Уроборос

— Оставь нас. Это первое, что я произношу. Первое, что выдыхают мои губы, потому я не здесь — совсем не здесь — я там, где пять минут назад мой любимый человек еще не стал причиной боли, разлившейся по лёгким, подобно керосину. Я там, где ещё вчера я покупаю тюльпаны на улице, и пожилая женщина заботливо пакует их в хрустящую бумагу, бормоча под нос о том, какой счастливицей оказалась моя избранница. Я там, где мы впервые видим Пенни, — крохотный комок, у которого всё ещё не открылись глазки и не отсохла пуповина. Я там, где мой бойфренд варит мне утренний кофе в одном только фартуке, мурлыча себе под нос французскую песню. Я там, где мы целуемся в одном из клубов Амстердама — счастливые, влюблённые, свободные. Я хочу остаться там навсегда. Я так сильно хочу. — Нет, — говорит Джинни; голос твёрдый, как сталь. — Только не наедине с ним. — Если бы он хотел навредить мне, то давно бы это сделал, — говорю я, успокаивая то ли её, то ли себя. — Полагаю, ты бы предпочла не видеть, как именно я вымаливаю прощение, — с сарказмом подмечает Драко. Внутри меня что-то ломается. Я давно не видел Драко таким. Возвращение этой маски на место значит только одно — сейчас ему больно так же, как и мне. — Что-то я не припоминаю, чтобы давала тебе право голоса, — рявкает на него гриффиндорка. — Гарри, ты уверен, что… Я киваю, сжимаю её руку. Джинни шмыгает носом, вскидывает подбородок и одаряет Драко ещё одним испепеляющим взглядом. — Я убью тебя, если с ним что-то случится, — говорит она. — Поверь, если с ним что-то случится, — бросает ей в спину Драко, — я и сам буду не против. Она хлопает дверью, оставляя нас в звенящей тишине. Я всё ещё стою к Драко спиной, не находя в себе сил повернуться и заглянуть ему в глаза. Вот блядство. Хотелось бы мне, чтобы последние два дня оказались просто гребанным сном. — Полагаю, ты ждёшь объяснений, — слышится негромкий голос Драко, а следом звук открытия дверцы холодильника и быстрые шлепки лапок Пенни по дощатому полу. — Наверное, — выдыхаю я, всё ещё пялясь на закрытую дверь. — Я не знаю. Я наблюдаю за тем, как Драко переливает молочко для Пенни в кастрюльку, чтобы подогреть его. Его руки едва заметно подрагивают, выдавая волнение. Я вздыхаю, опускаясь на колени и прочёсывая короткую серую шёрстку нашего котёнка. — Знаешь, может ты просто… — произношу я, и в горле пересыхает. — Может, ты просто скажешь, что хотел вместе вернуться в магический мир, поэтому обратился в Министерство. — Ты слышал Уизлетту, — уменьшая огонь, бесцветно отзывается Драко. — Это не люди из Министерства. Это бандиты. — Да брось, — с моих губ срывается истерический смешок. — Ты хоть представляешь, сколько денег за тебя готовы отвалить на чёрном рынке, Поттер? Бывшие Пожиратели, жизни которых ты разрушил. — Он бросает на меня яростный взгляд, а потом резко прижимает ладони к лицу, заходясь в рыданиях. — Боже, прости. Прости меня, прости, прости… — Тише, — я поднимаюсь на ноги, бросаю на Пенни растерянный взгляд. — Эй, иди сюда, ладно? — Говорю я Драко, и он падает мне в объятия, как падают дети в чистую постель после горячей ванны. — Прости меня, Гарри. Боже, — его горячие слёзы пропитывают мою рубашку. — Боже, что же я натворил… Что же я… Молоко убегает, и Пенни жалобно мяукает, учуяв упущенный обед. Я выключаю конфорку, всё ещё удерживая Драко в своих руках. Я и подумать не мог, что боль другого человека может стать моей собственной. Я плохо улавливал смысл сказанных им слов, но они не имели никакого значения. Его слёзы — единственное, что имело. — Давай оба успокоимся, ладно? — Поглаживая его по волосам, предлагаю я. — Выпьем чаю, и ты всё мне расскажешь. — Ты обещаешь, что… — он делает глубокий вдох, отодвигаясь от меня и заглядывая в глаза. — Можешь обещать, что постараешься меня понять? Я вымучиваю из себя улыбку и киваю. Драко мягко останавливает мою руку, когда я тянусь к чайнику. — Всё в порядке, — он качает головой. — Я в состоянии сделать это сам. Спустя пятнадцать минут слизеринских драматических пыхтений у плиты на нашем столе наконец появляется чайничек с ароматным чаем, а перед Пенни — мисочка с её любимым молоком. Она ныряет носом в миску, заставляя меня рассмеяться, но оставляя лицо слизеринца беспристрастным. Я касаюсь его руки, выводя из оцепенения. — Извини, — Драко моргает. — Не знаю, с чего начать. — Просто начни, — я наклоняю чайник, чтобы разлить для нас чай, но кружка Драко оказывается уже наполненной до краев. И когда он только всё успевает? — Слухи о том, что на чёрном рынке ты остаешься желанным товаром с тех пор, как покинул магический мир, ходили давно, — он пододвигает кружку к себе, согревая о неё пальцы. — Это было забавно, но по большому счёту мне было плевать. Пять лет назад денег у меня было достаточно. Я киваю, прекрасно понимая, к чему он клонит. Драко делает глоток чая и морщится. — А потом случился Риккардо. Эту историю ты уже слышал, — он взмахивает рукой в воздухе. — И, нет, Поттер, я не бредил идеей поймать тебя и всё такое. Я вообще не думал, что у тебя хватит мозгов остаться в Лондоне — у них под носом. Знаю-знаю, — он вымученно улыбается мне, — я всегда тебя недооценивал. Это было почти гениально. Они искали бы где угодно, но только не здесь. — Я рад, что ты оценил, — я откидываюсь на спинку стула, складывая руки на груди. — Я хочу, чтобы ты понимал, в каком состоянии я был, когда ты увёл меня с той вечеринки. Ни гроша в кармане, беременная подружка, отсутствие крыши над головой и ко всему прочему растянутая задница, — он трёт бровь. — Я был благодарен тебе. Правда, был. Но от этого я не перестал быть слизеринцем. Когда я смотрел на тебя, единственным, что я видел, были деньги. — Ты бы не справился со мной, — я смотрю на Пенни; она закончила свой обед, и теперь старательно вылизывает лапки, умываясь. — Знаю. Я не дурак. Тягаться с тобой без палочки с нестабильной магией было бы самоубийством, — он разминает пальцы. — Мне нужен был другой способ. Что-то простое; что-то, что навело бы их на твой след, а мне бы не понадобилось марать руки. Я мог бы вынудить тебя использовать мощное заклинание, а мог бы просто… — Переспать, — заканчиваю за ним фразу я. — Переспать, — повторяет Драко. — Потому что ни одно заклинание не оставляет такого яркого магического следа, как качественный трах. Я издаю смешок. Ну, конечно, глупо было надеяться, что чистокровный волшебник не посвящён в такие детали. Но в конце концов, я никогда не думал, что он станет использовать это против меня. Впрочем, это объясняет активность, с которой он вешался мне на шею с момента переезда сюда. А я был слишком ослеплён его обаянием, чтобы заметить это. — В таком случае, у тебя было достаточно возможностей воспользоваться этой информацией, — я склоняю голову вбок, заглядываю ему в глаза. — Почему ты этого не сделал? — Ты ведь и сам знаешь, — он отворачивается. — Я знал, что было плохой идеей продолжать спать с тобой. Но колени сами то и дело… — Драко смеётся, прикрывая горящее лицо ладонями. — Боже, знаешь, даже сейчас этот твой пристальный взгляд… — М? — Я не сдерживаю улыбку, касаюсь его бедра кончиками пальцев. — Продолжай. — Наш первый раз, — он медленно накрывает мою руку своей. — Было хорошо. Так хорошо, что по глупости я решил, что могу ещё немного развлечься с тобой прежде, чем… Я думал, что смогу остановиться в любой момент. — Драко сглатывает. — Всё пошло не по плану. Твоё внимание, забота, подарок для Северуса — знаешь, он обожает эту глупую соску, — Рождество и эта чёртова железная дорога. Я и сам не заметил, когда это случилось, Гарри. Было слишком поздно, когда я стал замечать. Он вскидывает голову, смотрит мне в глаза, и мой желудок делает сальто. От его тёплого взгляда надежда стремительно растекается по венам, игнорируя прозвучавшие ранее слова. — Знаю, я обманывал тебя — обманывал каждый день, но не в тот вечер, когда признался тебе, — серые глаза сияют искренностью. — И всё же я всегда верил, что ты окажешься благоразумнее, и в конце концов единственным из нас, кто останется с разбитым сердцем, буду я один. — Благоразумие, Драко? — Я вскидываю брови вверх. — Я гриффиндорец. — И то верно, — в ответ смеется он, и не подозревая, что этим смехом каждый день возвращал меня к жизни. Моё сердце, ещё совсем недавно казавшееся мне разбитым, снова собирает себя по кусочкам. Это неудивительно, что я не знал об охоте на меня, хоть, впрочем, и догадывался: очевидно, Джинни намеренно утаивала эти сведения, чтобы уберечь меня от тревожных мыслей. Или, что ещё более вероятно, возможно она просто не имела доступа к информации подобного рода. В конце концов, чёрный рынок не лучшее место для молодых волшебниц. — Полагаю, больше у тебя нет желания продать меня подороже, — я улыбаюсь Драко, зарабатывая укоризненный взгляд. — Боже, ты, чёрт возьми, сошёл с ума? — Он продолжает смеяться, когда я притягиваю его ближе, пересаживая к себе на колени. — Ты же бесценный золотой мальчик. Разве я могу? — И как же ты собирался провернуть это, бизнесмен? — Я вжимаюсь носом в его шею. Боже, когда вся эта хрень закончится, клянусь, что не выпущу его из спальни целую неделю! — Твоё проникновение в магический мир не осталось бы незамеченным. — Люк, — выдыхает Драко, и пазл в моей голове наконец складывается. — Он был тем, кто дал им сигнал, а? — Спрашиваю я, и слизеринец кивает. — Ублюдок. — Между нами была договоренность, — он теребит воротник моей рубашки. — Я предоставлю ему доступ к магическому следу, а он сделает всё остальное. Но, кажется, мы его немного разозлили, поэтому он решил нарушить её. — Удивительно, что ты вообще ему доверился, — хмыкаю я. Драко пожимает плечами. Его пальцы медленно, но настойчиво расправляются с пуговицами моей одежды. Я смотрю на него в упор, и слизеринец встречает мой взгляд с улыбкой. — Ты злишься? — Он льнёт ближе, кладёт мои руки себе на талию. Помоги мне Мерлин. — Может быть, немного, — я чувствую его дыхание на своих губах; они в паре сантиметров от моих, пахнут травяным чаем, и я понимаю, что теряю связь с реальностью. — Не каждый день узнаешь, что твой парень собирался продать тебя на чёрном рынке. — Ради справедливости замечу, — его губы скользят по моему подбородку, — тогда я ещё не был твоим парнем. — Драко. — Я останавливаю его руки, усердно высвобождающие меня из ремня. — Мы не можем. В самом деле, не сейчас. — Боишься, что Пенни узнает, какой ты извращенец? — Он смеётся мне в шею, покрывая её мелкими поцелуями. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня, а потом увёз в Амстердам. — Постой, — я с трудом держусь в сознании, пока он извивается на мне всем телом, терзая моё горло, — ты хочешь уехать? — Разве так не будет лучше, м? — Драко вскидывает на меня невинный взгляд — о, это невыносимо! — Если твоя маленькая подружка сможет запереть магию ещё ненадолго, у нас будет достаточно времени, чтобы найти хорошенькое убежище. Ты, я и Пенни, Гарри. Только мы трое. — Я не думал, что ты… — я смотрю за тем, как он соскальзывает на пол, устраиваясь меж моих бёдер. — Не думал, что ты согласишься. — Меня ничего не держит в этом городе. Только ты. Я последую за тобой куда угодно, — он кладёт голову мне на бедро, взмахивает ресницами. — А теперь позволь мне принести извинения. Мои джинсы соскальзывают на пол. И уже в этот момент я знаю, что это будет чертовски яркий магический след.

***

— Это мудрое решение. Джинни сидит за нашим обеденным столом. Перед ней — два купленных на вечер билета и фальшивые магические документы, которые я трансфигурировал из кулинарного журнала. Поверьте, за пять лет я довёл искусство подделки почти до идеала. — И всё же будет лучше, если я не буду в курсе, куда именно вы летите, — говорит Джинни. — На случай, если меня вдруг будут пытать Веритасерумом. Потом пришлёшь мне открытку. — Джин, — я подскакиваю со стула, но Драко мягко останавливает меня, укладывая руку на бедро. — Я пошутила! Боже, и когда ты успел стать таким серьёзным? — Гриффиндорка откидывается на спинку, бросает взгляд на Драко. — Они не имеют права прибегать к подобным методам на маггловской территории, но всё же им доступна лёгкая форма легилименции. Я права? Драко кивает. — Полагаю, больше нет смысла задерживать вас, — она покусывает губы, пытаясь скрыть волнение. — Пенни будет в порядке? — В ветклинике посоветовали дать ей снотворное, чтобы снизить уровень стресса, — Драко поднимается из-за стола, и я улыбаюсь в чашку с кофе, наслаждаясь выражением лица Джинни, когда он подаёт ей пальто. — Спасибо, — она скептически приподнимает рыжую бровь, переводя взгляд с меня на Драко и обратно. — Мне… — Всё будет в порядке, — говорю я, и гриффиндорка кивает в ответ. — Я приятно удивлена, что у тебя хватило смелости признать свои ошибки, — она обращается к Драко, и её голос едва заметно дрожит. — Могу ли я рассчитывать, что ты… Будешь ли ты заботиться о нём? — Так долго, сколько смогу, — он протягивает ей ладонь, и Джинни без раздумий пожимает её. Она бросает на меня короткий взгляд и вылетает за дверь. Мы оба не любим долгие прощания, да и я предпочёл бы вообще не считать это прощанием. Скорее, небольшой затворнический отпуск. Честно говоря, думаю, мы оба действительно его заслужили. — Готов? — Очищая свою любимую кружку заклинанием и отправляя её в чемодан, предварительно увеличенный чарами незримого расширения, спрашиваю я. Драко кивает, поднимая переноску, в которой уютно разложилась сопящая Пенни в обнимку с игрушечной мышкой, набитой кошачьей мятой. Нашу квартиру мы покидаем молча, но он всё ещё продолжает молчать в такси, тоскливо поглядывая в окно и задумчиво постукивая указательным пальцем по крышке кошачьей переноски, а я бы соврал, если бы сказал, что меня это не беспокоит. — Всё в порядке? — Стрельнув взглядом в сторону водителя, недоверчиво косящегося на нас через зеркало заднего вида, спрашиваю я. — Угу, — Драко слабо улыбается мне. — Просто рад провести эту весну с тобой. — Я… — мои брови живут собственной жизнью: то сводясь на переносице, то взмывая вверх. — Я тоже. Тоже рад. Остаток поездки мы проводим в тишине, нарушаемой лишь звуками старого радио. Драко продолжает смотреть в окно безучастным взглядом, а моё сердце гулко бьется в горле, услужливо подсказывая, что что-то идёт не так. Я понимаю это. Чувствую это. Знаю это, потому что на входе в аэропорт нас встречает женщина в идеально скроенном по фигуре костюме. Панси Паркинсон не должна быть здесь. Но она здесь. И судя по взгляду Драко, он точно знает — почему. — Вы никуда не летите, — громко говорит она, и мой желудок падает в пятки. — Хрена с два! — Орёт Драко, вцепившись в ручку переноски. — С дороги, сучка. — Закрой свой грязный маленький рот, если не хочешь, чтобы я выложила ему всё без подготовки, — она вцепляется ногтями в горло моего бойфренда, и я инстинктивно подаюсь вперёд, готовясь в защите. — Думаешь, твой нежный гриффиндорец будет рад услышать этот увлекательный рассказ из моих уст, а? — Стоило задушить тебя ещё на крестинах, — шипит Драко, — той атласной лентой с твоего платья тошнотворного цвета фуксии. — Это была маджента, милый. И я тоже тебя люблю, — она шлёпает его по щеке — с силой, несколько раз; Драко выпрямляется, а мне наконец удаётся выдохнуть. Знаю, она никогда не причиняла бы ему вреда, но, матерь божья, ссоры слизеринцев всегда были такими… слизеринскими? — Что, чёрт возьми, вообще происходит? — Я прочёсываю волосы пальцами, зарабатывая укоризненный взгляд двух пар змеиных глаз. — Драко утаил от тебя одну малю-юсенькую деталь, — протягивает Панси, — из-за которой ваше свадебное путешествие — увы! — оказывается невозможным. — Захлопнись, Паркинсон, — Драко сжимает челюсть, и слизеринка улюлюкает, наслаждаясь тем, что ей удалось вывести его из себя, — и кто только, блять, просил тебя совать свой длинный нос не в своё дело? — Я хочу услышать объяснения, — покосившись на часы, выдыхаю я; хорошо, что мы прибыли сюда заранее, — и было бы неплохо получить их до того, как самолёт окажется в небе. Без нас. — К тебе или ко мне? — Игнорируя бормотание Драко, выдыхает Панси, а потом нас четверых уносит рывок аппарации. Дом, который не так давно покинула слизеринка, всё ещё пустует: это немудрено, учитывая здешние цены на аренду. Мебели внутри почти нет, и я устраиваюсь на широком подоконнике, дабы успокоить звенящие от натянутых нервов мышцы. Драко заталкивает переноску Пенни мне в руки, всё ещё избегая прямого зрительного контакта. — Сигареты, — требует он, и я бросаю пачку, наблюдая за тем, как он пытается прикурить одну из них трясущимися руками. — Блядство! — Тише, — я забираю зажигалку из его рук, аккуратно подношу огонёк к сигарете, и фитиль вспыхивает оранжевым. На секунду наши взгляды встречаются, но Драко отворачивается прежде, чем я смогу распознать оттенок чувства, плещущегося на дне его серых глаз. Он принимается расхаживать по комнате широкими шагами, следом выкуривает ещё одну сигарету, но на этот раз справляется с зажигалкой без моей помощи. Панси устроилась в углу: с невинным видом рассматривая собственный идеальный маникюр, эта женщина выглядит так, словно у неё в запасе как минимум несколько жизней. Но наш самолёт отбывает через сорок минут, и я, действительно, хотел бы узнать причину, по которой мы всё ещё не на борту. — Знаешь, я не тороплю, — зевает Панси, — но твоё лирическое отступление немного затянулось. — Как ты узнала? — Драко замирает на месте, дёргая ворот своей серой водолазки. — Скальд, — невозмутимо отвечает ему слизеринка. — Скальд? — Переспрашиваю я. — Её ручной сокол, — обьясняет Драко, и черты его лица расслабляются — так, словно он впервые за это время чувствует, что перехватил контроль над ситуацией. — В школе Панси подсылала его, чтобы проверить, на залез ли Тео под юбку к Миллисент. — Я и забыла, каким злопамятным ты можешь быть, Малфой, — хохочет она. — А разве не ты просил меня, чтобы… — Держи свой рот закрытым, — повышает голос Драко, заставляя её залиться смехом ещё громче. — Прости, Поттер, но эту историю ты услышишь в следующий раз, — она драматично кривит брови. — Впрочем, кажется, сейчас тебе ждёт не менее интересный рассказ, я права? Драко вздыхает, а потом медленно поворачивается ко мне. Выражение отчаяния на его лице мучительно. Сердце поднимается к горлу и замирает в ожидании его слов. — Знаешь, после Риккардо у меня появились некоторые проблемы с доверием. Нет, конечно, они были всегда, но… — он трёт переносицу, потом отводит взгляд. — Когда твой любовник обчищает тебя до нитки, тяжеловато верить людям на слово. — Я понимаю, — я моргаю, чувствуя, как глаза вдруг начинает жечь. — Деньги, которые мы с Люком должны были получить за тебя… — Драко поджимает губы: каждое слово даётся ему с титаническим трудом. — Люк был исполнителем, а я должен был иметь гарантии, что получу свою часть. Это большие деньги, Поттер. Больше, чем ты можешь себе представить. Я мог бы начать новую жизнь, мог бы… — Драко, — я останавливаю его, и он делает глубокий вдох, словно собственное имя отрезвило его. — Он дал мне Непреложный обет. Панси скрепила его, — слизеринец кивает в сторону своей подруги. — В случае исполнения моей части договора я получил бы восемьдесят процентов суммы. Ни галлеоном меньше. — Что ты сказал? — Я чувствую, как пол начинает медленно кружиться под моими ногами, и снова оседаю на подоконник, покрепче вцепляясь в него пальцами. — Твоей части договора? — Я должен был соблазнить тебя. Должен был затащить в постель, и лично предоставить ему доступ к твоему магическому следу. — он делает шаг ко мне, касается моего колена. — Это моя клятва. — Твоя клятва, — горло немеет, и я откашливаюсь в попытке выдавить из себя хоть слово. — Ты ведь уже исполнил её, разве нет? Мы ведь так много раз… — Задача Драко состоит не в том, чтобы раздвинуть перед тобой ноги, Поттер. Мы все и так знаем, что с этим он прекрасно справился, — встревает Панси, но я слишком ошарашен, чтобы сейчас реагировать на шутки. — А в том, чтобы предложить Люку Чандлеру твой магический след на золотом блюде: чистую концентрацию энергии, по которой найти тебя смогут не то что бывшие Пожиратели, а даже гребанный первокурсник. — А магический след в подсобке? — Спрашиваю я, абсолютно уверенный в том, что слизеринка посвящена в детали такого рода, и оказываюсь прав. — Технически не считается, потому что доступ к нему ограничен. Твоя подружка постаралась, чтобы защитить тебя, не так ли? — Она хмыкает, рассматривая острые носки своих туфель. — До тех пор, пока Люк Чандлер не имеет возможности закупорить твою гриффиндорскую магию в пробирку, часть договора Драко считается невыполненной. — Если он сделает это, то эти ублюдки придут за Гарри! — Кричит слизеринец. — Если он не сделает это, ты сыграешь в ящик, идиотина! — Впервые теряя самообладание за время нашего разговора, громко отзывается Панси. — Лучше я умру, чем буду жить без него. Панси замахивается, отвешивая пощёчину по его здоровой щеке. Я зажмуриваюсь. К моему стыду, это было совершенно заслуженно. — Послушай… — начинаю я, и Драко вцепляется в мой свитер обеими руками, отчаянно сжимая кулаки. — Нет, — выдыхает он. — Нет, Гарри, нет! Нет, даже не проси меня об этом. Ты не представляешь, что это за люди. Ты не знаешь, на что они способны! Смерть покажется тебе сладким сном после нескольких минут в их грязных руках! — Не буду обнадеживать тебя, Поттер, — мрачно отзывается Панси. — После твоей победы большинство этих людей потеряли всё. И они жаждут не смерти. Они жаждут отмщения. — Это неважно до тех пор, пока он будет в безопасности, — я отодвигаю Драко от себя и поднимаюсь на ноги; мир немного кружится, отказываясь возвращать себе прежнюю форму. — Я должен попросить Джинни снять печать? Панси кивает. Бросив короткий взгляд на Драко, она разворачивается на тонких каблуках и исчезает в соседней комнате, оставляя нас наедине. — Нет. Нет! Ты не можешь бросить меня! — Толкаясь, кричит Драко. Его лицо раскраснелось, и я едва могу дышать, замечая собравшиеся в уголках серых глаз солёные капли. — Как ты смеешь бросать меня? — Я не могу позволить тебе пострадать из-за меня, — касаясь губами его лба, шепчу я. — Так не оставляй меня, — он хватает меня за руку, комкает в пальцах шерсть свитера. — Поттер, слышишь, чёрт тебя подери, не смей меня… — Тише, — я глажу его светлые волосы, продолжаю целовать заплаканное лицо. — Тише-тише. — Что я натворил… Что же я натворил… — его горькие слёзы стеклом режут мои губы. — Я ведь думал, всё будет просто. Думал, это хороший шанс начать новую жизнь, помочь Панси поставить на ноги малыша, я просто… Я думал… — Знаю, — шепчу, оставляя короткий поцелуй на его подбородке. — Я знаю, милый. — Разве в тот день я мог знать, что полюблю тебя так сильно? — Он заходится в рыданиях, и я сжимаю его в объятиях, чувствуя, как моё сердце разбивается на груду кровавых ошмётков. Так вот, что чувствовал мой отец; вот, какой горечью оседает на языке чувство несправедливости, когда счастье выдёргивают у тебя из-под носа — не спрашивая, не предупреждая. И всё же, собственное счастье сейчас было не важнее его безопасности. Нет: оно заключалось в ней. — Жизнь с гриффиндорцем плохо влияет на тебя, — я улыбаюсь ему в висок, прикрывая глаза. — Жертвовать собственной жизнью ради другого человека так не по-слизерински. Неужели ты думал, я не узнаю? — Ты бы никогда не узнал, — он делает глубокий вдох. — В этом и есть разница между гриффиндорцами и слизеринцами: мы отлично заметаем следы. Если бы не эта сучка… — И я буду благодарен ей до конца своих дней, — я беру лицо Драко в ладони, заглядываю в глаза. — Как думаешь, на что была бы похожа моя жизнь, если бы ты в самом деле погиб из-за меня? — А на что, чёрт возьми, будет похожа моя жизнь, если каждый день мне придётся жить с мыслью, что я собственноручно отправил тебя в ад, ты — гребанный эгоистичный засранец! — Кричит он, отбрасывая мои руки и отшатываясь в сторону. — Почему в каждой истории героями должны становится непременно вы — гриффиндорцы? Вам настолько нравится внимание? Драко отворачивается спиной к стене, и его хрупкие вздрагивающие плечи венчают предел моего самообладания. Если бы у нас было ещё хоть немного времени… — Непреложный обет имеет силу до конца весны, — твёрдо произносит Драко. — Мы не можем так рисковать, — я качаю головой, прожигая взглядом его затылок. — Если… — Мы летим в Амстердам. — Он оборачивается, смотря куда-то сквозь меня. — Сколько минут до конца посадки? — Драко, — качаю головой я. — Молчи! Разве из-за своей ошибки я не имею права даже попрощаться? Что толку от пары дней? — Он сверкает потемневшими от злости глазами. — Если потребуешь снять печать сейчас, клянусь, что пойду с тобой. Буду стоять там и кричать, что принимал меж ягодиц от убийцы Повелителя, и тогда — уж будь уверен — я точно стану твоим соседом по камере. — Это невозможно, — я чувствую, как лёгкие сковывает от уверенности, с которой Драко произносит эти слова. — Паркинсон, хотя бы ты… — Как долго продержится печать? — Выходя из тени коридора, спрашивает слизеринка. — Не знаю, — я развожу руками. — Сутки. Может, трое. Концентрация… — В следующий раз будешь думать прежде, чем прыгать к нему на член посреди рабочего дня, — укоризненно говорит Панси, и слизеринец сжимает челюсть в ответ. Она оборачивается ко мне. — Надеюсь, ты понимаешь, что Чандлер не оставит тебя в покое до тех пор, пока не отомстит за то, что ты размазал его физиономию по стенке. — Я не питаю иллюзий на этот счёт, — кивая ей, отвечаю я. Лицо Панси Паркинсон выражает крайний уровень недовольства. Она смотрит на Драко, потом на меня, качает головой и наконец вздыхает, взмахивая в воздухе рукой. — Любовь сделала тебя сопливым хаффлпаффцем, Малфой, — её рот кривится в усмешке. — Сказала сучка, которая умудрилась залететь без кольца на пальце, — парирует Драко. Я сглатываю. Туше. Панси смеётся, обнажая белозубую улыбку, и атмосфера уже кажется не такой напряженной. А потом она обращает взгляд потемневших глаз ко мне, и невидимые тучи в комнате сгущаются снова. — Если ты можешь дать мне гарантии, что эти три дня печать будет нерушима… — Он может, — Драко закрывает мне рот ладонью, не давая вставить и слова. — Я позвоню Уизли, я всё улажу. — Поттер. — Панси игнорирует его, продолжая прожигать меня взглядом. — Формулировка клятвы предполагает, что магический след должен быть передан лично Драко — добровольно и без принуждения. Если Люк Чандлер случайным образом получит доступ к подсобке, последствия будут необратимы. Надеюсь, ты понимаешь, что стоит на кону. Я бросаю короткий взгляд на Драко, и его становится достаточно, чтобы слизеринка приняла окончательное решение. — Я надеюсь на тебя, — складывая руки на груди, говорит она. — Спасибо, — едва слышно отвечаю я, сгребая в охапку своего бойфренда, переноску Пенни и наши вещи. — Ещё сочтёмся, — её улыбка — последнее, что я вижу перед хлопком аппарации. У нас есть только трое суток. И время уже пошло.