Тепло октября

— Выходит, вы согласны? — задал свой вопрос Джоске, и этот тон — несколько самодовольный и определённо точно счастливый — сбил с толку Рохана, по-прежнему не воспринимающий происходящее за правду. Художнику и поверить было в трудно, что в жизни — не во сне, коих ему с головой хватало в последнее время, — он примет чувства такого человека, как Хигашиката, сейчас улыбающегося и волнительно вздрагивающего всем телом. Но на душе всё же стало легче, чему Кишибе был несказанно рад. Пускай пока этого и не замечал. — Да, я согласен, Хигашиката, но… — но ответить мангака не успел: старшеклассник в порыве своей большой любви налетел на него с объятиями, тесно прижимая к себе не успевшего опомниться парня. Рохан не спешил ответить на такой неожиданный поток чувств, лишь хлопая ресницами и учащённо вздыхая от ощущения чужих прикосновений на своей оголённой талии. Надо было заметить, что Кишибе, в общем-то, объятия не слишком любил, да и не то, чтобы часто это делал прежде. Может, в далёком прошлом, когда года в четыре он почти постоянно оставался на попечении такой же эмоциональной старшеклассницы, его няни и соседки Рейми, он и чувствовал тепло от объятий, но затем, лишая себя таких обычных утех, будущий мангака не считал себя ущемлённым: ему не нужны были излишние нежности, и Рохан посвящал всего себя не утешению касаниями, а работе и рисованию, совершенно забыв о всяком намёке на нужду в близости. А вот Джоске, привыкший с раннего детства к постоянному уюту и теплу, вырос слишком тактильным и совсем немного бестактным, чтобы интересоваться мнением художника по этому поводу. Юноше было приятно касаться Рохана теперь, когда всякое сомнение в его душе из-за спутанных чувств к прежде ненавистному парню развеялось и утвердило нежность. Кожа Кишибе была мягкой и тёплой, на контрасте с неприветливым выражением лица и несколько противным характером, и это тепло заставляло старшеклассника скромно, но искренне улыбнуться. Впрочем, ненадолго чувственный порыв устоялся. В какой-то момент Хигашиката вдруг опомнился, и усомняться в реальности происходящего пришлось уже ему. Джоске отстранился, положив руки на плечи художника, пока Рохан, хмыкнув, скрестил руки, глядел на него с прежде незнакомой юноше смесью эмоций. — …но не расслабляйся раньше времени, — закончил прежнюю мысль Кишибе. — Я всё ещё не уверен, правильное ли принял решение. Всё это как-то… необычно. — Это точно, — согласился Хигашиката, но затем, ненадолго замолчав, поинтересовался несколько невинно. — Но, напоследок, — прежде, чем я уйду… Могу я вас обнять? Мангака тихо посмеялся, усмехаясь то ли нелепости вопроса, то ли неловкости в голосе своего — теперь уже — возлюбленного. Краткое «можешь» вновь едва не сбило с ног Рохана, но теперь он, осторожно положив руки на спину Джоске, обнял его в ответ, прикрывая глаза и облегчённо выдыхая. Юноша же, вложивший во вторые объятия куда больше любви, чем прежде, сильнее прижимался к парню, укладывая голову на его плечо, глядя куда-то вдаль и растворяясь в мыслях. Сердце бешено билось в юной груди, и, казалось, его стук отчётливо мог слышать весь Морио. Но лишь одному звуку он уступал в громкости — то было биение сердца уже Кишибе, выдававшего его с потрохами. Рохан мог сомневаться в правильности чувств, но те не отвергали новоиспечённого возлюбленного, радушно принимая ласку Хигашикаты. Джоске вздохнул в очередной раз, прежде чем окончательно раствориться в нежности, и зажмурился. Теперь ничто не могло испортить этот момент — момент, которого так долго не хватало душе, терзаемой невзаимностью. — Ты меня сейчас раздавишь… — тихо прошептал мангака, заставляя старшеклассника отстраниться с лёгким румянцем на щеках. Ему всё же стоит контролировать свои чувства, пока от их необъятности никто не задохнулся.