***
Но девушка всегда может найти причину, чтобы разозлиться… — ГДЕ МОИ ТЮЛЬПАНЫ?! — закричала она, только завидев Пашу у подъезда, и начала бить его сумкой. — Блять, Вера! — он пытался отпрыгнуть от тяжёлой вещи в руках девушки, но она его нагоняла, продолжая бить парня. — Я ваще забыл, что цветы дарить надо! — Ах ты забыл! — новый удар сумкой. — А что потом? — ещё один. — Про меня забудешь?! — и ещё. — Сперманская, харэ, у тебя учебники слишком тяжелые! — хмурился Паша, опасаясь Веру и прыгая от неё. — Я же не забыл про другие подарки! Цветы завянут, а вещи, которые я купил для тебя, останутся навсегда, как память! Девушка остановилась и сощурилась, презрительно глядя на парня. — Ну давай посмотрю, что ты там за подарки приготовил… — скрестила руки она. — Фух, наконец-то блять… — вздохнул Паша и начал доставать из портфеля, спущенного на руку, чёрную коробку с подарками, где он написал белым маркером «С 8 мартом, малая!», параллельно подумав: «Да уж, не зря я думаю сделать сегодня то, че хочу… Она заслужила нехилой встряски», — пошлая мысль пробежала в голове, но Паша не подавал виду. — Вот! Это тебе! — улыбнувшись, он протянул коробку в руки девушки. — Только правильно «марта», а не «мартом»… — в слух усмехнулась она и принялась открывать коробку. Однако, когда Вера посмотрела на содержимое, её глаза пали только на один подарок, и она изумлённо выпалила: — Ошейник?! Серьёзно?! — Ну он же с шипами! — недоумевал реакции парень. — Ты ж такое любишь! — Паш, ладно бы я сама себе купила, но, получая это от тебя, складывается впечатление, что ты меня воспринимаешь, как собаку! — хмурилась она. «Да, как ту ещё сучку…» — грязная мысль снова проскользнула, но вместо этого Паша смог впервые уверенно оправдаться, дабы не выдать желаемое: — Да не думал я об этом! Я типа размышлял о том, что ты у меня вся такая из себя рокерша, и понял, что ошейник будет пиздато смотреться с твоим стилем! Да и рокеры вроде такое носят! Ну и ещё… — Паша ухмыльнулся, задумчиво отведя взгляд вниз. — Что? — брови Веры всё ещё были сведены к переносице, а взгляд был пронзительным. — Я бы хотел тя усмирять, тянув за поводок… — ехидно проговорил Паша. — Хуй тебе! — огрызнулась она и волнительно опустила взгляд на остальные подарки, чуть не выдав накал, который вызвала лишь одна мысль о том, как Паша может тянуть её за поводок… — Да ладно, я шучу… наверное. — О-о-о, мои любимые конфеты «Комильфо»! — проигнорировала его высказывание Вера, радостно воскликнув. — И «Milka»! Погоди… Это всё что ли? — она снова нахмурилась. «Ей никогда не угодишь…» — тяжело подумал парень, но вместо этого сказал с загадочной улыбкой: — На самом деле, у меня дома тя ждёт ещё бутылочка вина и пиздатый ужин — я готовил с утра, между прочим, ради тебя! Ты, конечно, наверняка вчера хорошо отметила с девками, раз даже не написала «спокойной ночи», — он кинул презрительный взгляд на Веру, но почти сразу снова улыбнулся, — но я бы хотел ещё, чтобы мы отметили вдвоём. Я реально постарался! И всех попросил освободить хату! — Блин… — Вера наконец-то искренне улыбнулась. — Это так мило… — Лучше всяких ебаных тюльпанов, а? — снова нахмурился Паша. — Прости, я такая дура… — Вера виновато опустила взгляд. — Спасибо тебе большое… И ошейник мне тоже, на самом деле, понравился, я давно хотела заказать, но думала, меня мама убьёт… Прости ещё раз… Паша вздохнул. — Лан, ниче страшного… В постели извинишься, — ухмыльнулся он. Вера, всё ещё улыбаясь, положила коробку в портфель и резко и крепко обняла Пашу, прижавшись головой к его плечу и окутав парня теплотой. А затем Вера подняла взор и нежно прильнула к губам Паши, встав на цыпочки, благодаря парня этим поцелуем за прекрасный подарок, который она изначально недооценила. Однако ласки, сочащейся от лёгкого сминания губ, было достаточно Паше, чтобы принять извинения и прочувствовать благодарность за подарок… Хоть Вера пока не знала, что это ещё не всё… Расцепив поцелуй, девушка нежно посмотрела в глаза парня и снова виновато проговорила: — Прости ещё раз… У меня просто голова ещё болит после вчерашнего, вот я и бешеная такая… — Да я уж понял, что вы хорошо вчера отметили, — усмехнулся Паша, ласково улыбаясь. — И прости, что не написала «спокойной ночи»… — Вера уткнулась носом в шею парня, пытаясь укрыться от стыда. — Да ладно, я тоже, бывает, забываю, — он погладил девушку по голове, успокаивая. — Кстати… — опомнилась она, снова подняв голову. — А как ты уговорил Максима, чтобы он оставил хату? Или у него работа? Или вы помирились? — С трудом, но уговорил… — тяжело вздохнул Паша, вспоминая тяжёлый разговор с братом. — Вы не помирились? — расстроенно спросила девушка. — Давай не будем об этом… — глаза Паши нервно заметались, и он отстранился, случайно высвободившись из объятий удивлённой Веры. Парню всё ещё было тяжело это обсуждать с девушкой… Тем более, после того случая, когда Паша был уже трезв, она начала капать на мозги, мол, это нужно принимать, это нормально, но парень и слушать не хотел, затыкая Веру поцелуем. Только с третьего раза она поняла, что пока не стоит говорить об этом с ним… Либо же попробовать подобрать правильные слова, над чем она и работала. — Ладно… — вздохнула Вера — с утра пытаться говорить об этом было точно гиблым делом. — Тогда что, пойдём? Там, наверное, уже все собрались. — Да, погнали, — согласился Паша и, взяв возлюбленную за руку, пошёл с ней к аллее…***
А на аллее уже собрались все девочки, бурно обсуждая прошедший вечер. — Ой, ну, Анька! — ехидно говорила Саша. — Не думала, что ты Арлееву позвонишь и начнёшь ему говорить, что он твоё солнышко! — Да хватит припоминать мне это… — Аня смущённо отвела взгляд. — Саш, — усмехнулась Маша, — ну что ты впрямь её застыдила! У человека любовь, и это прекрасно! — Ну ладно, да, — нахмурилась Блузова, вспомнив кое-что, — всяко лучше, чем когда Вера вчера звонила Галльярду и чуть ли не кричала о том, как хочет его прямо сейчас. — Слава Богу он с пацанами бухал и не сорвался к ней, — вздохнула Аня, прикурив сигарету. — Это я ему ещё написала, что мы с вами его прибьем, если он придёт! — скривила губы Саша. — Кстати! Так уже жду, чтобы увидеть, что вам мальчики подарят! — Так и тебе, поди, че-нить кто-нить приготовил, — ухмыльнулась Леонова. — Да кто? Ваня что ли? Пф! — издала нервный смешок Саша. — Я тебя умоляю! — А на Пружинова не думаешь? — ехидничала Аня. — Ты думаешь, он за носки мне что-то подарит? — не верила Блузова. — Слухай, может, мне, конечно, кажется, но, по-моему, он часто стал на тебя посматривать во время уроков, — сообщила с неснимающейся ухмылкой Леонова, невольно начав шипперить друзей. — Ой, да максимум, на что он смотрит, это на сиськи! — махнула рукой Саша и посмотрела на приближающегося человека к компании. — О, а вот и главные романтики идут с цветами! Анька, Машка, встречайте! А букетик у Арлеева, кстати, покруче будет! Пока Маша восхищённо смотрела на своего романтичного парня, который подходил вместе с другом, Аня вдруг заволновалась и обрадовалась одновременно. Так было непривычно получать подарки, особенно цветы… А куда она их денет? Что скажет отцу? Волнение накрыло с головой… И когда Артём подошёл с широкой улыбкой, Аня совсем растерялась, покраснев от вида прекрасных жёлтых тюльпанов и красивой розовой коробки, которую Артём держал в руках вместе с цветами, и где было написано красивым почерком «С 8 марта, Анечка!». Анечка… Так её ещё никто не называл… Артём ещё не произнёс ни слова, а девушке уже казалось, что она вся красная, как рак. — С твоим днём, Анют! Это всё тебе! — радостно проговорил парень и протянул девушке подарки. Дрожащими руками от душевного возбуждения Аня приняла подарок и рассмотрела каждую букву, аккуратно прописанную белым маркером, и незамысловато добавленное сердце рядом с надписью. Это всё было настолько милым… что даже было страшно открывать коробку, чтобы не умереть от умиления. В это время Илья подарил красные тюльпаны Маше, которая раскраснелась от радости и смущения. — Если что, цветы — это ещё не всё! — воодушевлённо начал Илья и принялся доставать что-то из кармана. Аня, всё ещё не решавшаяся открыть коробку и томящая бедного Артёма, отвлеклась на не менее милых Илью и Машу. Ершов достал чёрный футляр для кольца и протянул его ещё более смутившейся и открывшей рот от изумления Маше. — Это, конечно, пока не предложение руки и сердца… — с усмешкой сообщил Илья. — Хотя, наверное, ты понимаешь, что я бы прожил с тобой всю жизнь, но о свадьбе все-таки говорить ещё рано. А пока… я бы просто хотел подарить тебе это кольцо с атрибутикой, которая идеально подходит тебе — я знаю, ты такое любишь. Маша оторвала изумленный взгляд от маленькой коробки, подняла его на Илью, а потом снова устремила взор на футляр. Не менее дрожащими руками, как и Аня, девушка приняла подарок и опасливо открыла его. И там оказалось серебряное массивное кольцо в форме черепа с чёрными фианитами в его глазах. Девушка мило улыбнулась и посмотрела нежным, благодарным взором на Илью. А затем снова робко опустила взгляд на кольцо и тихо изрекла: — Спасибо большое… Я о таком мечтала… — Ладно, признаться честно, я знал об этом… — виновато усмехнулся Илья. — Я заглянул в твою корзину на Wildberries, пока ты была в душе. — Это всё равно очень мило, — ласковый взор Маши снова поднялся на парня, и она, как котёнок, потерлась носом об его плечо. Илья же радостно улыбнулся и обнял Машу, грея сильнее, чем солнце, ярко светившее сегодня на небе. Артём, уже не могший ждать реакции Ани, попросил, кажется, впервые надавив на кого-то: — Так… ты откроешь подарок? Я же не только коробку подарил… — Да я понимаю, что не только её, — виновато усмехнулась Аня и все-таки раскрыла коробку… Каково же было удивление девушки, когда она увидела новые, черно-красные перчатки для бокса и подарочную карту на пятьсот рублей в кинотеатр их города. Парень учёл все увлечения Ани в одном подарке… Хоть первое увлечение было не совсем её… и от него она хотела давно отказаться… Но Артём об этом всё ещё не знал и постарался запомнить всё, что она любит, и это было безумно мило и заставляло сердце Ани биться чаще, а щеки снова розоветь, но не от мороза. — Я решил подарить не билеты в кино, — взволнованно начал пояснять Артём, тревожась из-за тишины Ани, — а карту, потому что сейчас в кино ничего хорошего не идёт, но мне тогда понравилось с тобой сходить. И я с нетерпением жду, чтобы мы сходили вместе. Ну и перчатки, наверное, понятно, почему: ты очень любишь бокс, сколько мне связанных с ним историй рассказывала, поэтому я решил подарить новые перчатки, которые будут тебе напоминать обо мне даже во время боя… — Они точно мне будут всегда напоминать о тебе… — грустный взгляд поднялся на Артёма. — Только… ты не хочешь, чтобы я оттуда ушла? — Конечно, нет! — округлил глаза он. — Если я таким не занимаюсь, это не значит, что я не хочу, чтобы ты в этом участвовала! Наоборот, как ты видишь, я поощряю твоё хобби! И хочу, чтобы ты увлекалась тем, что тебе нравится! — Только мне уже не нравится… — печально улыбнувшись, сообщила Аня. — ЧТО?! — воскликнули буквально все с Артёмом, даже подошедшие Коля с Ваней. — Как?.. Ты серьёзно?.. — недоумевал Арлеев. — Да, серьёзно… — расстроенно заговорила Аня. — Потому что… поняла, что мне не так важен файтинг, из-за которого я не успеваю заниматься тем, что мне нравится на самом деле: ходить с тобой в кино, в театр, да и вообще в целом проводить с тобой время… Ну и читать ваще… — Но… — Артём жалобно посмотрел на неё своими голубыми глазами, расстроившись, что подарил девушке то, что теперь ей не нужно. Но всё равно его голос звучал, как самая звонкая мелодия, лаская слух Ани. — Но ты же можешь совмещать… Ты же можешь многое, я знаю! И то, и другое! Ты вообще большая молодец! И-и-и я готов даже приходить к тебе на бои, не только, чтобы болеть за тебя, но ещё и для того, чтобы проводить с тобой время! — Знаешь, — девушка стыдливо призадумалась, заметав взгляд, — честно, пока ты не подарил подарок и не сказал, что готов приходить ко мне на бои, я даже не видела причин, чтобы продолжать… Но, представив тебя среди болельщиков, и как твой взгляд будет мотивировать меня… Да и вид твоего подарка перед глазами — тоже… Я… Я не знаю… Это сложно… — Ань, — Артём взволнованно положил ладонь на её руку, поддерживая, — я не заставляю тебя продолжать… Если ты не хочешь — это твоё право… Прости, что не спрашивал об этом… — Да откуда ж ты мог знать… — Аня усмехнулась и виновато посмотрела на него. — Да ваще забей… Мне правда нравится, что ты учёл все мои разносторонние интересы, это нереально мило… Артём, ты ваще… — она опустила взгляд, снова запаниковавши, но решила произнести то, что вертелось на языке: — ты лучший… — О-о-о! — умилились девочки из компании. Артём сам покраснел от таких слов и снова улыбнулся, испытав тёплое чувство, согревающее сердце. — Ань, и ты самая лучшая… — его голос немного осел от волнения. От нахлынувших эмоций после таких нежных слов девушка крепко прижалась к Артёму, выражая всю ту любовь, что бушевала волнами в душе. Парень ласково обнял в ответ, прижав девушку крепче, обдавая Аню будто теплотой солнечных лучей и согревая сильнее. Девушке было так уютно в руках Артёма, что она не хотела отпускать его… А когда Аня подняла взгляд в его океаны, где снова волновались голубые волны, блестящие будто от солнечного света, она хотела выразить свои радостные чувства не только объятиями, но и поцелуем… Объяснить всю ту благодарность языком, но в другом плане. Но друзья, находящиеся рядом, смущали её для таких страстных действий… Знала бы Аня, как Артём хотел того же, прямо сейчас… Но испытывал тот же самый стыд перед ребятами. И именно в этот момент их прервал нетерпеливый Коля, заставив разъединить объятия: — Так, ну пока вы тут жмякаетесь… — он посмотрел на них. — А, уже не жмякаетесь! Ну ладно! В общем, я хочу поздравить тоже кое-кого… Саша поняла, что все-таки парень не обошёлся без подарка и, затаив дыхание, начала смотреть на то, как парень доставал что-то большое из не менее большого портфеля, который он поставил на асфальт для того, чтобы вытащить подарок… Каково же было удивление девушки, когда она увидела большую, толстую игрушку картошки с милыми чёрными глазами, ртом и маленькими розовыми щёчками. — Санёк, это тебе! — с улыбкой сообщил Коля и протянул девушке игрушку. Саша опешила, взяв в руки большую картошку, и изумлённо глядела на парня, не могши поверить, что он запомнил о её пристрастии к овощу да и вообще решил подарить что-то после подарка на День защитника Отечества в ответ… Её окутали смешанные чувства: и изумление, и радость от полученного подарка… Ведь обнимать картошку, пока спишь, всяко не будет лишним! — Признаться честно, — почесав затылок, нервно начал Коля, испугавшись изумленного взгляда Саши, — меня Ванек надоумил подарить картошку! Ну типа… он мне сказал, что типа когда ты к нему приходила в гости, всё время просила его сварить картошку, и я решил, что это будет неплохим подарком… Типа прикольно, что ты не только ешь свою любимую картошку, но и спишь с ней там… — он взволнованно поднял взгляд. — Хуйню несу, да? — Нет, ты что, это очень мило! — радостно завизжала Саша, подпрыгнув от счастья. — Коль, спасибо большое! Мне правда нравится картошка! — Че, правда? — удивился он реакции. — Это не сарказм? Я ваще хотел тебе подарить типа другую плюшевую игрушку, но, увидев эту картошку… — Да дурак ты, что сомневаешься! — хихикнула она. — Мне правда нравится! Неожиданно Саша обняла его — крепко, но кратко, поблагодарив за подарок. Кажется, Коля впервые покраснел, но и одновременно он чувствовал радость, видя искреннее счастье в глазах Саши… «Неужели я реально угодил с подарком?..» — парень всё ещё не мог поверить. И эти объятия, и эта проникновенная радость, которую Коля чувствовал буквально через объятия, как ауру… почему-то заставили его сердце биться чаще, танцевать в груди, особенно, когда он снова взглянул в милые глаза Саши. Тем временем Паша и Вера наконец добрались до друзей, и парень, завидев подарки в руках девушек, спросил у компании: — О, че, пацаны, вы уже всё подарили? — он увидел картофель в руках Саши. — Че бля? Картошка? Колян, ты реально подарил картошку? — Она рада… — с большими глазами от приятного шока сообщил Коля. — И ваще… я тоже рад… — он смущённо почесал затылок. — А ты-то что Вере подарил? — сразу заинтересовалась Саша, всё ещё обнимая игрушку. Но не успел Паша ответить, как Вера возмутилась, указав на подруг: — Вот посмотри, почти всем девочкам подарили тюльпаны! — Да ты заебала уже со своими тюльпанами! — вспылил Галльярд. — Че, ошейник она не очень оценила? — усмехнулся Ваня. — Да вроде оценила! Только походу надо было с электрошокером подарить, чтобы бить её током каждый раз, когда она… Ай, блять! Вера злобно ударила Пашу по плечу. — Да ты охуел?! — возмутилась она. — Тебя моя сумка ничему не научила?! — Да блять, даже слова сказать нельзя… — тяжело вздохнул Паша и снова получил резкий удар ладонью по плечу. — Да что сейчас-то?! — Да ладно, Вер, не расстраивайся! — махнул рукой Коля. — Эти цветы всё равно завянут к концу дня, ведь они не в воде стоять будут! — Мы так-то в учительской вазы попросим, — начала пояснять Аня, — чтобы пока на время учёбы их поставить в воду — так они не завянут. — Теперь твоя поддержка, Коль, бессильна, — саркастично произнесла Вера и закатила глаза. В это время Ваня заприметил идущую Сюзанну со своей компанией и тут же резво помахал ей. — Сюзанна, милашка моя! Иди сюда, у меня для тебя есть сюрприз! Девушка, заинтересовавшись, ускорилась и подошла с улыбкой, оторвавшись от своих друзей. Пока Ваня доставал подарок, она начала оправдываться: — Прости, что вчера не смогли увидеться, мне надо было посидеть с родителями… — Да расслабься, я всё понимаю, — мило улыбнулся он и начал доставать подарок из портфеля, сняв его с плеча и принявшись рыскать. Девушка волнительно ждала, гадая, что же может подарить Ваня… Но когда она увидела перед собой подарочный набор для душа от компании Oriflame, невольно ухмылка разочарования, смешанного с насмешкой, образовалась на её лице, и она спросила: — Это что, месть, да? — Нет, ты что! — ехидно ухмыльнулся Ваня. — Просто понял, что это прекрасный подарок! — Ладно, в следующий раз духи подарю… — немного виновато изрекла Сюзанна, приняв подарок из рук возлюбленного. — Однако я всё равно рада получить подарок, спасибо, — снова улыбнулась она. — О, а Ваня — молодец! — коварно начала Вера, скрестив руки. — Надо бы тоже в следующий раз подарить Паше ошейник! — Да не надо мне ошейник! — возмутился он. — Это ты рокер, а не я! Да и меня пацаны засмеют! — Да ладно, ты тоже та ещё злая собака, которую нужно усмирять, — подколол Коля. — Да уж, я бы сказала, ему реально нужнее ошейник с шокером, — ухмыльнулась Вера. — Так, Сперманская, харэ! — нахмурился он. К этому моменту подошли Ира и Кристина, и Паша моментально отвлёкся на них: — О, дарова, сильные и независимые! Че вы друг другу подарили? Надеюсь, нормальных мужиков? Ну или хотя бы вибраторы? — А хрен тебе! — закатила глаза Кристина и заправила волосы за ухо, дабы показать подарок. Она посмотрела на Иру и попросила: — Ирочка, ты тоже покажи! Когда уши оголила и Ира, то все заметили новые, парные серёжки девушек в форме розовых, маленьких мишек. — А че не радужные флаги на уши себе повесили? — продолжал издеваться Паша. — Галльярд, завидуй молча! — фыркнула Кристина, нахмурившись. — Мы хотя бы не ошейники друг другу дарим, чтобы держать на привязи! — Классные серёжки, на самом деле! — вдруг восхитилась Саша. — Где купили? — На Ozon'е! — с нескрываемой гордостью сообщила Романова. — Там столько всяких интересных и милых штучек — никогда не видела такие даже в дорогих магазинах! — Там ещё и вибраторы есть, гляньте! Может, себе по размеру найдете! — всё не унимался Паша, ухмыляясь. — Ой, а ты откуда знаешь, что они там есть?! — скрестила руки Кристина. — Себе искал? — Фу блять, нет… — скривил лицо Паша и тут же вспомнил о Максиме… которого почему-то на пару с Ромой не было в компании. — Так, в этот раз я не забыл про время! — посмотрев на время в телефоне, с улыбкой сообщил Артём. — Осталось пять минут до начала урока! — Какой ты у меня пунктуальный, — с нежностью в глазах усмехнулась Аня. — Тогда пойдёмте? — предложила Вера. — Да, мы пойдём с Ирочкой! — Кристина взяла за руку подругу и быстро ретировалась с ней, оставив удивившуюся Сюзанну вместе с Ваней. — Так, ну вы идите, а я с пацанами задержусь, — посмотрел на друзей Паша. — Я так-то тоже не хочу опаздывать и с Ваней хочу пойти… — нахмурилась Сюзанна. — Ну ща мы вас догоним, иди пока с девками! — нервно попросил Галльярд. — У тебя какие-то секреты? — нахмурилась Вера, повернувшись к парню. — Да не, мне просто обсудить кое-что надо перед тем, как мы ко мне пойдём! Совет спросить! — взволнованно пытался оправдаться он. — Ладно, девочки, пойдёмте, и ты, Сюзанн, давай с нами, — скомандовала Вера и оставила Пашу, Ваню, Колю и Артёма наедине. Довольный Галльярд решил похвастаться перед друзьями, достал нож-бабочку из кармана и ловко раскрыл её. — Ого! — удивился Артём. — Хуя! — одновременно воскликнули Ваня и Коля. — А это не опасно носить с собой? — заволновался Арлеев. — Да не, ты че, наоборот, для самообороны важно! — заявил Паша, насладившись реакцией друзей. — Тебе бы тоже не помешало, кста! — Да зачем? У него Аня есть! — усмехнулся Ваня. — А откуда у тебя, Паш? — интересовался Коля. — Вера подарила? — Не, нашёл у брата, — сообщил Паша. — Вы помирились? — изумился Пружинов. — Не, ты че… — немного грустно опустил взгляд Галльярд. — А вы что, ссорились? — недоумевал Артём. Проигнорировав вопрос друга, Ваня начал рассуждать, скрестив руки: — Пах, я понимаю, это, конечно, не моё дело, но мне кажется, так долго принимать его ориентацию — глупо. Да и ты тоже слишком вспылил… Не знаю, на твоём месте мне бы было похуй. — Да, согласен… — кивнул Коля. Артём недоумевал, но не стал больше вмешиваться. — Завалитесь, а! Сам знаю, что делать! — нахмурился Паша, убрав в карман нож-бабочку. И, не желая продолжать разговор об этом, взволнованно протараторил: — Пойдёмте уже, хули. Я только это хотел показать, а не обсуждать всякое. Отдалившись от пацанов, Паша нагнал Веру и, чтобы отвлечься, спросил: — Верочка, а ты когда ошейник наденешь? — Ща в школе и надену! — сообщила она. Только это оказалось небольшой проблемой… Ведь чуть ли не все уроки и перемены Паша тянул за поводок, как в детстве мальчики тянут за косички, и крайне раздражал этим Веру: — Галльярд, да прекрати ты уже! Я тебе не собака! — Галльярд, дома потянешь, но не здесь! «Дома-то я, конечно, потяну…» — пробегала в голове пошлая мысль, но Паша всё равно продолжал. Только не на уроке математики, где такие игры точно не останутся незамеченными Леонидом Аркадьевичем… которого с самого начала урока неожиданно озадачил вопросом Коля: — А сегодня будет концерт, посвящённый восьмому марта и двадцать третьему февраля? Левин вздохнул, повернувшись к классу, скрестив руки и укоризненно взглянув на ученика: — Пружинов, тебе лишь бы повеселиться. Очень уместно задавать этот вопрос на уроке. Но нет, концерта в этот раз не будет. Фостенко в самый неожиданный момент отказался скинуть сценарий, и вы остались без праздника, к моему счастью. — А че он отказался? Забоялся, что его, как пи… гея, со сцены погонят? — усмехнулся Паша. — А ты так и не начал уважать других, я смотрю? — нахмурился Левин. Галльярд виновато опустил взгляд и предпочёл не отвечать на этот вопрос. Однако учитель решил не заканчивать на этом: — Подойдёшь после уроков за свои глупые высказывания. «Бля… Хоть бы не начал ебать мозги по поводу этого…» — заволновался Паша. — «Его-то, как пацанов, не пошлëшь…» — А это Вы Зое Хасановне цветы подарили? — вдруг спросил Коля. — Тебя не смущает, что у неё есть класс, который, вероятно, и поздравил её с сегодняшним праздником? — ещё сильнее нахмурился Левин, немного занервничав. — Но у неё два букета стояло… — недоумевал Пружинов. — Пружинов, я тебе сейчас «два» поставлю за твои неуместные вопросы! — взбесился учитель. — И так уже пол урока отнял своей ерундой! По-твоему, Зое Хасановне не может никто дарить цветы, кроме тебя? — А я не дарил цветы… — ещё больше удивился Коля. — Так, Пружинов — «два», — окончательно взбесился Леонид и нарисовал ручкой двойку в журнал, пока Коля недоумевал из-за реакции учителя. — А теперь, с позволения нашей любопытной Варвары, я начну урок… А цветы-то были действительно от него… Но никто так и не узнал.***
По итогу весь урок Паша думал о причине его вызова Левиным и всё больше убеждался в том, что с ним снова заведут разговор по поводу братских отношений… И после занятия Паша тревожно подошёл к Леониду, который зачем-то выжидал, когда все ученики удалятся из кабинета. — Паш, я буду тебя ждать возле кабинета! — с улыбкой сообщила Вера и вышла из класса. Когда кабинет был освобождён от учеников, Леонид серьёзно начал, окаменелым взглядом смотря на ученика: — Как я понимаю, вы так и не помирились с Максимом, и ты всё ещё рассуждаешь, как какой-то консервативный дед. — Какой дед? — нахмурился Паша. — Противоречащий нововведениям, старомодный… — вздохнул Леонид. — В общем, это неважно. Главное то, что ты всё ещё узко мыслишь и не можешь понять своего брата. — Я не понимаю, зачем Вы этим занимаетесь… — тяжело сказал Паша с нахлынувшей от мыслей о взаимоотношениях с братом болью в сердце. — Потому что Максим в последнее время слишком часто начал пропускать мой урок, а если и приходит, то смотрит на меня с поникшим взглядом, будто в поиске поддержки, а я ничем не могу ему помочь. Плюсом ко всему, он перестал делать домашнее задание по многим предметам, и его классную руководительницу это беспокоит. — Да я не знаю, че у него ща в жизни происходит… — взволнованно говорил Паша, слышав звенящее сердцебиение в ушах. — Я полагаю, всему виной ты, Галльярд, и я советую решить тебе это, как можно скорее. А теперь вали с моих глаз. Тяжело вздохнув, Паша пошёл к Вере с камнем на душе… Все ему говорят помириться с Максимом… Будто он сам не знает, что нужно! Но он всё ещё не мог даже начать разговор и до конца смириться, хоть мысли о ненормальности происходящего уже давно отошли на второй план… Да и Максима так жалко… Неужели он и вправду так страдает?.. Сердце снова сжалось в груди, и стыд охватил Пашу… Но когда он увидел Веру, все негативные эмоции пропали с радара, а этот ошейник заставил вспомнить о задуманном, и он, слабо улыбаясь, пошёл с девушкой к себе домой…***
Наконец оказавшись в квартире Паши и ещё не успевши оглядеться, Вера услышала восторженное представление места от Паши: — Ну вот! Это моя хата! — Ну фактически она не твоя! — послышался незнакомый для Веры голос. В проходе появился Зуев вместе с Валей, и их появление ошарашило Пашу. — Бля, я ж просил свалить! — запаниковал он. — Да не ссы, нас просто во вторую смену поставили, ща мы уйдём! — махнул рукой отец и глянул на девушку. — Да и на невестку твою посмотреть хотелось! — Бать, я не говорил, что она моя невеста… — смущённо проговорил Паша, нервно опустив взгляд. — Ну наколку я ж не просто так тебе бил! — усмехнулся Зуев. — З-здравствуйте… — наконец выпалила изумленная Вера. — Здрасьте! — кивнул ей отец Паши и повернулся к сыну: — Ну че, сына, хороша! Вежливая! Ну теперь мы можем и идти! «Я же только сказала «здравствуйте» и сразу стала вежливой?..» — недоумевала Вера. — Да, идите… Кхм… — Паша все ещё стоял в проходе вместе с Верой, не решавшись снять с себя верхнюю одежду. Зато девушка смущённо, но начала раздеваться. Пока родители одевались, Галльярд все это время молчал, смотрев в пол и засунув руки в карманы куртки. Наконец, отец открыл дверь и собирался уходить с женой, как Вера выкрикнула: — До свидания! — Ну ваще прям интеллигентка! — восхитился Зуев. — Ну, не болей! — попрощавшись с девушкой сына, он наклонился к нему, прошептав: — Слухай, а мне не надо было тебе галоши прикупить? — Бать, у меня есть, — отрезал он. — А, ну всё тогда! — уже громче сказал Зуев и радостный ушёл вместе с женой, которая напоследок крикнула: — Паш, мясо я приготовила! Вера, услышав это, ухмыльнулась и проронила, когда закрылась дверь: — Сам готовил, говоришь? — Ингредиенты так-то я покупал, просто не успел приготовить! — оправдывался Галльярд, немного паникуя. — Но так, я ваще-то салат приготовил! — Ну ладно, — усмехнулась она. После ухода родителей Паша смог спокойно выдохнуть и начать раздеваться. — Смешной у тебя батя, кстати, — усмехнулась Вера, всё ещё стояв в коридоре и ожидав, когда парень переоденется. — Да уж, это точно… Не знает ещё, как ты материться умеешь, когда злишься, — ухмыльнулся Паша, вешая куртку. Вера закатила глаза и наконец принялась рассматривать коридор. Конечно, он оставлял желать лучшего. Кажется, тут не было ремонта со времён покупки квартиры. Коридор был узким и простым. На стенах можно было обнаружить тонкий слой старой штукатурки или устаревшие обои с каким-то глуповатым, дешёвым рисунком. На полу был линолеум, уже вятхлый и в некоторых местах вздувшийся, а на кухне, взор на которую открывался из коридора, была старая керамическая плитка. Пройдя на кухню, Вера обнаружила кухонный гарнитур, выполненный из дерева, со вставками из стекла. Техника на кухне — маленький, шумевший до невозможности холодильник, газовая, заляпанная плита и странная микроволновая печь с надписью «Электроника» — были также старого образца. А выпуклый маленький телевизор Веру и вовсе поверг в шок, так как до этого она видела такой только у своей бабушки, и то много лет назад — даже она перешла на плоские. Несмотря на отсутствие современного ремонта, шарм квартиры времён СССР формировал какую-то своеобразную привлекательность и заставлял чувствовать себя комфортно, по-своему уютно (но, конечно, жить долгое время в такой квартире Вера бы не хотела). Ностальгия посылала в ноздри запах пирожков бабушки, которые она готовила примерно на такой же кухне. Эта непривычная атмосфера заставляла погружаться в совдеповские времена, в которых девушка никогда не была, только лишь могла проникнуться ими хотя бы немного в детстве, пока бабушка не решилась на прогрессивный ремонт. — Конечно, моя хата — не твоя крутая, но всё же, надеюсь, тебе здесь хотя бы норм… — увидев внимательно изучающий взор севшей за стол Веры, Паша засомневался и стыдливо опустил взгляд, опершись ладонями сзади на кухонный гарнитур. — Да не, мне нравится! Тут уютненько! — улыбнулась девушка. — Только, конечно, жить бы я здесь не стала… Но так-то моя квартира тоже не крутая — не сравнится с квартирой Борисова. — Ну! Это ваще что-то на богатом, — махнул рукой Паша и, успокоившись, направился к холодильнику. — Ща короче тебе салатик мой ебану. — Очень хочу попробовать! — в предвкушении проговорила Вера с улыбкой. Достав салатницу, Паша поставил её перед девушкой, и она разглядела ингредиенты: крупно нарезанные помидоры, перец, огурцы и, конечно, базилик — это был тот самый салат, который Паша научился готовить перед вечером, проведённым с родителями. По неровности кубиков Вера убедилась, что это готовил сам Паша, однако всё равно ехидно спросила с целью подколоть: — Тоже мама помогала? — Да бля буду я сам готовил! — нахмурился Паша, доставая теперь вино из холодильника. — Че ты теперь, верить не будешь?! — Ладно-ладно, не кипишуй, — усмехнулась Вера и принялась есть, пока парень разливал алкоголь по бокалам, а затем положил перед ней и тарелку с вилкой, снова сам наложив Вере салата — запомнил после знакомства с её родителями, как нужно поступать по этикету. Вкусив первую ложку, девушка восхитилась: — Ой, как вкусно! Оно ещё и с оливковым маслом! — Не, это растительное… — почесал затылок Паша. Вера немного укоризненно взглянула на него. — Да че?.. У меня просто денег не хватило… Оно ебать сколько стоит… — Ла-а-адно, — усмехнулась она и продолжила есть. — Всё равно очень вкусно! Пока Вера пробовала салат, Паша решил закурить. Услышав звук вспыхивающейся зажигалки, она удивлённо обернулась и спросила: — Ты что, куришь на кухне? — Да, а че? — выдыхая дым, недоумевал Паша, держав в одной руке сигарету, а в другой — бокал вина. — Окно открывать — мерзляво, а тут комфорку включил, и всё, заебись, — он повернулся и проверил включенность комфорки: — А, бля! Забыл! — он врубил её.– Всё, втягивает! Вера закатила глаза и молча продолжила есть. Когда девушка доела салат, Паша, докурив сигарету, достал из холодильника мясо в контейнере и, положив два куска на одну тарелку, начал разогревать. — А что у вас за странная микроволновка? — глядела Вера на печь, где даже не горел свет, чтобы разглядеть готовность еды. — Да она ещё допотопных времён! Зато до сих пор работает! Батя много лет назад спиздил, а она всё ещё живёт! Вера удивилась, но не стала ничего более спрашивать… А то мало ли выяснится, что и холодильник, и всё на кухне украденное… И от этого шарм простой советской атмосферы улетучится насовсем. Разогрев еду, Паша положил второй кусок мяса на тарелку, где только что был салат, и Вера узнала мясо по-французски. Только вместо грибов был помидор, как и полагается. Затем парень положил новую вилку девушке и себе, а, присев на место, отпил вина и наткнул мясо на вилку. Однако перед тем, как откусить, уже открыв рот, он услышал возмущение Веры: — Эм, а ножики не хочешь взять для нас? — Блять… — Паша расстроенно опустил взгляд, пристыдившись. — Честно говоря, я не ебу, где они у меня… — Ладно, поем, как в средневековье… — вздохнула девушка и наткнула мясо на вилку. Несмотря на неудобство, Вера всё равно оценила вкус мяса: оно было свежим, хорошо запеченным, вместе с помидором и тянущимся сыром. Рецепторы на языке радостно ликовали и выдали удовлетворенные слова с помощью довольного языка: — Блин, Паш, у тебя мама тоже очень вкусно готовит мясо! Я первый раз пробую без грибов, но с помидорами! — Я рад, что тебе понравилось! — улыбнулся Паша, сам наслаждаясь вкусом мяса, которое мама приготовила впервые. — Хоть не я готовил, но зато я выбирал самые лучшие продукты! Долго с курицей возился! — Я рада, что ты так запарился, — нежно пролепетала Вера. Сняв мясо с вилки на тарелку и отпив вина, она добавила: — И вообще, мне очень приятно, что ты устроил такой замечательный ужин для меня! Ну, точнее обед, — девушка усмехнулась. — Но мне очень приятно, правда! — Да, я запарился! — жуя, ответил Паша. — Даже в комнате вчера убрался! — Ты ж мой сладкий! — умилилась Вера и, поставив бокал на стол, пододвинулась и обняла его. Паша был сам безмерно рад доставить гастрономическое удовольствие Вере и по-особенному был счастлив видеть такую восхищенную реакцию. Однако ожидалась доставка парнем ещё одного непривычного наслаждения для девушки, но пока было ещё рано… Да и хотелось ещё поговорить с девушкой, ведь даже с этого Паша кайфовал, поэтому он спросил: — Кста, видел у вас в историях с девками, что вы какие-то чипсы взяли… Вкуснее Lay's оказались? — Нет, они были отвратительны… — призналась девушка, вспомнив неприятный привкус тех чипсов. — Lay's ничто не заменит… Но они слишком дорогие! И найти их — хрен найдешь… — Да, ща сложно с этим ваще… Я тут смотрел новости сегодня с утра…***
Максим, пошатавшись по району и во время прогулки устремляя взгляд в основном на асфальт, потому что даже не приходилось смотреть, куда идти, ведь он знал каждый угол этой тошнотворной окраины и шагал по наитию, наконец присел на качели, устав бродить и вернувшись к дому. Пока парень качался на старых, скрипучих качелях с облезлой краской, грустные мысли так же шатались в его голове под песни в наушниках. Но ничего не доставляло удовольствие… Ни прогулка, ни музыка не спасали от чувства одиночества и отчаяния. Вчерашний, холодный разговор с Пашей никак не выходил из головы. Да и вся это ситуация до сих пор тревожила сердце, ведь, несмотря на разъедающую ненависть к брату, тоска проблескивала слабыми лучами среди черноты. Не хватало чего-то… Любви?.. Максим вспомнил о Роме, который сегодня не мог увидеться из-за своих тренировок… И почему-то начала раздирать скука и по нему… Так внезапно захотелось его обнять, утонуть в его объятиях, зарыться носом в его шею… а потом поднять голову и страстно вцепиться в губы… И вообще почувствовать всю его большую любовь, находясь под ним… От одной этой мысли Максим невольно улыбнулся. И ноги сами понесли его к дому Ромы…***
— Давай не будем о политике… — хмуро попросила Вера, сидя на кухне и сморщив нос от обсуждения. — У меня эта тема вызывает тревожность! — А че? Боишься, что мы можем из-за всего, что происходит в мире, сдохнуть? — со смешком спросил Паша. — Да, боюсь, и что?! — нахмурив брови, она встала из-за стола и нервно приказала: — Лучше покажи мне свою комнату уже! — Как скажешь, — пожал плечами Паша и с коварной ухмылкой пошёл за Верой, которая первой направилась в комнату. Но не успела девушка оглядеться, как вдруг Паша в очередной раз схватился за цепь на её спине и резко потянул к себе. Как только зад Веры столкнулся с корпусом Паши, он тут же обвил рукой её талию, всё ещё тянув за цепь, придушивая ошеломленную девушку и ухмыляясь, заглянув через её плечо и смотря в удивлённые глаза. Однако парень и понимал, что Вера не зря в этот раз не начала брыкаться… Хоть она и показывала в школе, что ей не нравится эта власть, которую демонстрировал Паша, всякий раз тянув за поводок, но именно сейчас, оставшись наедине, она от таких резких, грубых действий почувствовала приливающий во всё тело жар, становилось трудно дышать, но не только от удушения… но и от кайфа… Ведь на самом деле, будучи постоянно такой дерзкой, часто хотелось оказаться в цепкой хватке, которая сможет усмирить горделивую львицу и заставит почувствовать себя маленьким котёнком в лапах настоящего хищника… И этот хищник нагло и хрипло прошептал знакомые строчки, пробирая низким тембром до мурашек: — Если нам суждено подохнуть сегодня в третьей мировой Позволь мне насладиться в последний раз тобой… — он сильнее потянул за цепь, как бы намекая. — И если мы обречены сгореть в ядерном пиздеце Давай мы станем блядским пеплом, пока ты скачешь на мне!.. — рыкнул он, снова дернул за поводок, направив голову девушки на себя, и заставил посмотреть в свои дьявольские глаза. Энергичная, немного тяжёлая, но сексуальная, с мощным звучанием мелодия песни Neverlove — «WW3», сочетающая мощные гитарные риффы, драйвовые барабаны и агрессивный вокал, сразу врезалась в голову и ещё больше раззадорила фантазию Веры… Хоть это был и не первый раз, когда она под эту песню представляла жаркий секс с Пашей, однако сейчас наконец-то появилась возможность воплотить все свои мечты в реальность… и эта мысль заставляла сердце биться чаще и огонь запылать в глазах. — Я знаю, ты хочешь… — ехидно просмеялся Паша. — Хочу… — тихо взвыла она, прикусив губу и соскользнув взглядом на его губы, предвкушая встречу их со своими. — А знаешь, че я хочу? — взгляд парня стал ещё более коварным. — Что же?.. — Наказать свою плохую девочку за её не менее плохое поведение… Огонь возбуждения вдруг вильнул в другую сторону, и снова включилась строптивая львица, вырвавшаяся из слабого удержания поводком. Резко развернувшись, со злыми глазами Вера спросила: — Ты охуел?! Это я должна в свой праздник… Но не успела она договорить, как Паша быстро и грубо повалил её на кровать, заломив руки за голову, пока девушка не успела ничего сообразить. Хоть её глаза и выражали удивление, однако ей захотелось уже сдаться, когда парень навис над ней, но маленькие искры злости невыносимого характера всё ещё танцевали перед глазами… — Я знаю, что это твой праздник… Но ты сл-и-ишком плохо себя вела… — глаза Паши потемнели, а ухмылка превратилась в плотоядный оскал. — Как будто ты себя хорошо ведешь! — прорычала Вера — каждое слово возбуждало и злило её одновременно, и из-за последнего чувства она пыталась выбраться из цепкой хватки, начав брыкаться. — Отпусти блять! — Может, ты ещё та львица… — он склонился к её лицу, кайфуя с разъярённой мимики лица, которая его неимоверно привлекала. — Но знаешь… я хотя бы нехило жалю своим жалом. «Грёбаный скорпион…» — Вера невольно ухмыльнулась и смущённо отвела взгляд. А потом так же резко устремила свой в его глаза, найдя, что ответить, ехидно проговорив: — А я могу заглотить кого угодно, особенно такого маленького, как ты. — Боюсь, моё жало разъебëт твоё горло быстрее! — по-злодейски просмеялся Паша и резко вцепился в губы возлюбленной. Огонь заплясал по всей комнате, окрашивая её из темно-коричневого в ярко-алый. Как только их губы соприкоснулись, страсть охватила с головой, дикое желание забурлило в крови. Паша, отпустив её руки, грубо вцепился в волосы, прижимая к себе сильнее и ныряя языком в рот Веры, пока та, почувствовав свободу на запястьях, рыкнула и обняла за спину парня, чувствуя, как буря вожделения начала взвывать в её нутре. Обольстительный, властный мерзавец, что был над ней, заставлял прочувствовать весь спектр эмоций уже от одних поцелуев. А когда его руки начали скользить по телу, Вера и вовсе начала гореть. Борьба их языков во рту и вовсе кружила голову, и девушка скорее начала стягивать спортивную кофту с Паши, желая снова коснуться его прекрасного тела… Однако, как только руки Веры проникли под кофту, Галльярд резко их выдернул и снова заломил над головой. Девушка быстро расцепила поцелуй и непонятливо взглянула на него. И вновь увидела тот самый волчий оскал и безумство в глазах. — А я разве разрешал плохой девочке раздевать меня? — ГАЛЛЬЯРД! — злобно прорычала она и снова попыталась вырваться, но… Всё ещё держав девушку за запястья одной рукой, второй Паша дотянулся до тумбочки и взял наручники, которые недавно нашёл. С округленными глазами Вера посмотрела на них и подумала: «Блять, надо было раньше их заприметить…» — Хочешь, чтобы я добавил такой атрибут к нашим играм? — ядовито просмеялся он. — Я хочу тебя сковать наручниками! — прорычала львица. — Это у тебя никогда не получится, — усмехнулся Галльярд и, всё ещё держав её запястья, сковал их. — Тебе это не сойдёт с рук, — прошипела девушка, опустив руки на живот. — Посмотрим, — усмехнулся он и снова опустился для страстного поцелуя. И когда их губы снова жадно соприкасались, Вере снова нравилось её положение. Она под ним… В его власти… Казалось, впервые беззащитна. Но почему это, черт возьми, так возбуждает?.. Дразня, Паша стянул с себя кофту, оторвавшись от губ Веры, и оголил свой рельефный торс. Она хотела дотронуться, потрогать его всего, коснуться подушечками пальцев каждого выступа… И только девушка подняла скованные руки для этого, как Паша снова опустил их, наклонившись и тёмным взглядом посмотрев в её прищуренный от недовольства: — Я же сказал блять… Только когда я разрешу. — Сука… — шикнула Вера, скривив губы. — А ты типа нет? — усмехнулся он. И не успела девушка ничего ответить, как его губы снова устремились в её, руки хищно заблуждали по женскому телу, одаривая шквалом мурашек каждый миллиметр нутра Веры, и она снова растворялась в головокружительных эмоциях, начиная принимать своё положение в выдуманной Пашей пищевой цепочке… Парень сам взрывался от своей власти, которая кружила ему голову, член так и просился наружу, но эта игра срывала башню, и он не мог остановиться… Но уже слишком хотелось раздеть любимую, и он, снова с трудом разорвав поцелуй, хоть так и хотелось наслаждаться её ртом и влажными, страстными поцелуями, потянул футболку девушки вверх и, оставив атрибут одежды около запястий, резко расстегнул лифчик, ловко проникнув рукой под спину. А затем по-животному вцепился рукой в одну из грудей, а губами прильнул к соску, начав рьяно целовать его и кусать. Девушка выгнула спину и простонала от неожиданности и захлестнувшего волной наслаждения. Эта жёсткость, которую проявлял Паша укусами, только больше щекотала разум и заставляла растекаться под натиском парня. Когда парень, сгорающий от возбуждения, оторвался от лакомых сосков, он снова коварно ухмыльнулся, смотря в недоумевающие глаза Веры и жаждущие большего. А как же он этого ждал… Но то, что давно грелось в самых потаённых уголках разума, слишком хотелось воплотить… И Паша приказал: — Перевернись. — А раздеть меня сначала не хочешь? — выгнула бровь Вера. «Всё ещё упрямится, а…» — подумал Галльярд. Ему нравилось это своенравие, которое одновременно желалось и усмирить. — Для начала надо тебя наказать, — хитро проговорил он. Парень ожидал новых колких комментариев… Однако вместо этого девушка ухмыльнулась и послушно перевернулась, выпятив задницу. — Уже знаешь, че я буду делать? — изумлённо спросил Паша. — Я уже не могу больше ждать… — проскулила Вера. «Значит, не знаешь…» — пронеслась коварная мысль в голове Паши. Бряшка ремня звякнула, и Вера уже предвкушала почувствовать жар члена внутри… Однако вместо этого вдруг резкая боль охватила её от столкновения ремня с ягодицей, и характерный звук разразился по комнате… Но затем наступило и приятное чувство, охватывающее в тески власти. В спальне стало ещё жарче, и Вера недоумевающе обернулась вполоборота. А увидев Пашу со сложенным вдвое ремнём в руках, чьи глаза горели снайперским огнём, она ещё больше изумилась и… накалилась. — Это тебе за мозгоëбство с цветами. — Ах! Ещё один удар, и девушку снова охватил перелив боли и неизведанного прежде наслаждения. — Это тебе за то, что сначала не оценила мой подарок. Ремень снова ударил по ягодице, и девушка снова вскрикнула, хватаясь за одеяло и сжимая глаза от взрывающего, нового чувства кайфа. Почему больно, но так приятно?.. Ещё один тяжёлый вздох вырвался из груди в ожидании нового шлепка. — Это тебе за то, что слишком часто на меня орешь и принижаешь. Паша снова ударил её и услышал ласкающий слух стон. Если бы ей не нравилось — он бы и не продолжал, хоть было так увлекательно и воспламеняюще легонько бить ремнём по заднице, как в самых любимых порнографических фильмах, и видеть, как красный след остаётся на мягкой коже, пока из влагалища начинал струится сок от возбуждения… «Блять, как же охуенно, что ей это нравится…» — радовался в голове Паша, с наслаждением разглядывая картину, которая дразнила и разгорячала сознание. Окружённый взрывными эмоциями, Паша снова шлепнул девушку. Член буквально уже выпрашивался наружу, но он сумел томно выговорить: — Ну а это… А это просто так. И, не могши больше держаться, Галльярд отбросил ремень в сторону, стянул джинсы с себя, быстро натянул презерватив и упёрся членом в промежность. — Я думала, будет ещё… — ехидно просмеялась Вера. И получила за свои слова новый шлепок, но уже рукой. — Ниче, будет тебе ещё, не переживай, — с ухмылкой проговорил Паша. Вера самодовольно ухмыльнулась, но не стала больше перечить, чувствуя чуть ли уже не огненный член, прислоняющийся к тому месту, которое само уже жаждало проникновения… И наконец, почувствовав тот самый обжигающий огонь внутри, Вера довольно простонала, закатив глаза. Как же она давно этого желала… Как же она скучала по чувству заполненности в себе. Этот развратник ещё специально входил медленно, явно не только для того, чтобы растянуть наслаждение, но и чтобы подразнить… Сгорая от возбуждения, девушка немного агрессивно процедила: — Ну ты там долго будешь возиться? И снова получила удар по заднице за свою строптивость. — Ты хочешь, чтобы я тя порвал, или че? — нахмурился Паша. — Ну да, прости, у тебя же слишком большой ху… Ах! — от неожиданного, резкого проникновения Вера вскрикнула и снова вцепилась пальцами в одеяло. — Нужно слушаться меня, — властно проговорил Паша, застывши во влагалище. — Научись уже, моя плохая. — Я очень плохая, ты знаешь… — тяжело вздохнула девушка, стараясь привыкнуть к ощущению большого, инородного тела в очередной раз, как в первый, но тем не менее, всё равно говорила с неснимающейся довольной улыбкой. — Ох как знаю блять… — с придыханием ответил Паша и начал медленно двигаться в девушке. И каждый толчок заставлял вырываться новый стон из уст Веры. Она тяжело дышала, хваталась за одеяло, закатывая глаза, но ей было хорошо. Чертовски хорошо… Особенно, когда Паша сжимал сильнее бедра и толкался резче. Даже редкие, но грубые шлепки вынуждали Веру извиваться и чуть ли не рвать простынь. Жар охватывал всё тело, кайф просачивался в его каждый уголок, а узел скручивался внизу живота… . Девушка наслаждалась каждым толчком, высказывая своё удовлетворение громкими стонами, лившимися самой лучшей музыкой в уши Паши, заглушая включённый им плейлист с любимыми треками Neverlove, которые так подходили под такой страстный и жаркий секс. Нега сковывала его тело, когда он чувствовал горючесть внутри и когда смотрел, как бёдра в его руках плавно покачиваются, как красивая спина выгибается… Вера была пиздата. А ещё более пиздатой это львица была, находясь в его подчинении. И эта мысль увеличивала температуру огня в его нутре… Поэтому Паша неожиданно даже для себя наклонился, взялся за цепь и снова потянул Веру за ошейник, заставив женскую спину выгнуться ещё сильнее. Этот наглый поступок нисколько не разозлил девушку. Наоборот, заставил голову ещё сильнее кружиться то ли от упоения, то ли от удушения… В этот момент девушке было не до размышлений. Она слишком кайфовала и стонала ещё громче от головокружительных эмоций, наверняка раздражая соседей, на которым обоим было насрать. А когда Паша потянул ещё резче цепь и заставил столкнуться спину Веры с его телом, когда он выпрямился, она хотела обнять парня за шею, но грёбаные наручники помешали это сделать. Начав медленнее, но глубже двигаться, Галльярд схватился за горло Веры и вцепился губами в шею, пытаясь выразить не только толчками все горячие эмоции, что застряли внизу. Вере было неимоверно приятно, но в то же время так хотелось немного свободы… И она, сквозь наслаждение, простонала: — Может… Ах… снимешь с меня… эти ëбаные… М-м-м… наручники?.. — Тебя так напрягает болтающаяся одежда на руках? — ехидно усмехнулся Паша, взглянув на прикрытые от удовольствия глаза и снова кайфанув от своего взора. — Да иди ты на хуй… — послала Вера, но получила слишком грубый толчок за это. — Ах! — Это ты так-то на хую, а не я, — съязвил с ухмылкой Галльярд и резко вышел из Веры. Ощутив пустоту внутри, девушка удивлённо распахнула глаза, издав вопросительный ах. — Так-то я ещё хотел, чтобы ты поскакала на мне… — признался парень, до сих пор смотря дьявольским взором сквозь плечо Веры и сжимая её талию. Девушка укоризненно посмотрела на него, но ничего не сказала — было слишком тяжело говорить после испытанного. Восприняв это как ответ, Паша свалился на кровать, запрокинул руку за голову и выжидающе глядел на сексапильную Веру, чье тело было слишком прекрасным для парня, и он желал насладиться его видом в очередной раз, но уже на себе. Вздохнув, девушка все-таки покорилась и начала насаживать себя на член. Хоть это всё ещё ей давалось с трудом, ведь сесть промежностью на член оказывалось для неё непосильным трудом каждый раз (она каждый раз удивлялась, как Паша входил, не глядя), но всё же она смогла снова почувствовать то самое тепло внутри, что разгорячало уже до приближающегося взрыва. Задвигавшись, Вера сама была рада видеть перед собой довольную ухмылку Паши и его восхищённый взгляд, разглядывающий каждый миллиметр её тела и заставляющий его скользить руками по её телу, грубо сжимая самые приметные места. Это поднимало девушке самооценку и воспламеняло всё нутро одновременно, мотивируя двигаться быстрее, чтобы доставить любимому такое же наслаждение, как и себе самой. Когда Паша грубо взялся за бёдра, начав помогать и ускорять движение девушки, она снова невольно закрыла глаза, застонав. Вере снова становилось ещё приятнее, ещё быстрее начинала кружиться голова, узел сильнее завязывался внизу живота, стенки влагалища стиснули член Паши, а искры вдруг забегали перед глазами… — А-ах!.. Последний громкий стон сорвался с её уст, и девушка почувствовала облегчение, освобождая не только всё тело, но и растекаясь на члене Паши, который с самодовольной ухмылкой смотрел на Веру, застывшую на члену и тяжело дышащую. Она приоткрыла один глаз, и парень ехидно процедил: — Ну, а теперь дай и папочке закончить. — Папочке? — расслабленно усмехнулась Вера. — Дурачок ты, а не папочка… Это заставило возбуждение смешаться со злостью в одном флаконе, и Паша, чуть приподнявшись, нашёл быстро цепь на спине, и стремительно притянул Веру к себе, перевернув ошейник и заставив снова изумиться от резкости. Сжав зубы, парень злобно проговорил: — Щас я тебе покажу блять, кто здесь папочка. И, грубо впившись пальцами в ягодицы Веры, резко задвигался в ней, жёстко толкаясь внутрь. Злость и страсть кипели одновременно, особенно, когда руки девушки сильнее зарывались в его волосы и трепали причёску; когда он слышал над ухом громкие стоны, проникающие прямо в мозг и посылающие импульсы по всему телу; и когда стенки влагалища сильнее стискивали его член. Паша рычал от распирающих эмоций, готовый взрываться. Вера сама, кажется, ещё раз увидела искры перед глазами от таких интенсивных движений, пока её голова кружилась так же сильно, как и парня… Проснувшийся зверь возбуждал ещё больше и взрывал все вулканы внутри девушки. Злость заставляла толкаться быстрее и быстрее, а руки сжимать бёдра грубее и грубее, становилось невыносимо горячо, Паша сожмурил глаза от ошеломительных эмоций, теперь и перед его глазами замерцали звезды, и он разлил все чувства внутрь, последний раз рыкнув. Парень тяжело задышал и последний раз толкнулся, пытаясь выплеснуть всю сперму. А закончив, он наконец ослабил хватку на бёдрах, расслабил голову на подушке и попытался успокоиться, слышав бешеное, отдающееся по всему телу, сердцебиение. Нега отступала, но вместо этого Паша растекался, глядя в одну точку на потолке. Как и Вера не могла оторвать голову от его плеча, отходя от испытанных жарких эмоций… всё ещё вспоминая ту властность, которая впервые вскружила голову настолько сильно, что девушка кончила аж два раза… Но наконец Вера смогла поднять усталый взгляд на Пашу, когда почувствовала, что запястья заныли от наручников. Заметив краем глаза шевеления, парень наконец повернул на неё взгляд, сам еле-еле отходя от бешеного секса, который одурманил его разум. И впервые Вера хрипло заговорила первой после секса: — Освободи меня… — Че? — непонимающе нахмурился он, подняв голову и с трудом вернувшись в реальность. — Мне наручники уже жмут… — А… — он снова прилёг головой на подушку, запрокинув за неё руку. Чуть подумав, парень спокойно ответил: — А я не ебу, где ключи… — Че блять?.. — девушка хотела сказать это громче, чтобы выразить своё изумление, но только округлённые глаза смогли выразить эту эмоцию, ведь до сих пор было даже трудно дышать. Паша устало усмехнулся: — Не ссы, они на тумбе. Слезь с меня — я достану их. Девушка нехотя прилегла рядом, ведь ей все-таки нравилось лежать на широкоплечем Паше. Он же с трудом протянул руку, взял ключи и освободил руки Веры. Она с облегчением потерла запястья после того, как бюстгальтер с майкой спали с её рук. — Бля… — снова лëгши рядом, начал Паша, глубоко выдохнув. — Это было пиздец охуенно… — Да-а-а… — с хитрой ухмылкой протянула Вера и обернулась к любимому, оторвав глаза от рук. — Я рад, что тебе тоже такое нравится, — ухмыльнулся он и потер её красные запястья. Заметив их цвет, он взволнованно спросил: — Я не сделал тебе больно? — Не, всё было круто! Правда, с папочкой было лишним, — усмехнулась она. — Не всё надо брать из порнухи, Паш! — Да в смысле блять?! — нахмурился парень. — Разве ты не поняла, кто здесь папочка?! — Да, поняла я, поняла… — не стала больше спорить Вера, ещё шире улыбнулась и потянулась за нежным поцелуем, ведь чувства переполняли её сердце. Соприкосновение губ было хоть и медленным, но ласковым… Их касания к лицу, телу друг друга уже были аккуратные, изящные. Они сами не понимали, как им удавалось вмещать в себя и нежность, и грубость, и страсть, и ласку одновременно. Но им обоим это чертовски нравилось… И даже не смотря на усталость, Паша всё равно продолжал говорить с Верой, понимая, как она это любит и как жаждет уже более ласковых объятий. Да что уж таить… Последнего он сам хотел не меньше, ведь каждый раз сердце танцевало в груди, когда девушка крепче прижималась к нему…***
…Well you're wrong cause I don't need nobody when I'm breaking
(…Что ж, ты ошибаешься, потому что мне не нужен никто, когда мне плохо)
All I need is your love and a little bit of patience…
(Все, что мне нужно — твоя любовь и немного терпения…)
© Britney Spears — Just Luv Me
Рома, ошарашенный внезапным приходом парня, с изумленным взглядом ожидал его около порога, теребя в руках белую майку с названием команды и не решаясь положить её в портфель, находящийся в коридоре, ведь… мало ли она всё-таки не понадобится?.. Мало ли Максим не просто так пришёл и что-то не так?.. И Борисов понял, что прав, когда Галльярд вошёл в квартиру, тихо закрыл за собой дверь и прижался спиной к ней, виновато опустив взор. А потом, когда растерянные, печальные, будто просящие помощи глаза поднялись на блондина, он испуганно спросил: — Макс, милый, что-то случилось? — Нет… — тихо изрёк он, снова опустив взгляд. — Я знаю, что у тебя скоро тренировка… Но… — Я забью на неё, если что-то произошло с тобой! — уверенно заявил Рома, отбросив мысль, что скоро предстоит важная игра с соперниками из другой школы и нужно усиленно тренироваться. — Да правда ничего не случилось… — грустно усмехнулся Максим. — Просто… — его глаза резко устремились в глаза Ромы. — Мне нужна твоя любовь. Сердце блондина подпрыгнуло в груди от неожиданных слов, и теплота внезапно забурлила по телу. Эта быстро проронённая просьба прошлась током, и тут же хотелось начать действовать… дать всю любовь, которую просил любимый. Лишь бы он был счастлив… И поэтому Рома, бросив в сторону майку, резко подошёл к Максиму, взял его за щеки и притянул его лицо к своему, вцепившись губами в губы возлюбленного, пытаясь передать своей пылкостью все свои чувства, которые давно колыхались и по-особенному начинали безумствовать, когда руки Максима обвили спину, когда чувствовалась его тепло так близко и слышалось его неровное дыхание, в то время как ноты мускатного ореха с бобами проникали в ноздри и кружили голову ещё больше… А Максим, ощущая весь огонь Ромы, бросавший и его в жар, растворялся в нежных и поразительных поцелуях, прижимаясь сильнее и чувствуя себя в его объятиях будто под защитой……But I'm not gonna ask you for nothing
(…Но я не буду просить у тебя ничего)
Just luv me, just luv me
(Просто люби меня, просто люби меня)
I'ma keep it simple, real simple
(У меня все по-простому, все очень понятно)
Just luv me, just luv me
(Просто люби меня, просто люби меня)
Губы Ромы начали спускаться снова к шее, ниже, он хотел поцелуями по всему телу партнёра отобразить всю любовь, нарисовать картины со своими чувствами в его голове, однако Максим, теряя голову от жадных соприкосновений нежных губ с кожей на шее, на его самом чувственном месте, вдруг выпалил от неминуемого наслаждения, прохрипев: — Я хочу почувствовать тебя в себе… Уже расстегнув пару пуговиц на рубашке и дойдя до ключиц губами, Рома оторвался от поцелуя шеи и изумлённо глянул на возлюбленного, будто тот в первый раз требует этого… Смотря в эти удивлённые глаза, Максим, слышав в ушах своё неровное, взволнованное сердцебиение, всё равно решил уверенно добавить: — Покажи мне так свою любовь… Эти слова для Ромы были словно нежный, манящий и успокаивающий шепот, призывающий окунуться в мир удовольствия. Его ошарашила волна предвкушения, и парень уже не сомневался… Он был готов доставить такое наслаждение возлюбленному. Тот слишком долго просил, и Борисов не мог больше отказывать… Ведь он сам наконец рьяно захотел этого… Лишь бы любимому было хорошо. Поэтому Рома снова оперся ладонью на стену, наклонившись и приблизившись к лицу Максима. Его ехидный взор устремился в горящие глаза брюнета, а ухмылка появилась на лице блондина. Он стал чувствовать себя более уверенно, будто включилась другая личность… та, которая раньше не принимала ничего, кроме мнения отца… Но теперь ей, кажется, так же нравился Максим, как самому Роме, как и его отцу (хоть он и не подозревал об этом)… С принятием Максима Михаилом, кажется, и личность успокоилась и перестала выворачивать мозг Ромы. И теперь этой личности было легче появляться перед Галльярдом. И даже до безумия хотелось… Максим, видя будто другого Рому перед собой, более самоуверенного, спесивого, дерзкого, чувствуя, как его пальцы специально медленно, играючи проводят по его щеке, таял и впервые не опасался за дальнейшие действия, которые мог учудить такой Рома. Он даже нравился Галльярду, заставляя растекаться под решительным взглядом и чувствовать, как узел внизу живота начинал сильнее завязываться… А когда властные губы Борисова накрыли его, Максим совсем растаял, зарываясь рукой в волосы и начиная блуждать по накаченному телу возлюбленного. Желание, буквально кипящее в нутре, не могло больше ждать… Губы интенсивно сминались, они врезались в каждый угол, пытаясь дойти до постели, Галльярд терялся в объятиях Ромы, в его волосах, а когда брюнет наконец-то был свален на кровать и увидел перед собой коварно ухмыляющегося парня, оторвавшегося от губ, Максим невольно прикусил губу, предвкушая дальнейшие действия… — Знаешь… — томно начал Рома, видя, как тяжело вздымается грудь возлюбленного от каждого пророненного им слова, и параллельно медленно расстегивая его рубашку, играясь. — Я сам давно мечтал об этом… — Так не томи же! — чуть ли не простонал Максим и, резко стянув майку с Борисова, начал дрожащими руками расстегивать его ремень, не могши больше терпеть. От стремительных действий Рома тихо просмеялся, но не стал останавливать разгоряченного Максима, однако всё ещё аккуратно расстегивал его рубашку. — Да твою мать, Борисов! — голова Максима кружилась, и он, откинув руки Ромы от своей рубашки, дёрнул её за обе стороны, быстро расстегнул, стянувши её с себя, и кинул в сторону. А затем Галльярд, сгорая от огня, что бушевал в груди, и чувствуя, как член уже просится наружу уже от одной мысли, что Рома скоро будет в нём, вновь также резко вцепился в губы возлюбленного, который снова просмеялся от нетерпеливости парня. Максиму слишком давно хотелось ощутить парня в себе… Быть уязвимым… но всё ещё безмерно любимым. Сколько бы раз Рома ни видел возлюбленного без одежды, но каждый раз его член колыхался, видя рельефное тело, что так хотелось всё расцеловать. И хоть губы Максима снова устремились в губы Ромы, он всё равно смог спуститься ниже, чтобы снова ощутить вкус любимой кожи на губах. И одарить Максима теплом своих… Показав свою любовь таким образом… Из груди Галльярда вырвался тяжёлый, возбуждённый вздох, когда почувствовал первые прикосновения до кожи на шее. Ниже — шквал мурашек. А когда губы прильнули к соскам, Максим не выдержал и тяжело выдохнул, невольно закатив глаза, размякши от изумительного кайфа: — Блять… Каждый поцелуй неимоверно кружил голову, и чувства, которые передавал Рома такими нежными, медленными, глубокими касаниями губ, заставляли сердце Максима биться чаще, пока его руки снова зарывались в волосы, а возбуждение повышалось, как и температура в комнате. Было жарко, а особенно, когда… Требовательные, но и одновременно ласковые, медленные поцелуи Ромы вернулись к губам. Руки Максима невольно прошлись по сильной спине возлюбленного и спустились ниже, машинально начав стягивать джинсы. Рома тоже уже не мог больше заставлять Максима ждать. Потому что сам безумно хотел большего… Стоявший член, который наконец освободил Галльярд, говорил об этом. Да и было слишком горячо… Особенно, когда пальцы Максима, грубо взявшие большое достоинство Ромы в руки, обожгли его… — Я хочу, чтобы он был во мне, — хитро потребовал Максим. Видя этот самодовольный оскал, Рома тяжело вздохнул, сгорая от возбуждения… — Тогда переворачивайся, — ухмыляясь, приказал тот, выпрямившись и резко стянув штаны с возлюбленного. Галльярд послушно перевернулся и выпятил задницу. А когда рука Ромы грубо схватилась за ягодицу, стон из груди вырвался, а немыслимое блаженство охватило разум… Черт, Рома, давай уже… Взяв лубрикант из ящика, Борисов смазал член. Максим, тяжело выдерживающий ожидание, покачал из стороны в сторону задницу, показывая свою нетерпеливость, за что получил мягкий шлепок по ягодице, но он заставил выгнуться от полученного наслаждения… Да, и такое ему нравится. Рома нагнулся и прошептал в ухо парню: — Хоть сейчас я и немного груб с тобой… — он ласково провёл рукой по животу возлюбленного, параллельно разрабатывая пальцем другой руки отверстие парня, уже даруя ему танец бабочек в животе от тихого кайфа и вынуждая стонать от наслаждения. — Но в этом я буду нежен. Я знаю, что тебе это нужно… — Ты у меня не первый в этом, не беспокойся, — игриво сообщал Максим вполоборота. — Правда, у меня давно не было, конечно… Рома усмехнулся: — Я не только об этом. Максим смущённо отвернул голову, опустив взгляд. Он догнал, о чем говорил его возлюбленный… И был благодарен за это. А когда Галльярд почувствовал, как член Ромы начал входить, не видя то волнение в глазах парня от первого раза, жара совсем окутала с головой, и парень закрыл глаза, схватившись за одеяло. Все-таки немного больно. Но нужно было привыкнуть… Боявшись навредить возлюбленному, Рома старался как можно медленнее входить, хоть эта горючесть, что сковывала теплом его член, так и вскруживала голову, заставляя хотеть скорее почувствовать полностью этот жар внутри… Но Рома старался контролировать себя. Лишь бы не сделать слишком больно. Однако, когда член наконец-то проник внутрь, Максим не смог удержать облегчённый вздох из лёгких. И он почувствовал то, о чем так давно мечтал… То, чего так давно хотелось. Возбуждение разлилось по всему телу, внизу живота снова скрутился узел, и довольная ухмылка образовалась на его лице, когда приятная заполненность начала пронизывать потрясающими ощущениями. — Да-а-а… — выдохнул Максим. — Это ещё только начало… — коварно просмеялся Рома и медленно начал двигаться в парне. Эти вздохи, что вырывались из уст Максима, приливали кровь к члену Ромы, хотелось двигаться быстрее, чтобы достичь пика удовольствия, но он держался, вцепляясь пальцами сильнее в бёдра Максима. Нет, ещё рано… Зато Галльярд будто улетал в другое измерение от нахлынувшего кайфа. Да, черт… То, что он так хотел! То самое не щадящее чувство, что так взрывало изнутри от непривычного жара внутри, от соприкосновения с нужной точкой, которая уже заставляла искры плясать перед глазами. А дыхание наклонившегося Ромы обжигало шею, посылая шквал мурашек, пока рука Ромы накрывала и сжимала руку Максима, посылая импульсы глубокой любви… Что уж говорить о том, когда губы Ромы соприкоснулись с шеей… Это давно позабытое чувство заставляло Максима оказаться на седьмом небе от счастья и сгорать под телом любимого… Когда член задвигался ещё быстрее, Максим не мог терпеть скапливаемый жар между ног и начал теребить свой член, лишь бы выплеснуть всё то удовольствие, что трепеталось огнём внутри. Рома сам сгорал, двигаясь в Максиме. Он прежде никогда не испытывал такого головокружительного чувства, когда огонь буквально раздирал изнутри и обволакивал своим теплом член. Блондину сносило башню, но он старался держаться. К тому же, в голове появилось необычные желание не только слышать, но и видеть все эмоции Максима перед собой. Хоть эти стоны и посылали электрические разряды по всему телу… — Ах!.. Да!.. Но так желалось видеть, как Максим кайфовал… Хоть только от представления этого Рома уже был готов кончить… Нехотя парень вытащил член, и уже молящий стон раздался по комнате. Галльярд посмотрел вполоборота грустными глазами, и Рома, сглотнув ком в горле, опасливо изрёк: — Я просто… хочу тебя видеть, милый… Всего. Любоваться тобой… Тяжело вздохнув, Максим еле-еле приподнялся и, потеряв равновесие от испытанного ошеломляющего чувства, буквально плюхнулся на кровать и тяжело приподнял ноги, раздвинув. — А растяжка у тебя хороша… — вслух восхитился с ухмылкой Рома. — Войди уже в меня… — нетерпеливо протянул Максим, прикусив губу и снова покачав бёдрами. Борисов усмехнулся, но не стал терзать его в ожидании и вошёл уже быстрее, чем обычно, но всё равно аккуратно. И снова услышал тот сладкий стон, но наконец ещё и увидел, как глаза Максима закатываются от испытуемого кайфа, и как он чуть ли не дрожит от каждого действия Ромы. Тот начал окончательно убеждаться, что парню нереально хорошо… Максим только хотел взяться дрожащими руками за член, чтобы довести себя, но Рома опередил его и начал действовать сам, параллельно двигаясь и наращивая темп. И тогда Галльярд почувствовал себя полностью в руках блондина, окончательно расслабившись и отдавшись чувствам, кружащим его голову, схватившись за простынь… Краем глаза, который снова закрылся от удовольствия, Максим успел завидеть возбуждающую картину, как сексуальный и большой Рома с идеальным телосложением двигался в нём, довольно глядя на него… И Максим понял: он во власти парня. Он уязвим. Но чертовски любим… Ведь каждое движение было наполнено чувствами, а нежность так и витала в комнате, ведь Рома старался доставить удовольствие не только себе, но и Максиму… Хоть взгляд блондина был хитер, но одновременно он смотрел на него и с лаской, и с восхищением… Это было то, чего так не хватало Максиму. Никакие слова поддержки не заменят то, что он ощущал сейчас. Страсть, кайф и любовь… Этот микс помогал забывать обо всём, что так тревожило, и растворяться во всех этих высокопарных чувствах, которые грели не только тело, но и душу… От этих мыслей сердце начало биться чаще, а интенсивные движения Ромы рукой порождали ещё больше искр перед глазами. Максим больше не мог держаться. Ему было слишком хорошо… Слишком. Стоны стали громче, пальцы сильнее схватились за простынь, он выгнулся и из него полилось всё то, что он не мог больше держать в себе… Неважно куда, главное, что он растворился в чувствах и отдался им… Растворяясь в облаке любви ещё больше. Стало легко на душе, запах любви всё ещё попадал в лёгкие, а кайф всё ещё доставляли интенсивные толчки Ромы… А блондин сам готов был растечься так же, как и только что выстрелившая на живот Максима сперма. Эта сексуальная картина ещё больше будоражила голову Ромы и посылала импульсы по всему телу. Совсем потерявшись в головокружительных эмоциях, Борисов задвигался быстрее, сам не могши больше терпеть ту негу, которая застыла в жилах. Пора тоже выплеснуть всё, что копилось… И, когда последняя капля разлилась в отверстии от последнего толчка, Рома тяжело выдохнул. Это новое чувство подарило ему несказанную радость, и он не мог поверить, что всё ещё видит перед собой уже открывшего глаза, облегчённо выдохнувшего и довольно улыбающегося Максима. Вытащив член, Рома лёг рядом, пытаясь отдышаться, слышав, как и его парень тяжело, но удовлетворённо переводил дыхание. Все силы были потрачены, но приятное чувство грело успокаивающееся сердце. Это было настолько изумительно, что Рома не мог никак поверить, что это случилось в первый раз в его жизни… Он бы так и не убедился в этом, если бы голос Максима не вырвал его из воспоминаний, где тайные желания наконец-то стали явью: — Ну что… — хрипло начал он, всё ещё тяжело дыша. — Не думаешь, что зря так долго тянул с этим? — Я в этом убеждён… — усмехнулся Рома и повернул нежный взгляд на брюнета. — Ну наконец-то, — усмехнулся в ответ Максим. Переполненный эмоциями, Рома по привычке положил голову на плечо Максима и обнял его. Однако потом резко поднял её и испуганно проговорил: — Ой, в этом случае наоборот ты же должен так ластиться… — Блять, — усмехнулся Максим. — Забей. Какая разница? Хочешь обниматься — обнимайся. Я только рад тебя крепко обнять в ответ. И брюнет обнял плечи Ромы, сильнее прижав к себе его тело и радостно улыбнувшись: сегодня не только сбылась его мечта, но также он почувствовал любовь именно в тот момент, когда ему было нужно. Его удовлетворило и исполненное желание, и все те эмоции, которые так рьяно пытался передать Рома… А Борисов сам был несказанно рад увидеть искреннюю улыбку на лице возлюбленного. Совсем позабыв и про тренировку, и про свои обязанности — про всё… Он готов был так лежать, обнимаясь, целый день, целую вечность. Лишь бы его любимый был рядом и всегда доволен… Ведь улыбка Максима — это то сокровище, которое озаряет душу яркими бликами драгоценностей и заставляет чувствовать счастье. И это было самым ценным… как и в целом Максим для Ромы. И он сам для Галльярда тоже был самым дорогим бриллиантом на этом свете…***
Паша и Вера, всё ещё лежа вдвоём на односпальной кровати, но чувствуя себя уютно в объятиях друг друга, разговаривали обо всём на свете. Вскоре парень, лёжа полубоком и перебирая волосы Веры, решил сообщить, когда она заприметила старый ковёр над кроватью: — Я когда был мелким, всё время разглядывал узоры эти на ковре, и мое воображение рисовало какие-то продолжения, даже картинки… — Я так же смотрела на облака у себя на потолке, — с улыбкой вспомнила Вера. — Они, казалось, двигались, и каждое облачко было похоже на что-то для меня, одно даже напоминало сердечко. Правда, сейчас я это разглядеть не могу… — Да я так же. Хз, че я так пялил на этот ковёр, — усмехнулся парень, и вдруг картинка проплыла в голове, случайно сорвавшись из сознания на язык: — Максим тоже говорил, что в детстве любил разглядывать этот ковёр… — печальный взгляд опустился, вспомнив о тёплых воспоминаниях, которые теперь отдавались болью в душе… — Кстати, о Максиме… — вдруг решила начать этот разговор Вера. — Нет, пожалуйста, не начинай! — взмылил Паша, щенячьими глазами посмотрев на неё. — Паш, я не могу… — грустно говорила она, поджав губы. — Я не могу это игнорировать… Я не вижу что ли, что ты страдаешь из-за брата и постоянно невольно вспоминаешь то о нём, то об этой ситуации?.. Ну это не дело, что вы так долго не разговариваете! — Блять, да я знаю, знаю я! — нервно говорил парень. — Ну так, может, стоит уже смириться? Ну по сути, почему тебя волнует, кто у него в постели? Главное, чтобы он был счастлив… — пыталась подобрать слова Вера. — А счастлив ли он будет в России, а? — хмуро спросил Паша. — Это хороший вопрос… Но это опять же не твоё дело. Важно то, что он твой брат, и ты должен принимать его таким, какой он есть. Это не имеет значения, что он так долго не говорил об этом, ведь это было сделано по понятным причинам… — Бля, всё, Вер, пожалуйста, харэ… — тяжело вздохнул он, прилегши на спину и уставившись на потолок. — Давай не будем это обсуждать… Знаю я всё! Но просто я даже заговорить с ним не могу — сразу волнуюсь. — Попробуй ещё раз, пожалуйста… Ради меня… — молила девушка. — Да я сам хочу не меньше, поверь… Тем более, когда все так капают на мозги, даже Левин, — горько усмехнулся Паша, повернув голову к Вере. — Даже Левин?! — удивилась она. — Ага… Но знай, что я обязательно все улажу, — он снова провёл рукой по волнистым волосам девушки. — Не кипишуй. Я взрослый мальчик, даже вон, работу нашёл! — И я тобой очень горжусь! — с улыбкой пролепетала Вера и крепко обняла Пашу. — А ещё буду гордиться, когда ты… ну понимаешь. — Да понимаю я… — вздохнул он и, взяв пачку из найденных на полу джинсов, вырвавшись на секунду из объятий девушки, прилёг обратно, поджёг сигарету и нервно закурил её прямо в кровати. Но Вера не стала его останавливать, думая: «Не жена же все-таки, и не вместе живём… Пока что…»***
Идти домой после волшебного секса, который подарил крылья счастья, Максиму совершенно не хотелось. Снова видеть Пашу, который так, видимо, ничего и не понял… Это снова взывало обиду и злость в душе Максима, перечёркивая всё хорошее, что произошло… Неужели они так будут до конца жизни общаться? Серьёзно? Так легко разорвать братские узы из-за ориентации? — эти вопросы до сих пор крутились в голове и порождали яростный огонь в глазах парня. Выкурив две сигареты от нервных мыслей, Максим все-таки решился вернуться в квартиру. Однако, именно в этот момент из двери выскочила уходящая Вера и, заметив Галльярда-старшего, вдруг виновато улыбнулась. А потом и вовсе — неожиданно крепко его обняла, ошарашив парня таким действием… Что это с ней?.. Неужели она всё знает?.. И после искренних объятий Вера произнесла лишь пару непонятных фраз: — Я тебя поддерживаю! Ты достоин лучшего, и ты — самый лучший брат — со мной бы так обходился мой, помогая во всём! — Что ты имеешь в виду?.. — нахмурился Максим, волнуясь за то, что она всё знает… — Ты лучший, правда! Всё будет хорошо, не переживай! — она загадочно посмотрела на него, стукнула по-дружески в корпус и удалилась из подъезда, оставив стоять около двери недоумевающего Максима. «Все-таки всё знает…» — догадался он. — «Ладно, надеюсь не расскажет… Да и приятно все-таки, когда тебя поддерживают даже из окружения твоего братца…» — горько додумал парень и все-таки вошёл в квартиру. Однако на этом сюрпризы не закончились… Проходя уже в комнату, Галльярд-старший заметил младшего, стоящего посередине комнаты, глядящего куда-то в сторону и нервно гладящего свои ладони друг о друга. Максим занервничал и услышал своё бешеное сердце в ушах… Парень и не подозревал, что сердце Паши билось в два раза быстрее от дикого волнения, хватающего в жёсткие тиски голову… И когда он заметил перед собой Максима, главный мышечный орган и вовсе готов был выпрыгнуть из груди… Но, облизнув пересохшие губы, Паша все-таки нашёл в себе силы заговорить, пускай и слишком растерянно: — Это… Макс… Я хотел бы сказать… Прости меня… — О, неужели ты соизволил, блять, извиниться? — нервно усмехнулся Максим, скрестив руки, почувствовав, как злость снова охватывает его разум. — Интересно, за что? — За всё… — грустные глаза Паши прямо смотрели на Максима, не отрываясь — он говорил это искренне, от всего сердца. — Прости, что избил тебя… Прости, что так унизил тебя перед некоторыми учителями… Я не должен был так реагировать… Это слишком… хуëво… — злой разум начал отключаться, и печальные чувства начали овладевать Максимом. — Я называл пидорасом тебя… но тут только один пидорас. И это я. Потому что с братом так поступать нельзя… Максим изумлённо посмотрел на него, не веря своим ушам. От этих слов почему-то заслезились глаза, и вся ненависть окончательно куда-то ушла из сердца… — Я ваще козёл… — тяжело продолжал Паша, поджав губы. — Я блять не знаю, как я мог так легко отречься от тебя, мне стыдно — пиздец как, прости… Реально, ну какое мне дело с кем ты ебешься… Мути с кем хочешь, этот твоё право! Я не имею права запрещать тебе, кого любить, и не хочу больше видеть тебя грустным… У меня у самого сердце разрывается от твоей печали в глазах. Да и из-за того, что мы не общаемся — тоже… — осознавая все слова, льющиеся из своих же уст, у Паши у самого немного слезы проявились на глазах, и он, тяжело вдохнув воздух и отведя взгляд, чтобы успокоиться, замолк. Шокированный Максим долго не мог подобрать слова… Его глаза заметались, он всё ещё не верил всему, что услышал… Всё это время парень таил обиду, ненавидел брата, а оказывается… Он сам переживал не меньше самого Максима! Убитый молчанием, однако успокоивший прилив эмоций к глазам, Паша взволнованно попросил: — Ну скажи хоть что-нибудь! Пошлёшь меня — я пойму, правда! Я реально хуёво поступил с тобой… — Я… — Максим тяжело вздохнул, слова еле-еле миновали комок в горле. — Я прощаю тебя… — Брат… — давно забытое слово огрело теплом сердце старшего брата. — Я скучал по тебе — пиздец… — Паша слабо улыбнулся, в груди зажёгся огонь потерянной любви. — И я не могу без тебя жить. Ты там не подумай, мне не деньги нужны, не решение каких-то проблем, а просто ты рядом… Да, мы всегда в одной комнате, но то, что мы как чужие, это блять убивает… Я не могу больше без тебя, правда… — Я тоже… — тихо произнёс Максим, поджав губы и тяжело вдохнув воздух, еле-еле сдерживая слезы. «Я тоже, блять, пиздец скучал и не могу без тебя…» — в его голове пронеслась эта мысль, но он не мог её выдавить — мешал ком в горле. — И, говоря об этой ситуации, всё, что осталось от непринятия, — продолжал Паша, — это лишь волнение за тебя… Я правда хочу принимать тебя таким, какой ты есть. Но я волнуюсь… И то, че я говорил под наркотой, это никакой не бред, это правда. Мне кажется, тебе в будущем надо будет уехать из России… — опустив взор, тихо посоветовал он. Максим замолчал от этих слов, в грудь снова влетела тихая стрела, но он лишь грустно опустил взгляд. «Да, я без тебя это знаю, Паш…» Однако неожиданно Паша задумчиво добавил: — Но с другой стороны… Как я буду здесь без тебя один? Я ж не выживу… Подняв встревоженные глаза после своих слов, Галльярд-младший увидел во взоре Максима надежду. Уголки его губ слабо приподнялись, и он заметил, как слеза потекла по щеке старшего брата… Эти слова мигом вытащили стрелу из сердца брюнета и заплатали все раны. Это было настолько приятно слышать, что Максим не мог больше сдерживать радостные эмоции от осознания того, что брату не всё равно… он принимает его… Он скучал! Скучал! И, поддавшись радостным чувствам, Максим вдруг аккуратно подошёл к Паше ближе и по-братски обнял его… Младший брат ласково улыбнулся и обнял Максима в ответ, прижав крепче, показывая такими сильными объятиями всю тоску, что так долго копилась в душе. Это был самый счастливый миг для них обоих, словно две реки, долгое время текшие раздельно, наконец-то объединились в объятиях и, слившись, покатились вместе к морю радости и взаимопонимания. — Да никуда я от тебя не свалю, пока тебе не стукнет восемнадцать… — усмехнулся Максим в плечо Паши. — Да и потом не надо, а! По-братски! Я ж люблю тебя! — с мольбой заявил тот и тут же саркастично добавил: — Не пойми неправильно… — Блять, Паша, сука! — слабо просмеялся Максим и, оторвавшись от плеча, стукнул ухмылявшегося брата в него. — Хуй ты теперь отделаешься от таких шуток, — усмехнулся младший брат. — Кстати, может, в знак примирения отопьем вина? Мы с Веркой не допили. Там ещё одна бутылка стоит, хз чья она. — Моя — я из ресторана взял, — с улыбкой сообщил Максим. — Давай, тащи сюда! — радостно попросил Паша и направился к кровати. Максим пошёл на кухню, но перед тем, как скрыться за углом, он остановился и, счастливыми глазами посмотрев на брата, тихо сообщил: — Я безумно рад, что мы снова общаемся… — Я сам пиздец рад! — торжествующе заявил Паша с сияющими глазами. Когда Максим присел на кровать, принеся две бутылки вина, он вдруг опомнился: — Черт, я бокалы забыл… — Да похуй! — махнул рукой Паша. — Давай из горла, как раньше! Хотя… — он наигранно задумался. — Я теперь не ебу, как с тобой пить из одного горла, мало ли, че ты там целовал этими губами… — Тоже самое могу сказать и про тебя, — с ухмылкой скривив губы, съязвил Максим. — Бля, резонно, а-ха-ха! — просмеялся Галльярд-младший. — Надо теперь привыкнуть к таким шуткам, — усмехнулся старший брат и, отпив из горла вино, передал бутылку брату. Тот, тоже глотнув алкоголя, неожиданно для брата попросил: — Так ты мне расскажешь, как у вас с твоим Ромео завязалось? — Ты реально хочешь это услышать? — изумился Максим, запаниковав. — Блять, естественно! А ты как думал, мне неинтересно что ли? Да и ваще нечестно, ты всё про нас с Веркой знаешь, а я про вас — нет! — Ну ладно… — всё ещё опасался Максим, но всё равно начал: — На самом деле, история берёт своё начало ещё в далёком прошлом… — Хуя! — удивился Паша с улыбкой. Хоть всё ещё парню было непривычно слышать о таких взаимоотношениях, он всё равно реагировал искренне, удивляясь и радуясь за брата во время каждого сюжетного поворота в романтичной истории двух парней. Паша попытался отбросить все консервативные установки, которые вбили ему в голову с детства, и постарался просто искренне порадоваться за брата, который действительно был счастлив в своих отношениях, и с каждым описанным моментом Паша всё больше убеждался в этом. И какая же для него было радость — снова сидеть и разговаривать с Максимом. Тонкие нити раздора, что ранее связывали их, разорвались, освобождая души и позволяя им закружиться в танце согласия. Внутреннее напряжение, злость и тоска, что были закованы в сердцах, как в плену, теперь преобразились в мирную гармонию, словно песня, которая звучит в их душах. С примирением возникло ощущение нового начала и надежды, словно закрытая дверь вновь открылась, позволяя им войти в комнату, полную света и возможностей. Прошлые конфликты и противостояния оказались маленькими тенистыми фигурами, в сравнении с ярким и ясным сиянием их примирения. Братья в конце концов осознали, что их семейная связь крепка и неуязвима, как крепость, окруженная нежными цветами истинной привязанности, и разность взглядов больше никого из них не волновала и уж тем более не отталкивала. Теперь оба Галльярда были счастливы, наслаждаясь обществом друг друга, и каждый день, проведённый вместе, лишь больше укреплял их братскую связь. Хоть шутки Паши иногда все-таки подбешивали Максима… Но это было не так важно. Главное, что они теперь вместе и навсегда, и никакие недомолвки больше не разлучат их крепкую дружбу.