***
Я не могу находиться дома — фраза Драко о горизонтальных поверхностях заставляет мою фантазию пускаться в пляс на пустом месте, — поэтому в конце концов, спустя час бесцельного скитания по улицам города, я нахожу себя в садовом центре Камдена. Знаю, покупка ели сейчас мне не по средствам, но я не могу не думать о том, что это первое Рождество за много лет, которое я не проведу перед телевизором, заливая в себя дешевое пиво. У меня будет индейка, праздничный пудинг, рождественские гирлянды и снег за окном. А ещё Драко. У меня будет Драко. И эта мысль до абсурда приятна. Ель я беру небольшую — чуть выше метра высотой, — но стройную и удивительно пушистую. Оставшиеся деньги спускаю на гирлянду на батарейках и две упаковки ёлочных шаров: зелёные и красные. В качестве верхушки выбираю ангела с длинными белыми волосами и серебристым нимбом над головой — очень уж он мне кое-кого напоминает. Знаю, в следующем году всё будет совсем по-другому, и эти украшения будут пылиться где-нибудь на шкафу и мозолить мне глаза. Но это будет не сегодня. Не сейчас. Сейчас Драко, в одной только рубашке, встречает меня у порога, стряхивая с моей шапки снег. Он ворчит, затаскивая ёлку. Ворчит, помогая мне с установкой. Ворчит, протирая полы в прихожей от снега. И, всё-таки, когда он обессилено падает на диван, на его тонких губах расцветает улыбка. И от облегчения я падаю рядом и, сгребая его в охапку, улыбаюсь в ответ. — С ума сойти, — выдыхает он. — Ёлку в последний раз я видел в Мэноре. Ну знаешь, до того как… Я киваю. Впервые со времён войны я говорю о ней с кем-то. Нет, не с кем-то. Я говорю с человеком, впустившем Пожирателей в Хогвартс. Говорю с ним, обнимая его, но от этого мне не хочется обнимать его меньше. Я знаю, не будь это Драко — это был бы кто-нибудь другой. Сейчас знаю. То ли дело понимать это, будучи семнадцатилетним пацаном. — Как это было? — Я слышу свой голос будто со стороны. Пару месяцев назад я бы не нашёл в себе сил на такой вопрос. — Жить с ним под одной крышей. — Не страшнее, чем осознавать, что комната тети Беллатриссы находится рядом с моей, — Драко отзывается с нервным смешком. — Если ты когда-либо задавался вопросом, играла ли она с его змеей, ответ положительный. — Фу! — Я отталкиваю его от себя, и он смеётся, а я сам не замечаю, как начинаю смеяться вместе с ним. Вот, значит, как. Оказывается, не все разговоры о войне застревают комом в горле. Конечно, мысль о том, что происходило в ложе Воландеморта, — худшая из всех сексуальных фантазий, когда-либо существовавших в моей голове, но по крайней мере это не она заставила меня сбежать из мира магии, чтобы не сходить с ума от чувства вины. Точно не она. — Ну, ладно, — хлопая себя по обнаженным бёдрам, Драко поднимается с дивана и бросает взгляд на купленные мной украшения. — Конечно, это самые уродливые рождественские шарики из всех, что мне доводилось использовать, но даже это лучше, чем ничего. Поможешь мне? — Раз ты так просишь, — я бросаю ему в руки упаковку красных шаров. — В качестве перемирия? — Вы, гриффиндорцы, такие вульгарные. Как и этот кричащий красный, — он достаёт один шарик и подыскивает ему хорошенькое место на пушистой ветке. — Что скажешь? Твоя очередь. Я вешаю зелёный шарик совсем рядом — так, чтобы он сталкивался с красным. Драко смеётся и зовёт меня отвратительным. Потом, когда дело доходит до крепления верхушки, он кричит, что у меня совершенно нет вкуса. А потом вдруг… Мы целуемся, обмотавшись гирляндой. И это, вроде как, отличная метафора к нашим отношениям. — Как всё прошло с Панси? — Я обматываю гирлянду вокруг его волос, и сейчас он выглядит абсолютно так же, как и опасно накренившийся ангелок на верхушке ёлки. — Эта сучка прямо посреди разговора стала проверять твой подарок на наличие проклятий, — он цокает языком и выпутывается из гирлянды, вставая ко мне спиной. — Почему даже эта бездарность умеет пользоваться беспалочковой, а я — нет? Чёрт возьми, я не то что проклятия проверять не умею, я даже конфорку зажечь не смогу. Что не так с моей магией, Поттер? Я что, гребанный сквиб? — С ней всё так, — я накрываю его ладонь своей с тыльной стороны. — Ты сам не даёшь ей выхода. Я закрываю глаза, нащупываю его магию — потемневшую, но всё такую же сильную. Я знаю, он боится, что она снова может кому-либо навредить, даже если и не признаёт этого. Я подталкиваю её своей — совсем немного, — сплетаю обе наши энергии, и зелёный ёлочный шар за его ладонью начинает медленно окрашиваться в красный. — Оставим так? — Шепчу ему на ухо я, когда шарик покрывается причудливым красно-зелёным узором, и Драко вздрагивает, отнимая руку и тем самым заставляя стекло разлететься на десятки осколков. Ба-бах! Он поворачивается, прячет голову на моей груди и сжимает в руках мой вязаный свитер. Я сглатываю, заклинанием собираю осколки и отправляю их в мусорное ведро. Ничего страшного. — Всё в порядке, — произношу я. — Всё будет хорошо. Драко поднимает на меня взгляд. Эти глаза не верят никому. Даже мне.Часть 16
8 февраля 2023 г. в 20:00
— Привет, — говорю я слизеринцу, сонно моргающему мне с моей груди.
Светлые волосы спутались, на тонкой шее красуется несколько алых засосов. Солнце робко касается нежной кожи, словно боясь обжечь. Я растягиваюсь в улыбке. Очаровательно.
— Сколько времени? — Он клюёт носом, и я аккуратно прикрываю ладонью его глаза.
— Поспи ещё, — взмахнув свободной рукой, при помощи беспалочковой затягиваю шторы. — Сегодня выходной.
Это впервые — впервые я встречаю утро рядом с человеком, с которым провёл ночь. Ночью было хорошо, но — это, сейчас — обнимать его; греться в тёплой постели, пока на занавесках лениво переливаются гирлянды, а по телевизору крутят рождественскую комедию… Это так…
Почему я никогда не делал этого раньше?
— Оставь свои нежности для кого-нибудь другого, — Драко сбрасывает мою руку, перебирающую его волосы.
У слизеринца просто невероятный талант к разрушению моментов.
— А не ты ли был тем, кто просил обнимать его перед сном? — Я возвращаю ладонь на место — мне чертовски нравятся его волосы, и я до последнего буду биться за возможность погладить их. — Вот и терпи.
— Ты перегибаешь с лаской, — он открывает один глаз и смотрит на меня.
Я сглатываю. Сердце с тревогой врезается в грудную клетку. Вряд ли для разговора выдастся момент получше.
— Хочешь что-то сказать?
Он открывает второй глаз, смотрит на меня, не моргая. Потом качает головой и снова укладывается мне на грудь — так, что теперь я вижу одну только светловолосую макушку. Но на этот раз Драко не убирает мою руку.
— Мужчины, с которыми я был, — произносит он так тихо, что мне приходится убавить громкость телевизора, — они не похожи на тебя.
— Вот как, — я заправляю его волосы за ухо. — Вот оно что.
— Я не понимаю, — рваное дыхание Драко согревает мою кожу, — какой в этом смысл? Быть нежным с каждым, с кем ложишься в постель. Ещё и не получая ничего взамен.
— Ну, — я ловлю солнечный зайчик, который скачет по его волосам, отражаясь от зеркала расчески, забытой на комоде, — секс не всегда похож на рыночные отношения. Наверное, для меня это слишком сложно.
— Ты щедрый балбес, вот ты кто, — он приподнимает голову и награждает меня колючим взглядом.
Я побежденно вскидываю руки. Драко садится на диване, подтягивая к груди укрытые одеялом колени. Мы не нашли в себе сил одеться после вчерашней ночи, и я двигаюсь ближе к нему, чтобы край одеяла хотя бы немного прикрывал мой традиционный утренний стояк. Сейчас не время, парень.
— Мой бывший был таким, — взгляд Драко стекленеет. — Вроде как, отсоси мне, а я отсосу тебе. Оргазм за оргазм. Всё в таком духе.
— Это похоже на Люка, — я поправляю подушку под своей головой.
— Я говорю не про Люка, — слизеринец сглатывает и переводит взгляд на меня. — Чандлер садист.
— Садист, — повторяю я, не совсем уверенный, что правильно уловил смысл этого слова.
— Знаешь, вся эта хрень, как в дешёвой порнушке. — он нервно смеётся. — Наручники, плетки, кожаные перчатки.
— Тебе такое нравится?
— Чёрт возьми, Поттер, я хоть немного похож на мазохиста? — Драко сводит брови на переносице. — Мой максимум — это шлепок по заднице и отсос на коленях. Я не люблю, когда меня обзывают плачущей шлюхой, затыкая в рот кляп.
Мне всегда плохо удавалось контролировать эмоции. Я знаю: всё, о чём я думаю в эту секунду, в красках отражается на моём лице. Я, конечно, не ханжа, но подобное — вроде как — не для меня. Да и мне всегда казалось, что для участия нужно согласие обоих сторон. Наверное.
— Что? — Очевидно, заметив мой взгляд, спрашивает Драко. — Гриффиндорцам невдомек, что жизнь может кого-то помотать?
— Я просто… — я тру переносицу, словно это должно помочь мне лучше переварить информацию. — И зачем ты это терпел?
— У меня были свои обстоятельства, — задумчиво отзывается Драко, поднимаясь с дивана прежде, чем я смогу что-либо спросить. — Что гораздо важнее, ты собираешься меня накормить? Знаешь, мы сожгли так много калорий ночью, что я не отказался бы от чего-нибудь пожирнее.
— Я закажу доставку, — я тянусь за телефоном, не отнимая взгляда от его обнаженного тела; приятный бонус секса с мужчиной — с утра вы оба готовы к новому раунду.
— Чем займёмся, пока её ждём? — Он бесстыдно раскрывает меня, откидывая смятое одеяло в сторону.
Я сажусь на диване, протягиваю к нему руки. Знаю, мы оторвались друг от друга всего несколько часов назад, но мне невыносимо хочется прикоснуться к нему снова. Невообразимая хрень. Лучше об этом не думать.
— Иди сюда.
Я выдавливаю смазку, ласкаю его одной рукой, пока вторая ищет номер доставки в списке контактов телефона. Как давно я не заказывал ничего на дом? Я так привык к еде Драко. Кажется, за это мне тоже стоит хорошенько его отблагодарить.
— Ты что, собираешься заказывать еду, пока дрочишь мне? — Драко смотрит то на мою руку, то на телефон. — Поттер, ты…
— Red Bamboo, — слышится голос в трубке. — Здравствуйте.
Слизеринец вскидывает взгляд. Его член в моей ладони приветственно дёргается. О, так у нас тут любитель рискованных ситуаций? Я не могу сдержать улыбки и лениво чмокаю его в самый уголок губ, приветствуя девушку на том конце провода.
— Мне нужно две коробки китайской лапши с говядиной, — говорю я, слегка сжимая кулак. — Ты же ешь говядину?
— А, — Драко обхватывает меня за шею, пряча в ней лицо. — А-ах.
— Полагаю, — я прикрываю щелку на головке его члена большим пальцем, — это значит да?
— Прошу прощения? — Девушка делает попытку вернуть меня к разговору. — Вас плохо слышно.
— Две коробки китайской лапши с говядиной, — я не могу сдержать улыбки, когда бёдра Драко начинают двигаться навстречу моей руке. — Поострее.
— Какую лапшу включить в состав? — Тараторит девушка. — Могу предложить вам удон, гречневую или яичную.
— Слышишь, Драко, — я касаюсь губами самого краешка его уха — оно покраснело так сильно, что могло бы посоревноваться в насыщенности с яблоками для шарлотки. — Нам могут предложить удон, гречневую и яичную. Какую бы ты хотел?
Он поворачивает голову и бросает на меня испепеляющий взгляд. Я одариваю его улыбкой. Ну что за личико! Хоть мне и чертовски нравится его бесить, я не могу мучать его слишком долго.
— Гречневая подойдёт. И две порции острой курицы, — я отпускаю Драко и тянусь за смазкой, беря на себя выбор соуса и называя адрес доставки. К моменту, когда голос в трубке повторяет мой заказ, я почти ничего не слышу, полностью увлечённый исследованием шеи слизеринца.
— Ваш заказ принят! Ожидаемое время доставки…
Я нажимаю кнопку снятия вызова и бросаю мобильник в кресло. К чёрту. Сейчас единственное, до чего я действительно голоден, — это парень, елозящий на моих бёдрах так сильно, словно собирается развести на них огонь. Впрочем…
— Сволочь, — бормочет он, сильнее толкаясь мне в ладонь. — Ах… Какой же ты наглый ублюдок, чёрт бы тебя побрал.
— Ммм, — я широко и влажно мажу языком по его шее, — а ты у нас, значит, мастер ласковых прозвищ?
Драко стонет и вцепляется пальцами в мои плечи. Я оглаживаю ладонью его поясницу — у меня точно гребанный фетиш на это тату — и спускаюсь ниже, не переставая надрачивать ему, как чемпион.
— Как ты? — Я немного ослабляю хватку, мелко целуя его ключицы. — Не болит?
— А что, — горько усмехается Драко, — если болит, то не будешь мне вставлять?
Я поднимаю взгляд на него.
— За кого ты меня принимаешь? — Я мягко оглаживаю его ягодицы; мы вполне могли перестараться ночью.
— За мужика с членом, — мягко фыркает Драко, но от меня не ускользает удивление в его глазах, когда я возвращаю руку к его лопаткам.
— Есть много других способов сделать друг другу приятно, — я двигаюсь вплотную к нему — так, чтобы теперь моя рука могла обхватить нас обоих. — Что скажешь об этом?
— Я, чёрт возьми, не верю, что я первый парень, которому ты дрочишь, — он жадно наблюдает за тем, как оба наших членах исчезают в моем кулаке. Мне приходится подключить вторую руку, чтобы давление было больше.
— Ты второй, — я подталкиваю носом его подбородок, давая понять, что нуждаюсь в поцелуе. Как хорошо, что у нас нет тех дурацких правил, в которых нельзя целоваться и всё такое. Мне чертовски нравятся эти губы. — Первым был я.
В конце концов из постели мы вылезаем после обеда. Лапшу я подогреваю дважды: через час после прибытия курьера, потому что мы не были слишком заняты друг другом в постели; а потом ещё через полчаса, потому что Драко приспичило потрахаться на умывальнике. Но сейчас, подогревая её беспалочковой в третий раз, едва ли я об этом жалею. Если честно, думаю, я бы продержался весь день на чистом энтузиазме, чего не скажешь о Драко. Ему нужно питаться получше. Я уверен, теперь кардио-нагрузки станут неотъемлемой частью жизни нас обоих.
— Поттер? — Он щёлкает палочками перед моим лицом. — Ты меня слушаешь?
Упс.
— М? — Я подцепляю кусочек говядины, отправляя его в рот.
— У тебя что, мозг через член вытек? — Он закатывает глаза; честно говоря, не знаю, сколько раз нужно заняться сексом этому парню, чтобы хоть немного сбавить в раздражительности. — Я спрашиваю, есть ли у тебя какие-то предпочтения касаемо рождественского меню.
— Рождественское меню?
— Ну, — он смягчается, очевидно, заметив моё удивление, — что ты любишь есть в праздник?
Я прячу взгляд в бумажной коробке. Обычно на Рождество я довольствовался остатками пиццы с работы. Или лапшой. Или и тем и другим. У меня не было праздничного стола. Это вам не Нора.
Но если сейчас у меня и в самом деле есть право голоса…
— Пирог с патокой, — я растягиваюсь в улыбке, вспоминая вкус пирогов Молли.
— Пирог с патокой, — смотря на меня в упор, повторяет Драко, а потом расчерчивает что-то в своём блокноте. — Это всё?
— И что-нибудь послаще в качестве основного блюда, — я откидываюсь на стуле, скользя взглядом по его телу. Я снова хочу его. Это, блядь, просто невозможно!
— Ты отвратительный пошляк, знаешь это? — Со смешком произносит Драко, поднимаясь со стула и отвешивая мне подзатыльник своим блокнотом. Я перехватываю его руку и притягиваю к себе.
На кухне мы этого ещё не делали.
— И тебе это нравится, — я развязываю пояс его халата, касаюсь губами родинки над его пупком.
Мог бы я вот так запросто отсосать парню?
Я вскидываю взгляд на Драко. На дне серых глаз плещется желание, и я знаю, что в эту секунду сделал бы для него всё, что он только бы захотел. Если бы он захотел…
— Поттер, — Драко тяжело сглатывает и запахивает халат, ловко высвобождаясь из моей хватки. — Мне нужно навестить Панси.
Я моргаю. Что я только что…
— Да, — встряхнув волосами, откашливаюсь я. — Да, конечно.
— Я должен увидеть будущего крестника, отдать твой подарок, а потом я мог бы зайти и купить продукты, потому что завтра все магазины будут закрыты, а ещё в городе такие очереди… — тараторит он, повернувшись спиной ко мне и неловко натягивая одежду. — Я пытаюсь сказать…
Он смотрит на меня через плечо — на губах играет слабая улыбка. Я неловко улыбаюсь в ответ.
— Было бы, правда, весело — провести весь день, кувыркаясь с тобой, Поттер, — произносит он. — Но у нас, вроде как, есть обязанности, да?
— Вроде как, — я поднимаюсь, отталкивая от себя почти полную упаковку лапши: аппетит совсем пропал, — да.
Он подходит ко мне, застегивая пуговицы на своей — моей — рубашке, и касается виска неосязаемым поцелуем. Мне так нравится это в нем — эти внезапные, взявшиеся из ниоткуда вспышки нежности. Я провожу ладонью по светлым, ещё влажным после душа волосам, высушивая их заклинанием — Лондон в этом году удивительно морозный, а я совсем не хочу, чтобы слизеринец подхватил простуду. Это не забота. Я просто…
— Я вернусь, — он трется щекой о мою щеку, как сытый кот, — и ты возьмёшь меня на каждой поверхности этого дома.
Лёгкое прикосновение губ к губам — и он исчезает за входной дверью. Я тру лицо ладонью. Этот парень точно сведёт меня с ума.