Ты не просто баба,
Ты просто мечта.
Оля жемчужно улыбается. Серьёзно, Паша ещё никогда не видел у женщины настолько идеальных зубов (мужские рты его никогда не интересовали, поэтому их из статистики он исключил заведомо). Но Хлебникова была не просто с иголочки одета, безукоризненна честна и зубодробительно профессиональна, она ещё и красива была, что пиздец. Другое сравнение Паше на ум почему-то не шло. Слово «пиздец» было настолько про Хлебникову, что даже как-то кощунственно было его зацензуривать. Да и вырос Паша в глухой таёжной глубинке, так что мог позволить себе не выёживаться, а говорить, как чувствует. Поэтому Паша смотрит на Олину жемчужную улыбку, острые, как плавники, скулы, спортивную фигуру, совершенно не скрываемую обтягивающей вишневой водолазкой и чёрными брюками, и говорит: «Ты — пиздец, Хлебникова». Оля выгибает светлую бровь. В её жемчужной улыбке появляется что-то хищное — затаённый вызов. Что-то из области трансформаторной будки: не влезай, убьёт. Что-то акулье. Мол, да, у меня шикарные белые зубы. Целых три ряда. Хочешь проверить? Если быть до конца с собой честным, да, Паша хочет. (Хлебникову). — Что-то конкретное имеешь ввиду? — спрашивает Оля. Паша не отвечает, внезапно вспомнив, что у него есть важные дела за пределами их рабочего кабинета. Покурить, например. Срочно. Хлебникова, конечно, не курит. Иначе бы у неё не было таких идеальных зубов. Ослепляющих, блять. Паша достаёт сигарету из мятой пачки.