Fault || Вина

Когда пришло время положенной темноты, Томми был готов. Он поднялся по стене к вентиляционному отверстию и осторожно выкрутил винты. Отбросив в сторону решетку, он просунул в шахту наполовину съеденный Серый, конверт с Клементиной, четыре вынутых шурупа, а после просунулся и сам. Туббо, в виде горстки пчел, покоился на его макушке, словно корона. Казалось, он всегда избегал полетов в вентиляционных шахтах и старался быть не таким активным. Не то чтобы это сильно беспокоило Томми, поскольку пчелы вовсе не были тяжелыми, но иногда они ползали по коже и щекотали его. Чтобы ненароком не прихлопнуть их, требовалось достаточное самообладание, но со временем он лучше стал контролировать рефлекс. Томми пробрался через вентиляцию, на этот раз более уверенно выбирая направление. Он заглянул в щели решетки Туббо и убедился, что внутри никого не было, что могло бы привести к неприятным, как для Томми, так и для Туббо, последствиям. Берег был чист, и Туббо послал рой, с помощью которого открутил садовой лопатой вентиляционную решетку, впуская Томми вперед. Он проскользнул внутрь, неловко спустившись вниз, держа одной рукой еду и конверт. «Привет, Томми!» - прожужжал Туббо. «Ты в порядке? Этот Лоуренс здорово тебя потрепал, а потом эти перч...» Туббо прервал брусок Серого, который попал ему прямо в лицо. Туббо упал. Упс. Он не хотел так сильно его ударить. Ну что ж. Не надо было быть таким маленьким любопытным коллективным разумом. Томми очень не хотел говорить о своем очень неловком... моменте, спасибо большое. На самом деле, он был бы очень признателен Туббо, если бы тот никогда-никогда не упоминал об этом до конца его жизни. Коллективных жизней, говоря о Туббо, поскольку Томми верил, что его товарищ мог бы слукавить, если бы речь шла только об одной пчеле, ведь он был таким хулиганом. «В какой степени "возня с картошкой" грозит тебе неприятностями?» - поинтересовался он. Туббо сел, хлопая своими большими сегментированными глазами. Его антенны поникли. «И зачем это было?» «Я задал вопрос, идиот! Это только растения, или грязь тоже считается?» Туббо задумался. «Наверное, только картошка», - ответил он. Томми резко кивнул, обдумывая варианты. Он выбрал ближайший к вентиляционному отверстию росток и сел на пол. Оглядевшись, он нашел лопатку, которой Туббо откручивал решетку, и опустил ее в землю. Осторожно он начал копать небольшую ямку в углу, стараясь не запачкать картофель. Он не знал, что именно считалось "порчей картошки" - возможно, марание растения рубиновым пигментом тоже привело бы к смерти людей, а возможно, и нет - в любом случае Томми не собирался рисковать. Когда он решил, что ямка была достаточно глубокой, он открыл импровизированный конверт. Но после он вдруг оказался в тупике. Томми не мог поднять Клементину и перенести ее тельце, потому что тогда она испачкалась бы в краске. Но вытряхивать ее в могилу казалось неуважением. Проблема решилась, когда к нему подлетели две пчелы и, подхватив Клементину, положили ее в могилу. «Спасибо, Генри. И тебе, Томми-младший», - величаво произнес Томми. «Почему ты продолжаешь давать имена некоторым из нас? У нас уже...» - Туббо пересчитал по пальцам, пропустив отсутствующий мизинец. «Восемь имен на данный момент. Еще немного - и это будет слишком». «Они нужны, чтобы я мог определить, какие из них мои любимые». «Но мы все одинаковые!» - возразил Туббо. «Ты не можешь любить кого-то из нас и не любить других». «Конечно, могу, не будь дураком». Туббо схватился за лоб. «Ты такой запутанный», - простонал он. Пусть вчера этот звук и мог быть благословением для ушей Томми, но сейчас он просто раздражал. Инсектоид вздохнул в знак поражения. «Ладно, какой "Туббо" тебе нравится больше?» «Ну, мне нравятся Базз Лайтер, Томми-младший, Роуз, Буррито, Красный и Туббо». «Подожди... Туббо? Типа как мы все?» На лице мальчика промелькнуло глупое добродушное выражение. Томми нахмурился. «Нет, Туббо - это одиночная пчела, которую я просто назвал Туббо. Простое совпадение. Это очень распространенное имя. В любом случае, заткнись, я тут пытаюсь скорбеть как бы», - сказал Томми, высунув язык, и повернулся к могиле Клементины. Аккуратно, с помощью лопатки он засыпал ее тельце землей. Туббо немного понаблюдал за молчанием Томми, а потом начал поглощать Серый, что было невероятно странным зрелищем. Томми бросил презрительный взгляд на Туббо, глядя, как мальчик просто запихнул целый брусок в отсутствующий рот. Сотни пчел утащили брусок в неизвестность. Был ли у Туббо вообще желудок? Или внутренние органы? У него явно отсутствовала нормальная кожа, поскольку ее подобие повсюду обвисало на теле. Честно говоря, все это слишком отвлекало, и, более того, молчаливо глядеть на кучу грязи было довольно скучно. Бόльшая часть настоящего горя прошла, когда он рассказал Базз Лайтеру о Клементине. Хотя, если подумать, тогда он скорее дал выслушать Туббо рассказ о самом себе. Делать комплименты покойной пчеле - это одно, но делать комплименты непосредственно пчелиному разуму, к которому она была привязана - совсем другое. Может быть, ему стоило оскорбить Туббо еще разок, просто на всякий случай. Нельзя было допустить, чтобы у него появилось раздутое самомнение... или самомнения. Туббо и так уже был буквально набит до отказа, не нужно было добавлять к этому что-то еще. «Из чего твоя кожа? Она выглядит как-то странно». «Из меда, вроде как», - объяснил Туббо. «Это наш продовольственный запас. Вот почему мы можем восстановить его, когда у нас появляются ресурсы. Обычно у нас нет таких прорех, просто мы слишком много съели, ну и... вот». Томми обдумал его слова. «А это вообще вкусно?» Туббо сделал паузу. «Ну... это действительно все, что мы ели за эту неделю, не считая этого кусочка Серого. Мы больше не думаем о вкусе». «...можно я попробую немного?» «Нет!» - запротестовал Туббо, выглядя возмущенным. «Но это же мед! Я могу есть это!» Туббо хотел было снова возразить, но задумался. «Ты…вообще-то мог бы...» «Именно!» «Погоди!» - Туббо вдруг торжествующе засиял. «Это же каннибализм!» - он резко закивал, уверенный в своей победе. «Разве?» «Ну... наверное. А вообще...» И тут мальчика странно передернуло. Когда он снова заговорил, голос был более глубоким, а интонация - более спокойной. «С юридической точки зрения, Туббо относится к категории людей, выходящих за рамки существующих законов, и ты, надо полагать, тоже», - пояснил Туббо, сделав странный бессмысленный жест возле своего виска. «Технически, такое преступление как каннибализм не будет совершено, поскольку в правовых нормах в определении каннибализма фигурирует именно "человек" ввиду антропоцентрической природы человеческих законов. Поэтому, насколько я могу судить, никаких юридических проблем не возникнет, если ты... сделаешь это». Оба мальчика уставились друг на друга. Туббо снова вздрогнул. «Получается, по закону это не каннибализм??? Но идея от этого…все равно лучше не становится». По крайней мере, Туббо, похоже, удалось убедить себя отказаться от аргумента про каннибализм, поскольку Томми был уверен, что если бы его друг стал настаивать на этом и дальше, он бы почувствовал себя настолько странно, что сам бы отказался от идеи. «Разве тебе не хотелось бы узнать, какой ты на вкус?» - попытался Томми. «Ну... это действительно кажется полезной информацией», - неуверенно предположил Туббо, все еще размышляя. «Видишь ли, я точно знаю, что сам не очень-то вкусный, поэтому я не беспокоюсь о каннибалах», - заявил Томми. «А какой у тебя вкус?» - с вызовом спросил Туббо. «Красный, очевидно», - объявил Томми, закатив глаза. «Это не вкус», - с сомнением сказал Туббо. «Малиновый - это же вкус, верно? Значит, и красный тоже». «Ооо», - произнес в ответ Туббо, принимая его мудрость. После некоторого раздумья он потянулся к руке Томми и оставил на ней дорожку меда со своего отсутствующего пальца. Прикосновение было мягким, вязкая жидкость сохраняла тепло. «Скажешь нам, вкусно ли это, ладно?» Искренне пообещав, Томми поднес ладонь ко рту. Он высунул язык, а потом лизнул янтарную жидкость. Она наполнила его рот, и он резко вдохнул. Он так давно не пробовал ничего столь вкусного. Сладость была почти ошеломляющей, в ней чувствовался легкий привкус, почти земляной. Там было еще столько всего, но вкус было сложно описать - а с вкусовой палитрой Томми (и без того изголодавшегося по настоящей еде) эта задача казалось почти непосильной. Это было все равно, что спросить обезвоженного человека, какова на вкус спасительная влага. Как спросить о вкусе амброзии. Последовало потрясающее послевкусие, которое больше походило на воспоминание о рае. Томми жадно слизал остатки лакомства. «Ну что? Мы вкусные?» - спросил его Туббо, словно глупый смертный, спрашивающий у богов, на что была похожа божественность. «Нет», - коротко ответил Томми. «Теперь дай мне еще». Туббо отказался, вместо этого пристав к Томми с расспросами, пока тот не объявил, что Туббо "самый вкусный человек, которого он знал". Туббо, похоже, будучи довольным такой оценкой, вскинул руки вверх с воскликом "ура", будто это считалось какой-то наградой. При этом движении Томми вскользь проверил руки Туббо. Отрез на пальце, похоже, терял часть своей хирургической точности по мере того, как маленькие шестиугольники вытягивались вперед, восстанавливаясь. Они дошли до первой костяшки. Томми не был уверен, означало ли это, что Туббо прислушался к его совету, или процесс действительно был таким медленным. Конечно, это было быстрее, по сравнению с Томми (поскольку отращивать пальцы он в принципе не мог), но все равно было как-то медленно. Вмятины на запястьях, конечно, выглядели более плотными, но судить об этом было трудно, и от одного взгляда на них у Томми заныло в животе, когда чувство вины вонзило уродливые когти в его внутренности. Ну, по крайней мере, это ненадолго. Пройдет время, подумал он, и он сможет взглянуть на Туббо без боли. «Значит, ты регенерируешь с помощью меда. Ты как Дэдпул, но только съедобный!» Туббо застонал. «Нет, мы совсем не такие! Мы до сих пор не можем поверить, что он сделал это в третьем фильме! А потом все эти шутки о том, какой у Дэдпула вкус... фу. Это было ужасно». «Вышел третий фильм о Дэдпуле????? И он что? Там кого-то съел?» И Томми даже не видел этого???? «Неее, каннибализм - это фишка злодея, Дэдпул просто продавал части…п-подожди, ты что, не видел это?» «Нет», - коротко ответил Томми. Дурацкий Фонд. Разрушил его жизнь. Мучил его и его друзей. Помешал ему смотреть фильмы. «Он только недавно вышел», - утешил Туббо. «Ну, не рассказывай мне больше, не хочу спойлеров», - предупредил Томми. Туббо послушал его, что было хорошо, поскольку иначе Томми пришлось бы причинить ему боль. После этого они погрузились в комфортную тишину. Вот только комфортная тишина была такой скучной. Томми решил, что не готов был тратить свою жизнь на рассматривание белых стен. Сейчас у него впервые за сто лет был почти неограниченный доступ к собеседнику, и он не собирался терять ни секунды. «Какое самое плохое слово ты знаешь?» - спросил Томми. Туббо прищурился на него и сказал: «Тебе что, двенадцать?» «Нет», - Томми нахмурился, глядя на кучку жуков. «Ну давай, скажиии мнеееее». «Мы не хотим». «Все равно это будет зацензурено!» Туббо задумался. Возле его головы собрался рой пчел, жужжащих почти шепотом. «M̴͓̯̋̾͂̽̂̌̈́͜а̴̯̫̙̥̉͂̕ф̷̸̴̶̶̘͉̗̠̺͚͕̺͔̫̋̔̏̌̈́͊̿͋̈́͛̈́̕͠ф̴̷̸̶̷̴̷̧̢̨͇̼̙̻̭̤̖̣̮̘̼͚̼̻̹͈̑̾̃͋̀͒̃̇̇́̓̀̀͒̆͝ͅи̷̴̸̷̸̸̵̸̷̛͍͖̘̫̮̫̰͖̫̙̹̯̱̙͈͔̖̫̣̰̪̠͈̳̬͔̂̇̈̓̔̾̒̊̀͂̓͋̏̆͐̈́̑͐̾͛͐̆͋̃̌̑̚͘̚͜͠н̷̴̸̵̶̧̧͔͕̳͈̲̟̭̗̙͋̈͑̿̒͒̈́͋̅̓͛͆͘̕ ». Вместо слова раздались резкие помехи, вероятно, самые сильные из всех, что Томми когда-либо слышал. Его уши заболели от искаженного звука и жужжащего гула, из которого состоял голос Туббо. Томми задохнулся в притворном ужасе. «Туббо! Как ты мог! Это невероятно оскорбительно!» Туббо выглядел озадаченным. «Но оно же заменилось на маффин». «Я все еще могу узнать ругань, когда слышу ее. Подумай о моих бедных ушах! Они не были готовы к такому! Они так молоды! Я всего лишь несовершеннолетний, Туббо, ты не можешь говорить мне такое, по закону». «Но...что? Погоди, стоп». «Моя мама никогда не посмотрит мне в глаза! Она будет знать, что я нечист. Думаю, мне нужно принять душ...» «Стой, погоди, Томми, остановись. Ты несовершеннолетний????» Туббо выглядел совершенно потрясенным. «Да? И что?» «Сколько тебе лет?» «Шестнадцать!» - ответил он с гордостью. Туббо растерянно поник. Практически застыл на месте. Когда прошло некоторое время, и ничего не изменилось, Томми помахал рукой перед сегментированными глазами Туббо. Он не реагировал. «Алло? Земля - пчелам?» Внезапно взгляд Туббо, казалось, сосредоточился на Томми, а потом он выпустил стон, вытянув лицо в гримасе отчаяния. «Мы сказали м̵̼̼̊͋̒̈́̽а̴̯̫̙̥̉͂̕ф̷̸̴̶̶̘͉̗̠̺͚͕̺͔̫̋̔̏̌̈́͊̿͋̈́͛̈́̕͠ф̴̷̸̶̷̴̷̧̢̨͇̼̙̻̭̤̖̣̮̘̼͚̼̻̹͈̑̾̃͋̀͒̃̇̇́̓̀̀͒̆͝ͅи̷̴̸̷̸̸̵̸̷̛͍͖̘̫̮̫̰͖̫̙̹̯̱̙͈͔̖̫̣̰̪̠͈̳̬͔̂̇̈̓̔̾̒̊̀͂̓͋̏̆͐̈́̑͐̾͛͐̆͋̃̌̑̚͘̚͜͠н̷̴̸̵̶̧̧͔͕̳͈̲̟̭̗̙͋̈͑̿̒͒̈́͋̅̓͛͆͘̕ ребенку! Мы попадем в тюрьму! Мы не выживем в тюрьме! Мы слишком вкусные!» - завыл Туббо. «Я не ребенок!» - горячо возразил Томми. «ФБР будет преследовать нас! Нет прощения нашим преступлениям! Никакой надежды на оправдание!» «Ой, замолчи! Перестань! Я думал, мы ровесники!» На самом деле, Томми думал, что он старше. Туббо был таким маленьким. «Зачем ты меня так предаешь? Сколько тебе лет вообще», - потребовал он. «Не скажу», - ласково отказал ему Туббо. «Да ϻ̶̥͇̦̈̀ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂ ты! Просто скажи мне, сколько тебе лет!» «Двадцать один. Ну. В основном? Все сложно». «Что?! Ты такой старый! Ты древний!» Туббо кивнул по-мудрому. «Мы видели, как рождалась Земля. Рождение Земли, или Землерождение, если хочешь». «Неее, ты не настолько стар. Вот Филза, наверное, мог видеть это, хотя я спрошу у него». Томми сделал паузу. «Подожди, Клементина умерла. Значит, это как цикл из пчел? А как их стало больше? Как ты получил первых пчел?» «Мы не будем тебе этого объяснять. Ты слишком молод, слишком невинен». «Эй! Вообще-то я написал "Как заниматься м̶̧̡̛̙̦̣̏͆͝а̸̩͌ф̴̩̈́̑͋͝ф̵̖̘̈́̆̈́̒и̷̛͓̓͋͗͘н̵̡͑͊о̷̪̒м̸̨̛̎̈̊"! Я знаю все об этом! Ты видел, как я писал это, ты знаешь это!» Туббо поморщил нос в схожей манере с Томми - что было частью его личного бренда, так что Томми мог законно подать на него в суд за нарушение авторских прав. «Я не читал это». «Я что, так плохо пишу?» - усмехнулся Томми, почти обиженно. В конце концов, он приложил немало усилий. Провел целую вечность, проверяя детали и убеждаясь в достоверности всех фактов. Проанализировал тонны экспертных оценок, прочитал десятки статей и включил их в свою работу. Его редактор выбросил половину текста, заявив, что публика не будет готова воспринять правду, если это будет опубликовано полностью. Ладно, это была ложь, хотя и забавная, но он правда долго трудился. «Неа. У нас просто плохо получается читать», - успокоил Туббо. «О. Это все из-за твоих странных пузырчатых глаз, да?» «Нет, вообще-то это дислексия. Фонд тоже думает, что это из-за сегментированных глаз, хотя они даже не удосужились спросить». «Эх, они бы все равно ничего с этим не сделали, даже если бы знали. Скорее всего, они постарались бы сделать только хуже. Фил сказал, что они забрали очки Клинка. И монокль Уила, что, честно говоря, только на пользу ему, потому что с ним он выглядит жутко и зловеще. Точнее, жутче и зловещее, чем обычно. Ну, реально, это, наверное, даже хорошо, что они не знают», - утешил Томми. Много раз Филза жаловался на то, как Клинок случайно наступил ему на хвост - достаточно раз, чтобы Томми вспомнил об этом сейчас. «Кто такой клинок? Ты упоминал о нем уже несколько раз». «Ты неправильно это произнес. Надо говорить "Клинок"». «Разве мы не так сказали?» «Нет, ты сказал "клинок", а не "Клинок"», - услужливо подсказал Томми. Туббо хмыкнул, но не стал спорить, пусть и отнесся к его словам немного снисходительно. Глупый взрослый. «Отлично, кто такой Клинок?» Лицо Томми засияло. «Он самый крутой человек на свете! В общем, все началось с того, что меня взяли в заложники...» «Да не ϻ̶̥͇̦̈̀ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂». «Нет, это правда!» С этого момента их беседа превратилась в рассказы о друзьях Томми. Воспоминания были местами нечеткими, точнее, почти везде, но им все равно было весело. Он не так уж долго знал своих друзей, пока Фонд не захватил его, но он и остальные члены "Коллекции Филзы" были весьма колоритной компанией. «Подожди, ты продолжаешь говорить это слово», - перебил его Туббо (ОЧЕНЬ грубо). «Если ты не заметил, я много слов говорю», - усмехнулся он. «Нет, одно конкретное. Ты говоришь "собрал", как-то по-особенному. Как будто это значит что-то другое». «Это ты говоришь как-то странно и глупо~», - передразнил Томми. «Что? Нет. Теперь ты просто дразнишься», - обвинил его Туббо. «Вообще-то, я дразнил тебя еще раньше. "Собрал" - действительно надо произносить по-другому. Ты должен добавлять нечто вроде... благоговения или типа того. Чтобы звучало круче». «Ага, хорошо, но что это значит?» - пробурчал Туббо. «Это как... ну, это когда... ммм...» Томми сделал паузу, задумавшись. Его нос поморщился. «Быть Собранным - это как...» «Ты не знаешь?» «Заткнись!» - возмутился подросток. «Я пытаюсь придумать, как объяснить это, чтобы поняла даже пчела! Пчелы! Неважно!» «Перестань отвлекаться и расскажи нам», - возбужденно проговорил Туббо. «Хорошо. Ладно. Во-первых, это не настоящее слово. Просто самый близкий... перевод? Вот только он не совсем точный. Но именно поэтому ты должен произносить это по-особенному», - пояснил Томми, используя свои карминовые руки, чтобы попытаться изобразить свою идею. «И что это за перевод? Можешь сказать это, даже если мы не поймем?» Томми обрушил на Туббо пристальный взгляд. Он не мог поверить, что кто-то мог быть настолько невероятно глупым. Чтобы подчеркнуть абсолютную глупость Туббо, он высунул язык и показал ему в качестве демонстрации. «Отфефидно, нетъ». Он засунул его обратно. «Очевидно, нет. Для этого у меня слишком человеческий язык. К тому же, Фил вроде говорил что-то про то, как громкость влияет на смысл..? Не знаю, я не помню». «Ну, тогда ты можешь описать это? Может быть, мы попытаемся воспроизвести это». «Что я только что сказал? Человеческий язык». «О, но у нас нет языка. Видишь?» Туббо широко раскрыл зияющую яму своего рта, открывая вид на извивающуюся массу насекомых внутри. Томми тут же отвернулся, изобразив отвращение. Туббо не нужно было открывать рот, чтобы говорить, поэтому Томми обычно не видел того, что было внутри, и он хотел бы, чтобы так и оставалось дальше. «Как грубо. Но мы все равно хотим знать, как это звучит». «Это как... землетрясение, только теплое. Но как будто в него добавили каплю реактивного двигателя?? Так что это вроде как ветер, но... хрустящий. Честно говоря, это немного пугает, но в то же время ощущается странно и приятно. Не знаю, это было... давно. Они заставляют его притворяться человеком, когда я навещаю его». Филза даже не умел быть человеком, но, вероятно, так было проще держать его в маленькой клетке. Правда, Томми не очень понимал, почему Филза оставался в Фонде, ведь при желании он мог вырваться наружу. Впрочем, он не задавался этим вопросом слишком глубоко, поскольку он мог видеться с Филзой положенные по правилам два часа в месяц. В любом случае, Томми это вполне устраивало. «...не то, что мы ожидали услышать, но ладно. Не думаем, что мы сможем повторить такой звук». «Да, только если ты не динозавр или что-то в этом роде. Хотя "Парк Юрского периода" все равно не соответствует правде». Глаза Туббо расширились от неподдельного восторга. «Так Фил - динозавр?!» «Нет, дурачок. Фил - это Фил. Хотя... он правда старый, возможно, старше динозавров. Это просто самое близкое сравнение, которое я могу придумать». Туббо разочарованно опустил плечи, и его снова странно передернуло. «О, это было бы круто. Ладно, тогда что это значит? Это как... коллекционирование?» «Это как раз самое сложное!» - простонал Томми. «Никто из них не может дать точное определение! Уилбур описывает это как семью, но Клинок считает это странным. Он говорит, что это больше похоже на союз - как обещание сражаться рядом с тобой в бою. Ударить в спину врага, если нужно». «Это... весьма разные определения». Томми хмыкнул. «Именно!» «А какова тогда интерпретация Фила? Он - Коллекционер, верно?» «Он говорит, что это как... как увидеть человека и подумать: "Я хочу его", а потом получить его». Странная тень промелькнула на лице Туббо. Пчелы опасно зашумели. «Томми?» «Мм?» «Этот Фил - он хищник?» «Э-э... да? Определенно. Ну, то есть, я не могу представить, чтобы его кто-то мог съесть». Туббо прищурился. «Нет, мы имеем в виду - он опасен?» Лицо Томми засияло. «Да! Невероятно! Он супер сильный, у него есть борода, он умеет летать и...» «Нет, Томми...» «…и это только когда он притворяется человеком! Ну, я думаю, он может делать все это в любом случае, но это действительно круто, так что я хочу сказать, что...» «ТОММИ. Мы имели в виду. Типа. Опасен ли он для тебя?» Томми замер на секунду, уставив на него неверящий взгляд, а затем дико засмеялся. «Пффффффф. Нет! Конечно, нет, он никогда не причинит вреда кому-либо из нас. Почему ты вообще спрашиваешь???» Туббо сгорбил плечи, защищаясь. «Ты странно выразился! Мы подумали, что он плохой парень или что-то в этом роде!» «Неееет! Он вовсе не плохой! Он просто... я неправильно объяснил. В общем, он бессмертный, так? Дальше, он...» «Прости, что?» Томми фыркнул при виде ошарашенного лица товарища. «Бессмертный, не перебивай. Так что, по сути, когда он Собрал меня, это было все равно, что сказать: "Я хочу следить за жизнью этого человека". Типа, смотреть, что я делаю, или типа того, и помогать мне. Потому что он думает, что это будет интересно - а так, конечно же, и будет, ведь я невероятно интересный. Фил произнес целую речь о том, что единственная особенная вещь в его жизни - это люди, потому что они уникальные, и бла-бла-бла, мне стало скучно, но в основном он находит классных людей и решает, что хочет присматривать за ними, защищать их или что-то в этом роде, и я типа один из них». Томми сиял, почти светился теплом. То, что Филза Собрал его, было одним из его самых любимых фактов. Филза был бастионом безопасности, очагом тепла в его холодном мире. Словно огонь, зажженный и оставленный для него - всегда рядом, когда ему нужно укрытие или место для отдыха. Филза был тем обещанием, что с Томми все будет хорошо: без тени сомнений, поскольку обязательно так и будет; ведь у него был Филза, правда? Клинок был его спасителем, да, но Филза был его утешением. Он не сдержал мягкого нежного выражения лица, когда вдруг осознал, что Туббо с улыбкой глядел на него. «Эй! Убери это глупое выражение со своего лица!» - приказал Томми. «Извини! Просто, если честно, мы думали, что это похоже на культ, но это не звучит как что-то злое или вроде того - что, конечно, является сюрпризом, но приятным». «Ну ты и лицемер! Первое, что ты сделал, когда встретил меня, это предложил присоединиться к этому твоему странному, жуткому, жучьему улью!» «Твоя правда, но это совсем другое! Мы знаем, что мы не странные и не жуткие, но это не значит, что все остальные хорошие. Хотя некоторые культы и правда могут быть довольно милыми! Кроме того, мы... погоди-ка. Он ведь дал тебе возможность отказаться? Так ведь, Томми?» Вопрос был насущным, казалось, очень важным для инсектоида. Томми попытался все обдумать. Он не мог вспомнить, что именно было сказано. «Кажется, да? Это было давно. Я был у них в гостях, а потом... да! Да, он спросил меня об этом, потому что тогда я очень смутился и сказал ему, что у меня уже есть папа, а потом Уилбур засмеялся, потому что Клинок очень странно это воспринял». В памяти промелькнула далекая сцена: все замерли от его слов, а затем Клинок зашипел, когда Уилбур начал дразнить его, а Филза просто улыбнулся. «Но потом Фил объяснил, что речь шла не об этом, если только я не хотел, чтобы все так и было, я думаю. Я не знаю. У Уила и Клинка такие разные понятия об этом». Он задавался вопросом, могло ли со временем это стать настоящим отцовством. Если еще не стало. Томми не был до конца уверен. Он думал, что было бы здорово иметь двух отцов. В два раза больше игр с мячом или что-то в этом роде. В два раза больше карманных денег. Может быть, так оно и было бы. Но Томми больше не видел своего настоящего отца, уже давно не видел. Не то чтобы он тоже был заключен здесь в Фонде, в конце концов, он был человеком. А с Филзой... в общем, Томми ни с кем регулярно не виделся, за исключением тех, кто не являлся Фондом. Конечно, он виделся с Клинком, но это было далеко от нормальных или безопасных обстоятельств. Клинок был утешением, как и Филза, но обычно только тогда, когда Томми отчаянно нуждался в защите. Для всего остального Филза был рядом, будучи краеугольным камнем в периоды относительной безопасности. Томми не чувствовал себя в безопасности с тех пор, как Фонд захватил его, но, по крайней мере, с Филзой он был близок к этому. Дело было не в том, что Филза был для него как отец, а в том, что Филза был для него всем. Он был единственным, кто мог заполнить отсутствие всего, что когда-то имел Томми. Филза всегда был рядом, ждал его, готовый успокоить раны, вытереть слезы и заключить в крепкие объятия. «А как ты сам определяешь это? Что "Коллекция" значит для тебя, Томми?» «...это значит, что всегда будет кто-то, кому я буду нужен». Томми тепло улыбнулся. «Хм», - он моргнул, наклонив голову набок. «Это оказалось намного полезнее, чем мы думали». «Эй!» - возмутился Томми. «Замолчи!» Смущение затопило его. «Мы думали, что это будет что-то жуткое, но это звучит довольно мило, прям услада для души!» - хмыкнул Туббо, не обращая внимания на Томми. «Единственная услада здесь - это ты. Ты настолько сладкий, что аж противно. Беру свои слова обратно, ты не самый вкусный человек, которого я знаю». Туббо театрально ахнул, будто его сильно задели слова. Он изобразил смертельную обиду на своем лице. «Как грубо! Кто посмел свергнуть нас?» «Ммм... Клинок. Бекон, понимаешь?» «...что?» «Ну, знаешь, гипер-агрессивная четырехметровая свинья?» «Ты сказал, что это была шутка!» - обвинил его Туббо. «И ты поверил мне, как идиот. Меня нельзя винить за это». В этом абсолютно был виноват Туббо. «Потому что ты солгал, а мы поверили тебе, надеясь, что ты лучше этого?» «В яблочко». Их перебранка еще долго продолжалась. Это было мило, решил Томми. Как с Уилбуром, но не так зловредно. Туббо даже смеялся над некоторыми его шутками! Это было здорово. Ему не терпелось рассказать Филзе. Конечно, Туббо был по меньшей мере забавным, что уже было большой похвалой, учитывая его круглосуточное заточение в белой клетке с мягкой обивкой. Иногда он все же говорил глупости, например, что Филза плохой или что побег возможен, но Томми решил, что это сказывалась его неопытность. Со временем Туббо научится правильно мыслить. К тому же, Томми мог бы стать для него учителем. Что это было за слово, которое любил повторять Клинок? Сэнсэй? Точно. Оно звучало круто, мудро и мощно, так что, очевидно, хорошо подходило Томми. Томми зевнул и слегка потянулся. Похоже, было пора возвращаться. «Томми?» - позвал Туббо. «Да?» «Ты в порядке? После вчерашнего?» О. M̴͇͈͗͂ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂.Томми думал, что эта тема забылась. Глупые пчелы. Конечно, он был в порядке, что за глупый вопрос. Глупый Туббо. Глупый. «Конечно, почему нет?» Туббо нахмурил брови. «Не считая того, что на тебя напал взрослый мужчина, ты, кажется, сильно нервничал из-за перча...» «Не произноси это слово. Никогда не произноси при мне этого слова». Томми старался сохранить голос ровным, и он получился чересчур холодным, что придало серьезности ситуации. Тем не менее, это было лучше, чем крики или, что еще хуже, слезы. «...хорошо. Но казалось для тебя это было таким травм...» «И не это слово». «Томми у тебя как будто бы случилась пани...» «Нет. Это тоже не разрешено~», - пролепетал Томми. «Томми, перестань...» «Лалалала~ посмотрите на нас, мы - Туббо, у нас большие жучьи глаза, но мы не видим, куда не нужно совать свой пчелиный нос, потому что мы глупые и набиты пчелами - и Лалалала, я тебя не слушаю~». «Тогда что мы можем сказать?» - попытался Туббо. «Как насчет... "спокойной ночи"? "Увидимся завтра"? Или "Я обещаю, что больше никогда не буду поднимать эту тему"?» «Хорошо, если...» «Отлично! Пока!» «ЕСЛИ, мы сказали "если". Если ты расскажешь нам, что не так с...варежками». «Все нормально, Туббо. Я привык к ним». Туббо просто глядел на него неудобно какое-то время с искаженным от жалости лицом. Что весьма нервировало Томми. Он не хотел этого разговора. Он старался избежать беспокойства Туббо, но только усугубил ситуацию. «Это просто...» Зачем Туббо было нужно все усложнять?? «Это мммм... мой криптонит. Да! Мой криптонит. Заставляет меня становиться слабым, а поскольку обычно я такой большой и могучий, это просто слишком сильно бросается в глаза». «То есть... ты хочешь сказать, что Красный... как способность...означает, что эти перч... варежки являются твоей самой большой слабостью?» «Ну, не, конечно, я уверен, что пуля в лоб была бы моей слабостью не меньше. Или если бы в меня бросили бомбу или что-то в этом роде. Бум. И нет больше Томми». Он изобразил руками взрыв. Он полагал, что для его ликвидации не потребуется много времени, но Фонд всегда предпочитал более медленные способы. Багрянец коснулся локтей, поднимаясь вверх по рукам. «Кто мог представить такой конец для него - во взрыве ядерной бомбы? Просто шок». Будь проще. Веселее. Шути, ведь ничего страшного в том не было. Тема разговора не казалась веселой, но он очень старался сделать ее именно такой. «Уверен, оружие - слабость каждого». «Неа! Только не для Клинка. И Фила. Почти уверен, что и у Уилбура найдется способ это обойти. Поймает пули в воздухе или что-то типа того. Так что... Остаюсь только я. А вообще, ты тоже пуленепробиваемый? Они уже проверяли?» «Томми?» «Что?» «Тут нечего стыдиться». Он зарычал. Ничего подобного не было! Неа! Его лицо совсем не краснело! «Я и не стыжусь!» - горячо возразил он. «Это нормально - бояться. Все чего-то боятся. Например, темноты или пауков. Вот мы боимся медведей, если это поможет. И предвзятого мнения... и злых людей с оружием... Но суть в том, что страх - это естественная часть жизни, и поэтому ты можешь рассказать нам о своем». Нет-нет-нет. Не будет такого. Они не будут вести разговор об этом. «Типа как Клинок боится дедлайнов?» «Извини, но здоровенная монстро-свинья боится чего?» Вот так! Отвлечение сработало! Томми немного расслабился и улыбнулся. Он был абсолютным гением. «Дедлайнов. У него был очень строгий учитель английского в колледже. Думаю, ему до сих пор снятся кошмары». «Хорошо, значит, страхи, вроде темноты, предубеждений и людей, преследующих тебя...» Туббо м̶͍̫̭̏̓а̸͍͎͓̊ф̴͙̈́ͅф̴̥̱͕̫̀͋̎̕̕и̸̞̇н̴̮͍̲͍̺̈́̿̒͛͝. Не попался на приманку должным образом. Ему что, тут медом намазано было? Ага, каламбур Томми тоже злил. «…и медведей, и...дедлайнов - все это совершенно обычные вещи. Это нормально, не надо смущаться. У всех есть иррациональные страхи». «Это не иррациональный страх», - проворчал Томми. «Хорошо. Тогда объясни это». Томми неловко поерзал на месте. Он не хотел, чтобы Туббо подумал, что он глупый, раз переживает из-за такой глупости, но вместе с этим он ужасно не хотел объяснять, почему перчатки вызывали у него такой страх. Может быть, сработает более общий подход? Он не хотел, чтобы Туббо подумал, что он ведет себя как ребенок. «Это как... просто я ничего не чувствую. Так? И мне это не нравится. Это заставляет меня чувствовать себя зажатым». Стены сжимались, сдавливая пространство, в котором он застрял. Пустота становилась бесконечной и давила на него своей величиной. Могло ли это быть клаустрофобией, если вокруг ничего не было? Это была необъятная пустота, и она пугала его - такая огромная и всепожирающая, из-за чего он чувствовал себя крошечным пятнышком, проглоченным целиком. «А потом они выключают свет, и я не чувствую, не вижу, не слышу ничего, кроме себя, и просто… реальности нет. Понимаешь? Только я, один-одинешенек, и нет ничего, кроме моей паники. В полном одиночестве. И я не могу сопротивляться или делать что-то еще, кроме как просто существовать, потому что ничего больше не существует. Все просто исчезло. И все, что приходит мне в голову, это то, что я мертв. Что я умер, или умираю, или вот-вот...» Нет. Остановись. Слишком глубоко. Сказанного было достаточно, это все, что ему нужно было знать. Томми и так сказал слишком много. И теперь Туббо смотрел на него с печалью на лице. Это убивало Томми. Томми отвернулся, чтобы не видеть больших сегментированных глаз, полных беспокойства. Он не хотел этого. Он не хотел говорить или даже думать о произошедшем, но Туббо настоял на своем, и теперь никто из них не был счастлив, и это было отстойно. Уголком глаза он заметил движение. К нему тянулась рука с увечьями, оставленными Томми и Фондом. Тянулась к нему, чтобы утешить. Томми отпрянул. Нет. Он не мог позволить Туббо снова покалечиться. Холод охватил его грудь от жажды контакта. Остановись. Ты просто все драматизируешь и хочешь внимания. Тебе не нужны объятия. Его товарищ замер в ожидании ответа, прежде чем заговорить. «Если это поможет, то смерть совсем не такая». О, Томми прекрасно знал, каково это - умирать, но проблема была не в этом. «Мы знаем, на что это похоже, мы переживали это бесчисленное количество раз. Ты не застреваешь в вакууме. Все просто... ну, как будто все просто исчезает. Вместе с тобой. Это не вечное существование в одиночестве. Умереть - это как... как заснуть. Прямо как это делаете вы, ребята. Когда все сознание отключается разом. Нет снов, но и кошмаров тоже нет. Ты просто... исчезаешь из Улья, или из мира, мы полагаем. Тебе не придется переживать это вечно», - успокаивал Туббо. Хм. На самом деле, это действительно немного облегчало. Знать, что если однажды Фонд случайно перегнет палку, он будет свободен. Ему больше не придется бояться. В этом ощущалась какая-то мрачная безопасность. Томми медленно кивнул. «Хочешь обняться?» «Нет, ты, м̵͔̾ӑ̴͖̻̪͍ф̸͕̇̊͋̀ф̴̨̞͈͓̥̑̿̌̑̈́ӥ̵͈̳́̌̑̉н̴͈̪̍͌̈́͌͜͝н̸̭̩̠͂́́̀ы̸̹̺͑й̴̘̐ идиот. Ты развалишься». «Ради некоторых не жалко растаять». Томми нахмурил брови. «Ты что, ϻ̶̥͇̦̈̀ǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂, только что вбросил цитату из "Холодного сердца"? Сейчас? М̶͉̖͍̋̆́͝͝а̸͍͎͓̊ф̴͙̈́ͅф̴̥̱͕̫̀͋̎̕̕и̸̞̇н̸̭̩̠͂́́̀ просто». Туббо поднялся, немного шатаясь на ногах, и приблизился к Томми. «Нет! Я же сказал, ты развалишься! Плохой Туббо, плохой!» «Ладно. Мы не будем обнимать тебя так». Рой насекомых поднялся и окружил Томми. Тысячи жуков приземлились на него. «...что ты делаешь?» - спросил он. «Обнимаем тебя! Мы никогда не делали это прежде, так что придется сделать это сейчас». Рой был осторожен с его руками, но даже такого контакта, вероятно, следовало избегать - вдруг Туббо забудется, или еще какая глупость произойдет? Томми не нужны были ни объятия, ни "дай пять", ни удары кулаками, ни что-либо еще в этом роде. Томми не нужны были опасения, что он как-то убьет или поранит Туббо. Кроме того, это ужасно странно ощущалось - миллионы маленьких ножек, которые двигались вокруг и заставляли покрываться гусиной кожей. В самом деле, это было просто жутко. А еще по-странному мягко, пушисто и тепло. Ему это не нравилось. Да. Определенно. Для Туббо это могло плохо закончиться. Томми должен был проявить благоразумие и положить этому конец. «Я тебя сейчас раздавлю. Не думай, что я этого не сделаю», - пригрозил он. На лице Туббо показалась ухмылка - такая же глупая и странная, и совсем неприятная - точнее только ее силуэт, который виднелся в просветах роя. Пчелы ползали по улыбке инсектоида, заползая внутрь, что невольно вызывало мурашки по телу. Нет, погодите. Вообще-то ощущение вызывали тысячи жуков, которые бегали по его коже. Он был уверен, что это мог быть чей-то кошмар. На самом деле, он был почти уверен, что это был его кошмар. Прямо сейчас. И очень реальный. «Ты не посмеешь», - ласково прозвучал Туббо. И одновременно с этим очень угрожающе. Почему он был таким жутким? Как Томми только угораздило подружиться с Туббо. «Хорошо, я не буду», - проворчал он. «Но если ты меня ужалишь, я не стану колебаться». «Оох, нас слишком много. На самом деле, чтобы убить взрослого человека, нужно всего тысяча укусов? Ты ребенок, так что около пятисот. Э-э. Может, что-то среднее, семьсот? Или восемьсот? Давай, угадаем! Это будет веселое пари». «Хорошо, теперь у меня появился еще один, очень рациональный страх». «Из-за чего же?» «Из-за тебя, ты маленький жуткий насекомыш. Какого м̸̧̧̲̗̙̉̇͠а̸̩̲̝̎̒̏̍͝ͅφ̷̬̺͍̉̃φ̵̳̃̐и̸̱͐̓̽̐н̸̭̩̠͂́́̀а̵̫͒̌̍̾͜, Туббо?????? Скольких людей ты уже убил?» Сам Томми уже давно сбился со счета. Он прогнал эту мысль. Он вел милую беседу и не хотел ее прерывать. Тем не менее, небольшое беспокойство росло. Они уже заставляли Туббо...? Или он сам совершил это, еще до того, как его схватили? Хотел ли он вообще это знать? Это казалось ужасной темой для разговора. «...ну, ни одного», - признался Туббо. «Само собой, ни одного». С его плеч как будто спал груз, но появилась другая тяжесть. Потому что, в конце концов, Туббо придется кого-то убить, хотел он того или нет. Много кого. Сейчас инсектоид отмахивался от этой идеи, как от нелепой, но Томми знал, что ожидало его товарища впереди. Туббо даже не догадывался о той черной бездне, что вот-вот поглотит его целиком. Его терзал вопрос, как это изменит Туббо. Это потрясло его собственный мир, обрушив самые основы его существа. В первый раз он был так одинок, напуган и изолирован. Он продолжал вести счет дням в ярко-рубиновых отпечатках пальцев - настолько он не шарил в Фонде - хотя от этой практики вскоре пришлось отказаться. Томми был так напуган всеми этими тестами, неизвестностью и бездушием. Он так давно не видел ни родителей, ни друзей, ни кого-либо другого, кто не хотел бы причинить ему боль. Он изо всех сил пытался бороться, но протесты только усугубляли ситуацию. Конечно, он продолжал сопротивляться, но постепенно ему стало казаться, что борьба того не стоила, потому что доставляла только больше боли. Но затем последовал один тест - неизмеримо тяжелый - и он отказался. Томми никогда не мог никого убить. И Фонд оставил его в покое, и Томми подумал, что впервые он победил. Он подумал, что наконец-то одержал победу над Фондом, наконец-то отстоял свою позицию и сохранил ее. А потом все стало намного хуже, окончательно сломило его и завершилось ультиматумом: убей или... или что-то еще. Вроде как, продолжение того, что они уже делали, или ужесточение. Томми понял, что он не мог вспомнить. Возможно, это означало, что угроза была не так уж страшна. Значит он был слаб. С чем бы он ни столкнулся, молодой Томми был разбит с признанием того, что ему не выжить, если он не подчинится Фонду. Он не мог вспомнить, как выглядело первое убийство - только то, что оно полностью разрушило его. Честно говоря, оглядываясь назад, его реакцию можно было бы назвать чрезмерной. Это был всего один человек, угроза явно не была настолько серьезной, чтобы выделяться из плеяды ужасов. Томми даже не был уверен, в чем именно он стал другим; он знал только то, что после первого принудительного убийства что-то в корне изменилось в нем - что-то, что он сам не мог понять. Возможно, дело было в его собственном выборе. Намеренном. Ни намека на несчастный случай, только ультиматум, который он не выдержал. Поэтому Томми хотел знать, как это повлияет на Туббо. Это было странно. Он знал, что Туббо был намного старше его, но Томми чувствовал себя таким измотанным и старым. Уставшим от времени, проведенном в тревожном ожидании того, что должно было произойти. Туббо еще не чувствовал того сокрушительного давления, с которым утягивала в себя черная бездна, но Томми уже видел, как ее путы обвивались вокруг его друга. Он знал, что сможет только наблюдать. Не было ни единого шанса просто взять Туббо и вытащить его из этого болота, не тогда, когда Томми уже так глубоко погряз. Он только ускорит его падение. Не было смысла предупреждать о грядущем, это только вызовет панику. Если вспомнить реакцию Туббо на перчатки, Томми мог только представить, каким будет его ответ, расскажи он мальчику правду. Возможно, погрустит и пожалеет, а может, и ужаснется от осознания того, что сделал Томми, но обязательно преисполниться решимости поступить иначе. Само собой, ни одного, - сказал он. Решимость Туббо будет сломлена так же, как и его. Фонд всегда добивался своего, гоняясь за эмпирическими данными о том, насколько заключенные могут представлять угрозу, получая свои ответы любыми средствами. Он чувствовал себя таким старым по сравнению с Туббо, не по годам, а по опыту. Он мог представить, как Туббо настаивает на том, что он никогда не причинит никому вреда, несмотря ни на что - прямо как молодой Томми, до своего крушения. Туббо, замечательный Туббо, полный наивности и отваги, и он будет раздавлен. Томми мог видеть, куда все это катилось, и это было ужасно. Но произойдет это еще не скоро, не сейчас. Не было нужды предупреждать Туббо: парень только навредит себе, пытаясь спастись от неизбежного. Томми прекратил свои раздумья, заглушив тревожные мысли почти до полной тишины, вероятно, только чтобы они вырвались позже и сожрали его с потрохами. Это могло подождать, пока он не останется один. Откровение должно было остаться его собственным бременем. «...хотя если погуглить, то найдется много интересной статистики. Знание - сила, а сила - это угроза, а поскольку нам нравится быть угрозой, стоит говорить о таких вещах с умом. Ну что, это сработало? Ты боишься?» «Иди к м̶͍̫̭̏̓а̸͍͎͓̊ф̴͙̈́ͅф̴̥̱͕̫̀͋̎̕̕и̸̞̇н̴̮͍̲͍̺̈́̿̒͛͝у̴̩̻̗̯̅̽. Конечно, нет». Слова не очень хорошо слетали с языка. Почти неуклюже. Он решил проигнорировать это. Туббо надулся. «Похоже, в следующий раз нам придется постараться лучше». «Думаю, я определенно не оценю твоих стараний, спасибо». «Почему? Неужели мы так страшны?» «Пфффф, ни капельки», - усмехнулся Томми. «С Уилбуром уж точно не сравнится. Однажды я взял последнюю палочку вяленой говядины и... о боже». Он театрально вздрогнул для эффекта. Это было нетрудно сделать. Воспоминания о ползущих за ним пустотных тварях было нелегко забыть. «То, что я видел, Туббо. Это преследует меня. Половина моих кошмаров - заслуга одной восхитительной мясной палочки». «Правда?» Туббо звучал намного более серьезным. О-о-о. «Он такой высокий, Туббо. Сама моя мужественность чует угрозу. Обычно я очень уверен в своей мужественности, ведь я знаю, какой я большой мужчина но... оооххх, Туббо. Ты просто никогда его не видел. Он слишком высокий, Туббо. Ни один мужчина не должен обладать подобной силой». Если без шуток, его друзья в самом деле регулярно являлись ему в кошмарах. Дело не в том, что он их боялся. Это было бы нелепо. Они не были страшны для него, просто... рядом с ним. Убийственны по своей природе, только и всего. Но чаще всего, когда они начинали буйства, Томми вроде как старались прятать, держа в какой-то изоляции. Не сказать, что это наводило ужас, просто иногда такое случалось. Томми не видел Уилбура с тех пор, как его схватили, последним воспоминанием был образ человека, сражающегося с волнами врагов, забрызганного кровью. Других он видел чаще, но Клинок появлялся только тогда, когда дела шли совсем плохо. Филза был единственным постоянным, самым частым, самым лучшим явлением. Визиты не сопровождались смертями, как в случае с Клинком, и в принципе случались, в отличие от встреч с Уилбуром. Напоминание о Филзе не давало ему покоя. Сейчас это было неважно, - сказал он себе. Розалинда работала над этим. «Какой у него рост?» - спросил Туббо. «Рядом со мной он примерно... метр восемьдесят шесть, наверное. Но с Клинком он почти пять метров. И выглядит нелепо. А с Филзой... по ситуации. Я бы сказал, что с тобой, у него наверно будет рост метр восемьдесят три, потому что я сам такого роста и все еще заметно выше тебя». «Его рост меняется? Как беспорядочно с его стороны». «Да, он всегда достаточно высокий, чтобы устрашающе возвышаться над самым высоким человеком в комнате». «А что, если он один?» Томми пожал плечами: «Он не скажет». «А если... в комнате только ребенок?» Томми зашелся в смехе. «Надо будет узнать! Это гениально, Туббо!» Пчелиный мальчик улыбнулся. «Конечно, да. Мы же Туббо, в конце концов. Лучшие в своем роде». Томми нахмурился, чувствуя некоторую издевку над собой. «Какого? Это моя реплика! Создай себе собственный образ! Этот - мой». «Неее. Нам нравится этот. Думаем, мы заберем его». Томми резко поперхнулся. «Туббо? Это было всерьез или ты хотел напугать? Туббо?» «Спокойной ночи». «Туббо ответь мне». «Увидимся завтра~» «Туббо, стой». «Мы обещаем, что больше никогда не будем поднимать эту тему». «Это не…Да хароооош». «Разве не это ты хотел от нас услышать?» «Я беру свои слова обратно. Скажи мне, было ли это всерьез или ты хотел напугать». «Неа. Спокойной ночи». Он нахмурился. «Ладно. Как хочешь. Думаю, твое молчание мне нравится больше. Я ухожу». Томми забрался по стенам и нырнул в вентиляционное отверстие. Пришлось попыхтеть, но разговор оказался приятным. Было приятно видеть, что Туббо приходил в порядок теперь, когда у него была еда, и... и также было приятно знать, что он беспокоился о Томми, даже если в том не было необходимости.

***

Розалинда принесла еду и толстую стопку бумаг. Лоуренс тоже пришел, но просто встал у стены, и Томми не думал, что он станет проблемой. Его желудок слегка заурчал при виде гостинцев. Питаться половинками порции было не очень приятно, но это было лучше, чем ничего. «Голоден?» «Мгм. Я растущий мальчик». Возникла идея. «Может, ты сможешь попросить о двойном пайке? Вообще, они могут и не разрешить, так как это все равно, что дать дополнительное оружие. Уверен, этим можно кому-нибудь выбить мозги». «Растущий? Очень сомневаюсь, ты уже, наверно, и так на голову выше меня. Даже не представляю, куда тебе еще расти, если только это не скрытая аномальная особенность. Но я посмотрю, что можно сделать. Они производят тысячи таких штук ежедневно, чтобы накормить всех. Одним меньше - никто и не заметит». «Ага!» - радостно воскликнул Томми. «Вот так, Роз, укради у них!» Она выглядела захваченной врасплох. «Нет, я вовсе... о, я полагаю, мои слова и вправду можно было расценить как идею о краже... Я не собираюсь ничего красть, есть запросы и формы, которые я, вероятно, смогу заполнить, как это было и с тем документом про твоего Фила, о котором ты спрашивал». «Mǎ̷̞͊͆φ̷̻̩̣̐͐́̄ф̶̜̐ϗ̷̖͇͚̓̄ͅн̷̨̻͕͕̰̇̂, ну наконец-то. На это ушли месяцы!» «Или два дня. Очевидно, что это расследование оказалось сложнее, чем я думала. Мне сказали, что здесь есть вся нужная информация», - с этими словами она вложила в ожидающие руки Томми приличную кипу страниц. Затем она повернулась и направилась обратно к выходу. «Подожди», - позвал Томми. «Ты уже уходишь?» «Условие получения допуска. Теперь мне нужно будет заботиться о более опасных типах». «Оу». Сердце Томми слегка екнуло. Он знал, что в конце концов ей придется идти дальше, он ведь был только обучением. Но он надеялся, что это займет немного больше времени. «Мы еще увидимся?» «Когда-нибудь увидимся», - пообещала она с улыбкой. «Береги себя!» - крикнул Томми ей вслед. Все-таки, ей это пригодится. Розалинда исчезла в дверном проеме. Что ж, он знал, что это был лишь вопрос времени. Было приятно общаться с ней, но в конечном итоге она оставалась сотрудником Фонда. Подождите. Нет. Он прогнал эти мысли. Не сейчас. Не порть то хорошее, что было, даже если это было неправдой. Как-никак, она достала ему информацию о Филзе. И не ее вина, что Фонд обязывал всех играть по своим правилам. Томми бегло просмотрел "Коллективный Завет". Он никогда не читал его раньше. Документ казался вполне нормальным. Он никогда не видел его, знал только краткое изложение от Филзы. Возможно, это было к лучшему, поскольку текст был невероятно скучным. В конце концов, это был юридический стиль. Но помимо этого, это был просто настоящий ужас, завернутый в красивый бюрократический бант. Самое вежливое из того, что здесь было, заканчивалось на строках вроде: "Лицо, обозначенное здесь как", а затем его имя или имя одного из его друзей. На самом деле здесь не было номеров, но это нисколько не отменяло пренебрежения. Формулировка подразумевала, что их имена были ненастоящими или использовались только для целей контракта. И это были еще цветочки. Томми поморщился, когда стал читать дальше. Он знал, что контракт был нечестным. А как иначе, если такие короткие визиты обязывали Филзу никогда не сбегать. Согласно контракту, предоставлялось два часовых визита в месяц. Конечно, посещения могли быть отложены или отменены по требованию Фонда, в основном из-за плохого поведения или травмы. Он порылся в памяти. Делал ли он что-нибудь такое в последнее время? Казалось, что он не видел Фила целую вечность. Может быть, он что-то перепутал? Ему стало как-то не по себе. Но потом, когда он прочитал, что Фил обязывался проходить все тесты, которые придумает Фонд, ему захотелось блевать. Конечно, ему самому приходилось с этим сталкиваться, но чтобы Филза? Такой древний, мудрый и благородный? Томми свыкся с участью лабораторной крысы, но представлять на своем месте льва, который проходит то же самое - это казалось унизительно. Хуже всего было то, что именно из-за него Филзе приходилось это терпеть. Казалось нечестным взваливать на себя цепи только для того, чтобы увидеться с Томми. Ну, и других Собранных тоже. Его разговор с Розалиндой эхом отозвался в голове: "Что, по-твоему, здесь творится?" "Я не... Я верю, что они изучают тебя". "Наверное, такое тоже бывает". Он думал, что был так хорошо осведомлен об истинной природе Фонда. Филза просто защищал его. Что-то внутри него сжалось, опустилось в яму желудка и засело камнем. В дверь постучали, и Лоуренс вышел. Туббо подлетел сверху: несколько пчел приземлились на страницу и выжидающе посмотрели на Томми. Верно. Туббо, вероятно, не мог разобрать шрифт и юридическое письмо. Может, он и не старался, поскольку все это было скучно и в основном о людях, которых Туббо не знал. «Я объясню позже», - пообещал Томми. Буррито кивнул, а затем улетел за ухо Томми. Ну, может, не Буррито это был. На самом деле Томми не мог их различать, только делал вид. А вот Туббо вообще не мог их отличить, и было забавно его дурачить. Следующим неприятным пунктом было то, что в контракте он, Уилбур и Клинок были третьей стороной, и, следовательно, от них не требовалось согласия на заключение договора. Было еще много малоприятных моментов, но конкретно этот раздражал лично его: даже если он был несовершеннолетним, это не могло иметь юридической силы. Постойте. Считался ли тогда Филза его опекуном? Вероятно, они не смогли бы заставить его настоящих родителей подписать договор. Он... он даже не думал, что им вообще было хоть что-то известно об этом. Ему было интересно, сказал ли кто-нибудь его родителям, или он просто... пропал. В один день был, а на следующий - нет. Рассказал бы им Фонд? Он не думал, что они бы так сделали, но что-то же должно было быть. Его родители были обычными людьми, как и он когда-то. Фонд должен был заботиться о человечестве, если вообще должен был. Какую историю они придумали? Извините, ваш маленький мальчик превратился в монстра, и ради вашей безопасности вы больше никогда его не увидите. Конечно, они бы не согласились. Они бы не позволили этому случиться, если бы знали. Их подписей здесь не было, и это утешало. Впрочем, его подписи тоже не было. Все это безобразие разрешалось тем фактом, что у него не было возможности возразить. Не то чтобы он мог. Он просто представил, как какой-то случайный парень был вынужден сидеть и договариваться с очень опасным Филзой. Томми подумал, что это могло быть довольно милой сценой, но, возможно, кто-то другой так не посчитал бы. Он пытался вспомнить тот день, когда Филза Собрал его. Это было примерно за месяц до того, как Томми попал в заключение. Воспоминания были более туманными, чем хотелось бы. Остался лишь смутный проблеск улыбок его друзей, чувство восторга бушующего внутри, и величественный вид истинного Филзы. Правда, это не могло быть так давно. Казалось, что Фонд высасывал прошлое, оставляя только ужасающее настоящее. Заставлял забыть, какой была жизнь раньше, какой она должна была быть. Времени не существовало, и все что осталось - это всепожирающее "сейчас", за которым не следовало никаких перемен. Далее шел параграф, посвященный Собранным и тому, как упомянутые лица могут быть добавлены или удалены с согласия Фонда и Фила. Подождите. А что, если он убедит Филзу Собрать и Туббо? Тогда у Туббо будет больше людей, способных помочь ему! Томми знал, что выжил только благодаря Филзе. Он не знал, в каком бы состоянии он был без помощи этого человека, но, очевидно, не в самом лучшем. Только благодаря Филзе Томми смог вынести все тяжбы. Так что, если бы он смог уговорить Филзу Собрать Туббо, проблема бы решилась! Это не могло быть слишком сложным. Туббо был милым и очаровательным, и он отчаянно нуждался в помощи. Хотя на самом деле Томми не знал, по каким критериям Филза выбирал людей. Туббо казался довольно похожим на Томми, но ничем не напоминал Клинка или Уилбура. Конечно, эти двое не были беспомощными. Он сказал, что ему нравятся интересные люди, что очень хорошо подходило для Туббо, по крайней мере, по мнению Томми; Туббо был невероятно интересным. Хотя в контексте однообразного тюремного заключения, возможно, это заявление не считалось бы таким уж сильным аргументом. Короче, он решил, что Туббо имел довольно неплохие шансы. Вообще-то Томми не был до конца уверен, почему Филза Собирал людей. Что-то вроде компании друзей? Для Томми это казалось достаточно веской причиной, но пусть дружба и служила той же цели, она не была такой всеобъемлющей, как Коллекция. Он покопался в памяти в поисках обрывков воспоминаний. "Потому что это побуждает меня оставаться собой". Хм. Это не имело особого смысла. Но Филза, похоже, считал, что этого было достаточно. В любом случае, чем больше друзей, тем лучше, так ведь? Нет. Нет, это было не так. Может быть, когда-то и было, но... только на воле. Здесь, в Фонде, они стали бы только заложниками. И... и Туббо просто стал бы еще одной цепью, удерживающей Филзу в Фонде. Как и Томми. Его настроение падало по мере того, как читал. Пока ничего не говорило о том, когда он увидит Филзу в следующий раз. Прошло так много времени с последнего визита, и он ведь не сделал ничего плохого, верно? Не было ничего, что могло бы стать причиной для отсрочки. Ему нужно было знать, нужна была помощь с Туббо. Ему нужно... Подождите. Подождите. Нет. Быть того не могло. Что-то горькое забурлило у него в животе, поднимаясь вверх, пока желчь не покрыла язык. Все нутро и мысли захлестнули отвратительные, терзающие волны. Вот. Дополнительное соглашение. Бумага была гладкой, без замятин, по сравнению с другими разделами. Новой. [...лицо, обозначенное здесь как Томми, по соглашению обеих сторон, исключается из настоящего договора и в дальнейшем не рассматривается как "Собранный", в соответствии с определением из Статьи I, Раздел 1. Настоящее решение было принято в ходе соответствующих переговоров, необходимых для внесения дополнительных соглашений, и было принято как лицом, обозначенным здесь как Филза, так и Фондом. Настоящее Соглашение приводит к приостановке пунктов нескольких статей Завета, согласованных в ходе переговоров, и подробно описанных ниже...]. Как такое..? Это не может быть правдой. Это не может, он бы не поступил так со мной. Он бы не... не... Внизу бумаги стояла подпись Филзы, подтверждающая внесение поправки. Томми перелистнул на другую страницу с подписью. Они точно совпадали. Одинаковый плотный шрифт, одинаковый тяжелый почерк. Абсолютно идентичны. На мгновение, прямо перед тем как все произошло, его мысли блаженно затихли. Шок разъедал каждый дюйм его тела, пока не осталось ничего. Затем реальность обрушилась на него резко и быстро, врезавшись в его внутренности и выбив все остатки воздуха из легких, когда разум пошатнулся. Нет. Нет, это было на самом деле. Филза... бросил его. Решил, что он лишняя цепь. И мир Томми рухнул. Он перечитал бумагу несколько раз, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то другую интерпретацию слов. Но текст составлялся так, чтобы быть максимально ясным и исключить любые лазейки. Томми отчаянно перебирал в памяти свои воспоминания. Неужели Филза уже принял решение во время их последнего визита? Томми не заметил ничего особенного, но, опять же, это было так давно. Он не помнил, была ли зубастая ухмылка Филзы искренней или нет, были ли их объятия теплыми или всего лишь притворными. Он хотел проклинать. Бросаться оскорблениями. Поносить Филзу всеми известными ему нецензурными словами. Но... но Филза спасал его слишком много раз. Томми знал, что без него он был бы мертв или даже хуже. И... и, на самом деле, он не мог винить Филзу за то, что тот избавился от него. Томми знал, что он был нуждающимся. Знал, что требовал помощи Филзы и никогда не предлагал своей. И теперь он не хотел иметь с Томми ничего общего. Он мог это понять. Он тоже не хотел иметь ничего общего с собой.