***
— Блин, мне холодно! — трясущийся от мороза, пробиравшего в очередной вечер, сказал двенадцатилетний Паша. В тот день они шли на очередную вечеринку со своей прошлой компанией. На термометре переваливало за двадцать градусов, но им было всё равно — лишь бы не оставаться дома. Хоть Максим и сам замёрз в старой потрепанной зимней куртке, но тем не менее, он снял свою шапку и отдал её Паше. — О, спасибо! — воскликнул радостный Паша, взял шапку в руки и надел её. Максим довольно улыбнулся, хоть уже и сразу начало обдавать уши холодом. Лишь бы брату было тепло…***
— Ты че себе украл булку, а мне нет? — спросил, посмотрев в пакет, Паша, который ждал Максима из магазина на улице, потому что слишком хотел курить. С кучей бутылок пива в пакете для компании Максим удивлённо посмотрел на брата: откуда же он мог знать, что ему нужна была тоже булка… Ему-то он украл вкусных чипсов на вечер, прятав их в куртке. Тем не менее, Максим не растерялся и ответил: — Так это тебе. — Сколько раз я говорил, не люблю я с малиной! — раздраженно воскликнул Паша, однако взял все-таки булку из пакета. И, раскрывая, добавил: — Но спасибо! Улыбка Максима украсила лицо, и неважно, что он ничего не ел сегодня. Главное, чтобы брат наелся. Да и поделится он чипсами немного! Хотя в итоге Максим благополучно забыл о них, взяв лишь одну, когда только он Паше вручил чипсы. Ведь занят он был в этот вечер другим…***
— Ты спустишься ниже или я? — томно спросил Максим, отрываясь от горячих губ какого-то рыжего парня, с которым он уединился, находясь на этаж выше от всех в подъезде. Он нежно перебирал его кудрявые волосы пальцами, пока тот пьяный пытался сообразить, что его спросили. Вдруг услышав быстрые шаги вверх, ведь слух Максима напрягался на максимум каждый раз, когда он занимался чем-то непристойным, сердце в страхе застучало, и Максим тут же отстранился от рыжего, смущённо отведя взгляд, пока тот, ничего не понимая, пялился на губы Максима и хотел продолжения. На этаж пришёл Паша и с горящими глазами от возбуждения и с ехидной улыбкой спросил: — Брат, есть гондоны? Срочняк надо с Леной! Смутившись окончательно и даже не сразу сообразив, Максим все-таки достал единственный презерватив из кармана джинсов и отдал его без слов Паше. — Спасибо, братан, выручил! — радостно проговорил тот и убежал к Лене на два этажа ниже. Только сейчас Максим понял, что полноценный секс обламывается, потому что, черт возьми, с незнакомцем без защиты опасно, и поэтому, перед тем, как снова вцепится в губы парня, зарылся грубо рукой в волосы и с ухмылкой решительно сказал: — Отсосешь мне, значит. «Плевать. Под колёсами экстази всё равно не станет отнекиваться», — подумал Максим. И Максим оказался прав: после ещё пары поцелуев парень спустился на колени и, медленно расстегнув джинсы Максима, стянул их и неумело вобрал в рот член.***
Добравшись до этих воспоминаний, щеки Максима залились краской, и он тут же нервно допил остатки кофе. Нет, его почти не смущало то, что он занимался сексом с парнем… Смущало то, что его неожиданно набухший член в штанах потребовал ласк от воспоминаний о другом — не о Роме… Собравшись по-быстрому, так как Максим вспомнил о том, что его будет ждать Рома, брюнет попытался откинуть воспоминания и сосредоточиться на возлюбленном. Хоть и получалось плохо — слишком давно у них, черт возьми, не было! Но когда Максим снова его увидел, выйдя из подъезда, тут уже не страсть, а нежность охватила его разум, и он снова вспомнил, как сильно он скучал, как он истосковался по этим янтарным глазам, смотрящим ласково на него, по этой милой улыбке, и по сильным рукам, которые сразу окутали его в объятия. Максим сразу прижался ещё сильнее к Роме, уткнувшись носом в его плечо. Эти с кедровым ароматом духи, которые держатся чуть ли не несколько дней, но которые Рома всё равно брызгает каждый день, сразу приятной дымкой проникли в ноздри и пошли дальше, одурманивая разум. — Я тоже очень сильно скучал… — будто прочитав мысли, шепнул в макушку Максиму Рома. Услышав это, Максим ещё больше расплылся в улыбке, и оторвался все-таки от объятий, чтобы сказать прямо в любимые в янтарные глаза, как он не мог без него, но вдруг блондин грустно добавил: — И мне очень жаль, что у тебя брат так среагировал вчера… Да, я успел прочитать, что ты написал мне ночью, пока шёл, потому что мне было важно. А, точно: Рома не прочитал его мысли, а Максим вчера написал, что безумно-безумно скучает. Однако, всё равно он ужасно обрадовался, что Рома наконец-то выделил время, чтобы прочитать его сообщение, ведь рядом не было Кристины. — Мне тоже жаль, но что поделать, — пожал Максим плечами и решил перевести тему, ведь он не любил обсуждать то, что волновало его глубоко в сердце: — А где Кристина, кстати? — А ты хотел её увидеть? — с сарказмом спросил Рома. — Боже правый, нет, — усмехнулся Максим, — наоборот хорошо, что её нет. Мы смогли обняться наконец-то, — он нежно провёл по щеке возлюбленного, и машинально его взгляд соскользнул на губы. Жар снова прилил внутри… — Жаль только, что всё равно не могу поцеловать тебя прямо здесь… Рома довольно, как кот, которого ласкают, и в то же время смущённо отвёл взгляд. Каждый раз парень краснел от такой напористости Максима. — Да, но главное, что можем хотя бы обниматься, — с улыбкой сказал Рома. — Это точно, — коварно ухмыльнулся Максим и сместил руку с лица вниз, проведя медленно по его шее, рубашке, проводя пальцами по мускулатуре парня, и, дойдя до брюк, схватился за его ремень, собираясь расстегнуть, но вдруг резко убрал руку. Максиму нравилось наблюдать за тем, как щеки Ромы ещё больше краснели и, казалось, что он сейчас сгорит от возбуждения и стыда. Брюнета это заводило самого безумно. Он слишком чертовски скучал, что даже мимолётное стеснение Борисова заставляло бурлить кровь и хотеть большего. Если бы не улица, Максим бы уже сорвался. — М-Макс… — прочистив горло, тихо произнёс Рома, все-таки подняв удивлённый взгляд на парня. — Нужно идти, да? — с ухмылкой спросил Максим. Рома слабо кивнул. — Я сам бы остался подольше… — Я понимаю, — изрёк брюнет и, достав сигарету из пачки, направился вперёд и прикурил. Всё ещё не отошедший Рома, немного потупил, но в итоге поплелся за ним. Выдыхая дым и снова взглянув на Рому уже серьёзно, Максим спросил: — Как с отцом? Не спалил все-таки, что я заходил к тебе тогда на этой твоей грёбаной вписке? — Нет, к счастью… — Рома снова опустил взгляд. Что-то его гложило, но он не решался рассказать. — А у тебя как работа? У тебя даже совсем не было времени мне писать… Так задолбали? — Ну, у меня были вечера, но ты, к сожалению, уже был занят с отцом, — грустно сказал Максим. — Да… Он, кстати, расстроился итогу моей тупой вечеринки… Не этого он ожидал от меня… — Рома решил медленно подойти к тому, что он хотел сказать. Его все-таки волновало, что он, идя на поводу у своего отца, чуть не изменил Максиму. На самом деле, он думал об этом чуть ли не все выходные, даже находясь с отцом и даже разговаривая с ним о том, что произошло на тусовке, Рома думал, как ему стыдно, соврав отцу благополучно, что якобы девушке вдруг позвонил её парень, и она убежала, сказав, что не сможет изменить. И он не мог держать это в себе, эта вина будто душила, как удав, и убивала всё больше. — Тебе ещё повезло, что я знал, как управляться с твоей газовой плитой, — усмехнулся Максим. — Да уж, хорошо, что ты иногда хочешь что-нибудь приготовить мне, — улыбнулся блондин. — А что он ожидал-то от тебя? Немного помолчав, Рома, сглотнув комок в горле, все-таки решился: — Он хотел, чтобы я лишился девственности… Услышав эти слова, Максим не дослушал и засмеялся. — Что? Что смешного? — взволнованно спросил блондин. Просмеявшись, Галльярд ответил с ухмылкой: — Жаль, что твой отец не знает, что ты уже не девственник хотя бы с одной стороны. Снова щеки Ромы порозовели, но сдержанная улыбка появилась на его лице. Довольный Максим это заметил и снова вдохнул дым в себя. — Это да, но… он не знает, — почесав затылок, сказал Рома. Может, все-таки не говорить?.. — Ну и? Ради этого тебе пришлось организовать эту дурацкую вечеринку? Серьёзно? — усмехнулся Максим. — Серьёзно. — Ну, надеюсь, что твой дружок так и остался для меня девственным? — Чуть не остался, честно признаться… — всё же Рома решился окончательно. Максим остановился, улыбка пропала с лица. Увидев серьёзный взгляд парня, Борисов заволновался: — Максим, ничего так и не было… Я вовремя опомнился… Просто… — Просто ты снова решил пойти на поводу отца? — с нахмуренными бровями спросил тот, встав прямо перед ним. — Прости… Ты же знаешь его… — Я просто не понимаю, почему нельзя со мной? Ты так боишься быть во мне, а в какой-то девушке не побоялся бы? Рома удивлённо посмотрел: побыть в нём?.. В отличие от Максима, Рома первый раз занялся сексом с ним. Да что уж там, Галльярд был первым у него во всём. Поэтому Рома так стеснялся даже предложить быть сверху, причём до появления брюнета в своей жизни он даже не подозревал, что ему могут нравиться парни. Для Борисова это было неожиданно, он даже не мог подумать, что все так развернётся. Хотя Максим, который давно понял, что ему нравятся лишь мужчины, тоже не подозревал, что он ужасно влюбится когда-нибудь в своего одноклассника. — Разве ты не против? — спросил Рома. — Вообще-то нет, — Максим снова ухмыльнулся. Но не успел Рома хоть что-то ответить, как на горизонте появилась Кристина — они уже были почти рядом со школой, во дворах. Максим сразу немного отошёл от Ромы, отвел взгляд и затянулся сигаретой — лишь бы никто никогда ни о чем не догадался. Но и Кристина сама будто не смотрела на них, а шла машинально к ним, будто ей было за что-то стыдно. «Наверное, из-за тусовки», — думалось Роме. — Привет, — подойдя, поздоровалась она, съёжившись. — Как дела? — Да нормально, у тебя как? — спросил Рома, пытаясь вернуть свою самоуверенную личность, которая почему-то куда-то пряталась, когда они с Максимом были наедине. — Н-нормально… Может быть, Рома ничего бы больше и не спросил, но Максим не мог не задеть Кристину: — Стыдно после поцелуя с парнем не из своего круга, да? Ах, извините… Даже с девушкой, как ты посчитала. Кристина наконец-то подняла взгляд и разъярённо посмотрела на Максима. — А можно не напоминать, а? — фыркнула она.***
Тем временем на аллее уже собрались Илья, Маша и Вера, которой было стыдно так же, как и Кристине. Она не хотела наткнуться на Пашу после произошедшего, но покурить нужно было. — Блин, никуда не хотела сегодня идти… — призналась Вера. — Зачем ты вообще ему позвонила? — недоумевала Маша. — Да я не знаю блин… Он мне позвонил, я решила перезвонить… Да вообще, не в этом дело, мне до сих пор плохо, — потерев висок, сказала Вера. — Да мне тоже вообще весь день потом было плохо… Дурацкий виски… Больше не будем пить, — сморщившись от воспоминания, процедила Маша. — Я больше вообще не хочу пить, — усмехнулась Вера и затянулась. — О-О-О, СПЕРМАНСКАЯ! — послышался за несколько метров радостный возглас Паши. От страха и стыда сердце Веры сразу застучало, в голове начало пульсировать, лицо загорелось от стыда, и она машинально отвернулась от Паши к зданию школы. — Сперманская блять! — подойдя ближе, всё кричал Галльярд с ехидной ухмылкой. — Что отвернулась-то, а? Пока за ним пятились Ваня с Аней, которые уже обо всём знали, Паша подошёл к Вере, резко обхватил её за талию и прижал к себе. Та тут же скинула его руку и отвернула от него голову. — Ну че ты, а, моя плохая девочка? Я вообще должен был тебя наказать, а ты не отвечала на звонки, — он снова вцепился пальцами в её талию. — Да Галльярд блин, отстань! — заныла Вера и снова попыталась скинуть его руку, но на этот раз хватка оказалась сильнее. Или ей не больно уж хотелось?.. Галльярд шепнул так хрипло и сладко на ушко девушки с ухмылкой, что у неё аж перехватило дыхание: — Ну ты и очень плохая девочка… Наказания тебя не избежать… И Вера не сразу заметила от переполняющих чувств, как рука Паши соскользнула ниже и… раздался шлепок по заднице. Удар сразу отрезвил Веру, она подпрыгнула, вскрикнула, отскочила от парня и закричала: — Галльярд! Ты совсем охуел что ли?! Что ты себе позволяешь?! С самодовольной ухмылкой Паша убрал руки в карманы, выпрямился и удовлетворённо ответил: — Ты же сама хотела, чтобы я тебя наказал за твоё поведение. И это ещё было наказание не в полной мере. С выпученными глазами и нахмуренными бровями Вера стояла и даже не могла придумать, что ответить. Эмоции переполняли, она не понимала, что испытывала: то ли злость, то ли удивление, то ли… возбуждение?.. Всё же найдя слова, она сказала злобно: — Галльярд, я была пьяная! Сморозила хуйню, че понять не можешь?! И вообще ты сам позвонил, лучше бы ты не звонил никогда! — Да признайся, Вер, — стояв с сигаретой и наблюдав за всей ситуацией, вмешался с ухмылкой Ваня, — ты сама этого хочешь. Че у трезвого на уме — то у пьяного на языке. — Нет, блять! — огрызнулась уже она. — Да что вы приебались блять, — уже вмешался и Илья. Не успел хоть кто-то ответить, как вдруг на себя обратили взор подходящие Рома, Максим и Кристина уже с Сюзанной и Борисом. Завидев их и в первую очередь узнав Илью, Рома ухмыльнулся и тут же ядовито выпалил на ходу: — О, ты, защитник своего брата! Что в следующий раз от тебя ждать: поджог хаты или же сразу бомбу? У Ильи заскрипели зубы, и он хотел что-нибудь ответить, как услышал ещё один колкий комментарий: — Почему ты к ней в мужском роде обращаешься? — решил добавить Борис. — По мнению Кристины, это — девочка. Илья перевёл уже свой злобный взгляд на Кристину, но вдруг заметил, что она стыдливо отвела взгляд и волнительно прикусила губу, покраснев, что не могло не удивить Илью. Это не могла не заметить и недопонимающая Маша, которая отсутствовала в момент второго поцелуя. Все остальные, как и она, тоже не понимали, в чем дело. Поэтому Паша решил встать на защиту Ильи, обратив на себя взор Максима: — Че за хуйня вообще? Хули вообще к Илюхе прицепились, я не понял? Вам право не давали. Рома засмеялся над его словами и все-таки остановился рядом с их компанией напротив, заставив и свою компанию остановиться. Он на пару секунд задержал взгляд на Вере, уголок его губ дёрнулся, а девушка сразу смущённо уставилась на асфальт. Кроме Паши, который сразу намотал это себе на ус, никто не заметил этих переглядок. — Ох, ещё как давали нам право, Галльярд! — ухмыльнулся беспощадно Рома. — Вам, видать, этот мелкий недо-убийца не рассказал о своих деяниях? — он усмехнулся. Максим из-за этих слов пихнул в бок Рому незаметно. И, может быть, никто бы и не заметил, но от взгляда Паши ничего не утаишь, если это связано с Верой и Максимом. Он укоризненно кинул взгляд на брата и перевёл взор на Илью, от которого все требовали ответа. Наконец, Илья, затянувшись сигаретой, на выдохе заговорил, посмотрев нахмуренно на Рому: — Поверь, придумаю что-то похуже для тебя и менее банальное, чтобы уничтожить таких ублюдков, как вы, которых волнуют лишь деньги. В ответ блондин лишь рассмеялся. Это не могло не разозлить ещё больше Илью: — Что смешного блять? — Так ты типа геноцидник что ли? — смеялся Рома, и его компания засмеялась вместе с ним. — Нам ваще кто-то объяснит, что происходит? — возмутилась Аня и посмотрела на только что подошедшего Артёма. — Арлеев, че за дела вообще? Удивлённый Артём в ответ лишь распахнул глаза. Только пришёл, и сразу напали! — Я думаю, этот то ли сын, то ли дочь объяснит вам позже, — ответил за Артёма Борис. — Пойдёмте. Они начали уходить, как Паша бросил им вслед: — Да вы в край охуели его так называть блять? — Да он поцеловался с Кристиной, и она его так назвала, — крикнул ему Максим. — Да зачем вы вообще об этом говорите постоянно блин! — запищала Кристина и последний раз обернулась и кинула виноватый взгляд на Илью, что его снова поразило. А Маша снова заревновала… Почему блондинка так смотрит — она не понимала. В этот момент подбежали Саша, Коля и Ира, видев всё только издалека, но уже ужасно заинтересовавшись. Запыхавшиеся, Коля и Саша сразу спросили в один голос: — Что случилось? Почему они подошли? — Не поверишь блять, у нас точно такой же вопрос к Илье! — злобно повернулся к нему Паша. — Давай, выкладывай, Ершов, че случилось, — попросил с ухмылкой Ваня — придирки к Илье его знатно позабавили. — Да короче… Тяжело вздохнув, Илья все-таки рассказал, хоть он и хотел утаить свою оплошность в тайне от своих одноклассников. Однако понимал, что этого разговора с Ромой не избежать. Когда Илья закончил, все ошалели, и тут же посыпался шквал вопросов: — Чего?! Ты засосался с Кристиной?! — тут же напала Ира, хотела подойти к Илье и ударить его, как вдруг ее остановила Саша. Машу этот факт тоже разозлил, но она не стала ничего говорить, а лишь нервно закурила ещё одну сигарету. — Я не один считаю, что Ершов похож на девочку! — просмеялся Коля. — Ершов, ты совсем долбоеб что ли? — возмутился Иван. — Как тебе пришла эта идея вообще в голову? — А че у Сперманской с Борисовым было, а? Я не понял, — Паша кинул разъярённый взгляд на Веру. — С чего ты вообще взял? Илья про это даже не говорил, — непонимающе спросила Вера, хотя её голову охватило волнение. — Я в шоке! — единственное, что смогла изречь Саша. — Арлеев, ты че не остановил Ершова-то? Или ты придумал этот гениальный план? — снова придралась к нему Аня. — Я-я… Только Артём хотел хоть что-нибудь ответить, как взбешённый Илья попросил: — Так, всё, хватит блять! Я знаю, что сотворил хуйню, но это моя проблема, не ваша! Я лишь хотел отомстить за брата и как-то разобраться с этой проблемой неравенства слоёв раз и навсегда! И вообще, может быть, у меня бы что-то и получилось, если бы не твой брат, Галльярд, — Илья укоризненно посмотрел на Пашу. — Хули на меня так смотришь, я че виноват что ли, что они с Борисовым общаются? — огрызнулся Паша и поджёг очередную сигарету, взяв её в зубы. Каждое упоминание брата играло на нервах свою мелодию. — Так, Пашок, ты че решил ещё одну закурить? Щас Арлеев расстроится, что мы опоздаем на биологию, — съехидничала Аня. — Ну, биология — не математика всё-таки, так что Арлеев не будет плакать, — поддержал её Паша, выдыхая дым. — Нужно уже реально идти вообще-то, — сердито сказал Илья. — Маша, а ты нахуя закурила? Та лишь в ответ нахмурено посмотрела на него. Илья не мог догадаться, почему, и лишь ответил таким же взглядом. — Ершов, а че ты школу не поджёг сразу? И их бы убил, и нас бы от занятий освободил, — не мог успокоиться Ваня. — Ты че, представляешь, какой у Арлеева был бы траур? — вмешалась Аня. — Ершов не мог так поступить с ним! — Давайте уже реально пойдём, а? Илья, конечно, молодец, что даже не посоветовался с нами, — Вера с упрёком посмотрела на друга, — но это действительно его вина, и он хотя бы осознаёт, поэтому ладно уж. Я думаю, он как-нибудь разрулит. — Ладно, погнали, — согласился Ваня. — Паш, по дороге докуришь. Тот кивнул и, идя с компанией, подошёл сразу к Вере, куря по-быстрому сигарету, и не мог не докопаться с тем, что гложило его внутри: — Так Сперманская, че у вас с Борисовым блять? — Галльярд, да с чего ты взял вообще?! — закричала она, мысленно паникуя снова от этих вопросов. — Ты думаешь, я блять не видел ваши переглядки? — Паша всё больше хмурился. — Какие ещё переглядки?! — возмутилась девушка. К счастью, она не сразу краснела, когда врала… — Обычные блять. — Не было никаких переглядок, успокойся уже! И Вера тут же ускорила шаг и присоединилась к молчавшим и прибывавшим всё ещё в шоке от Ильи Артёму и Маше, лишь бы только ускользнуть от Паши. Вера вдруг почувствовала снова стыд перед ним, будто она чуть не изменила ему, и не могла понять, почему она такое испытывала…***
11 «Б» сидел на уроке английского молча, иногда что-то отвечая и ведя себя относительно спокойно. И вроде бы все слушали, точно слушал Максим, но вот Рома, который сидел впереди него с Кристиной, думал совершенно о другом. Борисову ужасно хотелось продолжить утренний разговор с Максимом, но не мог: слишком много людей было на уроке. Однако, хотелось хоть как-то поговорить с брюнетом, лишь бы услышать ещё раз его голос, хоть как-то посмотреть в его ореховые глаза, в которых он не чаял души… Поэтому, обдумав ещё продолжение сегодняшнего утра, Рома повернулся к парню и спросил: — Ты не думаешь, что брату стоит перестать общаться с этим геноцидником? Максим, услышав его вопрос, усмехнулся: — Это действительно то, что ты хотел спросить? Ухмыльнувшись, Рома отвёл взгляд на секунду, а потом снова поднял и ответил: — Вообще нет, но тут мы не можем обсудить то, что я действительно хотел бы, — Рома развернулся к нему полностью, забив на учительницу перед доской. Максим каждый раз удивлялся, как менялась его личность в зависимости от того, где он находился: в школе он — самоуверенный Рома Борисов, который мог ответить колким комментарием и как-то пошло пошутить с любым человеком, особенно с Максимом. А наедине — Рома был будто неопытный котёнок, который только-только вышел на свет и терялся при любом напористом действии Максима. Это различие всегда поражало, но и заводило Максима одновременно, ведь так хотелось приласкать этого котёнка и обучить буквально всему. Он не знал, какая личность ему нравится больше. Наверное, обе, ведь ему буквально всё нравилось в Роме. — Конечно, меня вообще волнует, как проводит время Паша, — начал Максим, — но я, к сожалению, контролировать это не могу, или хотя бы просто спросить, потому что он со мной не общается. Только Рома хотел что-нибудь ответить, как вдруг на него закричала учительница: — Roma, what are you doing?! Please, sit properly! Рома полубоком повернулся к ней и недоумевающе посмотрел на неё. — What? — переспросил он. — Ром, она попросила тебя сесть нормально… — опустив глаза, тихо объяснил ему Максим. — Сядь нормально, я сказала! — прежде чем Рома послушался комментария Максима, сказала ему то же самое учительница Рина. — Вы не видите, я обсуждаю вопрос вселенской важности? — с ухмылкой ответил ей Рома. Все засмеялись, кроме Максима: он поднял на парня ошарашенный взгляд. — И какой же вопрос вселенской важности у вас? — уже начиная злиться и скрестив руки, спросила Рина. Рома хотел что-то опять съязвить, но его перебил Максим: — Roma was asking me where he could find the exercise, which we are doing now. We're awfully sorry! Yes, Roma? — он серьёзно посмотрел на блондина. И если бы это была другая атмосфера, Рома бы смутился, как испуганный котёнок, которого только что наругали, но вместо этого он ехидно ухмыльнулся и саркастически ответил: — Yes, of course, Maxim! — и шёпотом добавил: — Как же ты чертовски любишь этот английский, у меня аж привстает, когда ты на нём говоришь. Он повернулся обратно, развалившись на стуле и положив руку на стул Кристины, а Максим довольно ухмыльнулся, отведя задумчиво взгляд. Нет, ему определённо нравился Рома и таким и ужасно будоражил… — Well, Roma, if you asked, do the sentence, — попросила неуспокоившаяся учительница. Рома снова полубоком повернулся к Максиму и спросил: — Какой эксерсайз-то, умник? Максим усмехнулся и хотел ответить, но Рина в итоге окончательно разозлилась и закричала: — Так, Борисов, хватит уже! Что ты себе позволяешь вообще?! Ничего не делаешь, отвлекаешь Максима, который сдаёт английский, между прочим! Ты сюда зачем вообще ходишь?! Чтобы отвлекать Максима?! «Именно», — подумал Рома, но ответил по-другому, всё ещё ухмыляясь: — Так вы понимаете, я сам задаюсь вопросом, зачем я вообще на половину предметов хожу, если я не сдаю их! Рина ошалела, когда услышала это, и это уже немного взбесило Максима. Он понял, что друг переходил грань, поэтому он пнул его стул, чтобы блондин остановился. Макс наклонился незаметно и шепнул: — Упражнение двенадцатое, предложение пятое. Тяжело вздохнув, Рома посмотрел в учебник и начал читать предложение, успокоившись. Голос Максима был будто для него отрезвляющий и утихомиривал его пыл, словно протянутая рука успокаивает и охлаждает разгоряченное сердце. Рома сам не понимал, почему Максим так влиял на него и был его разумом, возвращая к реальности от личности, которую породил в нём отец чуть ли не насильно.***
На большой перемене компания Ромы как всегда пошла в столовую. И обычно, Максим и Сюзанна занимали место, но в этот раз Галльярд захотел заплатить за себя сам, так как ему пришла наконец-то первая зарплата. — Ром, садись ты, я нам обоим куплю пирожки, — встав посередине столовой вместе с Ромой и остальными, сообщил ему Максим. — Чего? — удивился тот и, когда понял, что сказал брюнет, Рома добавил, махнув рукой: — Да забей, я куплю нам. — Не, мне уже стрёмно, правда. Давай лучше я куплю? Если ты, конечно, хочешь так побыть с Кристиной, — Максим язвительно ухмыльнулся, — то я могу просто тебе дать свою карту, — он протянул её блондину. — Неужели Максим что-то заработал на своей работе? — последнее слово Кристина будто выплюнула. — В отличие от тебя я хотя бы знаю, что это слово значит, Романова, — огрызнулся Максим. — Нет, я не возьму карту, я куплю тебе сам, — всё настаивал Рома. — Да Максим… — начала Сюзанна. — Пойдём лучше сядем, тебе Рома купит. Там уже очередь образовалась… — Купи хотя бы на мои деньги, пожалуйста, — всё протягивал Роме карточку брюнет. — Господи, уже что-нибудь решите! — закатила глаза Кристина, скрестив руки. — Реально щас простоим только полчаса в очереди! Неуверенно Рома все-таки взял из рук Максима карточку. — Ладно… — нехотя согласился тот. И они разошлись по местам — Сюзанна с Максимом сели за стол, а Борис, Рома и Кристина пошли покупать пирожки. Максиму было действительно уже не по себе, что Рома его так спонсировал. Ведь, на самом деле, он ему покупал не только пирожки, но и даже новую одежду: новые туфли, новая водолазка — всё было его подарками. Максиму было, конечно, приятно, но в то же время ему было безумно стыдно получать такие дорогие подарки от парня. Максим считал, что это неправильно, что за него платил Рома. Галльярд думал, что блондин всего лишь хотел, чтобы Макс соответствовал его образу жизни, но ему было неловко, будто он чем-то должен был отплатить, однако, всё равно в итоге в постели даже был снизу не он, а Рома, что было вдвойне странно. На самом деле, Роме же просто нравилось дарить что-то парню. Конечно, доля правды была в рассуждениях Максима, но Борисов просто хотел, чтобы его парень одевался стильно и красиво. Его даже заводила эта мысль, что Максим был для него как личная кукла, которую можно было различно одевать… и раздевать. Естественно, он воспринимал его не только, как куклу, а как и шикарного собеседника, и прекрасного любовника, да и в принципе как мужчину, которого он очень ценил, и которому всегда хотелось делать приятное. Только множество слов, которые они хотели бы друг другу сказать, и вещи, которые они хотели бы разъяснить, не были сказаны из-за нехватки времени друг для друга. Поэтому оставались такие недопонимания. А так хотелось бы больше времени, проведённого вместе… Как раз-таки об этом Максим и начинал думать, когда сидел за столом в ожидании любимого, пока из размышлений не вырвала его Сюзанна: — Как твоя работа? Максим понимал, что она из немногих, кто спрашивал это не со стёбом, а действительно с интересом (ведь большинство из их общества именно так и спрашивали, из-за чего он на многих так резко реагировал), поэтому он спокойно ответил: — Да нормально в принципе, только устал. Всё тело до сих пор немного болит. Уже прошёл месяц — до сих пор до конца не привык. — Ужасно, конечно… Но, главное, что ты стал таким самостоятельным и можешь не зависеть ни от кого. Ага, не зависит он… — Да я и так давно не завишу от родителей, если ты об этом, — усмехнулся Максим. — Ты же, наверное, понимаешь, как я раньше жил. — А как ты раньше жил? — Ну, какое у тебя представление о таких парнях, как я? — Неужели тебе даже копейки не давали родители? — удивлялась Сюзанна. Максим кивнул. — А как ты тогда выживал? Ты до этого работал? — Нет. — Воровал? — и так большие глаза Сюзанны ещё большие округлились. — Верно, — усмехнулся Максим. — Жалко, что тебе приходилось даже воровать…. Ну, главное, что ты теперь работаешь, надеюсь, будет хватать на жизнь. — Я тоже надеюсь. На этом их разговор закончился. Они просто смотрели друг на друга. Оба пытались найти хоть какую-то тему для разговора в голове, но не знали, что и придумать. Максим не мог, потому что не очень имел представления, о чем разговаривать с людьми другого слоя общества, кроме Ромы, а вот Сюзанна… Максиму казалось, что она была влюблена в него, поэтому было так сложно ей построить разговор, потому что в принципе она была разговорчива, если человек был ей интересен, а он замечал от девушки неподдельный интерес. Только вот тут… Максим хотелось надеяться, что его догадка неверна, ведь иначе… ему бы пришлось разбить Сюзанне сердце, а этого он никак не хотел. Она была хорошей, считал он, и не заслуживает такого, как, например, та же самая Романова… ….которая пришла неожиданно и прервала их молчание, громко кинув на стол пирожок и завопив: — Ира, я тебя говорила, что мне не нужны твои пирожки блин! Хватит мне их покупать уже! — она уселась взбешенно за стол и начала открывать свой пирожок. Максим посмотрел на экран телефона и увидел, что списание за пирожок прошло. Он мысленно улыбнулся: наконец-то хоть это он купил себе сам. Почти сразу подошёл и Рома, который поставил поднос на стол, где было два пирожка и два кофе. Максим удивлённо посмотрел на него, когда Рома присел между ним и Кристиной. — Что за ерунда, Ром? Списания за кофе у меня не было, — сказал Максим. — Ну, я не мог не купить тебе чего-нибудь… Я знаю, что ты любишь кофе, тем более, с твоей бессонницей оно тебе как-никак нужно, — улыбнулся мило Рома. Только хотел Максим снова возмутиться, как встряла Кристина: — Я всё ещё не понимаю, почему ты так стремишься ему что-то купить! Я думала, покупают что-то только тем, кто нравится, разве нет?! Тут Сюзанна посмотрела на Бориса, который покупал ей каждый раз пирожок и отнекивался от её переводов на карту. Борис сразу встрепенулся и стал всё отрицать, хоть его щеки и порозовели, а язык стал заплетаться: — Н-нет, п-почему?! М-можно же по-дружески покупать! — Да? — язвительно усмехнулась Кристина. — Что ж ты тогда Роме никогда не покупал? — Н-наверное, потому что он всегда в очереди с нами стоит, а Сюзанна с-сидит с Максимом и занимает место! — всё отнекивался Борис. Максим и Рома переглянулись с еле-еле заметными ухмылками: если бы только хоть кто-то знал, почему Рома так хотел покупать ему пирожки… Довольный Максим от их взглядов друг на друге решил сразу взять кофе, который ему купил Рома, незаметно опустил руку под стол и провёл по ноге блондина, сжав массивное бедро чуть ли не рядом с членом. Рома, открывая пирожок, снова еле заметно смутился, и ухмылка появилась на его лице: это для блондина было даже больше, чем просто «спасибо» за этот кофе, хоть он, оказался, и не очень вкусным. Каждый раз, когда они сидели в столовой, они не больно слушали разговоры остальных о каких-то вещах, погоде и прочем. Им гораздо было интереснее изредка переглядываться, думать друг о друге и мечтать о том, как бы они лучше провели, пускай, и совсем маленькую перемену вместе. Ведь им не хватает даже пяти минут — хотелось проводить целую вечность вдвоём. И когда все уже доели и собирались на выход, Максим еле заметно остановил Рому за руку. Он повернулся к брюнету и почти сразу почувствовал, как к его уху приближается обжигающее дыхание Максима: — Я бы всё отдал, чтобы сейчас поцеловать тебя. Мурашки покрыли тело Ромы. Черт возьми, он тоже бы хотел ответить взаимностью, но почему-то потерял дар речи и не мог сказать об этом… И когда дымка в голове расплылась от таких слов, произнесённых так сладко, он уже увидел, как Максим собрался уходить, и тогда Рома уже увереннее взял его за руку и спросил: — Я сегодня на тренировке буду, зайдёшь за мной? У нас будет немного времени, скажу отцу, что задержали. Ухмыльнувшись, Максим одобрительно кивнул. Рома очень обрадовался и теперь ждал вечера… как и сам Максим, чтобы уже воплотить своё уже довольно долгое желание в действие. Да и сам Рома ужасно скучал по его объятиям и… по члену парня в себе.***
Наконец-то наступил долгожданный вечер. Стояв рядом со школой, Максим ждал с тренировки по баскетболу Рому, глядев на него в большое окно — одно из немногих окон излучавших свет в столь позднее время — и курив сигарету. Он ещё больше скучал по Роме, когда глядел, как парень ловко справлялся с мячом в майке, оголяющей его сильные руки, которые когда-то стеснительно трогали его тело во время первых поцелуев, и обтягивающей его шикарную фигуру, которую так жаждал исследовать всю руками и губами Максим в первый раз, во второй, в третий… что невольно в голову полезли воспоминания о начале их общения, которое неожиданно завертело их во вихрь любви…***
На дворе уже был тёплый май: все деревья, чьи зелёные листья освещало яркое солнце, еле-еле прикрытое чистыми облаками, уже расцвели и радовали глаз своей красочностью. Каждый раз, когда все шли на последние дни учёбы, в нос попадал сладкий аромат цветущих цветов и влажной зелени. Прохладный ветер обдувал в жаркую погоду, и казалось уже не таким опрометчивым надевать ветровку. И среди аромата цветов и светящих ярко лучей солнца ощущалось приближение скорой свободы — каникул, и будто даже сами птицы по утрам пели об этом: вот-вот, уже скоро, ещё чуть-чуть! Хотя для Максима давно пропало это ощущение, он даже не сказал бы, что ему больно хотелось каникул. Парню нравилось учиться, по крайней мере, по гуманитарным предметам. Это было хоть какое-то отвлечение от нахождения дома. Ведь летом Максима ждало одиночество. С компанией брата ему не очень нравилось общаться, а ровесники-одноклассники не хотели проводить время с ним. Поэтому другого выбора уже не было, кроме как найти работу. И ладно бы, если бы она была по специальности, которую он хотел, но нет: пока у него не было должного образования. Полюбив давным-давно литературу и изучение таких языков, как: русский и английский — Максим понял, что он хочет: преподавать что-то из этого. Ведь учительницы так часто интересно разбирали то или иное произведение, что появлялось желание так же воодушевленно рассуждать над смыслом того или иного стиха или книги. Но пока Максиму нужно было найти работу и отучиться последние деньки в школе. Ничего не должно было произойти. Он должен был снова сидеть на уроках один, слушать преподавателя, а потом вечером встречаться с друзьями Паши, чтобы лишь не оставаться одному на улице или дома с родителями. Однако… В этом году в школе появилась новая учительница по литературе, полюбившаяся Максиму своим серьёзным отношением к предмету и бесившая Рому, который невзлюбил разбирать произведения ещё с начальных классов, ведь он ничего не понимал, и до сих пор так и не мог понять. Прошлая учительница рисовала ему четвёрки просто за то, что многие знали его отца и не хотела солить ему. Но эта была принципиальной: она, конечно, могла ему поставить тройку за списанные с интернета сочинения, но Рома-то претендовал на «четыре», и учительница отнекивалась и хотела заставить Рому ответить хоть что-то по существу. Он пытался попросить у кого-нибудь помощи, но мало кто разбирался в литературе. Была Сюзанна, которая все произведения читала и разбирала, но она никак не могла выделить для Ромы время: то ей надо было помочь маме, то ей надо было посидеть с родителями, то убраться дома — вечные отмазки. Поэтому у Ромы не оставалось выбора, и он, собрав всю волю в кулак, в один из заключительных дней, когда уговорил учительницу дать ему задание: лишь рассказать смысл всего лишь трёх книг — подошёл к своему однокласснику Максиму, которого он считал отбросом, ведь он был не такой, как он и все его одноклассники: ходил в потасканных джинсах и чёрной толстовке, которую он, казалось, не снимал месяцами. Единственное, что в нём было более-менее нормальное — это причёска. Но, к сожалению, в этот раз Рома не мог не общаться с такими: ему слишком была нужна помощь. И он был уверен, что Максим не откажет, ведь Рома был классным и самым лучшим в школе. Если он откажет — ему будет хуже. Когда закончился урок биологии, Максим выходил из кабинета, ничего не подозревая. Как вдруг за плечо его остановил Рома и развернул к себе, позвав: — Эй, ты! Максим, верно? Нахмурив брови и скривив губы, взглянув с отвращением на своего одноклассника Рому, которого он так же презирал только за чересчур высокое мнение о себе и понты, Максим холодно ответил: — Ну, я, и что? — Слушай, ты ведь хорошо разбираешься в лит-ре, да? — Рома вдруг умерил свой пыл — знал, что ему конкретно нужна помощь. — Ну? — без всякого интереса отвечал Макс. — В общем… — почесав затылок, начал блондин. — Ты можешь мне написать разборы трёх произведений… как их там… «Отцы и дети» вроде, наказания там с чем-то и… как там… молния вроде… — Гроза, наверное? — с насмешкой уточнил тот. — Да, точно! Вот, в общем… Мне позарез нужно, иначе мне тройку поставят. — Так ты даже не заслуживаешь тройки, — Рома хотел как-то огрызнуться, но Максим продолжил нападать: — А что вдруг тебя не заставили просто рассказать три строчки стихотворения, как обычно? — Да эта новая училка — такая сука… — За такие слова в её адрес я точно помогать не буду. Хотя я и так не собирался. Максим хотел развернуться и уйти, как вдруг Рома остановил его за плечо: — Да стой ты! Да что тебе, денег нужно?! — Не нужны мне твои деньги! — огрызнулся Максим и снова развернулся к нему. — Я в принципе не хочу за тебя что-то делать. Если бы попросил что-то объяснить, то ладно, а так — у меня, знаешь, времени не уйма, чтобы ещё за тебя писать разборы. — Чем же ты занят? Воровством? — усмехнулся Рома. Это задело Максима за живое. Он заскрипел зубами, схватил за воротник рубашки парня и зашипел: — Щас договоришься, и я тебе даже объяснять ничего не буду. Почему-то его слова отрезвили Рому: то ли от того, что ему слишком нужна была помощь Максима, то ли от того, что ему показалось, что… Огонь в глазах Максима был завораживающим?.. — Ладно-ладно, отпусти… — попросил Рома, и его ноги наконец-то снова коснулись пола. — В общем, окей, давай ты мне объяснишь. — Хорошо, когда, где? — уже спокойно спросил Максим. — Ну, желательно, как можно скорее. Ты сегодня свободен вечером? — Да. — Смотри, у меня сегодня тренировка, и отца не будет дома. Можно ко мне, если тебе не стрёмно по таким квартирам ходить, а то, наверное, ты таких в жизни не видел, — Рома снова самодовольно ухмыльнулся. — Скорее тебя бы затошнило от моей хаты. — Тоже верно… — улыбка сползла с лица Ромы — его переиграли. — Ну так что, давай тогда до вечера? Адрес скажи. Так они и договорились. Вечером, когда было довольно уже прохладно, ведь солнце заходило за горизонт, освещая багровым цветом небо, из-за чего облака казались будто бархатными, Максим шёл к жилому комплексу, где жил Рома. Он уже предполагал, как его охватит мимолетная зависть при виде квартиры одноклассника, ведь даже уже смотря на чистые подъезды, думалось, как же повезло буржуям. Но оказалось, что первым делом Максима поразит далеко не квартира… Когда дверь распахнулась, перед Максимом стоял Рома совершенно без верхней одежды, оголив свой прекрасный рельефный торс. Его тело было идеально, будто списано с какой-то скульптуры. Оглядев парня с головы до ног, Максим невольно сглотнул ком в горле. Черт, до чего же был хорош этот богатый черт… — Извини, не успел переодеться, не думал, что ты придёшь даже на пять минут раньше, — начал оправдываться Рома. Максим еле-еле оторвал взгляд от мускулатуры Ромы и, посмотрев в его яркие янтарные глаза, пролепетал: — Да ничего страшного… Я подожду. — Проходи пока, — кивнув в сторону холла, предложил блондин. Стараясь отбросить мысли о сексуальности Ромы, Максим стал разуваться. К счастью, Борисов ушёл переодеваться, так что сделать было это нетрудно. Проходя в его комнату, благополучно запомнив, куда пошёл одноклассник, Галльярд рассматривал квартиру. Всё было вычурно: большие зеркала с золотистой рамкой, серебристые обои с блестящими золотыми узорами, большая люстра по середине коридора, и этот длинный коридор хвастовства будто не заканчивался. Да даже зайдя в комнату Ромы, казалось, он не прекратился. Постель размера кинг-сайз с покрывалом с красивыми светло-голубыми узорами, прекрасные картины и портреты хозяина комнаты на стенах и стол из дубового дерева, где находился ноутбук Mac, возможно, новейшей модели — всё это заставляло снова Максима начать завидовать. О таком ему только мечтать… И почему, черт возьми, в этой жизни всегда так: кому-то всё, а кому-то — только маленькая кровать, а над ней ковёр с узорами, которые разглядывал ещё прадедушка? Размышления Максима о горечи бытия прервал Рома: — Ну всё, я готов. Галльярд взглянул на него и снова зависть улетучилась… На кой черт он надел майку, оголявшую его сильные руки с выделявшимися венами на них? Такие идеальные руки… Хотелось бы оказаться в их объятиях… — Максим? Ты всё прибываешь в шоке от идеальности моей квартиры? — ухмыльнулся Рома. «Нет, черт возьми. Удивляюсь твоей идеальности». — Нет, — отрезал Максим. — Давай уже сядем? Куда можно? — Я сейчас второй стул принесу и сядем за стол. Уже сидя на удобном лакированном стуле с мягким сидением, Максим открыл свои тетради и сказал Роме: — Предлагаю начать с «Преступления и наказания» — это моё любимое произведение, и я хотел бы поговорить сначала о нём. — Да мне без разницы в принципе, — пожал плечами Рома. Знал бы Рома, что Максим не просто так начал с него… Пересказав вкратце сюжет, вкрапляя все важные детали, Галльярд поинтересовался, понял ли что-то Борисов, но, конечно же, смысла он так в этом и не нашёл, поэтому Максим решил объяснить сам: — Может быть, исходя из моего рассказа ты заметил, что тема денег очень часто упоминается в рассказе. Это неравенство между богатыми и бедными ярко отображено в произведении. Как и у всех нас, у бедных, — Максим будто выдавил это слово, — стоит дилемма: как выжить в мире бедности и унижения, не согрешив. Эта несправедливость волновала главного героя — Раскольникова — и у него была даже собственная теория, что есть «люди» и «твари дрожащие». Основная цель второй группы людей — это выживание, а у первой группы нет никаких целей, их основные принципы — это алкоголь, разврат и богохульство. Ничего не напоминает? Рома задумался, но Максим не дал ему ответить и продолжил: — Раскольников считал, что если убить кого-то из обыкновенных людей, то ничего страшного не случится. Главный герой хотел доказать свою теорию, восстановить справедливость, ведь путь к счастью в данном случае он видел через пролитие крови и через насилие. Но, убив старушку, он понял, что этим не достичь счастья, его гложила всё это время вина, он жил в страхе и понял, что этим не достичь чего-то. В этом и смысл произведения — после преступления идёт наказание, вот и героя настигли адские мучения, из которых он смог выпутаться только после раскаяния. Все рассуждения Максима Рома слушал с завороженными глазами. Брюнет так умно и так интересно рассуждал обо всём этом, что парень даже поразился в голове, насколько нужно быть умным, чтобы уметь анализировать, чтобы правильно сложить каждую деталь, соединить воедино и получить смысл — как один большой пазл, как кажется, с совершенно разными и ненужными деталями, но, как в итоге получается, каждая из них по-своему важна. — Конечно, лично я думаю, что считать, что ты можешь стать спасителем для народа в корне неверно. Я бы, наверное, не стал так поступать, — усмехнулся Максим. — Но я не знаю, как можно решить данную проблему в нашем обществе, потому что тема до сих пор актуальна, наверное, ты понимаешь, почему. Выбирать лишь любовь и стараться наслаждаться жизнью? Но жить-то на что? И почему вообще жизнь так несправедлива: нас, бедных людей, мучает совесть, если мы совершим убийство, а ведь в жизни сколько крови на руках богатых, а им — хоть бы хны. И, как мне кажется, заработать нормальные деньги невозможно всё равно честным способом, или… можно? Как ты считаешь? Рома удивлённо уставился на Максима. — Ладно, — Галльярд прочистил горло, заметив его ошарашенный взгляд, — что-то я отошёл от темы… Это вообще не относится к произведению… Ты всё понял? Или что-то надо разъяснить? Начав думать, Рома отвёл взгляд в сторону и нахмурился. Невзначай Максим заметил, что такой задумчивый взгляд предавал блондину ещё больше… сексуальности… Только бы он по итогу не сморозил ерунду, конечно… И когда Рома посмотрел снова в глаза, Максима поразил вопрос: — Получается, для тебя, как для парня другого слоя, тоже важны только деньги? Неужели нас всех объединяет лишь одна цель — больше денег? Глаза Максима округлились от такого вопроса. — Кхм… Наверное, я как-то не так донёс смысл… — Я не о книге… я о тебе. Максим будто потерял всю ту уверенность, которая была при нём, когда он рассуждал о том, что он знает. Потому что сейчас он не имел представления, что сказать… — Рома, я не знаю… — глаза Максима бегали по полу в поисках ответа. — Просто понимаешь, мне нужно как-то выживать в этом мире. Понятно, что я не хочу дохрена денег и жить в дорогой квартире, обставленной крутой мебелью, нет… Хотя бы хоть что-то. Конечно, есть другие вещи, которые важны в жизни… Любовь, она, да, тоже важна… И близкие люди… Нет, безусловно, это всё важнее… Наверное… Но крышу над головой и всегда покушать тоже иметь хочется, — усмехнулся Максим. — А у тебя это не всегда бывает? — голос Ромы затих от изумления. — К сожалению, не всегда, — горько признался Максим. — Мне жаль… Правда… — опустил взгляд Рома. — Ты очень умный парень и, возможно, ты чего-нибудь добьёшься. — Как всегда оказывается, это не самое важное. Важнее связи, уже имеющиеся деньги… — Не всегда, мне кажется. Конечно, не мне рассуждать, но как я понял по твоему рассказу, Раскольников, или как его там, всё равно смог обрести своё счастье, как и Соня. Они обрели счастье друг с другом, будучи без денег… И, как ты там в конце сказал… что-то там их воскресила любовь и их сердца были источниками жизни… — «Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого», — процитировал Максим из тетради. — Во! Так, может, смысл всё же не в деньгах? — Легко сказать, конечно, когда у тебя уже есть деньги, но я говорю, я сам не компетентен в этом вопросе… — Когда есть деньги, конечно, больше понимаешь, что они не так важны. Счастье, как мне кажется, в этом другом… — Имеешь в виду, любви? — Да, наверное, в любви. Хоть отец и говорит, что женщины не умеют любить, но раз уж в рассказе Соня поплелась в Сибирь за Раскольниковым, то, может, любовь все-таки есть? Максим не ожидал, что Рома вообще умел о чём-то рассуждать. И если Борисов был поражён умом Максима, то тот был приятно удивлен словами Ромы. Умными словами. — Я думаю, наверное, каждый умеет любить в независимости от пола, — изрёк Максим. — Наверное… Я вот даже не знаю, что такая родительская любовь, — горько усмехнулся Рома. — Думаешь, я знаю? После этих слов оба уставились друг на друга и долго смотрели в глаза. Они оба не знали ничего о любви, о смысле своей жизни. Они хоть и были такие разные по статусу, но будто нашли друг друга в себе. Два потерянных мальчика в страшном лесу, который ненароком создали их родители, с острыми концами голых деревьев, так четко олицетворяющие проблемы и недопонимания создателей леса и их обитателей. И после того, как Максим с каждой секундой, смотря в глаза Роме, всё больше утопал в золоте его взгляда, что-то ёкнуло в сердце, удар прошёл прямо в груди, и Максим медленно приблизился к его лицу и ненароком прильнул к губам, нежно проведя по его щеке рукой. Но не почувствовав ответа на губах, Максим тут же отпрянул и хотел стыдливо отвернуться, как вдруг Рома схватил его за запястье. Максим заметил на его лице удивление… Но почему он задержал его? — Прости, я не знаю, что на меня нашло… — боязливо стал оправдываться Максим. — Продолжай, — шёпотом попросил Рома, жаждав снова ласк, которые испытал впервые, и которые будто прошибли приятным током изнутри. Глаза Максима ещё больше расширились… Неужели он целовал парня, который был высшего общества?.. «Это какой-то стёб? Где-то скрытая камера?» — волновался он. — Пожалуйста… — вдруг взмолился блондин. Дыхание Максима сбилось, эта его просьба стала последним звонком, и он резко и страстно накрыл губы Ромы своими, зарывшись в его короткие волосы пальцами. Сначала Рома неумело пытался повторить движения Максима губами, пару раз стукнувшись с ним зубами. — Нет, не так… Аккуратнее… — просмеялся ему в губы Галльярд. Тогда Максим остудил пыл и стал аккуратно сминать губы Ромы, пытаясь заставить парня повторять движения. Брюнета безумно заводила неопытность такого, как он. Максим не мог себе и представить, что такой парень, как Рома, не умел даже целоваться. От этой мысли ещё больше приливала кровь к низу и хотелось большего. И когда у Ромы стало получаться лучше, Максим усилил напор, а Рома аккуратно стал перебирать волосы парня, повторив за ним. — Быстро учишься… — снова прошептал ему в губы брюнет. Знал бы он, как Роме тяжело это давалось, но как ему безумно хотелось продолжать… Он не ожидал сам, что его так зацепит кто-то низшего слоя, да ещё и парень… Но что поделать, если от каждого движения брюнета Рома чувствовал, как что-то будто переворачивалась в животе, а сердце стучало ещё сильнее, как бешеное? Рома нежно проводил уже большим пальцем по щеке парня, лаская гладкую кожу, но зато умелые руки Максима уже забирались под майку — он слишком привык брать всё и сразу. И когда Максим добрался до накаченной груди, сжав её и простонав в губы, Рома вдруг испуганно отпрянул, расцепив поцелуй. Он внезапно заволновался… — Что? — распахнув глаза и с коварной ухмылкой, спросил Максим. — А это вообще правильно, что мы делаем?.. — испуганно спросил Рома, тяжело дыша. — И не далеко ли мы заходим сразу?.. — Хочешь повременить с дальнейшем развитием? — всё ухмылялся тот. — Так это всё правильно?.. — облизнув нервно губы, поинтересовался ещё раз блондин. — Разве любая заинтересованность друг в друге может быть неправильной? — серьёзно спросил Галльярд. Рома смущённо отвёл взгляд, но ухмыльнулся. Его щеки покраснели, и Максим, заметив это, снова улыбнулся, но убрал руки из-под майки парня. — Если хочешь, с дальнейшим мы можем подождать, — Максим поправил одежду парня. — Да… У меня ещё отец скоро вернётся… Давай продолжим уроки литературы завтра? — с намёком и ухмылкой предложил Рома. — Я только «за», — прикусив губу, согласился тот. Еле-еле отрываясь от губ друг друга, Максим каким-то образом всё же донёс мысль остальных произведений Роме. И уже потом они встречались не ради литературы, а ради проведения времени вдвоём. Им хотелось всё больше видеться друг с другом, всё больше… друг друга. Они стали чем-то большим… Они были двумя потерянными мальчиками, но нашедшими себя друг в друге. И нашедшие свой зелёный лес, более уютный, обволакивающий комфортом с ног до головы.***
Из всех этих воспоминаний, которые прокручивал у себя в голове Максим, стоя с улыбкой и куря очередную сигарету, вырвал только что выключившийся свет в зале. Он ещё больше расплылся в улыбке: сейчас он наконец-то встретиться со своей любовью. Сердце снова затрепетало в груди, будто как при их второй встрече «урока литературы». И, может, наконец-то Максим бы поцеловал любимые губы, по котором он всегда скучает, и которых ему всегда мало, если бы не почувствовал на себе взгляд… Максим тут же повернулся в сторону раздражителя, и только что трепетавшее сердце будто рухнуло в пятки от страха: около входа в школу стоял отец Ромы, его руки были в карманах, и он, как смог разглядеть Максим, глядел злобно на парня. Обломалось желание Максима… — Блять… — сквозь зубы выругался тихо он, сжав сигарету в пальцах. Михаил хотел подойти к Максиму, и тот уже готовился к тяжёлому разговору, где выскажет всё, что о нём думает, но, к счастью, из школы вышел Рома, и отец отвлёкся на него. Разъярённо кинув недокуренную сигарету и надев капюшон ветровки на голову, Максим поспешно удалился с места домой. Почему именно сегодня, когда он так сильно соскучился, когда он так сильно хотел провести время с Ромой, появился он? Да и почему он так противился их общению? Из-за различия денежного состояния?! Будто он виноват, что у него нет денег! Разве любовь зависит от состояния? Это были вопросы Максима по дороге, на которые не было нигде ответа. Когда он пришёл домой, ему пришло сообщение от Ромы: Рома: Прости… Я не знал, что он придёт… Только хотел Максим снова разозлиться, как пришло ещё одно сообщение: Рома: Ты знаешь, я сам безумно хотел провести с тобой время… Максим тяжело вздохнул. Нет, не нужно срываться на Роме. Это не его вина. Это лишь вина его отца, который из-за помешательства на деньгах и своих проблемах не давал им возвести свой собственный уютный лес…