том, что могло быть легким. Багровое месиво покрывало все вокруг, не сильно отличаясь от того, что было на Томми. «Харе дурить, это не смешно», - потребовал убийца, опускаясь на колени рядом с трупом. Боже, Томми ненавидел отрицание. Мужчина повернулся к Подстрекателю, глаза захлестнула ярость. Это было нехорошо. Если Томми попытается остановить нападение, тот просто впадет в очередную жажду крови. Конечно, тогда с Томми все будет в порядке, но любое наказание за это только усугубит его нынешнее положение. Может быть, они лишат его сна? Это казалось вполне вероятным. «Что ты сделал?!» - взревел мужчина. «Что за м̴̧͓͔̉̋а̵̢̥̥̻͈̃͊͝ф̶̳̟̀̌̆ф̸̢̤̝̀̓̊͑и̴̨̥̘̜̲͊н̴̹̩͉̈́͝ ты натворил??!!!» Голос дрогнул. «Что... что я натворил? Эйси? Что я с тобой сделал?» Томми не знал, какой вопрос был правильным. Ответ был один в любом случае. Вскоре Майло и Лоуренс вывели его из зала, и Лоуренс побледнел, когда взглянул на зрелище. Троица тихо вышла, оставив побочную жертву сидеть на коленях рядом с убитым товарищем, шок сковывал его, когда он пустым взглядом буравил изуродованный труп.***
Майло немного задержался, пообещав получить информацию и вещи для Томми. Обнаружив, что теперь это волновало его чуть меньше, чем раньше, мальчик устало махнул рукой работнику на прощание. Свет, к счастью, остался включенным. Томми не был уверен, что смог бы справиться со всем, если бы вновь оказался в темноте. В углу камеры раздавалось возмущенное жужжание, дребезжа по краю его слуха. Верно, скоро ему придется объясняться. В камере снова провели уборку, но, похоже, все его вещи остались на месте. Маленькие милости. Он подумал, что стоило бы заново покрасить смотровое окно, но обнаружил, что не имел на то сил. Что было ошибкой, как он позже поймет. Грядущая ссора с Туббо нависла над ним, и как бы он ни хотел это откладывать, с этим нужно было разобраться. Томми чувствовал себя измотанным, усталость сидела глубоко в его костях. Разум все время пытался вернуть его в испытательный центр, но это было нормально. Глубоко вздохнув, он снял перчатки и отправился к Туббо, надеясь, что в конце концов его друг снизойдет до милосердия.***
«Что за м̷̨͚̌̒а̸̢̛̹͇̝̇̑̅ͅф̵̥̮̤̙͓͌͛ф̸̤̙̌́̽и̶̝̎͋н̷̢͍̃͛͑̓͠, Томми!?» - возмущенно бросил Туббо, как только мальчик оказался на полу. «Ты только что убил...» «Тебя», - закончил он, прерывая тираду обвинений с надеждой на то, что его приглушенный тон убедит Туббо перестать ругаться. Томми не был эмоционально готов, чтобы на него кричали сейчас, особенно Туббо. «Прости, я знаю, я просто... тебе не нужно было это видеть, Туббо. Поверь мне, хорошо? Так было лучше. Правда». Потому что если бы Туббо узнал, что произошло... у Томми никого бы не осталось. Он смирился бы с любым упреком и возмущением от Туббо, если бы это означало, что к концу дня он все еще будет с ним. «Ты думаешь, на что похожа смерть, Томми??» Едва ли ему приходилось представлять это, живые воспоминания отражались в каждом биении пульса, потому что за каждый удар сердца пришлось заплатить кровью тысяч других. «Мы скажем тебе ответ: это никогда не лучший вариант. Ты мог бы выбрать что-нибудь получше». «Ты не хотел оставлять меня одного!» - огрызнулся он. «Ты слишком навязчив. По-другому ты никогда бы не ушел». Туббо издал статичное жужжание, когда его гнев пожрало смятение. «Это не... Томми, это не навязчивость, это желание защитить тебя!» «Как?! Как, Туббо?! Ты, ϻ̶̥͇̦̈̀ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂, ничего не смог бы сделать. Ты что, думаешь, что смог бы спасти меня? Не будь идиотом», - проворчал он. «По крайней мере, ты был бы не один. Ты не можешь всерьез говорить, что предпочел бы остаться один». «Д-» …да, я бы так и сказал. Но это была слишком большая ложь, чтобы даже его рот мог выплюнуть это. Изоляция всегда была для него худшей пыткой, которую Фонд применял к нему. «…д-а…к-конеч… ϻ̶̥͇̦̈̀ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂… Я… м̶͍̫̭̏̓а̸͍͎͓̊ф̴͙̈́ͅф̴̥̱͕̫̀͋̎̕̕и̸̞̇н̴̮͍̲͍̺̈́̿̒͛͝». Он не смел смотреть Туббо в глаза, рот его кривился от растерянности. «Не во мне было дело», - наконец удалось ему. «Тебе было бы больнее, неважно, что случилось бы со мной. Это... как я и сказал. Ты бы ничего не смог сделать. Беспомощное наблюдение... оно бы только причинило боль. Они... пытались снова призвать Клинка». Он тихо пробормотал последнюю часть, делая вид, что ему было стыдно в этом признаваться; пальцы потянулись к синякам на шее. Конечно, он попытался бы скрыть это от Туббо, ведь речь шла о его бывшем друге. Может, стоило рассказать чуть больше подробностей для пущей убедительности? Он не хотел пугать Туббо, но было уже слишком поздно. Ему нужна была веская причина - боль, от которой он хотел бы защитить Туббо. Исследуемые синяки на шее немного ныли, но не причиняли сильной боли. Вряд ли их можно было выдать за свежие. Может быть, утопление...? Нет, его волосы явно были сухими. Яд, вероятно, слишком встревожил бы друга. Выкачка кислорода из камеры... вероятно, тоже было бы недостаточно, поскольку Туббо не слишком хорошо разбирался в таких вещах, как дыхание. Очевидных ран тоже не было, что было неудобно и делало невозможным большинство его оправданий. Томми провел пальцем по горлу, оставив острую кровавую полосу. «Они… они приставили нож к горлу и угрожали…», - тихо сказал он. «Ну, знаешь. Если я не сделаю то, чего они хотят. Он не пришел, и они отстали. Это просто... тебе просто не нужно было это видеть». Мысль, что такая глупая угроза могла подействовать на него, была смехотворна. Конечно, может быть, в первые несколько недель в Фонде она бы сработала, но Томми уже не был таким слабаком. Да и в принципе он сильно отличался от того ребенка, которым был раньше. В любом случае, Туббо не узнает, так что ложь была вполне уместна. «Полный м̷̨͚̌̒а̸̢̛̹͇̝̇̑̅ͅф̵̥̮̤̙͓͌͛ф̸̤̙̌́̽и̶̝̎͋н̷̢͍̃͛͑̓͠». Томми неловко моргнул, медленно подняв глаза на Туббо. На лице инсектоида кривилось презрение, губы сжимались, выражая явное негодование. «...что?» «Мы сказали, что ты несешь полный м̷̨͚̌̒а̸̢̛̹͇̝̇̑̅ͅф̵̥̮̤̙͓͌͛ф̸̤̙̌́̽и̶̝̎͋н̷̢͍̃͛͑̓͠!!!» С криком из его рта вылетела туча насекомых, закружив темным вихрем вокруг подростка. «Как ты думаешь, что произошло в тот момент, когда ты убил нас, Томми? Подумай хоть на секунду! Мы же не одной только пчелой сидим у тебя. Мы больше не просто Клементина! Но, видимо, теперь нам придется прятаться по углам, чтобы ты нас не раздавил насмерть». Сердце рухнуло камнем. Красный помчался вверх по его конечностям, полоснув по дрожащей груди. Ужас захлестнул его, как цунами, разрушая все мысли, пока не остались лишь маленькие кучки осколков ужаса. «Ты... ты видел все?» - выдавил он дрожащим голосом. «Конечно, мы видели, Томми! Так что не смей нам лгать. Ты не можешь убить человека, а потом пытаться выставить себя жертвой!» «Я не...ϻ̶̥͇̦̈̀ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂, ты не должен был... прости...» - слова давались все труднее. Томми неудержимо трясло. Его легкие отказали, сердце бешено билось, зрение помутилось - все вокруг горело и пылало, когда кошмар стал реальностью. До этого момента он никогда не понимал, что такое адский огонь, пока правда не испепелила его. Туббо знал. «Зачем ты извиняешься перед нами?! Это не мы погибли из-за тебя! Они ведь даже не угрожали тебе, ты просто сделал это! Без колебаний, без сопротивлений. Они вообще тебя никак не заставляли». Темные пятна закрывали комнату по краям, и только часть из них была пчелами. Силуэт Туббо поднялся в воздух, расплываясь в полутонах, когда глаза Томми обожгло горячими слезами. В голове казалось пусто, далеко и туманно. Ужас уродливым комком встал поперек горла, сдавливая глотку все сильнее и сильнее, разрастаясь, чтобы поглотить его грудную клетку и разбить бешено колотящееся сердце. «Ты ведь с самого начала знал, чем это закончится. Ты убил нас, чтобы скрыть то, что собирался сделать...» -и он был прав, а комната становилась все меньше… «Ты убил так много людей, зарезал их как...» -ягнят на заклание, только рты их сверкали острыми зубами, покрытыми кровью… «И у тебя еще хватает наглости стоять тут и лгать нам, Томми!» -как мог он лгать, когда он не мог говорить, не мог даже кричать, почему он не мог кричать, разве не это ты должен делать, когда в твое сердце стреляют снова и снова, снова и… «Ты... ϻ̶̥͇̦̈̀ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂, Томми дыши, тебе нужно... М̶͉̖͍̋̆́͝͝ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂. Томми! ТОММИ!» Туббо потянулся к мальчику, пытаясь положить ему руку на плечо и успокоить. Инстинктивно Томми отшатнулся, желая защитить опрометчивого друга, даже будучи в слепой панике. Он попятился назад, наткнувшись на садовый ряд, который лишил его равновесия. Падение не вызвало сильной боли, когда гравитация притянула его к себе, чтобы приземлить среди огражденных растений. К тому моменту он был слишком глух к остальному миру. Листья разлетелись вокруг, заслонив его зрение. На темной земле разлилось красное пятно, руки саднило в тех местах, где он зацепился, но его это не слишком волновало. Он прятался от почти всевидящего взгляда Туббо, уткнувшись головой в колени, и притворяясь, что это как-то скрывало его от Улья. Воздух бесполезно шипел между зубами, но и это ничего не давало. Огонь бушевал в его груди, испепеляя изнутри, пока в нем не осталось ничего, кроме боли. Сердце обуглилось, легкие обратились в пепел, ему нужно было вдохнуть, глотнуть воздуха и выдуть пламя из груди, но бесполезные легкие лежали пылью и тлеющим углем. Дым затуманил его зрение, заполнив углы и расплывшись разводами, и Томми не мог дышать, он не мог дышать, он не мог... Теплые пальцы коснулись его волос, мягкие и гудящие от внутреннего беспокойства. Запутавшись в его кудрях, они нежно давили на кожу головы, поглаживая мягким умиротворяющим движением. Воздух имел сладковатый привкус, с сильным ароматом меда. Он успокаивал его изголодавшиеся легкие, которые жадно требовали еще. Второе касание сняло остроту боли. Третье стерло тучи из глаз. К десятому в его груди уже не так сильно щемило. Даже запутанный узел страха немного поослаб на концах. Томми не мог заставить себя отстраниться. Он знал, что это было эгоистично с его стороны - рисковать увечьями и смертью друга ради простого комфорта, но Томми и так было прекрасно известно, что по жизни он был эгоистом. События сегодняшнего дня явно доказывали это, так что не было смысла притворяться. Аккуратно, его локоны уложили в нормальное состояние - любезность, которой он не ожидал и не заслуживал. А потом у него осталось только теплое воспоминание о контакте. Он все еще не мог заставить себя взглянуть на Туббо. «Пожалуйста, не бросай меня», - мягко проговорил он. Просьба звучала жалко, что имело смысл, учитывая, кому принадлежали эти слова. Он даже не смог поднять глаз, стыдясь своей просящей роли, не в силах сделать ничего другого, кроме как умолять. «Мы не... это не... почему, Томми?» Голос прозвучал так потерянно. Гнев угас, но боль отражалась в гулком звучании. И эта боль была лишь от того, что... ах, м̶̤̥͌̈ͅа̶̧̧̘̯́͘̚͝ф̵̳̗̖̥͔̒̉͐͝ф̴̟̾и̷̧̣͖̓͛͂̎̔н̶̨̻̺̔͒ͅ. «Я не хотел, чтобы ты это видел. Не хотел, чтобы ты видел меня настоящего». Он чувствовал себя пустым и уязвимым, но все равно выдал правду. Он не хотел этого. «Это не... разве не ты говорил нам не отделять худшие стороны от лучших?» Вопрос побуждал к неохотному ответу. Да, это так, но он сказал это только для того, чтобы починить Туббо. «Слушай... это правда какой-то м̵̙͆̃̓̾͠а̸̖͙̪̩̐̄͌̏ф̷̫̋̂ф̸̧̧̂и̴̣̹̪̾̑̎̚н̴̨̠̼̳̒̓, но это же не весь настоящий ты. А то звучит так, будто все остальное было фальшивым». «Я также говорил тебе не игнорировать худшие стороны. Пожалуйста, Туббо, не надо... как бы я ни хотел, чтобы ты никогда этого не видел, пожалуйста, не притворяйся, что этого не было. Я бы лучше выбрал быть брошенным, чем если бы ты заботился обо мне, принимая за другого человека». «Врешь». «Да, вру». Он бы предпочел всю жизнь прожить во лжи, чем в одиночестве. «Но я все еще не хочу этого. Я... я уже пытался поступить так с Филом. Отделить Фила, который творил дичь в коридоре и возненавидел меня, от Фила, которого я себе представлял. Ты видел, что из этого вышло. Я не могу сделать это и с тобой». «Не сделаешь. Поверь нам, Томми, мы знаем все о разных сторонах души. Ты все еще тот же Томми, весь вместе и сразу, просто... просто есть часть тебя, которая может делать... такое». Он звучал очень устало. «Мы хотели бы, чтобы ты этого не делал». «Я бы тоже этого хотел». «Ты не сопротивлялся. Ты мог бороться, но они даже не угрожали тебе». «Если они не сказали этого вслух, это не значит, что этого не было. Подумай, Туббо. Я торчу здесь уже год. Им не нужно было это говорить, потому что я знаю, чем кончаются попытки сопротивляться. Они хотят проверить действие Красного. Я не подчиняюсь, и они пытаются убить меня, из-за чего появляется Клинок, только это уже не Клинок, это Бог Крови, и он убивает всех вокруг. В итоге просто поляжет больше народу, Туббо, только для всех такой вариант будет худшим. Для них, для меня, для… даже для Клинка, потому что тогда он должен будет спасать мою жалкую м̶̞̘̫̬͓̒̇а̵̭̥̋̽̌͛ф̷͍̗͙͖̂ф̶͔̰̉͂͒̆͊и̷͔͕̂̍н̴͇͕̺̀, а я знаю, как ему это не нравится, последний раз доказал это». Томми поколебался, его вдруг охватило озарение. Хах. На самом деле все обошлось бы, к концу дня остался бы только один труп. «О. Вообще-то… думаю, в этот раз такого не случилось бы. Он бы просто не пришел. Я бы просто... умер. Хм. Вот и решение проблемы». Туббо выглядел виноватым. «Выживание - это то, где можно сделать исключение. Думаю, мы не можем винить тебя за то, что ты сделал, когда сами поступили так же. Вроде как». «Можешь. И ты должен винить меня. Ты должен оставить меня». Это имело смысл. Это то, что Туббо должен был сделать. Томми просто... манипулировал им. Обманом заставлял его испытывать жалость и сочувствие, когда он этого не заслуживал. Ему удалось выставить себя жертвой, хоть он и был во всем виноват от начала и до конца. «Мы не будем». Томми поднял голову, его лицо было жестким. «Ты должен», - сказал он решительно. Туббо должен был понять это, иначе ему никогда не удастся освободиться от Томми. «Нет», - с почти детским упрямством настаивал Туббо, хмуря брови. Инсектоид завис в воздухе, паря в подобии сидячего положения, за исключением того, что не было ничего, что могло бы держать его вес. Он вытянул ногу, упершись подбородком в колено в зеркальном отражении Томми, имитируя его бесстрастное выражение лица. Томми не понимал. Теперь Туббо знал о нем почти все, разве он не должен бы ненавидеть его? «Почему?» - спросил он с искренним недоумением. «Ты - все, что у нас есть», - простодушно промычал пчелиный мальчик, повторяя собственные мысли Томми. «Без тебя нам выжить просто невозможно». О. Это имело смысл. Это было практично. «Значит, ты останешься, потому что так нужно. Потому что у тебя нет другого выбора». Это было... более милосердно, чем он ожидал. Так они оба выживут. Может быть, не выживут, но все равно постараются. Это было все, о чем Томми мог просить. Даже больше. «О, выбор есть всегда, как бы тебе по-другому ни казалось. И нет... если бы ты спросил нас до всего, что произошло, мы бы ушли, независимо от того, насколько сложнее было бы все пережить. Без вопросов. Но... мы уже не те, кем были раньше, даже не те, кем когда-то были. Мы не можем вернуться назад, и это не та ситуация. Что бы мы вообще делали? Мы не можем сделать это без тебя… …да и не хотим этого. Ты наш друг, и ты нам нужен, но... но, боже, м̴͔͈̮̠͂̇а̷̠̪͓͓̥̎̏ф̷̹̥͕͌̎̀͒̄ͅф̶̖̲͑̊̒͘ͅи̸̡͔͖̦͗ͅн̸̰̝͈̘͛̄͜, Томми, ты хоть представляешь, как это было ужасно?» «...да», - со стыдом признал он. В сознании всплыли обрывки коридора. Это была самая большая резня, которую он видел... тогда. Но когда он подумал об этом сейчас, на самом деле, он убил не меньше. Даже больше. Не так быстро, но все же. Он помнил то чувство опасности, беспокойство и инстинкт, который подсказывал ему бежать, даже когда реальной угрозы не было. Эти окровавленные руки, ласкающие его. Да, Томми точно представлял ужас Туббо, и от осознания того, что он его вызвал, все внутренности скрутило в тугой болезненный узел. «Ты... ты убил их. Заставил их убить друг друга». «На тебя это не действует, помнишь? Не совсем. Я... я бы не заставил тебя никого убивать», - мягко пролепетал он. В многогранных глазах отразилось чувство вины. Да. Да, Томми встретил все страхи Туббо, конечно, он знал, что это будет то, чего Туббо ужасно боялся. Томми мало что мог сделать, чтобы развеять его страхи, не тогда, когда у него были доказательства того, насколько Томми был ужасен, но, по крайней мере, он мог напомнить ему об этом. «Ты опасен». «Не для тебя. Я никогда не причиню тебе вреда». Туббо просто смотрел на него с каменным лицом. Томми поник под его взглядом. Жалкая попытка солгать, когда он только что показал, как и при каких обстоятельствах он может это сделать. Но каждый раз, когда перед ним вставал выбор между счастьем Туббо и правдой, он не колебался. Это... это было нехорошо. Это явно не работало. Только сейчас, - прошептала его часть. Во все другие разы это было нормально, не так ли? Нет. Потому что он все еще обманывал своего друга. Это было так далеко от того, что он мог сделать. «Прости. Я продолжаю лгать тебе. Просто. Постоянно». «Да, и тебе определенно стоит остановиться, потому что мы каждый раз ведемся, но сказать, что это было постоянно будет преувеличением...» «Нет, на самом деле нет. Я солгал, что не причиню тебе боль, и про эксперимент, и вообще лгал весь сегодняшний день. Вчера тоже, и это сработало, но тогда я нес абсолютный м̷̱̻̠͔̘̍̈́̋̚͝а̸̛̠̮̅̃̽͜͜ф̷̰̹̿̀̉̂ф̸͇̇̾и̴͓̾͆͋͛н̶͓̣́̈̑̓͝ . Я вернул тебя с помощью лжи, Туббо, и это только то, что я смог выдавить из себя, я даже не смог сказать тебе свои мантры. Я делал это с самого начала, говорил тебе, что станет лучше, и кошмары уйдут; я говорил, что спасу тебя, Туббо, ты можешь в это поверить? Когда мы впервые встретились? Какой же это облом был, наверно, когда правда вскрылась». Туббо просто уставился на него. «Ты серьезно? Ты серьезно, Томми? С чего бы нам начать? Хммм, даже не знаем, может, с той части, где мы умирали от голода? Кто это исправил?» «Ага», - ответил Томми. «Это ты написал фермеру». «Томми, мы бы даже не прикоснулись к грязи, в страхе перед новой резней. Это ты показал нам, когда похоронил Клементину. А как насчет того случая до этого? Это ведь ты нам дал еду». «Я мог бы появиться раньше». «Ты мог вообще не появиться. Никто другой не появился бы, Томми. Это ты нас спас, и никто другой. Но ладно. Помнишь, когда у нас был буквально кризис личности? Типа как вчера? И это ты собрал нас обратно». «Ты бы справился с этим сам, без меня». «Спасибо за доверие, но мы не думаем, что смогли бы. Если бы не знакомство с тобой, все было бы намного хуже, ведь Розалинда была бы для нас чужаком. Если бы не ты, мы бы стали просто кусками раздробленного сознания. Так что перестань быть ворчливым подростком хоть на пять секунд и просто подумай. Что общего у этой "лжи", Томми?» «Я говорю, не подумав? Прежде чем я успеваю понять, какая это неправда?» «Это не понимание, Томми. Это сомнение. Все эти вещи, которые ты называешь неправдой, для нас звучат как надежда». «Если я хочу, чтобы что-то было правдой, это не значит, что это так», - отрезал Томми. «Это просто мнение, Томми. По своей природе оно видится таким, каким оно тебе представляется. Так что если ты не хочешь верить себе, нам придется сделать это за тебя». «Тогда ты дурак», - нахмурился Томми, голова гудела. «Да». «Ты глупый и странный, и тебе следует просто бросить меня. Я всего лишь маленький лжец, Туббо, ты выставляешь меня тем, кем я не являюсь». Он не мог понять, как его друг этого не понимал. Неужели он не мог видеть общую картину? «Ты тоже». «Ты видишь только хорошие стороны». «Ты видишь только плохие. Вот, теперь это похоже на компромисс, верно? Мы выбираем хорошие стороны, ты - плохие, соберем все вместе и получим настоящего Томми». «Минус на плюс дает минус, идиот». Туббо улыбнулся. «Ты в минусе в любом случае. Точнее в меньшинстве. Мы бы сказали, где-то четыреста тысяч против одного». «Пчелы не в счет», - усмехнулся Томми. Это было просто несправедливо. «Тогда четыре к одному. Наши шансы все еще превышают». «Один плюс один равно один. Нельзя иметь и то, и другое, когда тебе удобно». «Ах, ты поймал нас. Мы годами подтасовывали голоса подобным образом». Его кривая ухмылка странно поникла. Он не понимал, что же пчелиный мальчик пытался сделать. «Ну, я просто слишком умен для таких трюков». «Но не настолько, чтобы понять, что мы никуда не уйдем», - грустно сказал он. «Почему ты так сильно хочешь, чтобы мы оставили тебя?» «Ты недостаточно умен, чтобы сделать это сам». Конечно, он должен был. Родс, по меньшей мере, должен был ненавидеть его, Розалинда, вероятно, была просто в ужасе. Все, что он знал о Туббо, должно было заставить его уйти. «Ого, ты не только не хочешь быть нашим другом, но еще и оскорбляешь нас?» Насмешливая боль наполнила черты инсектоида. «Еще несколько таких резких замечаний, и это может сработать». Идея, хотя и не была желанной, казалась заманчивой. Он не очень хотел этого, но если это то, что было нужно... Туббо нахмурился. «Это была шутка», - коротко пробурчал он. «Мы никуда не уйдем». «Ты действительно должен. Сейчас это был всего один человек. Я убил сотни. Я не могу даже вспомнить всех, их лица или что-либо вообще. Просто обрывки воспоминаний о всех способах, которыми люди умирали. Любое оружие, какое только можно придумать, Туббо, или даже вообще никакого - они просто разрывали друг друга на части из-за меня». Он бросал слова, желая, чтобы они причиняли боль. Он хотел, чтобы они кололи, как колючки непроходимого шиповника. Почему он был так настойчив? Он должен был просто оставить его. Инсектоид побледнел, но не изменился в своей стойкости. «Нет. Все еще недостаточно. И это не ответ. Это только то, почему ты думаешь, что мы должны уйти, а не почему ты хочешь». «Потому что...» Томми колебался, пытаясь разобраться в себе. Он обнаружил, что у него не было четкой причины, только чувство, что он должен был убедить товарища. «Потому что, когда я уйду, ты сможешь ненавидеть меня, как тебе и следует». «Мы не будем этого делать, Томми. Ты уже и так прилично получаешь тонны ненависти от себя, нам не нужно добавлять еще». «Но если я смогу освободить тебя от заботы обо мне, я больше не смогу причинить тебе боль. Я могу остановить тебя от глупости, как когда-то это было со мной». «Было?» Почти с надеждой. «Было». Томми убедился, что решимость в ответе звучала твердой, как камень. «Я... я думаю, что ненавижу его, Туббо», - признался он с болью в сердце. «И я не знаю, что с этим делать, это пугает меня, но это правда. Я ненавижу Филзу. Я ненавижу его за то, что он причинил боль людям, за то, что он причинил боль мне. И я не могу поступать так же с тобой. Я просто хочу защитить тебя». «Забавный способ показать это. Значит, ты отказываешься от нас?» «Нет. Никогда». Он попытался выдать каждую унцию искренности, которой он располагал, взгляд зацепился за взгляд темных очей, подкрепленный силой его отчаяния. «Значит и мы никогда не оставим тебя», - мягко хмыкнул Туббо. Он опустился на землю, устроившись на мягком полу, и посмотрел другу в глаза. «Неужели так трудно... поверить, что мы правда заботимся о тебе?» Томми уже было открыл рот, чтобы ответить, но тут же остановил себя от непроизвольного обмана. В голове стоял странный туман. «Да». Почти не подумав, он дополнил ответ коротким: «Извини». «Эх. Не совсем тот ответ, на который мы рассчитывали... но мы еще поработаем над этим». Он склонил голову набок, предлагая Томми улыбку, полную пушистых жучков. «Необязательно исправлять все за один день, знаешь ли». «Мы ничего не исправили. Я все еще убивал людей. И мне придется делать это снова». «Не придется, если мы выберемся отсюда. Тебе больше никогда не придется делать то, чего ты не хочешь. Просто подожди следующего раза, когда... мы... м̷̭͔̜̻̉̈́͘а̶̡̥̽̈́ф̴̲̖̟̼̠̓͋͂͠ф̶͚̮̘͝и̵͓̩̃̈́͋͛н̷̞͇̠̣͛͆̐». Туббо выпрямился по струнке, используя руку для поддержки, когда попытался подняться. Попытка провалилась с грохотом цепей. На его лице появилась хмурая гримаса, слишком широкая для человека. «Тебе нужно... уходить...» - только и успел произнести Туббо, прежде чем свалиться. Пчелы посыпались из разных щелей, вялое движение сходило на нет. Томми стоял в ступоре. Неподвижное тело Туббо больно напомнило некоторые кошмары, которые его доселе тревожили. Он зажмурил глаза. В горле саднило. Это был просто странный сонный газ. Ты знаешь это. Туман клубился вверху, как взбудораженные призраки, слишком суматошные, чтобы обрести покой. Успокойся. У Туббо просто не хватало сил, чтобы управлять пчелиным телом. Боковым зрением Томми уловил слабое движение отставших, быстро гаснувших пчел, пока Туббо совсем не затих. С усилием он отвернулся, собираясь уходить. Он обнаружил алый отпечаток руки в щели панели, когда понял, в чем была проблема. Туббо не был в сознании достаточно, чтобы замести следы. Томми резко развернулся и помчался к одной из леек. Она оказалась довольно тяжелой в его руках, и вода хлынула из горлышка. Если бы он смог забраться с ней на самый верх, то смог бы отмыть за собой отпечатки. Но, м̵̢͛а̷͍̮́ф̵̢̼̰͎̠́͊̒̂ф̶͎͊̄̚ѝ̸̡̗͇̙͖̾̀͝͝н̶͍͇̮̘̼̔͘, решетка вентиляции. У него было две попытки. Однажды ему удалось справиться самому с металлической решеткой, но он не был уверен в сокрытии следов. Лучше было начать с того, в чем он был уверен. Это была трудная, но знакомая задача, и ему удалось поднять вентиляционную крышку. Адреналин, вызванный страхом, определенно помогал ему. Удушливый дым валил из отверстия, жаля глаза и обжигая горло холодным химическим составом. Он засунул крышку рядом со странной машиной, нагнетающей токсины в комнату - механизмом, подобным тому, что был в его собственном вентиляционном отверстии и еще некоторых других. Его и без того раненая лодыжка нелепо подвернулась, когда он спрыгнул с последнего метра до пола, но он не обратил на нее внимания, спешно потянувшись за лейкой. Гораздо труднее игнорировать было скрежет открывающейся наружной двери. Его глаза встретились с глазами охранника, и сердце его остановилось. «Вообще-то, я не думаю, что тебе следует уходить так скоро». Доктор, стоявшая чуть позади бронированного мужчины, говорила быстрее, чем ступали ее ноги. Ее темные глаза были устремлены на стену, где отпечатки его рук вели вверх, компрометируя его проступок. Томми замер на месте, когда ее взгляд упал на него самого. Ему не понравилась ее острая улыбка. Будь она еще острее, об нее можно было бы порезаться. Шаги раздавались все ближе. Дверь открылась шире, и в камеру ввалился поток вооруженных до зубов охранников. Они расположились веером, направив на него пистолеты и прочее оружие. Их число росло по мере того, как подмоги становилось больше и больше, заполняя весь обзор, пока ему не пришлось повернуть голову, чтобы увидеть их всех. Его сердце застряло в горле, бешено колотясь. Он окинул взглядом комнату, ища хоть какой-нибудь шанс на побег, на попытку вырваться из лап неприятеля, но такого не находилось. Руки его неконтролируемо тряслись, адреналин бурлил в венах, пока он не рванул вперед, рефлекторно направляясь к Туббо. Крики и поднятое оружие среагировали на его стремительное движение, угрозы посыпались с таким напором, что кровь почти застыла в жилах, но все же он достиг своей цели. Томми встал над обмякшим телом Туббо, выставив руки в защитном жесте. Красное стекало с пальцев, уже пропитав рукава. Карминовые пятна обвились вокруг его конечностей. Он не был уверен, чем все закончится, но инстинкт требовал, чтобы он попытался защитить своего друга. Он осторожно перешагнул через Туббо, встав между инсектоидом и опасностью, нависшей у порога. Несколько охранников потребовали, чтобы Томми стоял на месте. Томми, конечно, подчинился, поскольку это было единственное, что он мог сделать. Ну, он вроде как хотел свернуться в клубок и проклинать себя до боли в горле, но это не совсем сочеталось с приказом. Он совершенно ясно ощущал, как мир вокруг него рушился, и невольно обнаружил, что не имел никакого способа остановить это. Ну. М̴̯̯̑́̊̈͊а̷̨͖̰̮͗̈́͐͛ф̷̦̫̃̓̀̕ф̸͊͛͜͠͝и̸͔̒͌͒͜н̵̺̘̱̲̋͛́͜. Похоже, все кончено. Их поймали. Он мог видеть их будущее. Оно было мрачным. Томми ненавидел это чувство, но оно было точно таким же, как и его прошлое. Только на этот раз у него никого не будет. Ни Туббо, ни Филзы, независимо от того, был ли он нужен им или нет. Только он и белые стены. Доктор снова и снова называла ненавистное цифровое прозвище. Томми не реагировал, и она повторила его снова, номер звучал с холодной уверенностью. «А, или может, вы предпочитаете "Подстрекатель"?» Он предпочитал свое м̶͇̙̥̊͗̒̃а̷̧̻̫̐̌̄̂̐ф̷̢͚̿̔ф̴̗̪̞͉̼̌̇и̷̟̟̝̞͂̒̄ͅн̴̼̘̳͑̒̾̚с̸̱͙̤̗̉̋к̴̥̈́̾̓о̷̖̦͓̄̐̽̀͜е̷̰̫͔̊͗̃ имя. «Ну что ж. Похоже, мы выяснили, как вы смогли сговориться. Предполагалось, что они вытащили вас, пока камеры были закрыты. Приятно знать, что охрана здесь преуспела, хотя, похоже, вентиляционные отверстия для объектов, нуждающихся в газовой обработке, должны получить более высокую степень защиты в будущем. Спасибо, что проинформировали нас. Не хотите просветить меня еще в чем-нибудь? В конце концов, прошло много времени, прежде чем вы вновь смогли сюда добраться. Что изменилось?» Красный цвет начал скользить по его груди, подползая к сердцу. Он пытался успокоить дыхание, как учила его Розалинда. Губы дрожали на выдохе. Пытаться сохранять спокойствие было бесполезно, так как эту черту он перешел еще в самом начале, но, возможно, ему удастся избежать паники. Он закрыл глаза, заставляя следующий вдох полностью заполнить легкие. Красный не отступал, но замедлился в своем стремлении захватить всю его плоть. «Я предпочитаю не видеть твою м̵̡̺̩̼̲͌̃̑͊̀а̸͇̿͒ф̴͕̘̺̥͈̽͂͑̐͝ф̸̢̻̠̇̊и̷̧͍̓̉̓н̶̮̂̉͒ͅс̷̱̙̮̩̲̏к̴̯̃̏̽̿у̴̧͖̩̠̍ͅю̴̜̼̈̓̌̉͝ рожу». Слова казались крошками, наполовину застрявшими в горле. Он попытался прочистить его, но понял, что говорить было больше нечего. «Вообще-то, вы можете называть меня доктор Блейк». Томми опустил голову и посмотрел на отсутствующую руку Туббо. Она лежала в непосредственной близости от его ноги. На самом деле он уставился на всего Туббо, поскольку, очевидно, именно докторша вынудила его присоединить Розалинду к Улью. Инсектоид лежал свернутым комочком на боку, конечности безвольно свисали под неудобными углами. Антенны были поджаты, глаза широко раскрыты и пусты. Свет поблескивал на все еще скованных крыльях. Томми тяжело сглотнул, а затем оглянулся на женщину в халате. Ее зубы были самыми острыми из всех, что он когда-либо видел у человека. Почти утешение, если не считать того, кому они принадлежали. «Любуетесь моей работой? Вы удивитесь, как много нам удалось уже узнать...» «Вообще-то», - пробурчал Томми, грубо подражая ей. «По мне, м̵̡̺̩̼̲͌̃̑͊̀а̸͇̿͒ф̴͕̘̺̥͈̽͂͑̐͝ф̸̢̻̠̇̊и̷̧͍̓̉̓н̶̮̂̉͒ͅс̷̱̙̮̩̲̏к̴̯̃̏̽̿а̴̨̘̣̒̀я̵̡̧̛̭̳̥̂̌̇ рожа и так годится». Он чувствовал, как Красный уже закручивался вокруг его ребер. Дыхание судорожно шипело, странно звуча. Но, по крайней мере, он все еще дышал. Пока что он был в порядке. Он мог сдерживать ужас. «Хм. Я полагаю. А теперь, не хотели бы вы объяснить, что вы здесь делаете? Как это очевидно, мне бы хотелось услышать причину». Его язык налился свинцом, когда он посмотрел на Туббо. Он так его подвел. «Просто. Просто навещал его». «Понятно! Чтобы заменить потерю общения с вашим Коллекционером». Томми резко вздернул голову. Багровая жидкость стекла к животу, лед заморозил все внутренности. Откуда она это знала? Почему она это знала? «Удивлены? Я была приставлена к "Опылителю" с самого начала. Это предполагало предварительное ознакомление с информацией, важной для поддержания его контракта, но я была хорошо осведомлена независимо от данного обстоятельства. Если коротко, я - высшая инстанция, непосредственно работающая с объектом, и вы думали, что я не стану интересоваться случайным объектом, вовлеченного в его побег? Конечно, я думала, что вы оказались там из-за той предательницы, но я все равно навела некоторые справки. Я хорошо выполняю свою работу. Как ни странно, я уже была с вами когда-то знакома. Одно из моих первых заданий, вы представляете? Ах, старые воспоминания... и правда, я должна поблагодарить вас за то, что стою здесь сегодня. Интересно, как все обернулось, не правда ли. Я бы назвала это совпадением, если бы события не были так четко связаны». Он попытался открыть челюсть. Даже если бы единственное, что ему удалось бы сделать, было вязким криком, по крайней мере, он бы что-нибудь да сделал. Но он не смог издать и звука, бесполезно застыв, как кролик, пойманный в свете фар. Это было почти гипнотизирующее зрелище - видеть, как его смерть мчится навстречу, и знать, что он не был способен уйти с дороги, даже если захотел бы. «Было такое подозрение, что вы прибежите за утешением после теста Красного. Немного предсказуемо, не так ли? Скучно. Хотя, довольно интересно видеть, как быстро вы продвигаетесь вперед. Я передам это вашим кураторам, уверена, они будут рады этой информации. Вероятно, они с облегчением примут то, почему ваше психическое состояние выжило после... хм... Да. О! И я могу передать короткую весточку Веббу - куратору вашего Коллекционера. Уверена, Зилант будет рад узнать, что вы уже заменили его». «Это не... Туббо был до того, как это случилось», - процедил Томми. «Я передам это в любом случае. Не похоже, что эта информация будет некорректна». Давление во рту стало слишком сильным, зубы скрипели почти болезненно. Он намеренно ослабил напряжение и, освободившись, обнаружил, что зубы во рту стучали. Он снова стиснул челюсть, предпочитая разобраться с основной проблемой. Он не строил иллюзий касательно того, что контролировал ситуацию, но, по крайней мере, он мог притвориться, что контролировал себя. «Вот какие варианты мне видятся для вас», - продолжила Блейк, натянув извращенную версию заботливой маски на свое лицо. «Первый: вы возвращаетесь в свою камеру и никогда здесь больше не появляетесь. Вы можете сопротивляться или нет, разницы не будет. Опылитель спит, мы можем позволить ему поверить, будто вы вернулись вовремя. Оно никогда не заметит разницы. Но мне интересно узнать, как оно воспримет ваше отсутствие, понимаете? После такой счастливой встречи... или не совсем? Мы, конечно, слушали ваш разговор. Вы уладили конфликт меж собой, но с трудом. Вы так сильно хотели уйти, что мы просто поможем вам. Оно даже не узнает, почему вы передумали. Бросили его без причины». «Нет, он... он не поверит в это». «Правда? Оно не так давно здесь, не то чтобы оно могло действительно знать вас. Разве не об этом была половина вашего разговора? Кроме того, цикл пренебрежения существует не просто так. Вероятно, это лишь вопрос времени, мы просто ускорим процесс для удобства». Доктор сделала небольшую паузу, давая Томми прочувствовать весь ужас происходящего. Она улыбнулась, когда он начал заметно дрожать. Нет, он должен был держать себя в руках. Он пытался подавить страх, но он разлился темным океаном - слишком большим, слишком диким, чтобы его можно было обуздать. Нет, он не собирался проигрывать страху. Оскалив зубы, Томми заставил себя успокоиться и победить. Улыбка доктора Блейк слегка дрогнула в разочаровании, но затем вновь засияла, когда сотрудница изложила вторую половину своего ультиматума: «Или мы можем подождать, пока оно проснется. Видите ли, вчерашняя аудиозапись получилась довольно интересной. Похоже, я только верила, что смогла узреть, как оно убивает вашего маленького друга-предателя. Я ненавижу непослушание, и если моя память и файлы не ошибаются, вы являетесь идеальным решением этой проблемы. Конечно, в конце концов, мы заставим его убивать самостоятельно (как и исследуем этот интересный процесс сбора), но на это потребуется время. Все, что вам нужно сделать, это немного ускорить процесс. Мы просто откроем дверь, чтобы рассеять газ, а после вызовем дюжину или около того персонала D-класса, и посмотрим, как вы вдвоем расправитесь с ними. И я также получу данные. Беспроигрышный сценарий». «Нет, это не так». Это звучало как абсолютный кошмар, но, опять же, вся эта ситуация уже была такой. Возможно, он был прав, и ему следовало умереть во время того неудачного вызова в Серый период. Ад не мог быть хуже, чем это. Верно? Короткая пауза, прежде чем она нанесла последний удар, с ядовитой убедительностью в голосе. «Но у вас появится шанс попрощаться», - промурлыкала она, наблюдая с ухмылкой, как он задыхался, когда она, наконец, раскрыла манящую награду, от которой, как Томми подозревал, он не мог отказаться. М̷̯͛̆̋ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂, откуда она так хорошо его знала, чтобы так играться с его чувствами? В груди стало тесно. Какой-то уродливый клубок из эмоций подкрался к горлу, когда желчь ужалила пищевод. Он дрожал и был почти уверен, что его бы стошнило, будь у него на это время и силы. «Так и каков будет ваш выбор? Бросить его или устроить прощание, выбор не сложный». «Мне нужно время подумать. Пожалуйста». Он едва смог подавить последнее слово, но если бы дошло до дела, он бы встал на колени и начал умолять. «Понимаю. Я не против дать вам еще несколько минут с ним, не то чтобы оно могло много сделать в таком состоянии». В ее голосе звучала безбожно-снисходительная уверенность, почти безошибочная, если не триумфальная нотка. Отлично. Неважно. Пусть это польстит ее гордости, ему было все равно, лишь бы ему дали время. Думать, конечно, было трудно, поскольку большинство мыслей сводилось к яростным ругательствам и непреодолимому страху. Красный скользнул по ногам. Стоп. M̵̦̺̘͆̐͆а̸͍͎͓̊ф̴͙̈́ͅф̴̥̱͕̫̀͋̎̕̕и̸̞̇н̴̮͍̲͍̺̈́̿̒͛͝. Ему нужно было сделать выбор. Времени у него, вероятно, было немного, хотя, что бы он ни выбрал, оно было крайне ограничено - считанные минуты по сравнению с жизнью, на которую он рассчитывал. Вот только если бы он выбрал эксперимент... на самом деле это был бы не последний их раз. Красный цвет не подействовал бы на Туббо должным образом. Конечно, Блейк получила бы желанное убийство, но ей стало бы интересно, почему вещество так по-другому влияло на Улей. Томми хорошо знал докторов: любую аномалию нужно было тщательно изучить. Он мог представить себе по меньшей мере дюжину способов проверить это, каждый из которых давал еще больше драгоценного времени для общения с инсектоидом. Томми выкрутился бы, нашел бы любой другой способ продлить это время. Это было бы не навсегда, не надолго, но сейчас это и не требовалось. Туббо был всем, что у него осталось. Он с трудом мог представить, как ему удастся пережить все, но Томми мог отодвинуть приближающийся срок на несколько месяцев. Если бы только Туббо не возненавидел его за это. Мог ли он стать тем, кто заставил бы Туббо сделать такое? Действительно и по-настоящему расправиться с живыми людьми? Уничтожить его полностью: тело и душу? Он мог не простить его за это. Томми точно не простил бы. Томми мог бы уйти, не сказав последнего слова, и это было бы легче, чем катастрофа альтернативы. Он мог бросить Туббо. Однажды я уже сделал это. Туббо пережил три дня без меня, что такое вечность, в самом деле? А если бы ему предоставили такой выбор с Филзой - заставили бы отказаться от опоры? Что могло быть хуже этого? Такой вариант был ненамного лучше. Неужели он мог так поступить с Туббо? Мог ли он действительно это сделать? Каждый из двух вариантов был наихудшим из возможных. Что бы ни случилось, какой бы выбор он ни сделал, он все равно окажется виноват. Охранники выстроились вдоль стен, не сводя с него глаз. В темных глазах доктора застыл голод, зубы скалились, будто готовые сожрать его заживо, если только представится такая возможность. И Томми, по своей глупости, преподнес его на блюдечке с голубой каемочкой. Он допустил ошибку. Он не должен был приходить сегодня, да и вообще никогда. Все должно было закончиться катастрофой. Томми знал, что Фонд все разрушит, и глупо было притворяться, что итог будет другим. Это не был мой выбор, - пытался он заверить себя. Это мало помогло. Он знал, что не верил в эти слова. Туббо называл это надеждой, но на самом деле это было лишь бессмысленным утешением. Да и какое это имело значение, Блейк с самого начала была права. Она явно уже считала, что догадывалась о его решении, и он боялся, что она была права. Он застрял, следуя ее тропинкам. И в тот же миг истина поразила его, дыхание перехватило от осознания, и он полностью замер. Оба варианта были ей выгодны, потому что в конце концов оба они привели бы к ее победе. Это была ловушка, специально созданная для того, чтобы ослепить его и заставить видеть только эти два варианта. Она тонко ограничивала его действия, не давая ему придумать лучшее решение. Он был слишком увлечен принятием выбора, чтобы даже подумать о другом. Каждый раз он оказывался между молотом и наковальней, но на самом деле Фонд был тем, кто поставил его туда с самого начала. Использовать Красный или оказаться в пустоте. Остаться в своей камере или надеть перчатки. Не снимать перчатки или угодить в железные рукавицы. Хранить молчание или получить удар. Вымолить свою жизнь или потерять ее. Убить этих людей или остаться без еды, без света, без сна, без любви. В каждом случае должны были быть другие возможности, но у него так долго не было свободы, что Томми едва мог осознать, что это должен был быть его выбор, а не их. Они заставили его чувствовать себя так, будто он хотел этого. Он был вынужден выбирать, чтобы выжить, или так он думал. В действительности, это никогда не было его выбором, а только тем, что ему навязывали. Усилием воли Томми подавил свою панику. «Нет», - рыкнул он. «Что? Я не расслышала. Говорите громче». Однако выражение ее лица говорило о том, что она определенно слышала его ответ. «Я сказал пошла в ϻ̶̥͇̦̈̀ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂, ты, м̵̡̺̩̼̲͌̃̑͊̀а̸͇̿͒ф̴͕̘̺̥͈̽͂͑̐͝ф̸̢̻̠̇̊и̷̧͍̓̉̓н̶̮̂̉͒ͅс̷̱̙̮̩̲̏к̴̯̃̏̽̿а̴̨̘̣̒̀я̵̡̧̛̭̳̥̂̌̇ рожа. Я никуда не уйду». «Превосходно!» Ее радость была слишком искренней. «Не могу дождаться увидеть вас в действии». Она обратилась к своим подчиненным. «Предупредите кураторов Подстрекателя, они захотят это увидеть. Попросите их назвать предполагаемое количество персонала D-класса, хотя мне потребуется не меньше десяти, чтобы у нас была надежная экспериментальная группа. Повторение - ключ к установлению причинно-следственных связей, в конце концов. И оставьте дверь открытой на выходе, нам нужно дать sg-706 рассеяться». «Я на это не соглашался», - предупредил Томми. «Ну, это выбор, который ведет к данному варианту, если вы остаетесь здесь, так что...» «Одному из твоих вариантов, возможно. Но не одному из моих». Ее лицо омрачилось. Досада проступила в ее чертах. «M̴̗̉͠а̸͍͎͓̊ф̴͙̈́ͅф̴̥̱͕̫̀͋̎̕̕и̸̞̇н̴̮͍̲͍̺̈́̿̒͛͝. Не думала я, что у вас хватит ума это понять. Но знаете, это ничего не меняет. Логически, ваши возможности ограничены. Можете сколько угодно использовать свободу воли, но это ничего вам не даст. Технически, вы можете перебирать бесконечное множество вариантов, но большинство из них приведут к одному результату. Мы не можем позволить вам продолжать сбегать из вашей камеры и встречаться с другим объектом. В конце концов, это был ваш последний побег. Я лишь предлагаю вам больше вариантов». «Вы только предлагаете разные виды поражения». «Что? Вы думаете, что можете победить?» Как один, оружие снова поднялось на изготовку, угрожая Томми верной гибелью. Он так и представлял себе, как его тело дергается и бьется в судорогах под шквалом пуль. О, он был бы мертв с первого выстрела, но почему бы не наполнить его кишки тонной свинца? Не было причин отказываться от перестраховки. Конечно, несколько пуль заденут Опылителя, но кого это волновало? Просто убить их обоих и покончить со всем этим. Красный уже начал скапливаться у его ног, и он бессознательно подался вперед, достаточно далеко, чтобы не дать жидкости приблизиться к Туббо. Дула орудий следовали за его движением. Страх не останавливал Томми, пусть и бурлил у него в животе, лихорадочными и взбудораженными волнами. «Нет», - только и сказал он. Прозвучало тихо и искренне, но Томми всегда плохо удавалось и то, и другое. Он ненавидел ломаться перед врагом, но ему придется сделать это. «Тогда чего вы добиваетесь? В действительности, вы не сможете сделать ничего другого. Я предложила вам реальную выгоду, единственную, которую смогла найти для вас. Конечно, ее не так много, но я готова ее компенсировать». «Я не обязан побеждать». Слова дрожали и тряслись, как и он сам. Треснувшие и разорванные, едва сдерживаемые, но ненадолго. Жидкий рубиновый пигмент пролился между пальцами его ног. «И просто утяните нас ко дну за собой? В качестве компенсации за проигрыш? Это даже не сработает. Мы все тщательно спланировали, вы не найдете здесь изъяна. Вы просто блефуете, чтобы потянуть время. Это не поможет, ваш друг даже не в курсе происходящего». Красный полз вверх чужеродными усиками, скользнув по шее. Багрянец закрутился на челюсти, двинувшись к щекам. В темных глазах доктора мелькнуло ужасное осознание. «Мы не собираемся убивать тебя, глупая маленькая аномалия, это всего лишь эксперимент! На тебя он почти не повлияет!» Он не думал, что умрет. Не из-за теста, вовсе нет. Возможно, он все еще дышал. Глупо было считать это за жизнь, даже если бы по всем признакам он был живым, потому что Томми не мог представить себе ни одной стоящей жизни без Туббо. Он был всем, что у него осталось. Вбежал охранник, выкрикивая приказы. Резкий зазубренный сигнал тревоги загремел в воздухе, скрежеща и трезвоня, когда весь Фонд был оповещен о надвигающейся угрозе Кетера. Все звуки смешались со старыми воспоминаниями о панике, бегстве и опасности, и страх Томми только сильнее подскочил, когда он позволил смертельному ужасу овладеть собой. Когда он понял, что у него началась гипервентиляция, он не остановился. Не мог остановиться, но это было не главное. Кровь кипела в ушах, он чувствовал, как Красный пробирался между прядями его волос, пока не покрыл его с ног до головы. Алая лужа растекалась вокруг него, жидкость растягивалась и расширялась, пока не стала неправдоподобно большой. Идеальный круг расширялся, закручиваясь в спираль, чтобы полностью окружить Томми. Внеземные руны расползались по внутренней стороне, рисуя кровью невозможные глифы. Истинное имя, начертанное на языке насилия. Люди кричали, доктор Блейк побежала, выскользнув из комнаты. Приказы эхом разносились по коридору. Томми дрожал, крепко сжимая руки вокруг себя, когда красный цвет заливал глаза, поражая зрение. Багровые краски затмили голубые очи, вливаясь в радужку, искря светом в предвещание конфликта. Вокруг него вспыхнул алый луч, заполняя комнату опасным сиянием и образуя барьер между ним и людьми, стоявшими в напряженном ожидании. Лучи тянулись к потолку, усиливаясь до такой степени, что даже закрытые глаза не могли затемнить рубиновый мир. В проклятом круге призыва лежал его выбор и нечто, что не совсем походило на молитву. Я никогда больше не буду просить тебя ни о чем. Пожалуйста. Только в последний раз. Как это было всегда, выбор Томми заключался в том, чтобы выжить любой ценой. И пусть Бог Крови не соизволит ответить на его просьбу, но хотя бы раз в жизни Томми сделает этот выбор за самого себя.