***
На утро вся магия исчезает — солнечный свет с укором отражается от расположившихся у входа пустых пивных бутылок, заправленный диван превратился в тыкву со съехавшимися на пол простынями, а принцесса пускает слюни на мою футболку. Но я имею в виду, даже несмотря на рассеявшуюся магию, это утро всё равно чертовски… — Доброе, — я заправляю волосы Драко за ухо, когда он приподнимается и окидывает меня недовольным взглядом. — Ты можешь заткнуться? — Он хмурится и переползает в сторону, утыкаясь носом в спинку дивана — ни следа от присущей ему сегодняшней ночью нежности. — У меня похмелье. Я пожимаю плечами. Что ж, по крайней мере, всё вернулось на круги своя. — А знаешь, что лучше всего помогает от похмелья? — Я переворачиваюсь на бок, нарочно пододвигаясь ближе, — рядом с ним так тепло, и мне совершенно не хочется вылезать из постели. — Ммм, — Драко бросает на меня недовольный взгляд из-за плеча, — утренний секс? Я вздыхаю и выдавливаю из себя улыбку. Он и не представляет, насколько соблазнительно выглядит сейчас. Гребанный змей искуситель. — Бульон справится лучше, — мои бёдра так близко к его, что мне с трудом удаётся думать о еде. — Ничего не справится лучше, — Драко падает на подушку с протяжным стоном. — И где ты вообще научился варить бульон? — Варить? Я не собираюсь ничего варить. — Я, всё-таки, поднимаюсь на ноги — нагретая постель и хрипящий слизеринский голос оказывает непоправимое давление на мой член. — Я просто собираюсь заварить лапшу быстрого приготовления и слить из неё воду. — О, Господи, — Драко распластывается на постели и недовольно морщится, — в самом деле, скажи, что ты шутишь. — Ни секунды, — я смотрю в окно и тянусь за свитером — снег со вчерашней ночи сыплет мелкой крупой. — Ну так что? Я иду в супермаркет? Драко отмахивается и отворачивается обратно к стене, зарываясь с головой в простыни. Его аппетитная задница выглядывает из-под одеяла, и один Мерлин знает, чего мне стоит не шлёпнуть по ней. В конце концов, у меня осталось не так много оправданий перед самим собой. Я тихо закрываю дверь и сбегаю по лестнице вниз. Такой неприсущий Лондону мороз отрезвляет меня, приводя в чувство. Я бросаю взгляд на наше окно, в котором — в одном из немногих — сияют рождественские огоньки, и не могу не думать о том, что сейчас — там — Драко снова провалился в ленивый похмельный сон, совершенно не забивая себе голову тем, что произошло этой ночью. Но вот незадача. Кажется, теперь её начал забивать я.Часть 12
8 января 2023 г. в 20:00
Примечания:
🎶 Taylor Swift — The Great War 🎶
В доме темно, и единственный источник света, благодаря которому мне удаётся не споткнуться на собственном пороге, — это гирлянда, заливающая его мягкими разноцветными огнями. Драко сидит на кухне, закутавшись в плед и прижав губы к стеклянному горлышку бутылки пива. Когда глаза начинают понемногу привыкать к темноте, я замечаю ещё несколько пустых бутылок у входной двери.
— Что за повод? — Я забираю бутылку и делаю несколько жадных глотков. Судя по его выражению лица, Драко уже хватит.
Он пожимает плечами.
— Было скучно, — слизеринец протягивает руку и забирает пустую бутылку пива, переворачивая её и стряхивая несколько последних капель с горлышка себе на язык. Я откашливаюсь. — Ты развлекался с Уизлеттой, а часы посещения клиники, в которой находится Панси, ограничены.
— Как она? — Открываю холодильник и достаю последнюю бутылку. Драко тянется к ней. Я качаю головой.
— Я выложил сотню за уколы. Не спрашивай, — он подпирает щеку рукой. — Если эта эгоистичная сучка продолжит сосать из меня деньги, я буду терроризировать тебя своим присутствием целую вечность.
Я прыскаю. Возможно, я был бы не так уж и против, если бы он остался подольше.
— Что в пакете? — Драко кивает в сторону свертка из детского магазина.
— Подарок, — я подталкиваю пакет вперёд, и он с шорохом движется по обеденному столу, — для эгоистичной сучки.
— Мать твою, да ты шутишь, — он недоверчиво косится на логотип в виде плюшевого медведя. — Что там внутри? Ядовитая тентакула?
Пожав плечами, прикладываюсь к бутылке с пивом. Драко продолжает косится на подарочный пакет, нахмурив брови, но в конце концов интерес берёт вверх над скептицизмом — подцепив белоснежные носочки кончиками пальцев, он сжимает их в ладонях, выдыхая:
— Крошечные.
— Ага, — я улыбаюсь краем губ, наблюдая за его реакцией.
Он достаёт несколько пар ползунков нейтрального бежевого оттенка; я нарочно не стал брать голубые — чертовски не люблю это глупое деление цветов на женские и мужские; потом несколько раз хлопает погремушкой в виде пчелы, рассматривает пустышку, прощупывает сияющие звёздочки мобиля и прослушивает мелодию. К моменту, когда всё содержимое пакета оказывается на столе, Драко кажется мне совершенно другим человеком. Впрочем, он возвращает маску на место, стоит ему только заметить мой внимательный взгляд.
— Надеюсь, ты оставил чек, — он принимается безразлично заталкивать покупки в пакет. Забавно то, насколько серьёзным ему удаётся казаться даже после четырёх бутылок пива. — Я всё компенсирую.
— Это подарок, Малфой, — я отправляю пустую бутылку в мусорное ведро. — А подарки обычно не нуждаются в компенсации.
— Да ладно тебе, Поттер! В школе она ненавидела тебя ещё больше, чем я. Чёрт возьми, ты в самом деле надеешься, будто я поверю, что ты ничего не хочешь взамен? — Он поднимается из-за стола, опираясь на спинку стула, чтобы не упасть. — Но мне нечего тебе предложить. Кроме разумеется моей хорошенькой задницы, которую ты отказываешься ебать.
Драко смотрит на меня остекленевшим взглядом. Воздух тяжелеет.
— Почему достойные парни не хотят спать со мной, Поттер? — Спокойно спрашивает он. — Я недостаточно хорош для вас?
— Ты, — я смахиваю с его лба упавшую прядь, — слишком хорош для каждого из нас.
Он шлёпает меня по руке.
— Брехня.
И падает на диван, с головой зарываясь в плед.
Мы спим вместе — это правило, почти единственная константа в моей нынешней жизни. С появлением Драко она стала гораздо менее непредсказуемой, чем я ожидал. Раньше каждый мой день был похож на предыдущий, а каждый предыдущий на следующий. И мне это нравилось. Я имею в виду… я думал, что нравилось.
Большинство прожитых мною дней слились в один — я толком не помнил последние несколько лет своей жизни. Дом, работа и снова дом. Я не собирался позволять кому-либо нарушать этот спокойный ритм моей жизни. А Драко не собирался спрашивать. Может быть, поэтому он оказался единственным, кто смог подобраться настолько близко.
— Поттер, — он крутится и в итоге оказывается на мне, прижимая своим телом к дивану. Это напоминает мне о том, как своенравные кошки по утрам будят своих хозяев, усаживаясь на грудь, — попробуй прикоснуться, и увидишь только сверкающий хвост. — Поттер, ты спишь?
«Сплю», — мысленно отвечаю я. Если он собирается поболтать — как это часто происходит, — я надеюсь, этот разговор может подождать до утра. Алкоголь имеет свойство развязывать ему язык, а сегодня мне хочется просто поспать.
— Знаешь, с тех пор, как погибли мои родители, — тихо бормочет Драко, и я мысленно закатываю глаза — ну вот, пьяные исповеди подъехали, — никто не делал для меня столько, сколько делаешь ты.
От смешка меня удерживает только притворство спящим. Четыре стены, старый диван и работающий с перебоями телевизор — щедрость, воистину достойная Святой Терезы Калькуттской. Вот болван.
— Поттер, ты точно спишь? — Его прохладные пальцы касаются моего лица, скользят вниз и нерешительно замирают в нескольких сантиметрах от губ. — Если не спишь, прошу тебя, останови меня.
Я чувствую едва уловимое тёплое дыхание. А потом его губы находят мои.
Коротко и мягко, почти невинно, и я зажмуриваюсь, весь подбираюсь и почти не дышу, боясь испугать его. Эти губы — всегда такие серьёзные, поджатые — во время поцелуя кажутся совершенно другими. Податливые и нежные, они касаются моих так аккуратно, как пальцы пианиста касаются холодных клавиш рояля. Они приносят с собой вкус солода и солёных крекеров, и я всё ещё чувствую это, когда Драко отодвигается и легко проводит кончиками пальцев по моей щеке. Я чувствую его взгляд, чувствую жар его тела, чувствую биение его сердца и молюсь, чтобы он не услышал моего.
— Я не очень хорошо умею выражать благодарность, что думаешь, а? — Пьяно хихикает он.
Ещё. Вот, что я думаю.
«Сделай это ещё».
И Драко, будто услышав мои мысли, целует меня снова — более уверенно, но всё так же целомудренно. Тепло, медленно, едва приоткрывая губы, только для того, чтобы глотнуть воздуха и снова приподняться, тяжело и загнано задышав. Он оставляет ещё несколько поцелуев на моем лице — коротких и нерешительных — прежде, чем опуститься мне на грудь и тихо, надрывно рассмеяться.
Я замираю. Я не могу выдать себя — не могу предать его и без того хрупкое доверие. Я перебираю в голове меню пиццерии, складываю пятизначные числа, вспоминаю рецепт бодроперцового зелья. Но всё это бесполезно, пока мои губы хранят остатки его поцелуя.
Я знаю, что сказал бы Рафаэль, будь он здесь — хоть и ему совершенно точно нет места на этом диване — а что насчёт принципа активного согласия? Как же недвусмысленное и сознательное решение каждого из нас участвовать в этом поцелуе?
Но знаете, что? Нахуй психологию. До тех пор, пока Драко согревает мою шею своим дыханием, а его тело приятной тяжестью прижимает моё к дивану, плевать я хотел на любые принципы. Иногда тебе просто хочется, чтобы тебя поцеловали, — вот и всё.
— Прости меня, Поттер, — еле слышно шепчет он. — Кажется, только что я украл твой первый однополый поцелуй.
Я улыбаюсь краешком губ — так, чтобы Драко не заметил.
Он не украл его. Он его подарил.