Уроборос

— Быстрый, как молния. Драко улыбается мне, оперевшись на каменную колонну. Его волосы распущены, и даже ветер словно утих, чтобы не испортить эту идеальную причёску. Я благодарен защитному стеклу за то, что он не видит, что я пялюсь на него, как полный идиот. — Только если речь не идёт о сексе, — я протягиваю ему второй шлем. — Это точно, — смеётся Драко, занимая место позади меня. — Кажется, если речь идёт о сексе, это скорее про меня, а? Заведение он выбирает сам, и этот выбор, мягко говоря, меня тревожит. Когда я был здесь последний раз, я потащил к себе домой официанта, и этот вечер закончился совсем не так, как я ожидал. Вообще-то, я думаю, вы помните эту историю гораздо лучше меня. Поэтому заходя внутрь и вдыхая горьковатый запах солода, я не могу ничего поделать, но внутренне молюсь, чтобы Дерека не было на его рабочем месте. Но он есть. И он берётся за обслуживание нашего столика. — Какого хрена это было? — Драко провожает официанта взглядом, устраивая своё пальто на спинке стула. — А? — Я хватаюсь за меню, как за спасательный круг. — Официант пожирает тебя взглядом так, словно ты гребаное тирамису. — Он элегантно, но хлёстко взмахивает рукой. — Ты его знаешь? — Что-то вроде того, — я с характерным шлепком укладываю меню на стол. — Возьму безалкогольное. Дерек появляется рядом как по щелчку пальцев. Он наклоняется ко мне так низко, что я чувствую аромат его духов, смешанный с запахом соли. Я делаю заказ под заинтересованным взглядом слизеринца — кажется, ещё мгновение, и он достанет ведро попкорна из-под стола, чтобы вдоволь насладиться внезапно начавшимся шоу. Но когда Дерек, закрывая блокнот, будто случайно касается моего плеча, серые глаза напротив вспыхивают лихорадочным, абсолютно неприсущим им блеском. — Знакомый голос, — лениво протягивает Драко, стоит Дереку только шагнуть от стола. — Не он ли… — Он, — я встречаю его взгляд; уголки тонких губ трогает улыбка. — Так вот почему он выглядит так, словно прыгнет на твой член, стоит мне только отойти в уборную, — он простукивает кончиками пальцев по деревянной поверхности стола, и тихие звуки тонут в шуме пьяных разговоров. — Очаровательно. Драко замолкает, взгляд его глаз стекленеет, светлые брови чуть сдвигаются к переносице. Он всегда выглядит так, когда уходит в собственные мысли, и я отлично знаю, что в такие моменты слизеринца может вернуть в реальный мир разве что падение метеорита прямиком к его идеально начищенным ботинкам. Впрочем, с вероятностью в процентов восемьдесят, а то и меньше. Он молчит до тех пор, пока Дерек не приносит заказ. Я прослеживаю взглядом его удаляющуюся фигуру, готовый к тому, что мне придётся весь вечер развлекать себя самостоятельно, когда до меня доносится безэмоциональный голос Малфоя: — Хочешь его? Я роняю челюсть. — Что ты… — сделав несколько жадных глотков безалкогольного пива, избавляюсь от резко накатившей на меня жажды и встречаю вопросительный взгляд серых глаз. — Не собираюсь я с ним спать. — Мне нравится ход твоих мыслей, — Драко обводит ободок пивной кружки подушечкой указательного пальца. — Пацан бы не справился с твоим либидо. Щуплый, худощавый. Пару раундов — и он в отключке. — Да ладно тебе, он выглядит точь-в-точь, как ты, — я взмахиваю руками. — То есть, ты признаешь это? — Губы Драко касаются тонкого стекла, пачкаясь в густой пене, и мои мысли путаются, уносясь в горизонтальное положение. — Признаю «что»? — Я протягиваю руку, чтобы утереть уголок его губ, и слизеринец растягивается в довольной улыбке. — Что он выглядит точь-в-точь, как я, — он внимательно наблюдает за тем, как я слизываю пену с кончика своего большого пальца. — Поэтому в ту ночь ты притащил его к себе? Я пожимаю плечами. Было бы глупо отрицать очевидное. — Неосознанно, — я отправляю хрустящий бретцель себе в рот. — Но, кажется, ты прав. — Меня это заводит, — расслабленно откинувшись на стуле, говорит Драко. — Твоя честность. Я улыбаюсь куда-то в кружку с пивом. Хочу домой. — Честность в ответ на честность, что скажешь? — Он подаётся вперед, заговорщически сужая глаза. — Риккардо был чертовски похож на тебя. — Риккардо? — Я нахмуриваюсь. — Это он тебя обчистил? — Угу, — Драко кивает. — Мы познакомились на одном из приёмов. О, Поттер, как же я любил приёмы! Там я чувствовал себя, как рыба в воде, — ностальгически протягивает он, размахивая своей кружкой. — Но в отличие от приёмов в Мэноре здесь я мог быть кем угодно: в конце концов, деньги решали всё. Художник в поисках вдохновения? Пожалуйста! Тайный агент под прикрытием? Легко! Но с Риккардо не было нужды притворяться. Этим он тоже походил на тебя. Драко делает медленный глоток и прочищает горло. А потом его взгляд снова стекленеет, унося своего хозяина в известный только ему одному выдуманный мир. — Мы познакомились на одном из таких приёмов. Мне стоило задуматься о том, как он оказался там: у него не было ни денег, ни именитой фамилии. Рикардо был обыкновенным жиголо. А я был отличной целью, — Драко горько усмехается, и пелена спадает с его глаз со следующим глубоким вдохом. — Я был юн, красив и богат. И по щелчку раздвигал перед ним ноги. Кажется, это моя проблема, а? Колени то и дело разъезжаются в стороны, стоит мне увидеть симпатичную мордашку. Он протягивает руку, щекочет мой подбородок. Я склоняю голову, улыбаюсь ему. Удивительно, но в слизеринском обществе можно захмелеть даже от безалкогольного пива. — И когда ты успел стать таким красавчиком? — Он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. — Ума не приложу. — Кажется, пива на сегодня хватит, — смеюсь я, но смех переходит в удивлённый вздох, когда слизеринец перегибается через стол, и его губы находят мои. У этого поцелуя нет характерного слизеринцу напора: он мягкий и нежный, как рождественский пудинг; с привкусом солода, но сладкий, как сахарная вата. Я закрываю глаза, позволяю ему вести; позволяю целовать меня так, как хочет он. Я хочу позволить ему больше. Хочу позволить ему всё, что он только может себе вообразить. Хочу… — … домой, — бормочет мне в губы Драко. — Хочу домой, в нашу постель. Я киваю — возможно, слишком энергично, — и он отодвигается от меня, аккуратно приглаживая светлые волосы. Если не брать в расчёт покрасневшие от поцелуя губы, во всём остальном этот парень — сама собранность, в то время, как я совершенно точно выгляжу, как возбужденная катастрофа. Нам повезло, что столик скрыт от любопытных глаз; впрочем, не думаю, что в противном случае это бы меня остановило. Я уверен, появись передо мной хоть сам Мерлин, я бы всё равно не смог оторваться от этих губ. — Позволь мне оплатить счёт, — он поднимается из-за стола, поправляет воротник своей рубашки. — Подожди меня на улице. — Я могу… — Подожди. На улице. — Отчеканивает Драко, снимая мою куртку со стула и бросая её мне. Я накидываю её на плечи: спорить с ним в таком настроении я уж точно не собираюсь. Нет у меня и намерений следить за ним, но окно бара достаточно широкое, чтобы увидеть всё происходящее внутри. Драко движется к Дереку — любой бы решил, что он всего-навсего собирается оплатить счёт, но я прекрасно знаю эту походку: спина прямая, шаг широкий, волевой. Его губы искривляются в улыбке — почти вежливой, если не знать, что этот рот одним ловким словом способен вскрыть тебе глотку. Он роется в бумажнике — нарочито медленно — и говорит, говорит, говорит; а лицо Дерека по мере этого разговора приобретает все более зеленоватый оттенок. И когда я чувствую потребность войти туда и остановить его, Драко как по команде поворачивает голову ко мне, как бы говоря «только осмелься», и уже через мгновение вылетает на улицу, вешаясь мне шею, словно шестнадцатилетняя школьница, будто навсегда оставив свою ядовитую личность внутри этого бара. — Ты что-то сказал ему, — выдыхаю я, когда он отодвигается от меня, заглядывая в глаза. — Всего лишь очертил границы дозволенного, — нежно мурлыкает Драко. — И объяснил, что это, — он отодвигается и окидывает взглядом меня — всего меня, — частная территория. Я запрыгиваю на байк, бросаю ему шлем. Я знаю, Драко думает о том же, о чем и я: если мы не окажемся в постели в течение пятнадцати минут, то совершенно точно набросимся друг на друга на улице, как парочка озабоченных подростков. Ради справедливости стоит отметить, что раньше я не был столь нетерпелив. Этот парень сделал меня таким. Я раздеваю его с порога. Пальто, рубашка, брюки. С себя, спотыкаясь, снимаю кеды. Он льнет ко мне обнаженным телом; трется, как мартовский кот, и я едва нахожу в себе силы держаться в сознании. — Забудь всё, что я наговорил тебе в Рождество, — тараторит он, следом хватая мои руки и требовательно укладывая их на свою талию; она невероятная и совсем не по-мальчишески тонкая. — Не спи ни с кем, Поттер. Не спи ни с кем, кроме меня. — А ты? — Кое-как выдыхаю я, когда он выгибается и его руки сплетаются на моей шее. — Да где же я найду член лучше твоего? — Он смеётся, но мне не до смеха. — А вот задниц лучше моей — целый Лондон. — Дело не в твоей заднице, — я соскальзываю вниз, потом поднимаю руку. — Хочу попробовать кое-что. Оближи. Вообще-то, в моих мыслях никогда не существовало безумных фантазий об отсосе — ну, знаете, это не совсем моя специализация, — но я постоянно, почти безостановочно думаю о том, как сделать этому парню приятно. Какая поза ему нравится? Какой темп приемлемее? Поцеловать в шею или в губы? Так что, в какой-то момент я пришёл к мысли, что стимуляция с двух сторон сразу точно ему понравится. Сначала я растягиваю его сзади — стоит признать, он вылизывает мои пальцы так тщательно, что я едва не забываю о своей первоначальной цели, — потом уделяю внимание спереди. Я уже знаю, как работает его простата, поэтому её стимуляция должна компенсировать мою ужасающую технику в минете. Опыт у меня весьма небольшой: пьяные оральные ласки на вечеринках в качестве принимающей стороны, порно и парочка статей в журналах. Я знаю, что это должно быть мягко, слюняво и без использования зубов. Ну, в общем-то, на этом познания заканчиваются. Впрочем, если судить по реакции Драко, получается не так уж и плохо. Или я просто настолько хорош в массаже простаты. Мне нравятся маленькие звуки, которые издаёт его всегда такой серьёзный рот. Нравится, как его хрупкое тело дрожит в моих руках. Нравится, как его бледная кожа вспыхивает едва заметным румянцем, когда он опускает взгляд и встречает мой. Я пропустил момент, когда всё это превратилось в одно простое и складное «мне нравится он». Вообще-то, думаю, я не так уж и пытался понять природу своих чувств. И уж тем более, старался не думать о том, к каким последствиям они приведут. А может, просто глупо надеялся, что они меня минуют, как доедая вкусный и чертовски калорийный десерт ты надеешься, что он не отложится на твоих бёдрах. В конце концов, у меня всегда был хороший метаболизм. И какой же я, блять, романтик, раз уж думаю об этом во время отсоса. Я делаю это медленно — мне определенно не хватает сноровки, — одной рукой удерживая за основание, а второй подготавливая Драко для себя. Знаю, это немного эгоистично, и всё же я надеюсь, что сегодняшней ночью мне что-то да перепадёт, потому что ещё немного — и мой член точно проделает дыру в джинсах. Мысль о собственной эрекции во время минета кажется шальной и пьяной, хоть я и совершенно трезв. И легче от этого не становится. — Не хочу, — Драко толкает меня так резко, что я чуть не заваливаюсь на спину. Я поднимаюсь на ноги, утираю губы большим пальцем. Всё происходит слишком быстро: он вцепляется в мою ширинку и высвобождает меня из белья, даже не снимая штанов. Моя задница встречает диван, а его задница — мой член. Резинки валяются в тумбе нетронутыми. Сперма брызжет мне на грудь, пачкая кожаную куртку. — Не хочу, — стонет он, сжимаясь на мне так сильно, что мне почти больно, — кончать без тебя внутри. Драко обмякает на мне: его влажные губы тычатся мне в шею, пока я пытаюсь прийти в себя. Комната кружится. Мысли путаются, оставляя после себя одну единственную: это первый раз, когда мы не используем презерватив. Конечно, защита подобного рода волшебникам, в отличие от магглов, остро не требуется: в нашей крови течёт магия, защищающая от заболеваний подобного рода. Но в случае с Драко я всегда использовал презервативы для его же успокоения; конечно, он не девушка, и залететь случайно не может, и всё же вряд ли ему бы понравилось… Ну, понимаете, как истинный Малфой, он весьма педантичен. — Эй, — я слегка поглаживаю его расслабленную спину, — остановимся на этом? — Хочу ещё, — он отодвигается, и я с удовольствием подмечаю, что он возбуждён даже после пережитого оргазма. — Хочу всю ночь. Ну, это вроде как тореадор машет красной тряпкой перед быком. Я опрокидываю его на спину, бросаю свою куртку в сторону и мгновенно забываю о презиках. В конце концов, с тем, чтобы вовремя вытащить я уж как-нибудь справлюсь. — Ох, Поттер, — он стреляет взглядом вниз и совсем немного стягивает мои джинсы вместе с бельём: теперь они болтаются на бёдрах, стесняя движение, но я скорее умру, чем отклеюсь от него. — Что же мне делать с тем, что теперь моё самое любимое место на земле — это место на твоём члене? Знаешь, а ведь когда-то я любил Францию. Прованс. Елисейские поля. Le coeur a toujours ses raisons. — Сумасшедший, ну что ты несёшь? — Хоть я ничего в этом не смыслю, его идеальный французский ласкает мои уши, и тело вероломно реагирует жгучей волной желания. — Я-то сумасшедший? Ты только взгляни на себя! Теперь смотришь на меня так нежно, какая мерзость, — он пьяно хихикает, устремляя на меня взгляд потемневших глаз и почти невинно хлопая ресницами. — Влюбился, а? Я сжимаю челюсть, чувствую потребность напасть, чтобы обеспечить защиту. Толкаюсь в него поглубже, чтобы оглушить, потом целую в губы, выигрывая время. Знаю, что не могу любить его. Но как бы сильно мне этого хотелось. — Мой взгляд не изменился, — я приподнимаюсь, смахиваю светлую прядь с его лба. — Может, это ты впервые его заметил? — Я… — он замирает — почти испуганно, — потом отворачивается, прячет лицо в подушках. — Трахай меня молча. Ненавижу твою болтовню. — Но тебе нравится нежно, — я наклоняюсь, утыкаюсь носом в его щеку. — Так попроси меня. Попроси быть нежным. — Что ты такое вообще… — он отталкивает меня локтем, смотрит исподлобья, нахмурившись. — Ты что, беладонны объелся, мать твою? — Так попросишь или нет? — Я льну к нему, замедляю темп. — Ну и блядство, как это вообще… — он рычит, снова зарываясь в подушки. Я касаюсь его волос, тихо выдыхаю, выпрямляю спину. Конечно, я продолжу, даже если он не ответит. Но иногда мне так хочется знать, что он… — Понежнее, — хрипло шепчет Драко, — пожалуйста. … желает меня так же сильно, как желаю его я. Больше я не говорю ни слова: я слишком занят, целуя его. Этот поцелуй совсем такой же, как и все остальные, но одновременно ничем на них не похожий. Долгий и глубокий, медленный и… нежный. После Джинни я никого так не целовал. И это, скажем прямо, не то откровение, в котором я нуждаюсь прямо сейчас. Драко открывает глаза, ласкает меня взглядом. Обводит моё лицо кончиками пальцев и улыбается так, что у меня пересыхает в горле. Он наблюдает за мной — наблюдает за каждым моим движением, за каждой реакцией моего тела, — и я впервые за всю свою жизнь чувствую себя таким открытым. Таким уязвимым. Сегодня я не хочу спешить. Несмотря на завладевшее мной возбуждение, я двигаюсь размеренно, почти лениво. Я приподнимаюсь, закидываю его ногу на плечо, вроде как, выбирая угол поудобнее, но на деле ища возможности скрыться от внимательного взгляда широко распахнутых серых глаз. Впрочем, едва ли я смогу отделаться от ощущения, что они видят меня насквозь. Никогда не мог. Я делаю толчок назад, обвожу головкой вход и мучительно медленно — для нас обоих — толкаюсь внутрь. Лихорадочный блеск глаз напротив наконец тускнеет, и они снова приобретают такое хорошо знакомое мне выражение абсолютного наслаждения. Так гораздо лучше: постель не лучшее место для анализа. И я лучше всех знаю, как сделать так, чтобы выбросить ненужные мысли из этой красивой головы. Он ахает, когда моя рука обхватывает его, принимаясь ласкать в темп глубоким толчкам. Серые глаза закатываются, следом закрываясь, рот приоткрыт в немом стоне, тело напряжено. Боги, какое зрелище! Я гребанный счастливчик — ни больше, ни меньше. Мысль о том, что после него я не смогу спать с кем-то ещё делает мне почти больно — всего на секунду, — пока тело не пронзит острым удовольствием от вида заливающего свою грудь белёсой жидкостью слизеринца. — Ох, ну и бардак же ты развёл, только погляди, — я смеюсь, размазывая её, а он, совсем обмякнув, снимает ногу с моего плеча и отводит в сторону. — Не останавливайся, — тёплые руки ложатся на мои плечи, притягивают ближе, и сперма пропитывает мою одежду. — Прошу, только не останавливайся. Он целует меня. Он любит это, и дело не только в сексе. Любит поцелуи со вкусом зубной пасты в ванной, любит целоваться во время просмотра кино или иногда ловить меня на работе, ссылаясь на перекур и целуя меня десять минут к ряду, чтобы после посмеяться над тем, как неловко я пытаюсь скрыть возбуждение, садясь обратно на байк. Знаю, может, мне и не стоит быть таким легкомысленным. Я никогда не был. И всё-таки. — Пожалуйста, — стонет мне в рот Драко. Я пропал. Совсем пропал, я знаю, и мне абсолютно наплевать на то, что будет дальше. Я вжимаю его в кровать. Я не собираюсь отказываться от него — ни сейчас, ни когда-либо ещё. Он вытягивается подо мной, подставляет шею моим поцелуям. Я беру его медленно, оглаживая ладонями тело — тело, которое успел выучить наизусть; словно, будь я картографом, безошибочно мог бы прочертить путь от родинки до ближайшего шрама. Я знаю, откуда взялись эти шрамы. Иногда он, расстегнув рубашку, долго и вдумчиво смотрит на меня исподлобья, словно в ожидании извинений. А потом я целую его. Целую и мысленно умоляю простить. Знаю, вернись я назад, я бы поступил точно так же. Но по крайней мере, с возрастом я научился не вести себя, как заносчивый придурок с манией величия. — Я был полным идиотом, — я касаюсь его груди, и Драко смеётся сквозь хриплый стон, прекрасно зная, о чём идёт речь. И всё же это впервые, когда я говорю об этом вслух. — Тшш… — он прогибается в пояснице, закидывая ноги мне на спину и ближе прижимая к себе. — Мы оба. — Драко, — я сглатываю, замедляясь: развязка близко, а в таком положении это может быть весьма проблематично, — если ты продолжишь так удерживать меня… — Это ничего, — он толкается навстречу, ласково касаясь губами моей небритой щеки. — Ты можешь. — О, Боже, — я вытягиваю руку, ищу его ладонь, сплетая наши пальцы. — Я… — Я тоже, — он трется об меня, обжигает дыханием. — Я с тобой. Вместе с тобо… Его голос тонет в моём стоне. Драко кончает, и густая жидкость пропитывает мою одежду, но я не думаю — не могу думать — об этом. Под закрытыми веками пляшут звезды: он сжимается на мне, и оргазм кажется долгим, почти бесконечным. Я никогда не занимался сексом без защиты. Боги, знаю, я давно не взбесившийся от гормонов подросток, но мысль — сама мысль о том, что я сделал это с Драко — сводит меня с ума. Я кое-как заставляю себя скатиться в сторону: боюсь придавить его весом своего тела. Драко дышит так, словно пробежал марафон. Тишину нарушает только размеренный звук секундой стрелки часов. — Это было… — произношу я, но тут же прикусываю язык. «Это был не просто секс», — думаю я. И знаю, что в это секунду Драко думает то же самое. Он подскакивает с дивана и резко замирает, как оловянный солдатик. Мой взгляд цепляется за капли, стекающие по его бёдрам, и я неосознанно протягиваю руку, чтобы убрать их, но Драко отшатывается в сторону. — Я сам, — он сжимает кулаки. — Мне нужно в ванную. — Я мог бы… — горло сковывает спазмом: он смотрит на меня через плечо не моргая. — Я сам, — твёрдо произносит он, и скрывается за дверью ванной комнаты. Стук двери оглушает меня. Я испытываю небывалой силы дежавю — наш первый раз тоже был полон недомолвок и неразрешенных вопросов, — но с одним большим отличием: сейчас я не собираюсь сидеть, сложа руки. Распахнув дверь, я молча вхожу внутрь и открываю кран. Драко молчит, и в какой-то степени я несказанно ему благодарен, потому что вряд ли нашёл бы в себе силы равнодушно взбивать пену для ванны, щеголяя в футболке, пропитанной доказательством случившегося между нами. Я снимаю её и бросаю в корзину с грязным бельём, штаны и боксеры отправляю следом. Драко окидывает меня безразличным взглядом, но на его скулах проступает едва заметный румянец. Я подавляю улыбку и опускаюсь в ванную. Трёх заходов ему никогда не было достаточно. — Садись, — бросаю я, и он, закатив глаза в лучших слизеринских традициях, все же занимает место в ванне рядом со мной, совсем недвусмысленно прижимая спину к моей груди. — Разведи колени. Я помогу. — Так и быть, — он хмыкает, но послушно выполняет сказанное. — В конце концов, это твоя ответственность. Я касаюсь его двумя пальцами и развожу их в стороны. Драко вспыхивает, отворачивает голову в сторону и так же резко возвращает её на место, когда натыкается на мой внимательный взгляд. — Всё вышло? — Я кладу голову на его плечо, успокаивающе поглаживая внутреннюю сторону бедра. — Это ничего не меняет, я хочу сказать… — он замолкает. — Я переутомился, выпил и только поэтому позволил делать со мной… всё это. Все эти вещи. — Новорожденные так утомляют? — Я подхватываю мыльную воду ладонью и споласкиваю его грудь. Драко вздыхает. Легкие наполняет неприятным предчувствием. — Она хочет вернуться, — он находит мою руку, сжимает указательный палец в ладони. — Панси. Я молчу. Позволяю ему нервно скручивать и терзать свой палец, словно какую-то антистресс-игрушку. Мне всё равно. — С документами могут возникнуть проблемы. Она не хочет растить малыша… так, — судорожно выдыхает Драко. — Она думает… Она надеется, что, увидев его, родители передумают. А они передумают. Видел бы ты его, Поттер. Я улыбаюсь, утыкаясь носом ему в шею и терпеливо жду, пока он закончит свой рассказ. — Там им будет лучше, я знаю это, — он трясёт головой, и его светлые волосы утопают в мыльной воде. — Но, Поттер, я так боюсь снова остаться один. — Эй, — я обнимаю его свободной рукой, прижимаю ближе, — один ты не останешься. Он издаёт тихий смешок. — Не обещай того, что не сможешь исполнить, — Драко выкручивается в воде, оказываясь ко мне лицом. — Лучше сделай так, чтобы я обо всем забыл. Знаешь, хотя бы на время. Я пытаюсь пробормотать что-то в ответ, но он целует меня так настойчиво, что в конце концов я сдаюсь под его напором. Ноги Драко крепко обхватывают мои, а ягодицы движутся к привычному месту, как намагниченные, заставляя моё тело реагировать, будто по команде. — Нужно сбегать за резинками, — я закрываю глаза в попытке прийти в себя, пока он елозит на моих бёдрах, весь мыльный и мокрый, как гребанная русалка. — Я больше не хочу использовать их с тобой, — Драко покачивается в воде, обнимая меня за шею. Его светлые волосы прядями налипли на кожу, торс блестит от влаги, розоватая головка члена заинтересованно выглядывает из-под густой пены, готовая к новому раунду. — Напрасная трата денег, да и только. — Но я думал, что… — Ах, ну, серьёзно. Поттер, думать — это не твой конёк, — он кладёт мои руки себе на талию, заводя их под воду, и у меня сгорают последние предохранители. — Просто трахни меня уже.