***
— Расскажи сам, как себя чувствуешь? Боли при мочеиспускании прошли? — Нууу почти. — Что значит «почти»? — Да чего ты пристал, Арс? Мы 10 дней делали антибиотики, уже все хорошо. — Антош, — Арсений взял ладонь мальчика в свою руку и начал мягко поглаживать ее большим пальцем. — Я понимаю, что тебе больше не хочется делать уколы и лечиться. Но если у тебя остались какие-то боли, пожалуйста, расскажи о них максимально честно. Их нужно вылечить, заяц. — Не осталось, — отвечает Шастун, отведя взгляд. — Антооооон, — смотрит на мальчика Арсений с видом «ну даваааай, расскажи мне, как у тебя ничего не болит». — Ну что? — А если подумать? Антон вздохнул. — Ладно, при мочеиспускании до сих пор немножко больно. Доволен? — Почему я должен быть доволен, если моему мальчику больно? — удивляется Арсений. — Я не получаю никакого удовольствия от того, что кто-то болеет, или от процесса лечения кого-то, честно. И у меня не было цели подловить тебя или что ты там еще себе напридумывал. Мне просто нужна максимально объективная картина твоего состояния. Ты умница, что нашел в себе смелость признаться. А сейчас, пожалуйста, проходи за ширму, раздевайся и ничего не бойся. На душе Антона скребли кошки. Он меееедленно прошел за ширму, меееедленно снял с себя джинсы и трусы и меееедленно встал рядом со стулом врача, ожидая, когда на него сядет Арсений. — Готов? — раздался голос Арсения. — Угу, — тихо промычал Антон, но Арсений все равно услышал. Каждый шаг Арсения к ширме отзывался болезненным уколом в груди Антона. Опять этот мерзкий унизительный осмотр. — Котик, опусти ручки, — первым делом попросил Арс, увидев, как Антон прикрывает свое достоинство ладонями. — Не бойся, ничего страшного я делать не буду. Арсений надел перчатки, сел на стул и чуть отъехал от Антона, достал предметное стекло и упаковку с одноразовым зондом, резким движением вскрыл шуршащий пакет и взял зонд, ожидая, когда мальчик опустит руки. — Умничка, — похвалил Арсений, когда Антон медленно отвел руки, оставляя член беззащитным перед лицом Арса с его страшными инструментами. — Я быстро. Арсений взял пенис мальчика в руку, отодвинул крайнюю плоть, коротко осмотрел головку, ввел зонд в уретру и повращал по кругу, собирая слизь. Антон сдержался, хотя хотелось выругаться. Крайне неприятная процедура. — Ну, вот и все, а ты боялся, — говорит Арсений успокаивающим тоном, водя зондом, только что побывавшим в уретре Антона, по предметному стеклу, пока мальчик обиженно сопит. — Ты молодец. Давай еще простату проверим на всякий случай. Нагибайся. — На кушетку? — вопросительно бурчит Антон. Щеки горят. — Давай прямо так. Повернись ко мне спиной, чуть раздвинь ножки, наклонись вперед, обопрись руками о кушетку. Антон сделал, как попросил Арсений. Попов встал и взял смазку, нанес на указательный палец правой руки, а левой похлопал Антона по ягодицам. — Расслабься, Антош, не зажимайся, это не больно, ты же знаешь. Шастун медленно расслабил ягодицы, открывая Арсению доступ ко всему, к чему не хотелось бы, но надо. Попов большим и указательным пальцами левой руки развел ягодицы мальчика чуть пошире, отточенными движениями смазал его анус, вошел внутрь пальцем, описал полукруг и нащупал простату. Пропальпировав ее, определив размеры, Арс удовлетворенно угукнул, вынул палец, снял перчатки и выбросил их в урну. — Все хорошо, заяц. Простата в норме. Можешь одеваться. Антон сопит, пока молча надевает трусы и джинсы. В этот раз было действительно проще и безболезненнее, но все равно очень смущающе. Арсений разворачивается на вращающемся стуле, встает и идет к компьютеру. Антон, не поднимая глаз от пола, идет за ним. — Меня немного озадачивают твои боли. Держи баночку, сходи собери мочу. Антон берет контейнер и выходит в туалет, чувствуя, как воздух обдувает раскрасневшиеся щеки. Через пару минут он возвращается с наполненной баночкой в кабинет Арсения. — Антош, смотри, завтра будет готов результат. Надеюсь, хороший. — Угу. А если плохой? — Ну тогда придется еще полечиться, малыш. — Нееет. — Ну, это мы узнаем завтра, Антош. Я сейчас пойду переоденусь, очень тебя прошу, не сбегай от меня. Перестань смущаться, вспомни, сколько таких анализов я беру каждый рабочий день, успокойся и постарайся расслабиться, договорились? — Угу. Арсений выводит заключение на принтер и выходит из кабинета. Антон не сбегает, хоть и смущен. Арсений возвращается буквально через пару минут, на лице его читается некоторое волнение, а затем облегчение, когда он видит своего пациента на месте. — Все, Антош, я готов, идем домой. Антон мысленно хвалит себя за то, что не сбежал, хотя очень хотелось.***
На следующий день Арсений просматривает пришедшие результаты анализов Антона и сдерживает ругательство. Вторичный уретрит. Инфекционный агент попал в уретру и вызвал небольшое воспаление слизистой. Все-таки придется сделать промывание. Арсений готов убиться о стену, но не сообщать от этом Антону.***
— Равняйсь. Смирно. Здравствуйте. Сегодня занимаемся в зале, а в понедельник снова пойдем на лыжах. Раздался удрученный гул голосов. Не один Антон ненавидел физ-ру на лыжах. — Равняйсь. Смирно. Что за вопли? Так, сейчас бежите 20 кругов по залу, потом делаете стандартную разминку, начиная с шеи, заканчивая стопами. Алексеев, разминку проводишь ты. Шастун, за мной в тренерскую. Класс, направо. Бегом марш. Класс побежал наматывать назначенные круги, а Антон пошел за своим физруком в тренерскую, почему-то не ожидая от этого похода ничего хорошего. — Антош, — начал Арсений. — Как ты смотришь на то, чтобы сегодня после школы заехать ко мне в медцентр? — З-зачем? — осторожно поинтересовался Антон. — Нужно будет провести одну процедурку, — Арсений заранее знает, какой будет реакция Антона. — Какую еще процедурку, Арс? — Инстилляцию. — Что это? Арсений вздохнул. Вот зачем Шастун задал этот вопрос? — Промывание уретры. — НЕЕЕЕЕЕТ! — Тише ты. Тише. Антош, надо. — Нет! — Антош… — Нет, Арс, я не хочу. — Антош, у тебя инфекция попала в уретру и вызвала воспаление. Тебе поэтому до сих пор больно ходить в туалет, хотя простатит прошел. — Да я лучше буду терпеть боль, чем соглашусь на это! — Антон, ну что за детский сад? Это необходимо. Нужно вылечиться до конца. И это не больно. — Ну конееечно! — Антош, надо. — Не хочу. — Через «не хочу». — Я не поеду, Арс. Антон развернулся на пятках и вернулся в спортзал, где уже к концу подходила разминка. Весь оставшийся урок он демонстративно не смотрел на Арсения, а после свистка и услышанного «Равняйсь. Смирно. Вольно» первым выбежал в раздевалку.***
После физ-ры была алгебра. Антон сидел и усердно логарифмировал обе части показательного уравнения, когда телефон завибрировал, уведомляя о пришедшей SMS. Антон поморщился. Читать сообщение, учитывая, что он знает, от кого оно, не хотелось. И вообще он тут делом занят — уравнения решает. Арс подождет. Через минуту телефон вибрирует повторно. Антон включил режим игнорирования проблемы. В конце концов, он на уроке! А на уроке пользоваться телефонами нельзя!***
После уроков Арсений стоял в холле школы, явно намереваясь перехватить Антона на выходе из здания. Завидев Попова, Антон хотел было по привычке развернуться в другую сторону, убежать и скрыться в туалете третьего этажа, но рассердился на самого себя за такие мысли, напомнил себе, что он взрослый человек, и что с ним не проведут ни одной манипуляции без его согласия. Сглотнув, он твердой походкой двинулся прямо навстречу физруку. — Шастун, — позвал Арсений. — Нам надо поговорить. Пойдем ко мне в тренерскую. — на людях Арсений сохраняет нейтральный тон и не заходит дальше отношений учитель-ученик, чем Антон и решает воспользоваться. — Арсений Сергеевич, извините, я тороплюсь. У меня репетитор, — ответил Антон абсолютно спокойным голосом. — Антон, — Арсений взволнованно схватил мальчика за запястье, но, осознав, что они в холле не одни, тут же отпустил. — Арсений Сергеевич, — предупреждающе произнес Антон, заметив, что мимопроходящие школьники с любопытством замедляли шаг, и уже в течение нескольких секунд вокруг появились зрители, ожидающие дальнейших действий. — Антон, нам нужно кое-что обсудить, — вздохнув, попросил Арсений, тоже оглядываясь на столпившихся зевак. — Хорошо, — сдался Антон. — Только быстро. К разочарованию любопытных школьников, спектакль закончился, и одиннадцатиклассник с физруком направились к лестнице. Открыв дверь тренерской, они обнаружили внутри Зинаиду Андреевну, которая тут же сообщила Антону, что с таким выражением лица, как у него, обычно ходят в дурдоме. Антон догадывался, что она права, так как в данный момент он отчетливо чувствовал себя обитателем дурдома. Они отправились в столовую, намереваясь поговорить там, но в столовой вовсю шла санитарная обработка поверхностей, и никого не впускали внутрь. Они решили пойти на запасную лестницу, чтобы поговорить, стоя на одном из пролетов, но лестницу мыли две уборщицы, переговариваясь друг с другом. Выйдя с эвакуационной лестницы обратно в коридор, парням пришлось признать очевидное: в школе поговорить негде. — Слушай, Антон, в этой школе абсолютно негде уединиться, — озвучил общую мысль Арсений. Давай поговорим в машине что ли. — А этот разговор точно нужен? — предпринял последнюю попытку Антон. — Абсолютно, — голос Арсения излучал стопроцентную уверенность. — Давай я спущусь и сяду в машину, а через пару минут подходи ты. — Окей, — пожал плечами Антон.***
— Антош, — начал Арсений, когда мальчик сел в машину и закрыл за собой дверь. — Ты же понимаешь, о чем будет разговор? — Догадываюсь, — хмыкнул Шастун. — Предвосхищая дальнейшие уговоры, сразу скажу, что я не согласен на предложенную процедуру. — Но почему? — недоумевал Арсений. — Это совсем не страшно и не больно, зато ты будешь полностью здоров. — Арс, ты помнишь про наш договор? Про компромисс, — напомнил Антон несколько обиженно. — Мы договорились, что я соглашаюсь на уколы антибиотика, а ты взамен не предлагаешь мне промывания. — Я помню, — вздохнул Арсений. — Но я был уверен, что антибиотик поможет. — Ну, не повезло, — пожал плечами Антон. — Но договор есть договор. Нельзя менять условия на ходу, особенно когда одна сторона выполнила свою часть сделки. — Антош, — устало вздохнул Арсений. Уговоры обещают быть непростыми. — Давай я тебе объясню, что происходит? — Давай, — с охотой согласился Шастун. — Но не жди, что это поможет склонить меня к изменению условий сделки. У нас был договор. Я доверил тебе исколоть свою попу, а она у меня, между прочим, нежная. Я тебе доверился. Я лечился, согласно твоему назначению. И я не хочу никаких дополнительных процедур. — Антош, — выдохнул Арсений с сожалением. — Я все понимаю, правда. Я понимаю, как ты расстроен и разочарован, что довольно болезненное лечение не помогло на 100%. Видишь ли, у тебя есть небольшое воспаление уретры. Поэтому тебе до сих пор больно ходить в туалет. Я полагаю, у тебя случился вторичный бактериальный уретрит. Проблема в том, что бактерии из уретры могут попасть в простату и в другие органы, а это будет означать повторный простатит или другие заболевания. Поэтому надо бы избавиться от них как можно скорее. Иначе высока вероятность, что вскоре опять придется колоть антибиотики. Колоть антибиотики. Колоть. Если и есть что-то, что способно склонить Антона делать то, что он не хочет, это что-то должно помогать Антону избегать чего-то, чего Антон делать не хочет еще больше. Путанное объяснение. Проще сказать: если промывания помогут избежать уколов, Антон согласен на промывания. — Хорошо. — Что? — не поверил Арсений. — Я согласен, — повторил Антон. — Это точно не больно? — Абсолютно! — заверил Арсений, заводя двигатель автомобиля.***
— Заяц, я пойду переоденусь, а ты сходи в туалет и постарайся не сбежать, хорошо? — легко ему говорить. Антон стоял в кабинете Арсения, а мечтал стоять в любом другом месте: хоть на мосту надо рвом с крокодилами, хоть рядом с жерлом вулкана, желательно спящего, хоть на поле сражения — где угодно, но не здесь. Они одновременно вышли из кабинета, Антон отправился в сторону туалета, а Арсений — в сторону ординаторской. На обратном пути Антон всерьез задумался пройти мимо кабинета Арсения и сбежать, но, на его беду, в этот момент переодевшийся Попов вышел из ординаторской. — Ты уже все? Заходи в кабинет тогда. — вот не мог Арсений выйти чуть раньше или чуть позже? Мозг Антона лихорадочно соображал, что ему делать. Идеи у мозга были, прямо скажем, так себе: резко выбежать, чтобы Арсений не успел отреагировать, выпрыгнуть в окно так же резко, притвориться фикусом, запрыгнув в горшок и раскинув руки на манер листьев, залезть под стол или в шкаф… — Заяц, проходи за ширму, снимай джинсы и боксеры и зови меня, — голос Арсения прервал поток идей внутреннего ятрофоба, с которым Антон вынужден был делить один мозг на двоих. Шастун молча прошел за ширму, сел на кушетку и собрался было раздеться, но тут на него накатила жалость к самому себе. В чем его вина? Да, он однажды проехал на лыжах на физ-ре на полкруга меньше, чем было назначено. Ну так он с лихвой наказан за свой проступок уколами. За что ему это? За что Арсений с ним так? Он же прекрасно знает, что Антон боится, но все равно назначает промывания. У них даже договор был! И как теперь доверять Арсу? Первая скупая слеза скатилась из зеленых глаз юноши. Он поспешно смахнул ее рукой, но это не помогло: в глазах скопилась влага, требующая выхода наружу. Антон всхлипывал и вытирал лицо рукавами, чувствуя, что щеки и лоб становятся горячими. Он старался сдержать всхлипы, но с каждой секундой это становилось все сложнее. И вот уже первый громкий всхлип предательски раздался в тишине кабинета. — Антон! — раздался испуганный голос Арсения. — Ты что, плачешь? Быстрые шаги, приближающиеся к ширме, заставили Антона разрыдаться сильнее и уже не сдерживаться. Ему было неимоверно жалко себя. — Ээээй, мой хороший, — Арс сел на кушетку рядом и крепко обнял его. — Ну ты чего, котенок? Антон не отвечал. Язык не поворачивался. Все, что Антон сейчас мог делать — коротко шумно вдыхать, стараясь успокоиться. Арсений гладил мальчика по спине, крепко обнимал, целовал лицо, гладил по волосам, повторял «тише, тише» и «ну все, все», называл Антона котиком и зайчиком, а потом снова целовал. Он не на шутку испугался за своего Антошку, который обычно очень хорошо контролировал эмоции. Так они просидели добрых пять минут. В объятиях Арса Антон постепенно успокоился и начал дышать ровнее. Слезы засыхали на щеках, разгоряченное лицо постепенно остывало. — Антош, поговори со мной, я переживаю, — жалобно попросил Арсений. — Угу, — низким зареванным голосом отозвался Антон. — Что случилось, котик? Ты боишься? — Угу, — на более развернутый ответ Антон пока не способен. — Антош, пожалуйста, не переживай. Это довольно простая процедура, я такие делаю каждый рабочий день. Тебе нечего бояться и нечего стесняться. Антон не отвечал, а только методично шумно вдыхал и выдыхал, стараясь выровнять дыхание. — Да я даже сам себе такую процедуру делал несколько раз, — вдруг признался Арс. — З-за…з-зачем? — Антону удалось выговорить слово. Прогресс налицо. — Еще в Москве в баре я как-то напивался, чтобы забыться, — начал вечер откровений Арс. — И там же встретил девушку, которая пришла в бар с той же целью. Я не знаю ее имени, но мы… познакомились достаточно близко прямо в туалете бара. — Оу, — Антон был удивлен такому повороту. — Ага. Похмельное утро принесло осознание, что я занимался незащищенным сексом с первой встречной, и я тут же сделал себе процедуру промывания, дабы избавиться от возможных бактерий. Мне повезло: последующие анализы показали, что я чист. А могло не повезти, ведь с момента нашего близкого знакомства с этой девушкой и до моего пробуждения прошло не менее 10 часов. В общем, вот. — Фигасе, — только и смог произнести Антон, обдумывая сказанное Арсом. — Да. Антош, поэтому я тебе честно говорю: ничего страшного и болезненного я делать не буду. Пожалуйста, разденься и расслабься. Быстрее начнем — быстрее закончим. Антон вновь засопел, вспомнив, зачем они оказались в этом кабинете. Арсений, увидев насупившегося мальчишку, решил предложить ему компенсацию. — Антон, после процедуры куплю тебе шоколадку, хочешь? — Я не люблю шоколад, — затравленно отозвался Антон. — А что тогда хочешь? — Ничего не хочу. Хочу уйти отсюда. — Антон, — Арсений добавил в голос чуточку строгости. — Нам необходимо провести эту процедуру. Не капризничай, пожалуйста. Шоколадку ты не хочешь, может, торт? — Нееееет, меня нельзя подкупить едой, — Антон уже чуточку расслабился и решил поторговаться. — Тогда что? — Расскажи что-нибудь о себе, чего я не знаю, — с хитрой улыбкой предложил Антон. — Я только что рассказал. — Я знаю. И мне понравилось узнавать что-то, что ты еще не рассказывал. — Хорошо, — сдался Арс, выдохнув. — После процедуры я расскажу тебе о своих хобби, о которых ты не знаешь. Да и никто не знает. — Ты ведь не маньяк? Не делаешь светильники из кожи убитых тобой людей? — кто-то явно пересмотрел «Американскую историю ужасов». — Нет, — успокоил Арсений. — Это вполне нормальные, социально одобряемые хобби, просто неожиданно будет узнать, что я ими занимаюсь. Раздевайся. Антон уже давно успокоился и смирился со своей участью, а теперь еще и обзавелся любопытством. Поэтому без лишних разговоров он снял с себя джинсы и трусы и встал перед Арсением. — Умничка, — прокомментировал Арсений, надевая перчатки. Арсений отошел на несколько мгновений и вернулся с металлическим почкообразным лотком и тремя упаковками. Вскрыв одну из этих упаковок, Арс достал шприц. — Укол? — с паникой в голосе вскрикнул Антон. — Нет-нет, тише, что ты, — успокаивающе произнес Арсений. Это шприц Жане. Он нужен для промывания. Арсений набрал в шприц с длинным наконечником раствор колларгола, судя по надписи на бутылочке, затем положил его на столик. Взяв со столика ватный диск и смочив бетадином, он взял в руку пенис Антона, оттянул крайнюю плоть и обработал головку. — Ничего не бойся, — прокомментировал он. Взяв наполненный шприц Жане, он снял с него иглу и надел длинный резиновый наконечник, после чего приставил его к уретре мальчика и медленно ввел раствор внутрь, доведя поршень до конца. — Антон, зажми, пожалуйста, вот здесь, и жди 15 минут, — попросил Арс, вынув шприц из мальчика. — А я пока заполню отчеты. Антон послушно сжал отверстие мочеиспускательного канала и сел ждать дальнейших действий. Арсений отошел, сел за компьютер, включил его и стал что-то печатать. А Антон разглядывал кабинет. Удивительно, он был здесь много раз, но толком не запомнил обстановку, потому что обычно было страшно и хотелось сбежать. Сейчас было смущающе, но абсолютно не страшно и не больно. Через некоторое время Арсений вернулся, приставил к члену Антона почкообразный лоток и разрешил мальчику отпустить член. Слегка замутненный раствор вылился из уретры Антона в лоток. — Молодец, Антош, — похвалил Арсений. — Мы промыли передний отдел уретры. Теперь ложись на кушетку, и промоем задний отдел. Ничего не бойся. Антон улегся на кушетку, размышляя о том, что до слов «ничего не бойся» он и не боялся, а вот после них слегка напрягся. Тем временем Арс отошел и куда-то вылил содержимое лотка. — Умничка мой, — прокомментировал Арсений, подходя к Антону и накрывая его бедра стерильной салфеткой с прорезью, в которую вошли половые органы Шастуна. Арсений вскрыл вторую упаковку, достав из нее шприц побольше предыдущего. — А это не укол? — вновь запаниковал Антон, приподнявшись на локтях. — Нет, — успокоил Арсений, надавливая на грудь Антона, чтобы он лег обратно. — Это тоже шприц Жане. Чего ты так боишься шприцов, заяц? — Обычно шприцы означают уколы, — проворчал Антон, укладываясь. — Ну, не сегодня, — ласково улыбнулся Арсений. Попов вскрыл третью упаковку и достал оттуда длинную трубку. Катетер. Такое Антон уже видел. Волосы на затылке зашевелились. — Тише-тише, зайчик, — расширенные испуганные глаза Антона не ускользнули от внимания Арсения. — Это не больнее, чем было до этого. Антон тяжело дышал, Арсений чуть приобнял его, лежащего, после чего вновь обработал головку члена бетадином, смазал наконечник катетера глицерином и приставил его к уретре. — Готов? — спросил он, глядя в глаза Антона. — Угу, — ответил тот, все еще тяжело дыша. Арсений начал медленно вводить катетер в уретру мальчика, постоянно контролируя мимику на лице Антона. Затем он подсоединил шприц ко второму концу катетера и ввел раствор до конца. После этого он взял хирургический зажим и пережал им трубку катетера, а шприц отсоединил. — Антош, полежи так какое-то время, — попросил он мальчика. Антону было уже все равно. Его клонило в сон. Арсений поцеловал Шастуна в лоб и вновь сел заполнять отчеты. По истечении довольно продолжительного времени Арсений подошел к Антону, разжал зажим, позволил жидкости вытечь в лоток, аккуратно вытащил катетер из уретры Шастуна и, поцеловав в лоб, разрешил тому одеваться. — Антош, в течение часа не ходи в туалет. — Угу. Арсений выбросил все использованные одноразовые инструменты в мусор, убрал рабочее место, выключил компьютер и отправился переодеваться. Антон терпеливо ждал Арсения. На этот раз мысли сбежать даже не возникало.***
— Ты был очень смелым и стойко выдержал все процедуры, — похвалил Арсений, когда они уже сидели в машине и направлялись домой. — Угу, — проворчал Антон, — только вот я разревелся, как маленькая девочка. — Эээй, — Арсений потянулся и обнял Антона, стоя на светофоре. — Ты не как маленькая девочка, ты просто заволновался, да? — Угу. — Неизвестность и так пугает любого человека. А уж ятрофоба неизвестность, связанная с медицинскими манипуляциями, вообще должна в панику вводить. Но ты — кремень. Не запаниковал, был смелым. Просто чуть-чуть перенервничал, правда? — Угу. — Вот. Так что ты у меня умничка, и я тобой горжусь. На этот раз точно все. Больше никаких неприятных процедурок проходить не придется, — успокаивающе гладил Арсений Антона по коленке, пока светофор отсчитывал секунды до старта. — Спасибо тебе, — сказал вдруг Антон, сам не ожидая, что поблагодарит Арсения после всего, что сегодня было. — За что? — удивился Арс. — За то, что так беспокоишься о моем здоровье. За то, что не причиняешь лишней боли и лишнего страха. За то, что ты такой классный. — Пожалуйста, — рассмеялся Арсений, понимая, что с Антона спало нервное напряжение сегодняшнего дня. — Ааарс, — заискивающе протянул Антон. — М? — А ты сказал, что если я стойко все выдержу, ты мне расскажешь о своих странных хобби, — по-лисьи ухмыльнулся Антон. — Не странных, — фыркнул Арсений. — Ничего странного в моих хобби нет. Просто несколько неожиданно, что я этим занимаюсь. — Чем? — Антон перестал дышать в ожидании ответа. — Я вышиваю, — выдохнул Арсений, выждав несколько мгновений. — Гладью и крестиком. Особенно люблю гладь. — Ого, круто! — это было и вправду неожиданно. — А гладью я вышиваю в основном цветы, — решил быть откровенным до конца Арсений. — Мне нравится вышивать яркие букеты. Еще пробовал вязать, но спицами совсем не зашло, а навыки вязания крючком остановились на ажурных салфетках. Несколько мгновений парни молчали. Антон переваривал услышанное. — А что такое гладью и крестиком? — решился поинтересоваться Шастун наконец. — Покажешь? — Покажу, — рассмеялся Арсений. — Гладью — это прямыми стежками по обычной ткани, а крестиком — это перекрестными стежками по специальной ткани с дырочками — канве. — Лучше один раз увидеть, — изрек народную мудрость Антон. — Конечно, конечно, — улыбнулся Арсений. — А с чего вдруг ты начал вышивать? — Антону действительно было интересно, как к этому приходят. — Когда нас в меде только-только начали учить накладывать швы, я понял, что абсолютно не умею шить. И как-то почитал в интернете, как это делается, купил ткань, нитки мулине, пяльца и попробовал вышить простую картинку. Мне понравилось. Пробовал разные швы и техники и постепенно втянулся. — А почему никогда не рассказывал? — Чтобы ты не подумал, что я как маленькая девочка, — повторил Арсений слова Антона. — Мы оба с тобой как маленькие девочки, — подытожил Антон. — И не говори. За этой болтовней пробка рассосалась, и машина с парнями беспрепятственно проехала к дому.