Да я не убиваю людей!

Классическая томная музыка органа продолжала безмятежно играть. Только один естественно одинокий молочно-закатный свет создавал серые тени. Кровать тихо поскрипывала под их телами. Спальня легонечко задрожала. Летняя ночная романтическая пора постучалась к ним в окно. — Я не хочу, чтобы ты убивался из-за какого-то чёрта. Джисон, можно я побуду вашим парнем на ночь? С этими словами у Чанбина загорелись глаза. Оба притихли в этот момент- это не было неловким молчанием. Юноша кратко кивнул ему и стеснительно улыбнулся. С каждым лакомым молчанием Со медленно начал нависать над Джисоном. Ангельские щёки впитали в себя все горечные и жаркие слёзы. Стремительно убегало сердце от стыда. Хан изумлённо присматривался к лицу злодея, что было скрыто за маской и приближалось к нему за сладким поцелуем. Этой ночью он хочет забыть того ублюдка, что разбил ему сердце. Он больше вспоминать его не хотел. С тяжестью и слезами он хотел уйти из жизни, ведь и вправду крепко любил Минхо. Маленький чмок раздался по комнате. На губах Хана остался след крови. Чанбин не подавал на своём лице боль, что испытывала его крепкое тело. Он продолжал нежно целовать Джисона, запоминая его форму губ и пышные щёки. Почувствовалась маленькая кислинка во рту от крови. Запах железа окутал их с нежным изучением вкусом уст. Чанбин хотел остановиться в поцелуе и лечь к нему на кровать за объятиями, но юноша не собирался останавливаться. Казалось, будто бы Хану было мало тех медовых секунд. При всей своей милости он делал всё больше и больше наглых поцелуев. Для Со было всё это непривычно. — Какой-же он ненасытный. — Подумал Полуночный злодей. Теперь бельчонок полностью расположился над ним, продолжая любезно поцеловывать не только губы, цвета абрикоса, но и маску. Он заметил шрам поперёк века у Чанбина. За секунды Хан дал ему лечь на кровать и снять пояс с толстыми насыщенными колбами, что плюхнулись на угол кровати и поблёскивали от света торшера у кровати. Жидкость в них от землетрясения волновалась. Юноша присел на лежащего, и руками опирался об его сильные плечи. Глаза стыдливо прошлись по облегающей латексной ткани с малейшим по всему периметру узором в виде сот и дырочками от бойни. Чувственные и такие сексуальные рельефы тела можно было углядеть: сильная накаченная грудь, руки, пресс, и крепкие как камень ноги и, конечно, кое-что получше. От шеи до самого низа туловища протягивалась тонка молния. Его рука с порезами защипала. Он хотел скрыть боль роз возбуждением. Бёдра ушли в движение об бугорок, злодей занервничал. Дыхание Чанбина перехватило и тяжким биением. Сердце то вдруг задрожит и забьётся, страстно бросившись вперёд. Кадык от страсти такой сожмёт. — Ч-что ты делаешь? — Он заморгал и взгляд переводился то на заведённые бёдра юноши, что тёрлись об его пах, то на его возбуждённое лицо. Джисон сглотнул скопленную слюну и довольно посмотрел на парня в ухмылке. — Мы ведь будем этим заниматься. Не любите прелюдий? — Я не это имел ввиду, когда предложил быть вашим парнем на ночь! — с покрасневшими ушами сказал Чанбин. — Я… Я просто хотел успокоить тебя и всё. Просто целоваться и обниматься. Джисон недовольно сощурился и надул губки. Он выпрямился и элегантно провёл указательным пальцем по его грудине молнии чёрного латексного костюма. Движение змейкой пальца от груди ушло к животу. Давление у Со поднялось в паху. Довольная улыбка засияла у Джисона сильнее. Он вновь продолжил двигать туда-сюда упитанной попой, насиживаясь всем весом. Юноша взял руку парня и просунул её через футболку к своей возбуждённой груди. Злодей не знал, что делать. В тяжком дыхании он прикрыл глаза и отвернулся. Хан, используя дрожащую руку парня массировал свой сосок. Чанбин не мог смотреть на такую развратную картину, но и сопротивляться тоже не стал. Ерзая ногами, кончики фаланг, что массировали мягонькую грудь Хана, взбудоражились. Всё тело предательски получало такое головокружительное удовольствие и дрожь. Глаза закатывались вверх от происходящего, а во рту весьма сохло. — Не знал, что такой грозный злодей может быть таким стеснительным. Чанбин растаял как маргарин от стыда. Он отдёрнул руку к своей груди. — Т-ты правда хочешь этого? Джисон… Ты потом не разочаруешься? Джисон надул щёчки и прилёг на него всем телом. Он крепко обнял Чанбина и своими глазками посмотрел в его тёмно-зелёные глаза. Быренько он чмокнул его в губки и вновь улыбнулся. — Нет, я не разочаруюсь. Чего же таким робким стали? Можете не говорить, я уже понял. Вы- девственник? — Блять. — Руками он прикрыл своё смущённое лицо. — Я угадал, правда? — Показывая зубки в улыбке, довольно сказал Хан. — Джисоон! — Прошипел он. — Хе-хе ну чего же вы так реагируйте, девственичек? Я задел ваше злодейское эго? — Пытаясь заглянуть в глаза сказал Хан. Такая наглость малость разъярила Со. В комнате, в которой звучала смирно шестая симфония, посеялись тучи хаоса. От хмурого лица Чанбина Джисон начал тихонько посмеиваться. В растянутой улыбке он прикоснулся устами пасмурного межбровья, скрытого за маской. «Никто не посмеет называть меня девственником!» — Чанбин насупился и просунул свою руку к спине юноши. Что-то скользкое и холодное внезапно стало носиться по телу, увеличиваясь в длине и конечностях. — Ах! Ч-что это такое? Чанбин! Пожалуйста, уберите это! — Скулёжно крикнул он, встав с лежащего, размахивая руками, пытаясь схватить слизь. Его ухмылка переменилась в волнение. Мокрая голубоватого цвета тентакля с присосками щекотяще бегала по телу и назло остановилась у сосков. Они присосались к мягким сосочкам и как человеческий язык полизывали и причмокивались к ним. — Не стоило так оскорблять меня. — Они поменялись позициями. Тело юноши задрожало. Злодей дерзко схватил его за запястья и прижал спиной к кровати. Склизкое щупальце игралось с возбуждённой грудью Хана. «Божечки, э-эти щупальца такие приятные. Неужели Чанбина обидело то, что я назвал его девственником или ему не понравилось то, что я повёл себя… Как актив? Мха-ха он такой сексуальный. Мне так хочется увидеть его лицо без маски. Моя грудь стала такой чувствительной». — Довольствующиеся подумал юноша. — Чанбин, простите меня, пожалуйста! Я не хотел так называть вас! — Показывая лукавое сожаление, сказал он. — Назвал же. Отвечай теперь за свои слова, бельчонок. — Ва-аа он залез мне в шорты. П-пожалуйста, уберите эти щупальца! — Дыхание спёрло. Чанбин довольствовался стонами и скулежом «испуганного», как ему показалось парня. Футболка намокла от слизневого тентакля. Всю картину игр можно было узреть через ткань. Из уст Джисона послышался ноющий стон. Он не мог вырваться из лап злодея, что смотрел на его трясущееся и ёрзающее тело. Тентакля ласкающе обвила бёдра и гладила его стояк. Полуночный злодей с языком поластился Ханом. Из его глаз потекли слёзы. — П-пожалуйста, вытащите его из моих ш-шорт. Он вот-вот войдёт в меня. — Не буду. Пусть он хорошенечко растянет такого похотливого мальца. — Зловеще сказал он. Хан постанывать от ласк. Со отпустил его запястья и зачмокал его зарумянившееся лицо. В поцелуе Джисон громко застонал и ухватился за его бицепс. От их ртов протянулась склизкая леска слюны с кровью. Юноша замычал и уткнулся головой в его сильную грудь. Щупальце присосалось к анальному колечку выпрыскивая что-то горячее, как масло внутрь. — Э-это нормально, что оно что-то льёт мн-нх в-во… в-внутри уг-х? — Потерпи немножечко. — Ах-х т-так значит вы и вправду порабощаете юношей для того, чтобы использовать их как игрушки? — Ха-ха, Джисон-и, ну и любишь же ты коверкать информацию. Ты- единственный, кого я уж точно хотел бы поработить по-настоящему~ — Вы настоящий злодей! Мн-хаа. — Не то слово. Злодей обнажил тело юноши заигрывая с его телом губами. Тело было покрыто в горошенку от присосок щупальц и, поцелуев злодея. Щупальце вошло в Хана. Тот с воюшим криком попытался вытащить его: щупальце было большим и зашло неприятно, несмотря на то, что оно выпрыскивало много смазки. Он не мог ухватится за него, а оно продолжало двигаться в узком проходе. Слёзы удовольствия прекратились. Горячими и больными они стали, а злодей лишь наслаждался этим. — П-мх-а-жалуста, вытащите его! М-мне больно. — Попроси по-хорошему, тогда подумаю. — Он порвёт меня. Ч-чанбин, пожалуйста… Х-ха-а, пожалуйста, вытащите. Мне п-правду больно. Хани захныкал и умолял. Проход сжался и запульсировал так, что готов был прорваться. Так не должно было продолжатся. Джисон вновь разрыдался. До Чанбина наконец дошло. Он что-то прыснул на тентаклю, и она уменьшилась. Юноша притих и уткнулся головой в Чанбина. — *хнык* п-почему вы такой дурак? Я попросил вас вытащить его. Я для вас и вправду игрушка? Могли бы и с самого начала уменьшить её. Мой проход так-то не резиновый! — Хани тарабанил руками по груди злодея и дулся. — Ох… А мне так казалось, что ты и без подготовки готов было быть на моём члене прыгать. Я не прав? Тентакля и вовсе испарилась. — Страсть обозначает для вас скорость? — Ты и вправду задел меня своими словами. — Он вытер слёзы юноши. — Мне давно уже за двадцать шесть. А я… И вправду дурак, что заставил сейчас плакать такого милого парня от боли из-за тентакли. — Чанбин робко поцеловал расстроенный лоб. — Может тогда всё будет по классике? Без этих извращений… — Джисон-и, ты ведь обижаешься на меня? Как ты можешь хотеть меня? — Я не удовлетворён! — он плюхнулся на его ноги. — Как так можно было всё испортить! Может ты и строишь из себя грозного, но ты реальный застенчивый девственник! — он схватил за застёжку молнии. — Я заберу её у вас. Даже не смейте сопротивляться. — Устрашающим взглядом он рывком оголил грудь злодея. Со своего голого тела ладонью он собрал слизь и двумя руками размазал её по накачанной груди Чанбина, что весь разрумянился и закрыл взор руками. Молния разошлась полностью. Рубцы, маленькие раны и синяки украшали властное тело. Перед оголённым юношей предстал в стрингах стояк злодея. Джисон снял намокшую ткань и зажал его член своими ляжками. Мокрой ладошкой он тёр головку горячего органа. Со тихонько со скрипом застонал и положил свои руки на его ноги. — Радуйся, Ча-анбин, что я твой первый. Ваш член такой прелестненький, маленький и горячий. — С улыбкой он провёл по уретре подушечкой указательного пальца. — Мои ляжки так намокли от него. Поскорее мне хочется ощутить его внутри себя. — Соблазняя его сказал он. — Джисон, прекрати такое лепетать! Почему говоришь ты, а смущаюсь я. — Мне нравится проговаривать такое вслух. Хе-хе, вы так мило смущаетесь от мои слов, Полуночный злодей. Или мне больше не стоит так называть вас в постели? — Уг-х. — Уф, моя попка так ноет после этой тентакли. Может вы исправите это?