Осознанный выбор

Инцидент в Пристани Лотоса натолкнул уже протрезвевшего Вэй Усяня на определённые размышления. Он привык, что Лань Чжань не часто говорит о том, что по-настоящему чувствует, о том, чего действительно хочет, более того, почти смирился этим. Так что на вопрос о детях, тот не смог бы ответить положительно, как минимум, потому что понимал, что лишь больше расстроит мужа, которого эта тема очевидно волновала. Вэй Усянь даже помнил, что уже спрашивал об этом ранее. «Лань Чжань, ты так неистов со мной потому что хочешь, чтобы я родил тебе маленького господина Ланя?». Память его, к сожалению, оставалась столь же плоха как и раньше, поэтому точного вопроса он не помнил, хотя особого значения это и не имело. Лань Чжаня это тогда лишь больше раззадорило и вечер вышел прекрасным. Но он не сказал «нет», да и не нужно этого было, как всегда, его действия говорили куда больше, чем слова. С какой теплотой и заботой во взгляде он смотрел на Сычжуя, с каким терпением подходил к тренировкам наиболее младших адептов Гусу Лань. И Вэй Ин не мог его не понимать. Именно по этой причине, он сейчас в очередной раз находился за пределами Облачных глубин, хотя ночь уже вступала в свои владения. Он конечно и обычно не ложился пресловутые Ланьские девять, но всё-таки время после отбоя предпочитал коротать в постели с мужем. Сейчас же, он прибывал в лаборатории, которую ему заботливо помог устроить в паре ли от Гусу, в окрестностях Цайи, Цзеу-Цзюнь Лань Сичень. На самом деле, он был единственным (за исключением, конечно, младшего брата), кто был рад свадьбе Лань Ванцзи и Вэй Усяня и соответственно и принятию в орден последнего. Хотя, большего и не требовалось, Лань Сичень ведь был главой вышеупомянутого ордена, и возмущения да споры очень скоро поутихли. Уже более полугода Старейшина Илина занимался двумя, никак между собой не связанными, исследованиями. Первое он закончил ещё две луны назад, а вот со вторым шло туго. Оно было наиболее важно для Вэй Усяня, но отдавать ему всё своё время, он, даже будучи, на минуточку, Основателем тёмного пути, не мог, так как кем бы он там ни был, а от расспросов мужа, заподозри тот что, отделаться бы не получилось. Целью этого практического исследования являлось ни что иное, как создание ритуала или заклинания, которое дало бы возможность мужчине выносить и родить ребёнка. Много лун работы, бессонные ночи, потраченные на расчёты, написание пробных заклинаний и талисманов. И самое неприятное, конечно, неудачные попытки. Старейшина Илина достаточно быстро понял, что единственный способ осуществить его задумку — это частичная перестройка организма. Соответственно, нужно было обзавестись органами, необходимыми для полного цикла беременности, то есть маткой и яичникам. Это и являлось основной проблемой. Возможно было восстановить утерянный в бою палец, ухо, иногда и большие части тела, но выращивать внутренние органы заклинатели научены не были. Особенно, если принять во внимание, что изначально в мужском теле этих органов не предполагалось. Этот вечер был таким же тяжёлым, как и предыдущие. Если ничего не получится, всё опять придётся начинать заново. Вэй Усянь лежал на полу, в кругу, который составляли иероглифы, каждый из которых Старейшина аккуратно вывел собственной кровью. Наготу его тела прикрывали одни лишь нижние одежды, на нескольких акупунктурных точках так же виднелись сложные узоры из множества линий. Крики один за одним пронзали ночную тишину. Мужчина на полу извивался и стонал от боли, охватывающей его изнутри. Он мог всё это прекратить, но не хотел, знал, что так надо, иначе ничего не получиться. Никто не говорил, что будет легко. В очередной раз выгнувшись в спине он издал последний возглас и обмяк, оставаясь лежать на холодном полу и силясь восстановить сбившееся дыхание. За то время, что он пролежал без движения могла бы сгореть целая палочка благовония. Вэй Усянь с трудом поднялся на ноги, подошёл к чаше с заранее заготовленной водой и смыл сначала с лица неприятное ощущение, которое оставили после себя высохшие дорожки слёз, затем стёр следы кровавых символов. Только после этого он осторожно вернулся на пол и сев в позу для медитации стал постепенно пропускать через своё тело потоки ци, благо уже начавшее формироваться новое золотое ядро позволяло, силясь понять получилось у него на этот раз или нет. Внезапно его глаза распахнулись, а сам мужчина, слегка покачнувшись, вскочил на ноги. Получилось. У него получилось! Все его усилия были не зря! Спустя почти восемь лун исследований, экспериментов, стольких ошибок. Он смог внести необходимые изменения в свой организм. Мысли Вэй Усяня сразу перенеслись к мужу. Лань Чжаню, вероятно, стоило сказать, но имелось одно огромное «но». Да, сейчас его тело, на чисто физиологическом уровне, имело всё, со своей стороны необходимое, чтобы зачать ребёнка, но это не давало абсолютно никаких гарантий того, что плод, например, не будет отторгнут на ранних сроках. На самом деле, Вэй Ин с самого начала решил, что, если у него всё же получиться он не станет сразу сообщать мужу. Только когда поймёт, что дело в действительности зайдёт дальше преобразования организма.

***

Вэй Ин зашёл в Цзинши, когда час собаки уже, очевидно, минул и приближался конец часа свиньи. Тем не мене Лань Чжань так и не лёг спать. Это было не удивительно. С тех самых пор, как их до этого беспорядочно метавшиеся сердца, спустя столько лет, соединились воедино, существовать друг без друга они уже не могли, это распространялось и на сон. Вэй Ин мог часами ворочаться в постели, но ему так и не удавалось сомкнуть глаз, если под головой не было подушки в виде груди любимого мужа, а Лань Чжань, в свою очередь, лежал без движения всю ночь напролёт, если Вэй Усянь отправлялся, например, с адептами младшего поколения на ночную охоту. Вот и сейчас Хангуан-цзюнь терпеливо ждал в своей Цзинши, и судя по его непоколебимому, ровному стану, был погружён в медитацию. Вэй Усянь подошёл к нему сзади и присел за спиной, опустив руки на плечи и принявшись мягко их разминать. — Ты поздно. — Ты прав. Прости. — Проговорил он с искренним раскаянием в голосе. — Зато, теперь всё готово и на следующей же охоте можно будет опробовать в полевых условиях. — Сказал мужчина уже куда более довольным голосом, после чего промурлыкал Лань Чжаню на ухо, — Ты дожидался меня? — Мгм. Через мгновение Вэй Усянь перекинул руки через плечи любимого, обвив его шею и прижавшись всем телом, в то время как его взгляд на миг задержался на дальнем столе в углу Цзинши. — Этот муж заставил Хангуан-цзюня ждать, к тому же нарушил комендантский час. Этот муж провинился, он смиренно просит о наказании. Снизойдёт ли великий и прославленный Хангуан-цзюнь до того, чтобы самостоятельно назначить и исполнить наказание? Закончив свою вызывающую речь, он принялся посасывать мочку покрасневшего любимого ушка, но через несколько мгновений выпустил только для того, чтобы немедленно прихватить её зубами. Терпение второго Нефрита клана Лань, и до этого еле державшееся натянутой струной, лопнуло. Он резко вывернулся из объятий, повалил Вэй Ина на пол и прежде, чем тот успел что-либо сказать, заткнул рот поцелуем. Вэй Усянь чувствовал, что ещё немного и он готов будет умереть прямо здесь и прямо сейчас. Он совсем не имел ничего против того, чтобы последним ощущением в его жизни было прикосновение этих горячих губ. Его тело было прижато к полу сильными руками, которые держали крепко, но аккуратно, словно боясь сломать какую-то очень хрупкую прекрасную драгоценность. — Я не фарфоровый Чжань-гэ, трещинами не пойду. Лишь на секунду оторвавшись от поцелуя, Вэй Усянь весело хныкнул, запустил руку в волосы Лань Чжаня и притянул к себе вновь, слегка наклоняя голову и углубляя поцелуй. Он зацепился за ланевскую лобную ленту, проследил пальцами почти до конца и потянув за него, развязал. Внезапно Лань Ванцзи выхватил ленту и привычным движением перехватил ею руки мужа, туго завязав на несколько узлов. — Я знаю. Его голос немного сел и охрип от возбуждения, Вэй Ина от этого окончательно повело. Иногда ему думалось, что у Лань Чжаня была какая-то фиксация на обездвиживании. Если готовились заранее, он мог на протяжении нескольких палочек благовоний связывать мужа лентами или верёвками, после чего ими же приковывать к кровати. Если всё происходило, как сейчас, спонтанно, то идеальным решением ему казалось обвязать вокруг тонких запястий свою ленту, которая порой оставалась на одном из них на протяжении всего следующего дня. А если им доводилось проводить «каждый день» на природе, то он просто прижимал Вэй Усяня к земле или к дереву руками и всем телом. Сейчас исполнялся второй сценарий. И Вэй Ин совсем не был против, ему нравился такой Лань Чжань. Не как обычно, оберегающий, а нападающий, словно хищник, загоняющий добычу. С обычно несвойственной второму Нефриту резкостью, он вытянул любимого под собой запрокинув его руки над головой. — Лань Чжань, зачем же так грубо? Я ведь тоже, ахх..! Мужчина и не заметил, что только одна из сильных рук осталась прижимать его связанные запястья к полу, а вторая тем временем развязала пояс одежд и забравшись под них схватилась за чувствительную бусину соска. После Лань Чжань уже двумя руками принялся развязывать одежды, однако из-за связанных над головой запястий, снять их полностью было невозможно, благодаря этому Вэй Усянь не прижимался разгорячённой спиной к холодному полу Цзинши. Лань Чжань стал покрывать поцелуями его шею, оставлять укусы на открывшихся ключицах, а после решил поиграть с сосками. Он вбирал их в рот, посасывая, прикусывал и тут же зализывал. И пока внимания губ удостаивался только один, второй он массировал и легко выкручивал пальцами. Вэй Усяню казалось, что в груди просто не осталось воздуха, весь его выбил сейчас самозабвенно терзающий его грудь муж. Когда ему всё-таки удалось вздохнуть, единственное что получилось вымолвить в перерыве между неясными всхлипами и стонами было: — А-Чжань… Ах! Ты тоже… мф! Должен раздеться! И пожалуй второму Нефриту действительно стоило напомнить о том, что это нужно сделать, иначе он мог бы бесконечно долго оставлять метки на любимом теле, так сладко стонущем и выгибающемся на полу, доводя до исступления, пока Вэй Ин не начал бы молить о пощаде, о том что бы Лань Чжань поскорее вошёл в него и дал кончить. В считанные мгновения Лань Ванцзи удалось избавиться от туго затянутых гусуланьских одежд. Он потянулся к столу, за которым до этого сидел и откупорил флакончик с приятно пахнущим маслом. Первый удивлённый возглас Вэй Усяня был пойман тёплыми припухшими губами. Дискомфорт и некоторую боль он почувствовал только на третьем пальце, в конце концов, «каждый день» был не плох хотя бы потому, что постепенно времени на растяжку стало требоваться меньше. Когда в Вэй Усяне уже свободно двигались четыре пальца, Лань Чжань убрал руку, вызвав тем самым у мужа недовольный выдох. Чувствовать холодную пустоту было неприятно. Мужчина приподнялся, закинул одну ногу любимого себе на плечо и резко вошёл сразу на половину. С губ Вэй Ина сорвался полный наслаждения, смешанного с острой болью, протяжный стон. Лань Чжань толкнулся глубже и принялся сцеловывать слёзы, выступившие от нахлынувших чувств и теперь скатывающихся с прекрасного лица напротив. — Лань Чжань! — Вэй Усянь сам стал хвататься за поцелуи губами, словно утопающий за соломинку, но только глубже погружаясь этот любовный омут. — Пожалуйста!.. Амф.! Лань Ванцзи сделал несколько первых медленных движений. — Что? — Поцелуй меня, А-Чжань! Но… Ахх! Но только, не отпускай! И он целовал. Долго, затяжно, вместе с тем порывисто и страстно. На некоторое время весь этот огромный мир сузился до одной единственной точки, в которой помещались лишь двое разгорячённых, непередаваемо сильно любящих друг друга людей. С каждой минутой, крики и стоны становились всё громче, дыхание всё чаще и сбивчивей, толчки стали более беспорядочными и нестройными. В момент, когда Вэй Ин достиг пика наслаждения, он откинул голову назад и с протяжным стоном излился, пачкая белёсой жидкостью свой живот и живот мужа. Его мышечные стенки стали активно сокращаться и спустя несколько резких толчков он почувствовал, как изнутри его заполняет приятное, вязкое тепло. Без сил он упал на пол. В любовном порыве он даже не заметил как приподнялся с него, изо всех сил вжимаясь в мужа. Лань Чжань, так и не вышедший из тёплого нутра, улёгся рядом и притянул Вэй Ина в свои объятия. Так, лёжа на полу, кожа к коже, душа к душе, они провели ещё несколько тягучих минут, до тех пор, пока послеоргазменная нега не спала и по полу ощутимо не пополз сквозняк. Лань Чжань встал первым, развязал ленту, аккуратно положил её на стол, поднял на руки мужа и, пройдя к кровати, аккуратно уложил тёплое тело на белые простыми, ложась рядом и накрывая обоих мягким одеялом. — А-Чжань. — Раздался практически из-под одеяла сонный голос. — М? — Ты не против если я зажгу благовония, а то что-то голова побаливает, устал за работой, ночью просыпаться не хочу. — Хорошо. Вэй Ин неспешно встал, накинул на плечи нижние одежды и поджёг в заранее подготовленной курильнице благовония. По комнате стал распространяться приятный, ненавязчивый травяной аромат. Вэй Усянь вновь скользнул под одеяло и принялся ждать. Не прошло и нескольких минут, как дыхание Лань Чжаня окончательно упокоилось, а ритм сердца стал ровнее и медленнее. Только тогда Вэй Ин позволил себе вновь выбраться из тёплых объятий и наскоро одеться. Ещё несколько дней назад он приготовил отвар, упразняющий действия любых сонных благовоний и сегодня он был как раз кстати. Только тут он и заметил, что его верхнее ханьфу безнадёжно испорчено. Мало того что испачкано в любовных жидкостях обоих супругов, так ещё и порвано в тех местах, за которые хватался Лань Ванцзи, в порыве страсти избавляясь от лишних преград. На улице холодало, конец осени был всё ближе и находиться за пределами комнат в одном исподнем да лёгких нижних одеждах поверх, было бы крайне неприятно. Поэтому, на своё чёрное нижнее ханьфу он накинул верхнее Лань Чжаня. Стоило сделать несколько шагов к выходу из Цзинши, взгляд мужчины зацепился за собственное отражение в зеркале. Увидь Вэй Ина сейчас Лань Цижень, старик слёг бы прямо на месте от искажения ци. Чёрные волосы распущены и растрёпаны, нижние одежды надеты небрежно и наспех, а поверх клановые одежды его любимого ученика, который совсем не был против того, что муж время от времени таскает его вещи. Особенно Старейшине Илина нравились его нижние ханьфу. Они были пропитаны запахом сандалового дерева. Ощущение этого запаха, помогало почувствовать тепло и фантомную близость мужа, даже если судьба вновь осмеливалась разлучить их, пусть и всего на несколько часов. Вэй Усянь изо всех сил старался успеть, однако шаг его был столь не стройным, словно мужчина готов был в любой момент упасть, запнувшись о первый попавшийся камешек. Всё-таки Лань Чжань действительно был недоволен тем, что он задержался за исследованиями, не предупредив.

***

Вторая часть ритуала была не столь продолжительной, как первая, и даже менее болезненной, но куда более изнурительной. Во время второй фазы от заклинателя требовалось полное перемещение духовных сил к детородным органам и соответственно, гипотетическому плоду. Сначала следовала подготовка, которую Старейшина Илина осуществил заблаговрмененно. Кровавое поле, размерами меньше первого, вычерченно на каменном полу и тонким слоем устлано разнообразными талисманами, большая часть из которых была либо начертана сильно заранее, либо и вовсе вместо крови при их создании были использованы чернила (иначе мужчине вряд ли вообще удалось до куда-либо дойти). Лишь пару штук требовалось начертать именно сейчас, что он и сделал. Вэй Усянь разделся до почти до гола, оставив лишь тонкую нижнюю рубашку и лёг в центр поля. Спину неприятно обожгло холодом, но он, даже не вздрогнув, просто принялся сквозь сжатые зубы читать заклинание. Оно состояло из текста в длинной в несколько страниц, сложных, зачастую непереводимых и абсолютно не разборчивых для постороннего человека звуков, к тому же частично было на иврите. Когда Вэй Ин уже не чувствовал не только пальцев ног и рук, но почти всего тела, его, начиная с основания позвоночника и заканчивая магушкой, стрелой пронзила острая боль и через мгновение он обессиленно откинулся на каменный пол. Дав себе совсем немного времени на передышку, он поспешно встал и, не обращая внимания на беспорядок, оделся, после чего спешно возвратился в Облачные глубины. Цзинши, оправдывая своё название, была как всегда тиха. По всей видимости Вэй Усяню удалось успеть прийти вовремя. И верно. Лань Чжань мирно спал в их постели. Его лицо, обычно сосредоточенное, не украшенное какими-либо эмоциями (по крайней мере так думало абсолютное большинство людей, которые когда-либо видели Хангуан-Цзюня вживую), сейчас было умиротворённо-расслабленным и таким прелестным, что раздевшись, Вэй Ин не смог отказать себе в довольствии поцеловать его. Сначала лоб, потом брови, каждая поочерёдно, смазанные дорожки по скулам, лёгкое касание к подбородку и наконец он нежно и почти невесомо прильнул к любимым губам. Внезапно ресницы Лань Чжань затрепетали. Он, так и непроснувшись, притянул мужа к себе и уложил его голову себе на грудь, одной рукой обнимая, а другую расположив на взъерошенной голове. Вэй Ин улыбнулся, прильнул ещё ближе, обнял в ответ и тоже погрузился в сон.