Уроборос

В Рождество всегда много доставок. Конечно, большинство предпочитает традиционные блюда, но кто-то с удовольствием обходится и пиццей. Как обыватель я прекрасно их понимаю: Рождество лучше провести с семьей, а не стоя у плиты. Но как доставщик… Боги, вы и представить себе не можете, как сильно мне сейчас хотелось бы оказаться в другом месте. — Эй, Джин! — Зову я, одновременно щёлкая кнопки на автомате, чтобы он выдал мне хоть какое-то подобие кофе. — Пицца на доставку готова? — Передохни немного, — она косится на часы. — Люк занят. — О, — я оглядываюсь по сторонам, по привычке выискивая белый хвост, торчащий из-под красной кепки, — а Драко… — А Драко — причина, по которой занят Люк, — она шикает на меня, не давая открыть рот и предусмотрительно всучив мне в руки стаканчик капучино, заталкивает меня в кладовку. — Они бывшие любовники: уверена, у них есть неразрешенные разногласия. Что куда важнее… Она сцепляет руки в замок, растягивает губы в хитрой улыбке и смотрит на меня так, будто… О, мне хорошо знаком этот взгляд. — Как это было? — Выпаливает Джинни, и я благодарен себе за то, что не успел набрать в рот капучино. — Боже, Джин! Я устало тру лоб. Всю мою жизнь меня мучали кошмары, но сейчас — это — обсуждать со своей бывшей девушкой своей первый секс с мужчиной… Клянусь, едва ли мой мозг способен придумать сценарий изощреннее. — Ну это было, — она соединяет указательный и большой палец одной руки, а потом проталкивает туда указательный палец другой руки, демонстрируя весьма неприличный жест, — по-настоящему? — Джиневра Молли Уизли! — Я прикрываю пылающее лицо ладонью. В самом деле, она что, сошла с ума? — Да ладно тебе, Гарри! — Она снимает свою кепку и шлёпает меня по плечу. — Я даже не спрашиваю тебя о подробностях! Это всего-навсего праздный интерес. Я отнимаю руку от лица, смотрю на Джинни. Верно. Да. Мне, вроде как, всё равно больше не с кем этим поделиться. Но что я должен ответить? Да, мол, всё было по-настоящему, и в нём было так хорошо, что в какой-то момент я задумался, не гей ли я, потому что ни одна девушка ещё не заставляла меня чувствовать себя так. Но это абсурд. Мне нравятся девушки, нравятся изгибы их тела, нравятся мягкие плавные формы. Дело совсем не в этом. — Ох, ну серьезно. Не хочешь — не говори, — Джинни обиженно плюхается на кипу высоких ящиков, и я всерьёз опасаюсь как бы она не упала. — Но по крайней мере, я должна поздравить тебя со служебным романом, а? Или это является романом с соседом по комнате? — Это… — я чешу затылок, обдумывая сказанное ей, — не является ни одним из этого. — Чего? — Произносит она таким голосом, каким людей обычно окликивают хулиганы из-за угла: знаю, среди личностей Джинни точно есть одна из таких. — Мы просто спим, — я делаю глоток капучино, не силясь поднять на неё взгляд. Не хочу видеть выражение лица этой женщины, потому что знаю: сейчас оно не сулит ничего хорошего. — Как секс-партнёры. — Как секс-партнёры, — повторяет Джинни, спрыгивая с накренившихся ящиков, и вот сейчас мне, действительно, становится не по себе. — Ты теперь у нас, значит, крутой мужик? — Чего? — Я вскидываю взгляд, и последнее, что я успеваю заметить, — это пальцы Джинни перед моим лицом, за которыми следует прострелившая ухо боль. — Ауч! — Крутой секс-партнёр, только посмотрите на него, — она тянет меня за ухо к себе, и я чувствую себя никем иным, как нашкодившим ребёнком. — Думаешь, ты теперь совсем взрослый? — Ау, ау, ау! — Я вцепляюсь в её руку, но рука Джинни не сдвигается ни на миллиметр. — Ты вообще хоть интересовался тем, сколько у него было отношений? — Лицо гриффиндорки багровеет от ярости, но, полагаю, вряд ли даже оно в состоянии тягаться с цветом моего уха. — Это тебе не девочки, к которым ты прыгал в постель каждые выходные. Я вздрагиваю. Так она знала? Конечно, знала! Господи, каким же идиотом я выглядел в её глазах всё это время! Я бы с радостью позорно сбежал от этого разговора, если бы не пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в мою ушную раковину. — Ну так что? — Возвращает меня к реальности разъярённый голос. — Всё ещё чувствуешь себя крутым? — Джин, я знаю, между нами возникло непонимание, но вряд ли мы сможем его разрешить, если ты продолжишь… — я охаю от облегчения, когда она наконец отпускает меня. Аллилуйя! — Недопонимание, — прыскает она, складывая руки на груди. — Это ты о том, что трахнул этого мальчика под видом партнёрства, чтобы не брать на себя ответственность? Чёрт возьми, Гарри, это не похоже на тебя! Мне не нравится разочарование в её глазах. Это не то, что я привык в них видеть. Не то, что мне хотелось бы. — Всё не так, — я тру ухо — болит чертовски! — Он заинтересован в этом куда больше, чем я. — Ты, болван, вообще слышал меня? — Её взгляд мечет искры. — Его член знало всего двое мужчин в то время, как твой познакомился по меньшей мере с половиной девушек маггловского Лондона! — Она стукает меня по руке: не слишком сильно, но ощутимо. — Может, это и норма для тебя, но точно не для него! Я бормочу охлаждающее, надеясь, что это поможет моему уху. Драко совершенно ясно дал мне понять, что отношения со мной его не интересуют. Может, я просто не дотягиваю до его стандартов, в конце концов он выходец из чистокровной семьи, а я… — Не следи тут! Боже мой! А если кто-то нагрянет с проверкой? Сколько раз я просила тебя не использовать магию на работе?! — Джинни шлёпает меня по руке, очевидно заметив, как под ней клубится заклинание. — Вот поэтому я и переживаю за тебя, Гарри! Ты такой неосторожный, чёрт бы тебя побрал! — Джин, — я протягиваю к ней руку, но гриффиндорка отшатывается от меня. — Я боюсь за тебя. Ты относишься к происходящему с такой лёгкостью, я… Ты хоть можешь себе представить, что произойдёт, если ты разобьешь ему сердце, Гарри? Он ведь не просто мальчишка — он Малфой. И всегда будет Малфоем. — Она надевает кепку, вцепляется в дверную ручку. — Я не могу просить тебя изменить себя, Гарри. Но прошу тебя об одном: будь осторожнее. Джинни распахивает дверь и замирает — стоит отдать ей должное — всего на секунду, наткнувшись на самодовольное лицо Драко. А потом, бросив на меня взгляд под фирменным названием «разгребай это сам», возвращается в обеденный зал. — Ну, — произношу я, пытаясь скрыть нервозность, — как много ты услышал? — Хм, — Драко принимается театрально чесать острый подбородок, — пожалуй, начиная с той части, где меня трахало всего двое мужиков, один из которых оказался вором, а второй садистом, и… — он сужает глаза, наблюдая за моей реакцией, — заканчивая эпичным финалом, в котором я бросаю тебя в Азкабан за то, что ты не сделал мне предложение сразу после того, как оприходовал мою задницу. Бум! Он отправляет в меня сложенную в виде ёлочки салфетку, и я закатываю глаза, заталкивая её в карман. Вот болван. — Слушай, не парься, Поттер, — слизеринец закрывает за собой дверь, — я был абсолютно серьёзен, когда просил тебя не западать на меня: не нужна мне эта головная боль. Отношения всегда заканчиваются дерьмово, так что, не стоит их начинать. — Что-то там было про вора, — я тянусь к своему капучино, но цепкие пальцы Драко перехватывают его раньше моего. — Угу, — он делает несколько аккуратных глотков, передавая стаканчик мне. — Нарцисса не оставила бы меня без гроша за душой. Содержимого шкатулки, которую она поручила передать мне матери Блейза, хватило бы на безбедную жизнь нескольких поколений, что уж говорить обо мне. — Шкатулка? — Я хмурюсь, гипнотизируя кофе, — вряд ли сейчас я смогу сделать хоть глоток. — И он всё украл? — Не сразу, — усмехается Драко. — Он трахал меня и вытягивал понемногу, пока я валялся в послеоргазменном эктазе. Любовь делает из нас наивных хаффлпаффцев, не находишь? Я пожимаю плечами. Не уверен, что я могу числиться экспертом в том, что касается романтического влечения. — А потом он исчез. Ни прощальной записки, ни украшений. Только фальшивое имя и татуировка на моей пояснице, — он издаёт хриплый смешок. — Вот ведь забавная хрень. Знаешь, она чертовски подкосила моё доверие к людям. — Неужели Люк его заслужил? Драко меняется в лице — всего секунда, мимолётная тень смятения, — и он снова возвращает привычную безликую маску на место. — Я не хотел ночевать на вокзале, Поттер. А он предложил мне крышу над головой и место за обеденным столом, — Драко прикрывает ладонью расплывшиеся в улыбке губы. — Что у тебя с лицом? Думаешь, я лёг с тобой в постель только для того, чтобы мне было, где спать? Слизеринец прыскает. — Это не твоя история. К счастью или к сожалению, ты слишком хорошо трахаешься для того, под кого ложатся ради выгоды, — он улыбается мне одними только губами. — И отвечая на твой вопрос: Люк Чандлер и моё доверие — это абсолютно несовместимые вещи. Драко отталкивается от тяжёлых ящиков, стряхивая с фартука невидимую пыль. Я аккуратно касаюсь его локтя. В горле першит, и мне чертовски хочется выдавить из себя хоть слово, но я не могу. Мне хочется сказать ему, что всё образуется. Всё будет хорошо. Даже если я сам ничего не знаю. — Поттер… Не волнуйся так о моём сердце, — он сжимает пальцы в кулак и несколько раз стучит по своей грудной клетке. — Слышишь? Разбиваться там уже нечему.

***

Вообще-то Рождество мало чем отличается от других праздников. Неважно, Рождество ли это, день рождения или долбанный день микроволновки. Сценарий всегда один: дешевое пиво, телевизор, диван. Но сегодня… Сегодня всё совсем иначе. — Господи, Поттер! Ну кто так чистит картофель? — Рявкает на меня Драко, забирая из рук нож. — Дай сюда. Я улыбаюсь ему. Меня разморило — то ли от усталости, то ли от шампанского. То ли от того, как он выглядит, носясь по кухне, словно крохотный ураган, стараясь приготовить для нас настоящий праздничный ужин. — Нужно аккуратнее, понимаешь? — Срезая тонкую кожицу, бормочет Драко. — Если бы я чистил овощи так, как ты, то мы остались без гарнира. — Я мог бы просто почистить его заклинанием, — потянувшись за бокалом с шампанским, отзываюсь я и зарабатываю укоризненный взгляд. Кажется, это я зря. — Что? Хочешь показать, что ты превосходишь меня даже в этом? — Драко отправляет почищенную картофелину в кастрюлю. — Я не… От позорного оправдания меня спасает звонок в дверь. Кто бы это ни был — я чертовски рад его видеть! — Мы кого-то ждём? — Драко насупливается, как сварливая жёнушка, и я не могу не улыбаться этой мысли. — Клянусь тебе, если это Уизли… — Это не Джинни, — спеша к двери, отзываюсь я. — Это… — Доставка! — С веселой улыбкой встречает меня мужчина за дверью. — Доставка? — Слышатся характерные слизеринцу нотки недоверия в его голосе. — Да. Доставка, — я вытягиваю бумажник, чтобы вручить чаевые, и забираю огромную упаковку из магазина детских игрушек, обмотанную в пёструю оберточную бумагу, совершенно не вписывающуюся в скромный интерьер моей студии. Коробку я заталкиваю под ёлку — выглядит жалко, ибо сама ёлка совсем ненамного выше её самой. Я вздыхаю. Наверное, стоило раскошелиться и купить дерево побольше. — М? Полагаю, это для Уизлетты? — Заинтересованно произносит Драко. — А что ты приготовил для меня? Он движется ко мне — выражение лица хитрое, как у кота, увидевшего баночку сливок. Я чертыхаюсь и заталкиваю коробку подальше. Зря я купил эту железную дорогу. Выгляжу, должно быть, как полный дурак. — Знаешь, твой член, обёрнутый атласной лентой, тоже подойдёт, — улыбается мне Драко, нежно проводя кончиками пальцев по моим бёдрам по направлению к паху. — Этот подарок, — моё дыхание предательски сбивается; он так близко, что это почти опасно, — не для Джинни. — Оу, какая жалость, — слизеринец драматично дует губы. — Стало быть, нам придётся разделить твой член на двоих, а? Он обдаёт меня своим дыханием; пододвигается достаточно для того, чтобы наши губы соприкасались, но недостаточно для того, чтобы поцеловать. Знаю, он играет со мной. И я всегда принимал правила этой игры. — Я не сплю с ней, — я закрываю глаза; шепчу так, чтобы мои губы задевали внезапно задрожавшие губы напротив. — С Джинни. Драко отворачивается. Челюсть сжата, бледные скулы тронул румянец. Он поворачивается ко мне спиной, и я с удовольствием подмечаю, что краска перебралась на кончики его ушей, а оттуда разлилась на шею. Один Мерлин знает, как сильно я люблю целовать эту шею. Одному ему известно, как много усилий мне требуется, чтобы удержаться от этого прямо сейчас. — Будто я тебя спрашивал, — безразлично отзывается он. Я пожимаю плечами. По крайней мере, мне хочется быть с ним честным. — Мне вообще плевать, — он закрывает ладонью покрасневшую шею, и этот жест кажется мне до боли очаровательным, — с кем ты спишь. Разве я просил тебя… — А мне не плевать, — я рывком притягиваю его к себе, зарываюсь носом в волосы, вдыхаю знакомый запах шампуня. — Что за дела у вас с Чандлером? — А тебе-то что? — Резко бросает он, но объятий не разрывает. — Не хочу, чтобы он снова тебя обидел, — я укладываю подбородок на его хрупкое плечо. — Слушай, он же полный мудак. Зачем ты… — Оставь, — он резко сбрасывает мои руки, шарахаясь в сторону. — Я не собираюсь трахаться с ним снова — это всё, что тебе стоит знать. — Думаешь, это всё, что меня интересует? — Я сглатываю внезапно появившийся в горле ком. — А что? — Он смотрит на меня из-за плеча; губы сжаты в тонкую полоску, глаза темнее тучи. — Разве не так? Драко отряхивает одежду, собирает рассыпавшиеся по плечам волосы в хвост. Движения резкие, нервные. Я чувствую себя неправильно. Каждый раз в разговорах с ним я словно натыкаюсь на невидимую стену, которую едва ли когда-то смогу преодолеть. — Думаешь, раз уж я позволил пару раз присунуть себе, это автоматически делает тебя моей гребанной нянькой? — Он смотрит на меня в упор. — Или у твоего члена прямое соединение с сердцем, и он полагает, что мы будем вместе до конца жизни и умрем в один день? — Ничего такого, — я прочёсываю волосы пятерней. — Я просто… — Ты просто «что»? — Рявкает Драко. — Знаешь, лучше бы ты трахал её, Поттер. Лучше бы ты трахал всё, что движется, и был последним мудаком, а не принцем из глупой маггловской сказки. Я тру пальцами виски. Он что это, серьезно? — Только ты обознался, Поттер. Я, мать твою, никакая не принцесса. — Слизеринец снимает фартук, бросает его в меня. — Я гребанный дракон. Стук входной двери кажется мне оглушающим. Он оставляет меня в звенящей тишине: наедине с замаринованной индейкой, нераспакованным подарком и очередным дерьмовым Рождеством.