Наш новый круг проклятия

Ты заключаешь сделки сам с собой, Себя лишая прибылей богатых. И в грозный час, назначенный судьбой, Какой отчет отдашь в своих растратах? У. Шекспир

Для этой встречи она решила надеть любимое платье оранжевого цвета. Оранжевый — цвет солнца, цвет счастья. Цвет, который сейчас никто не надевает, так как нет смысла… Зло не дремлет, слово «война» уже третий год на устах лунян, которые слишком хорошо понимают, что их дни сочтены. Ничего страшного — в кармане её платья покоится жезл перевоплощения — в момент опасности она сможет в миг перевоплотиться и встать на защиту ставшей почти родной Луны. Но именно сейчас ей не хочется ощущать на теле знакомую матроску, не хочется, чтобы бедро холодил Хрустальный меч, а голову сдавливала диадема со сверкающим гессонитом посередине. Хотя бы ненадолго забыть об ужасе, который стал частым гостем в их душах, совсем ненадолго окунуться в прошлое, игнорируя настоящее, и понимать, что будущего не предвидится. Она переминалась с ноги на ногу: кровавые мозоли от туфель давали о себе знать. Под ногами шуршал гравий, стылый воздух проникал в лёгкие и оседлал в них тяжелым осадком. Попыталась отвлечься, вспоминая их с Кунсайтом счастливые и беспечные дни. Незаметная улыбка скользнула по её лицу, когда ей припомнилась ночь, в которую он не мог уснуть и телепортировался к ней, чтобы она спела ему их любимую колыбельную. Минория, недовольная, спросонья принялась было напевать знакомый мотив и лишь потом, взглянув на время, кинулась выговаривать генералу за то, что он ее разбудил. Но недолго сетовала разбуженная воительница. Спустя несколько минут, она крепко обняла его за шею и счастливо прошептала: «Я люблю тебя…». Вновь грустно улыбнулась, вспоминая их первый общий бал на Луне. После второго танца они удрали подальше от всеобщей суматохи. Она, путаясь в пышных юбках своего ярко-оранжевого платья, то и дело спотыкалась и принималась безудержно и беспричинно хохотать, а он, поддерживая её за локоть, так же не мог сдержаться и смеялся вместе с ней. Они бродили по дворцовому саду и пышущей цветами аллее, любовались звёздами, украдкой обмениваясь поцелуями. Её рука покоилась в его, он осторожно сжимал девическую хрупкую ладонь и гладил большим пальцем, а Мина таяла от этой невинной ласки. Минория огляделась по сторонам и печально вздохнула: некогда цветущие аллеи опустели. Когда-то она так любила бегать здесь с ним, играя в догонялки, потом срывать несколько цветков и заплетать себе в волосы. Он немного журил её за это, ласково глядя на неё полным любовью взором. А вот здесь, у ныне пересохшего фонтана, она брызгала на него водой, которую он ловко на лету превращал в снежинки. А она смеялась, смеялась… Здесь же он поклялся ей в вечной любви, надев на палец кольцо с кунцитом. Нежно розовый камень в серебряной огранке переливался всеми цветами радуги. «Ты будешь моей женой?» Его потеплевшие светлые глаза, волосы, с застрявшими в них снежинками, мягкая улыбка. Тогда Мина с восторгом бросилась ему на шею, уткнулась носом в платиновые волосы, счастливо вдохнула знакомый запах. «Да…», — шепнула ему на ухо и поцеловала в щеку. А драгоценный кунцит на её пальце продолжал блестеть, отражая свет далёких звёзд… От былого великолепия остались лишь воспоминания, терзающие сердце. Садовников мобилизовали, в кратчайшие сроки обучив военному мастерству, поменяли их секаторы и лейки на мечи и щиты. Некому было больше поддерживать цветущие сады и аллеи в прежнем состоянии, да и незачем… — Минория, Мина! — донеслось до её слуха. — Кунсайт! — дрожь и неверие в голосе. Конечно, она ждала его, но сомнения по поводу того, что Эндимион действительно отпустит своего главного генерала на Луну на встречу с невестой, всё же были. Энергия от телепортации могла привлечь Металлию раньше, чем они могли предположить. Мина бросилась к нему на грудь. Она не верила, что снова прикасается к любимому, снова утыкается лицом в знакомую грубую ткань его серого кителя, снова обнимает за торс и вдыхает такой родной запах. Его запах. Она не знала с чем его сравнить: терпкий, приятный и бесконечно дорогой. Устав сдерживать рвущиеся наружу слёзы, она наконец дала себе слабину и разрыдалась, сжимая пальцами его китель. — Мина, — глухо произнес он, зарываясь носом в её волосы. — Кун, — ответила ему она. Так же глухо, обреченно, продолжая плакать. Неслышно, горько, отчаянно, вздрагивая всем телом. — Тише, девочка, — успокаивал он девушку, целуя её в макушку. — Тщщ… — Кун, — она подняла на него глаза полные слез. Её лицо покраснело и слегка припухло, губы дрожали, а из глаз продолжали течь прозрачные ручейки. — Кун… Я… — она не договорила, вновь заливаясь плачем. — Мы справимся. Победа окажется за нами, — уверенный тон. Он всегда был до крайности невозмутим. Её опора и защита, её каменная стена, за которой всегда можно найти спасение. — Восемь планет солнечной системы превратились в необитаемые, — продолжала причитать Мина. — Просто обугленные шары, полные тлетворного дыма. Она испепелила всё! — голос Мины сорвался, но девушка быстро взяла себя в руки и, судорожно выдохнув, произнесла самое главное: — Я люблю тебя, Кун. Я очень тебя люблю! Ты… Ты самый родной для меня человек, — она осторожно запустила пальцы в его волосы. Мягкие, тонкие, почти белоснежные… — Мина… — Кунсайт осторожно взял ее лицо и, приблизив к своему, поцеловал, вложив в поцелуй все свои чувства. Она пылко ответила, цепляя руки за его шеей. Его чуть обветренные губы, теплые ладони и неровное дыхание: — Я тоже люблю тебя, девочка… И никогда не перестану. Однажды всё это закончится, и мы будем вместе навсегда. — Ты всегда будешь рядом? — Я всегда буду рядом и всегда буду защищать тебя, Мина. Ну же, — он аккуратно провёл большим пальцем по её щеке, стирая остатки слез, — не плачь, милая… В груди Минории разливалась теплая волна, смешанная, впрочем, и с горьким предчувствием. Она поняла, что чем дольше находится рядом с Кунсайтом, тем сложнее ей будет расстаться с ним, однако она не могла вот так просто отпустить его обратно на Землю. Не хотела. — Нам пора, — сухо произнесла Мина, наперекор своим мыслям. Сделав над собой усилие, мягко высвободилась из объятий любимого. — Сегодня мой черёд нести ночное дежурство по периметру дворца. Она сильная. Она выдержит. Надо потерпеть лишь немного. Они обязательно победят и сыграют свадьбу. И фонтан будет так же весело брызгать водой, и кольцо с кунцитом будет так же сверкать в свете звёзд. Надо только подождать… Некстати вдруг вспомнилась их первая близость: разгоряченные тела, его жаркий шепот, обволакивающий всё естество родной запах… Ритмичные толчки и достижения экстаза. Минория могла сказать точно, что Кун — ее первый и последний мужчина. Больше её никто не посмеет так трогать. Она создана только для него, для первого генерала планеты Земли, Кунсайта. Если что-то произойдет… Не хотелось об этом думать, но Мина на самом деле уже давно поклялась себе, что не подпустит к себе больше никого и останется вдовой навсегда. — Я люблю тебя. И буду сражаться с твоим именем на устах, — Кунсайт запечатлел на её руке лёгкий поцелуй. — Завтра мы выходим в открытую атаку. — Что?.. — голос Мины вновь дрогнул. Это невозможно… — Так скоро?.. — и вновь слёзы и к груди подкатывает горячая волна паники. — Джедайт всё просчитал. В точке Д Металлия будет наиболее уязвима завтра, залечивая раны от предыдущих боёв. — Кун… Это их последняя встреча. Минория в очередной раз взяла себя в руки, порывисто обняла Кунсайта, поцеловала последний раз, отчаянно и самозабвенно, а после… — Храни тебя небо, Кунсайт. Она выхватила из кармана жезл перевоплощения, вскинула руку вверх с призывом к родной планете и, закружившись в разноцветных всполохах, опустилась на лунный гравий в образе верховной сенши: идеально белое фуку с оранжевой юбкой, фамильный меч в ножнах и упрямо торчащий красный бант в волосах — неизменный атрибут первой защитницы Лунного двора. — Я буду любить тебя вечно, Венера, — Мине показалось, что его голос слегка дрогнул. Они будут сражаться до конца. Сейлор Венера повернулась на каблуках и бордо зашагала в сторону дворца, пытаясь унять бурю противоречивых мыслей в голове и накатывающую истерику. Лишь на миг обернулась, надеясь ещё раз взглянуть на дорогого человека, но тот уже успел создать телепорт и отправился на Землю. Умирать… — Нет! — неожиданно для себя самой вскрикнула Венера, испугавшись своих мыслей, и тут же прижала руки к сердцу. Небо его обязательно сохранит… Всю ночь дежурства Сейлор Венера не находила себе места. Металлия, точка Д, уже завтра… На её шее висела цепочка с кольцом. Порой ей казалось, что подарок любимого излучал тепло и от этого становилось чуточку легче. И потом снова: Металлия, бездна, смерть… Нет, нет, нет… Мысли, поток воспоминаний. Она цеплялась за них и одновременно отгоняла от себя. Ей хотелось кричать, расцарапать себе лицо, вспороть вены, чтобы заглушить душевную боль физической. Она была бы рада вообще не думать, мечтав лишь о том, чтобы бесконечно обнимать Кунсайта, вдыхать его запах, наполняя им лёгкие до отказа, тереться щекой о грубую ткань кителя, чуть царапать её ногтями… Ночь прошла спокойно, если не считать терзаний верховной сенши. Та едва смогла дождаться утра. Не перевоплощаясь, она рухнула на постель, заставляя себя уснуть, чтобы не думать. Но сознание всё подсовывало ей мрачные картины будущего: бездыханное тело любимого, окроплённый его кровью снег и противный смех Металии, раскатывающийся набатом по всей северной долине. Долине смерти… «Нет, это невозможно!..» Неизвестность хуже пытки, тревога за жизнь любимого — сильнейшее истязание. Провалявшись без толку несколько часов, она почти бегом ринулась к Рейане в самую отдалённую башню дворца, где у хранительницы огня была выделенная королевой Селеной отдельная комната для гадания. К счастью Мины Рей была тут и восседала перед камином в неизменном наряде жрицы, бормоча молитвы и заклинания на древнем марсианском языке. Вид нелюдимой огненной сенши в мрачной комнате, освещаемой лишь светом камина, был несколько пугающим. Пахло какими-то пряностями и костром, гарью и чем-то еле уловимо сладким. — Рей! Рейана обернулась и сощурила глаза, глядя на незваную гостью. В сумраке комнаты её аметистовые глаза походили на подёрнутые поволокой черные бездны. — Рей… Они… Уже сегодня… — прерывающимся от бега и волнения голосом отрапортовала Минория. — Я знаю, — резко оборвала её Рей, вновь поворачиваясь к огню. — Знаешь? — удивилась Мина и, собравшись, попросила уже уверенней: — Погадай мне! Что с ним будет? — Не буду. И не проси больше, — решительный отказ. Мина знала, что уговаривать бесполезно, но сделала ещё одну попытку: — А на Джедайта? Рей вновь вскинула на неё черные глаза, казалось, те начали метать искры, хотя голос оставался спокоен, но вместе с тем и твёрд: — Уходи, Минория, по-хорошему. Я не стану ничего говорить. Огорченная Венера, гневаясь на строптивую подругу, покинула комнату, пытаясь игнорировать застилающие глаза слёзы. «Да что это такое?! Откуда эта несдержанность?!» Сердце забилось чаще, когда всего одна мысль пронзила её разум холодящей стрелой. Да, она сделает это. Взмах рукой, оранжевый всполох света, телепорт… *** Непривычное для неё вязкое пространство полной пустоты встретило сенши Венеры неприветливо. Она была для него чужой: слишком яркой, слишком непривычной, слишком шумной. Минория, озираясь по сторонам, искала сквозь сизый туман высокие врата с одинокой стражницей. Ноги гудели после ночного дозора, голова нестерпимо раскалывалась от переполняющих тревожных предчувствий. «Хвала Венере», — пронеслось в мыслях, когда она наконец нашла искомое. — Здравствуй, Плутон. Высокая сенши с темно-зелёными волосами крепче сжала гранатовый посох, отчего ключи на её бедре слегка звякнули, и вместо ответного приветствия сурово спросила: — Что тебе нужно, Сейлор Венера? — Ты же всё знаешь, — тихо ответила Мина. — Покажи мне его… Покажи наше с ним будущее. Я сделаю всё что угодно. — Это невозможно, — строго осадила её Сейлор Плутон. — У меня нет такого права, показывать будущее всем направо и налево, — в её голосе слышалась назидательность, чинность и едва заметный холод. Теряя последнюю возможность узнать об участи любимого, Венера, отчаявшись, бухнулась прямо на зыбкую поверхность безвременья, продолжая умолять: — Я люблю его! Пожалуйста, если у тебя есть сердце! Покажи… Покажи моё будущее! Она стояла на коленях, несчастная, потерявшая надежду и веру в лучшее, перед одной из самых великих женщин в Галактике. Повелительница времени, хранительница прошлого, настоящего и будущего, умудренная не одним веком защиты пространства стражница. Пытливый взгляд юной верховной сенши, которой едва сравнялось шестнадцать, против спокойного взора стража времени. Наивная синева против темно-красного покоя. Порыв против рассудка. Плутон едва заметно усмехнулась, глядя на поникшую Венеру с застывшей мольбой в глазах. — Не знаешь о чём просить… — Пожалуйста… — Это может исказить будущее и навсегда изменить твою жизнь. Порой лучше нам чего-то не знать, Венера. — Я готова ко всему. — Ко всему… — вновь усмехнулась Плутон. Обе замолчали на несколько долгих мгновений. Плутон всё смотрела на воительницу, изучая её потерянный вид и умоляющий взор. Вряд ли её разжалобила просьба Мины, скорее несколько обозлила: всё же мятеж Венеры потревожил её многовековой покой. — Смотри же, Венера, — с некоторым пренебрежением и вызовом бросила Плутон, начертав в воздухе гранатовым посохом чёткий круг. — Смотри! Сквозь слёзы, выступившие от благодарности к нисшедшей до согласия Плутон, Мина впилась взглядом в слегка багровое мутное марево, на котором пока едва заметно начали проступать знакомые лица. В непривычно тёмном помещении стояли все лорды: Нефрит, возлюбленный Литавры, горделиво вертел в руках какой-то чёрный кристалл, суженный Амелии хихикал, по-женски прикрыв рот ладошкой, Джедайт сумрачно стоял несколько вдалеке, скрестив руки на груди, а Кунсайт… — Это не может быть правдой, это ложь… — со слезами в голосе прошептала Мина, отлично понимая то, что предсказания Плутон никогда не искажают правду. Кунсайт, верховный генерал и первый защитник земного короля, стоял на одном колене перед рыжеволосой женщиной и почти благоговейно прикасался губами к тыльной стороне её ладони. Только сейчас Минория поняла где именно находятся генералы и кто эта женщина с хитро сощуренными глазами и по-звериному заостренными ушами. Губы ведьмы вдруг тронула демоническая улыбка, почти оскал, она что-то говорила Кунсайту, обнажая ряд белоснежных острых зубов, а он всё продолжал преданно прикладываться к её руке, не замечая ничего вокруг. «Я люблю тебя, моя девочка», «мы всегда будем вместе», «я буду любить тебя вечно»… Зачем? К чему были все эти слова, эта фальшь, которая заставляла её сердце биться чаще? Зачем он говорил ей одно, а сейчас… Минория судорожно сжала на груди синий бант, пытаясь восстановить сбившееся от волнения дыхание. Слёз не было, однако грудь горела нещадным пламенем. Она подпустила его к себе, отдалась полностью, без остатка, доверилась ему безоговорочно, а он… Изменник. Опущенное колено перед другой женщиной, прислужницей тьмы, которая уничтожила половину Галактики, которая грозит его королю, Луне, ей. «Лучше бы ты умер…», — Минория вздрогнула от страшной мысли, безжалостно резанувшей по разуму. Щёки запылали от возмущения и обиды, сухим воспалённым взглядом она всё продолжала всматриваться в до боли знакомую фигуру любимого человека. Где-то у сердца неприятно кольнуло, она была готова разрыдаться в голос, но слёзы исчезли, иссушившись дикой горячей ревностью. Ей хотелось взвыть, но в горле будто застрял ком. «Будь моей женой», «Я твой навсегда»… Неужели всё — ложь? И кольцо с розовым камнем лишь дешёвая цацка? «Нет! — истошно кричало ее сознание. — Наверное он просто под чарами!» Однако в сердце уже успело что-то оборваться, и Минория не приняла такое оправдание. А еще ей до ужаса захотелось вымыться, сдирая с себя кожу, к которой она позволила ему прикоснуться. Полное опустошение. Будто выжгли все чувства, вынули душу и разорвали на тысячу частей. — Что же ты молчишь, Венера? — голос Плутон, как показалось ошеломленной увиденным Минории, гулко разнёсся по всему безвременью. — Дальше, — прочистив горло, спокойно попросила Венера. — Покажи, чем всё закончится. Сейлор Плутон взмахнула рукой и тёмное поместье Берилл сменилось сверкающим замком Серебряного Тысячелетия, которое, по всей видимости, доживало свои последние минуты. — Цепь любви Венеры! — Минория, в полной боевой экипировке, замахнулась своим оружием на угрожающе приближающуюся фигуру Кунсайта. — Твои девичьи штучки тут не помогут, — недобро улыбнулся он, и его глаза налились кровью. — Умри же, венерианское отродье! Три смертоносных бумеранга, материализованные Кунсайтом, с бешеной скоростью полетели в Сейлор Венеру. Он целился ей прямо в сердце, однако брошенная ею цепь отразила атаку бывшего возлюбленного, и бумеранги, срикошетив, лишь оцарапали ей щеку. Брызнувшая алая кровь ещё больше распалила сошедшего с ума от ярости Кунсайта и он, ругнувшись, схватил брошенный кем-то в потасовке меч. Венера, в миг оценив ситуацию, вынула свой Хрустальный из ножен и встала в боевую стойку. — Ты умрёшь! — срывая голос закричал Кунсайт, приближаясь к Венере. — Умрёшь! — Остановись, Кунсайт, — без надежды быть услышанной устало попросила Венера, не опуская, впрочем, свой меч. — Это не ты! Вспомни, кем ты был, вспомни, кто я… — Ты — шлюха, Венера. Вы, венерианцы, всегда такими были, — скалясь, он всё приближался к ней. — А уж ты, как наследница престола, уж точно не можешь не быть ею. — Мерзавец! — ярость и обида заставили Венеру первой ринуться в бой и сделать первый взмах мечом. — Ничтожество! — меч в её руках засветился, будто раскалившись. Они бились на смерть, обрушая удары один мощнее другого, кружась в одном лишь им известном адском танце, балансируя на краю бездны. Повсюду раздавались вопли и крики отчаяния, дворцовые палаты начали рушиться, некоторые залы охватил пожар. Приспешники Металлии явно задались целью сравнять последний оплот света с чернотой, лишить жизни, раз и навсегда расправившись с неугодными. Однако двое бывших возлюбленных, чьи сердца по злому року оказались по разные стороны баррикад, не обращали внимания ни на что, сосредоточившись на своей личной схватке. По лицу верховной сенши было видно, что она всё ещё верит в то, что настанет заветная минута, и возлюбленный вспомнит и её, и данное им обещание. При всём этом тлеющая искорка надежды в её синих глазах соседствовала с ненавистью. Контраст, кажущийся невозможным. По виску прекрасной воительницы Венеры скатилась струйка пота, а по щеке слеза, смешанная с кровью от удара бумеранга. В пылу боя красная лента соскользнула с волос, из-за чего тяжёлые золотые пряди упали на её лицо. — Я ненавижу тебя, Венера! — Кунсайт, воспользовавшись заминкой бывшей невесты, грубо повалил её на мраморные плиты, занёс над ней меч и со всей силы саданул им по её тонкой шее. Сдавленный крик. Из раны фонтаном захлестала кровь, вмиг белое фуку верховной сенши обагрилось красным. Не теряя ни минуты, хрипя от адской боли, всё еще живая Венера, защищаясь и собрав все оставшиеся силы, рывком выставила свой меч вперёд и тот, прекращая сиять, вспорол потерявшему бдительность Кунсайту живот. Он упал на плиты, харкая кровью и судорожно пытаясь вспомнить заклинание регенерации. Глаза Сейлор Венеры навсегда закрылись в тот миг, когда кунцит на кольце, которое она продолжала носить на шее всё это время, почернел и раскололся надвое. Рядом ничком лежало бездыханное тело некогда первого генерала Земли. Серебряное Тысячелетие продолжало умирать… — Достаточно, — хмуро произнесла Плутон, разгоняя видение. Потрясенная Венера молчала, непроизвольно прижимая руки к горлу и нащупывая подарок любимого на цепочке. Ей показалось, что кольцо перестало излучать то тепло, к которому Мина так привыкла. «Выходит, Рей всё знала и не хотела меня ранить», — скользнула мельком догадка. Он присягнул на верность другой женщине, он целовал ей руки, заглядывая в её демонические глаза будто верный пёс. И это он будет бросать ей обвинения в бесчестии, понося и называя шлюхой? Он не вспомнит о ней, когда она будет умолять его, и бровью не поведёт, занося над ней свой меч. Его околдовали. Однако завлечь во тьму можно только того, в чьём сердце уже есть проростки черноты. И это ему она отдала свою любовь, свою честь, лишь о нём грезила и не спала ночей, ожидая вестей с Земли? Он не вспомнит её, ослеплённый темнотой. Значит, его любовь была не такой сильной, какой он её преподносил? Минории стало настолько противно от того, что он касался её, целовал, что она льнула к нему, отдавая свою душу. А он растоптал их любовь в точке Д. Затолкнул поглубже в сугробы их чувство и, развернувшись, слился с тьмой в единое целое. Вдруг, резко убирая руки от груди, Минория жёстко произнесла, почти потребовала: — Я могу попросить тебя еще об одной просьбе, Сейлор Плутон? — Не многовато ли на сегодня, Венера? — А всё-таки? Хранительница времени печально улыбнулась, не сводя взгляда со вставшей наконец с колен верховной. — Чего ты хочешь? «Я всегда буду рядом и всегда буду защищать тебя, Мина». «Мы справимся. Победа окажется за нами». — Если такое будущее действительно настанет, я не желаю, чтобы он, — она судорожно и зло выдохнула. — Я умоляю тебя, Плутон… Сделай так, чтобы при нашем перерождении, если оно возможно, мы не встречались никогда. — Я не Бог, Венера, — несколько раздражённо ответила Плутон. — Верно. Поэтому и прошу тебя. Недавняя наивная синь вмиг сменилась холодной сталью, от беспомощной и напуганной Минории не осталось и следа, вместо неё появилась не терпящая предательства и лжи Верховная. Та, которая умеет вести за собой в бой, та, что вдохновляет собой целые армии, та, которая не боится смерти и, кажется, уже совсем ничего не боится. Она сделает всё, чтобы Серебряное Тысячелетие не дрогнуло под натиском приспешников тьмы, она встанет грудью, защищая свою принцессу и подруг, она не будет оглядываться на прошлое доверчивой простодушной девочки Минории, которое осталось лишь радужным воспоминанием и горчит на языке. Она не станет больше прислушиваться к легковерному сердцу, так как теперь знает, что это путь в никуда. Она не станет больше любить, ведь это чувство приносит лишь страдания, это чувство делает человека слабее, а ей, как никому другому, нельзя быть слабой. Она выкорчует из себя все чувства кроме желания убивать, сокрушать в пыль врагов. В конце концов в этом и есть её истинное предназначение. — Благодарю тебя, Плутон, — Мина коротко склонила перед стражницей врат голову. — Прости, я больше не потревожу твой покой. Тряхнув копной золотистых волос, она направилась в обратную от врат сторону. Шаг её был твёрдый, уверенный. Так ходят генералы армии, гордо, неспешно и степенно. — Не потревожишь, — с лёгкой грустью смотря вслед удаляющейся воительнице прошептала Плутон, — в этом-то и дело…