Монохром

'Cause you colour me clear Now what are you, what are you waiting for? Ноябрь две тысячи пятого выдался не таким серым, как все остальные Дождь застилал окно с самого утра. Сначала в её комнате: Рико проснулась не столько от противного сигнала будильника, сколько от мерного стука капель по металлу. Затем на кухне: с приоткрытой форточки долетали брызги в спину, заставляли скукоживаться и втягивать голову в плечи. Пересесть так и не заставили. Следом в классе: растущие за стеклом лужи рябили, вводя в гипнотический транс. И снова дома. Серая стена косого ливня обрушивалась на обозреваемый клочок парковки, размывая силуэты редких машин и голых деревьев. Снаружи уже давно смеркалось. От дыхания оконное стекло запотело. Рико протёрла его рукой, чтобы разглядеть быстро приближающуюся к дому фигуру, и спрыгнула с подоконника. Выкрутив мощность напольного обогревателя, прошла до кровати и напялила приготовленный свитер. Шерстяной, бесформенный и немного колючий, а в растянутых рукавах самостоятельно проделанные дырочки для больших пальцев. Ноябрь выходил промозглым. Рико – вечная мерзля. Подумав с секунду, она взяла со стула толстовку, надела поверх. Напехтерилась, конечно, знатно: со всеми слоями одежды больше походила на капусту, нежели человека. Даже подумалось, что теперь её точно никак не просунуть ни в какую щель. Закинув рюкзак на плечо, она вышла из комнаты аккурат к тому моменту, когда в коридоре звучно хлопнула входная дверь. Промокший до нитки парень едва бросил взгляд в её сторону, смахивая ладонью налипшие к лицу волосы. Зонты для слабаков. – Забрал? – Рико прислонилась к стене. – Ага, – подтвердил Риота. Сдвинув обувь в сторону, он небрежно покрутил свёрток в руках. – Соба осталась? – Не, – она картинно потупила глаза. Кто же знал, что голод был такой лютый? – Но я сделала яичницу. Риота на секунду завис с таким лицом, словно призрака увидел. Рико, конечно, никогда не мнила себя шеф-поваром. Если точнее, вообще себя никаким поваром не мнила. В последний раз, когда она вызвалась состряпать, – по телеку заверили, что это самый наипростейший рецепт карри, с которым справится даже младенец – госпожа Такано, глянув на бурое булькающее нечто в кастрюле, очень странно улыбнулась и, сунув ей в руки банан, отправила к себе. А вот Риота, как полагается истинному джентльмену, рискнул попробовать, сославшись на то, что главное, вообще-то, вкус. Риск не оправдался: три дня в туалет было не пробиться – у подопытной рыжей крыски случилось несварение. Дважды намекать ей никогда не приходилось. Рико пришла к выводу, что кулинария – это та стезя, которая ей, такой умной и талантливой, за каким-то чёртом не подвластна. Однако всё равно стало жутко обидно. Яичница вышла очень даже сносной. И подгоревшая её часть вкус особо не портила. Разве что к зубам липла. Ну, чуть-чуть.   – Ладно, может, в морозилке остались йогурты, – Риота отвис и, пихнув девушке в руки свой пакет, собрался пройти на кухню, но Рико удержала его за локоть. – Я хочу, чтобы ты съел яичницу, – ровно и бескомпромиссно. В своей первой реакции Персик растерялся: удивлённо вскинул брови и вроде как даже собирался посмеяться, но пальцы, впившиеся ему в руку, напряглись сильнее. Осознавая всю серьёзность ситуации, он моментально подобрался и молча кивнул. Рико невозмутимо одёрнула рукав его толстовки, поправляя, и отступила на шаг. Вот теперь свободен. Как только парень поспешил ретироваться, Рико прошла к пуфу у входной двери, на ходу разворачивая целлофан. Подняв выпавший клочок бумажки, содержащий информацию об ателье и номер телефона, уселась. Чёрная куртка с напыщенным манифестом на груди на первый взгляд казалась абсолютно новой. Странно и почему-то даже неуместно забавно: эта самая куртка ещё пару недель назад походила на грязную, пропитанную чем-то резко пахнущим старую тряпку. Вот бы в чудо-ателье можно было сдать что угодно. Утром первого ноября совершенно разбитая Рико нашла себя на полу в комнате Риоты. Покрывало, стянутое с кровати, скомкалось в ногах, под головой находилась подушка. Его самого не было – обнаружился немногим позже, на кухне. Мгновенно прилетевшая шутка на тему её причёски сразу после пробуждения стала жирной точкой в том, что произошло накануне. Хорошо или плохо, Рико не стала разбираться. Как и признаваться, что испытала облегчение. Не начинать попытки решать что-либо всегда было проще, чем начинать. Удачно сложилось: Персик, кажется, придерживался того же мнения. Каждый из них предпочел вариться в собственных мыслях по отдельности. Ведь, наверное, никому не хочется, чтобы у моментов слабости были свидетели. Госпоже Такано, которой едва удалось не лишиться чувств от внешнего вида сына, они, не сговариваясь, выдали какую-то сумасшедшую историю. Врали, как на духу, словно у них один мозг на двоих. В ней были и парад с гулянием на Хеллоуин, и компания каких-то пьяных кретинов, и попавшая в беду, несуществующая на тот момент девушка Персика, и его отважная попытка противостоять сразу четверым, дабы отстоять честь и достоинство Асами какой-то там. В общем, всё в лучших традициях дешёвенького экшена – была бы возможность, добавили бы корявых спецэффектов для убедительности. Может, хотя бы с ними Такано-сан поверила бы в эти россказни. Но даже если не поверила, смирившись с тем, что правды не добьётся, женщина заявила: нет ничего, что Рико и Риота не могли бы ей сказать. И Персик сказал ей отвалить. Ну, в принципе, логично. Заученным движением Рико свела правый рукав куртки к левому, подогнула нижний край и, согнув пополам, засунула вещь обратно в пакет, напоследок очертив подушечкой пальца символ свастики. – Ты чё здесь? – Риота, почёсывая пузо, выглянул в дверной проём. – Сколько на тебе свитеров? – Один, – буркнула Рико. Протянув ему куртку обратно и, замечая скептически выгнутую бровь, она закатила глаза. – Свитер один. Под ним ещё топ и две футболки. Слушай, скоро тесты. Я не хочу заболеть. – От холода не заболевают, балда, – он сипло хохотнул. – От него снижается иммунитет, балда, – неуспешно попыталась парировать Рико, спародировав его издевательскую интонацию. Кто вообще, блин, мог предположить, что Персик в курсе подобных вещей? Она кивнула в сторону кроссовок. – Обувь на сушилку. И в куртке от формы наверняка замёрзнешь. Может, другую наденешь? – Мне одной матери хватает с головой, – огрызнулся Риота и, указав на рюкзак, добавил: – Ты серьёзно собралась со мной? Зачем? – Я знаю, как это выглядит, – старательно избегая его взгляда, проговорила Рико. – Но мне просто хочется быть в курсе. Я… Мне это нужно, понимаешь? Она слишком расслабилась. Забыла, что Персик – её ответственность. Это также, как забыть, что солнце встаёт на востоке. Максимально глупо. Риота устало выдохнул и прислонился к стене. Помолчал, колеблясь, а затем кивнул. – Ладно. Скажу Юдзи, чтобы направлялся сразу к Храму. – Спасибо, – она слабо улыбнулась. Отвесив неуклюжий, но очень учтивый реверанс, Риота скрылся у себя. Дождь почти перестал, на улице лишь мелко накрапывало. Рико, обвив себя двумя руками, чтобы промозглый проныра-ветер не смел забраться под куртку, семенила вслед за парнем. Обычный черепаший шаг из-за попыток не промочить обувь превратился в мега черепаший, как точно подметил Персик. С последнего собрания Тосвы прошло чуть больше двух недель. Времени более чем достаточного для того, чтобы переварить произошедшее. И самым логичным из всего переваренного ей казалось, что Риота покинет Свастику. Рико не заводила разговор на эту тему в надежде, что ситуация сама собой разрулится. Такано-сан постоянно твердила, что иногда ничего не делать – это уже сделать что-то. Рико уверовала. И вроде бы не зря: всё и правда разрулилось. Правда, совсем не так, как она того ожидала: ничего Персик покидать не собирался. Поговорил с кем-то, прояснив для себя ситуацию, или же сам пришёл к каким-то выводам – они не обсуждали. Они вообще мало что обсуждали в последнее время. Вымытый дождём город сверкал как-то по-особенному ярко. Казалось, ярче, чем под солнцем. Когда они пересекли перекрёсток, Риота остановился и, схватив уже было повернувшую в сторону Рико за капюшон, молча развернул её в другом направлении. Она послушно пошагала рядом, стараясь перепрыгивать лужи также ловко, как он их перешагивал. Конусный свет мотоциклетных фар выхватывал отдельные участки на блестящем асфальте парковки, моторный гул заглушал разговоры первых прибывших. Проходя мимо, Рико цеплялась глазами за плохо освещенные хмурые лица: ни одного без ссадины или пожелтевших синяков. Какой-то особо везучий бедолага прижимал загипсованную руку к животу. Она машинально глянула на Персика. Припухлость с его скулы спала, а счёсы, покрывшиеся корочками, уже больше походили на тонкие царапины. Наверное, можно было сказать, что он легко отделался, но язык даже мысленно у неё не поворачивался. Уже на лестнице их окликнули: приехавший Юдзи махнул рукой, подзывая. Рико здорово удивилась, когда рыжий даже и не подумал рвануть к нему: эти двое стали близки до такой степени, что она была уверена – однажды они обязательно сбегут из страны вместе. Замечая её изумление, Риота щёлкнул языком и нехотя пробасил: – Сам подойдёт. – Иди. До собрания минимум ещё полчаса. О, смотри, там Мицуя! – Рико махнула парню рукой и безрезультатно попыталась сдвинуть вросшего ногами в асфальт Персика. Сколько он весит, блин? Тонну? – Вам наверняка есть о чём поболтать. Кыш. Я посижу у Храма. Риота смерил её усталым и немного раздражённым взглядом, но всё же примирительно вскинул руки и не спеша двинулся обратно на парковку. Странная у него всё-таки походка. Жёсткая и вся пронизана какой-то неестественностью, словно ему приходилось прикладывать кучу сил для того, чтобы приводить своё тело в движение. Как она раньше не замечала? С начала лестницы до самого её конца – тридцать семь щербатых каменных ступеней. На двадцать седьмой она сидела здесь в прошлый раз. Тринадцатая – самая истёртая. Тускло освещённая площадка почти пустовала: в стороне вырисовывались несколько силуэтов, сбившихся в небольшую группу. Рико прошмыгнула мимо, стараясь не привлекать внимание. Перед самим Храмом есть ещё ступени. Семь штук. Поднявшись на последнюю, она обернулась. Хороший обзор: от почти что чёрной окантовки деревьев по краям до тех самых красных тории с облупившейся местами краской. Неясное чувство. Тянущее и оседающее. Перед глазами не было того множества лиц, но оно всё равно не отпускало. Какое-то трепетное предвкушение тесно переплеталось со смутной тревогой. Как если бы момент покоя в смятении. Так ли он чувствует? Воздух здесь пропитан резким запахом гниющих листьев. Рико шмыгнула носом и, натянув на голову капюшон, пошла дальше. Покосившуюся от времени скамью заметила ещё в прошлый раз, но было слишком неловко пробираться сквозь толпу. Предусмотрительно вытащив из рюкзака пакет, постелила и уселась сверху. Темнота у самого Храма казалась гуще, свет одинокого фонаря мигал над головой – не страшно. Для медитативной возни карандашом очень даже сойдёт. Постепенно гомон приходящих усиливался: доносились обрывки несущественных разговоров. От неудобной позы шея совсем затекла. Рико отняла руку от альбома, встряхнула и покрутила головой, не отрывая критичного взгляда от своего полёта фантазии, излившегося на бумагу. Н-да. Она пролистнула несколько страниц назад, всё больше убеждаясь в том, что скетчи в последнее время стали всё чаще походить на рисунки пятилетки, отстающего в развитии. После корявых зарисовок, сделанных во время длинной перемены, Рико наткнулась на перечёркнутое в каком-то особо остервенелом припадке лицо. Чёрные глаза, больше походившие на провалы темноты, спокойно и лениво смотрели на неё в ответ. Какого хрена она ещё не вырвала эти страницы? – А вот эти полосы, что поперёк лица, твоя портретная фишка? Негромкий вкрадчивый голос раздался совсем рядом. Рико на своё громадное удивление даже не вздрогнула, лишь застыла, как монумент, лихорадочно соображая. Что сейчас лучше всего сделать? Подскочить или сразу же умереть на месте от инсульта жопы. Во втором варианте хотя бы не придётся оправдываться. Втянув побольше воздуха в лёгкие, она очень медленно закрыла скетчбук и всё также медленно обернулась. Самое время прибегнуть к тактическому отупению. Лидер Тосвы стоял в двух шагах от неё. Плечи опущены, руки в карманах. Немного осунувшееся лицо казалось острее и в неярком свете фонаря выглядело бледнее, чем обычно. Порывистый ветер сдувал светлые волосы назад, открывая обзору подсохшие корками ссадины на виске. Рико ненадолго задержала на них взгляд, прежде чем заговорить. – Это… Как бы объяснить, – она осторожно подбирала слова, стараясь не думать о том, что язык напрочь отказывается шевелиться. – Короче, это так. Попытки. Не очень удачные. – Неудачные? – тихо переспросил Майки, опустив безразличные глаза на альбом. – Вроде копия. Прибедняешься? – Нет, – довольно резко отрезала она. Брови Манджиро изумлённо взметнулись, и Рико, стушевавшись, неловко пояснила: – Нет, не копия. И нет, не прибедняюсь. У меня был такой долгий перерыв… Рисование – это не талант, это навык. И как любой навык, он должен поддерживаться практикой. Да и начинать чей-то портрет, пусть даже и наброском по памяти, было так себе затеей. Ровное лицо мнительно дрогнуло, глаза недоверчиво сузились. Весь его вид вообще ни разу не убеждённый. Ну не станет же Рико на пальцах объяснять, что у неё вдруг развилась шизофрения, и ей кажется, что на портрете вообще ни разу не он. – Может, – она снова заговорила, крепче сомкнув пальцы на альбоме. – Может, мы как-нибудь встретимся? Рисовать с натуры будет намного легче. Рико машинально зажевала губу. Почему-то казалось, что он должен, просто обязан был согласиться сразу: ведь изначально вся эта затея принадлежала не ей. Но Майки молчал. На самом деле ему и говорить ничего не нужно – откровенное сомнение проявлялось в том, как он смотрел. С каждой пройденной секундой напряжённая тишина между ними становилась всё отчетливей. Рико мерещилось, что голоса на площадке, ветер в деревьях, отдалённый гул двигателей – всё стихало. От одной только мысли о том, что сейчас прозвучит отказ, нутро болезненно скручивало, словно тугим жгутом. – Хорошо, – Майки наконец кивнул, разбавляя молчание, и пошагал к ступеням. Остановившись, он, не оборачиваясь, небрежно кинул через плечо: – Только в цвете. Хочу цветной портрет. Рико растерялась лишь на секунду. Вскочив со скамейки, запротестовала: – Я же говорила, что у меня не получается! Я вообще не помню, когда последний раз… – Хочу цветной, – безапелляционно повторил он, пожимая плечами. Не дождавшись новой порции протеста, Майки снова начал движение, как раз в тот момент, когда эхо голоса Дракена раскатилось по территории. Раздуваясь от возмущения и глядя на то, как застыла в отдалении его спина, Рико плюхнулась обратно. Как, блин, здорово. Лучше бы прямым текстом сказал ей валить к херам, чем вуалировал подобным образом. Хочет он, блин. К невысокой фигуре подошли ещё две, встали чуть позади. Поочередно просверлив глазами три затылка, Рико шумно выдохнула и потянулась к рюкзаку. Ладно. Её же никто не заставляет, правильно? И вообще, это не нужно – не зарабатывает же своими малеваньем. Не хватало ещё прогибаться под чужие хотелки и даже денег не брать. Раздавшийся многоголосый гвалт заставил Рико снова сфокусировать внимание на происходящем. Чё они там, блин, взбаламутились? Усевшись поудобней, подтягивая колени к груди, она развесила уши. Длинный кто-то в белой куртке-бомбере, стоящий по левую руку от Майки, крикнул, и Рико, мысленно сравнивающая его причёску с хохолком кореллы, зависла. Послышалось же? Она, конечно, очень далека от этих всех правил уличных группировок, но даже и в мыслях не было, что победившая в конфликте банда подгребает под себя проигравшую. Чтобы что? Так, подождите. Если верить Персику, то эта злополучная Вальхалла – сборище всех самых на бошку отбитых. Получается, Свастика теперь тоже? Рико рассеянно проследила за тем, как чёрный плащ, как всегда небрежно накинутый на худые плечи, повторил движение особенно сильного порыва ветра. Наверное, если бы ей предложили выбрать себе суперспособность, то эта суперспособность заключалась бы в том, чтобы влезать людям в головы. Громогласное скандирование во все глотки «Свастоны!» болезненной пульсацией отдавалось куда-то в виски. Сано Манджиро безусловно обладал сильной, даже какой-то особенной харизмой и пользовался безоговорочным уважением, но Рико всё равно снова умудрилась подивиться тому, как моментально всё стихло, когда он взял слово. Интересно, как это, понимать, что сотня с лишним человек находится здесь из-за тебя? Ей бы точно было тяжеловато. Он не напрягался, говорил ровно и чётко, заставлял вслушиваться. При упоминании Баджи Рико, моргнув, неосознанно уткнулась носом в воротник. Ей не нужно было видеть лица Майки – там снова застывшая маска. Достаточно было слышать его бесцветный голос, в который вкрадывалось что-то горькое. До самого окончания собрания Рико так и просидела: не шелохнувшись, обнимая колени и пряча лицо в вороте свитера. Неудобно и холодно. Хотелось домой. Чья-то тяжелая ладонь опустилась ей на затылок, спустила с волос капюшон. Холодный воздух незамедлительно скользнул за шиворот, и Рико поёжилась, недовольно поднимая глаза. – Совсем замёрзла? – Риота пригладил ей волосы на макушке, едва улыбнувшись на её угрюмое «угу». – Пойдём. Он стянул её со скамейки, забросил ранец на плечо и двинулся к выходу с территории. Рико поплелась следом, отмечая, что остальные уже успели разойтись. И даже парковка практически пустая. Она совсем куда-то в себя провалилась, давно такого не было. Рико всегда хотелось верить в правильность происходящего. Что каждое событие, наполняющее отдельный день и составляющее целую жизнь, происходит так, как должно происходить. Именно в то время, в том месте, таким образом, с теми людьми. Верить очень хотелось, но не очень получалось. Она прибавила ходу, нагоняя парня, и вцепилась ему в руку, прижимаясь бочком. Риота негромко рассмеялся и замедлился, подстраиваясь под еле семенящий шаг. Задрав подбородок, Рико разглядывала мигающие точки звёзд, местами пробиваю в тёмном небе сквозь мрачное полотно свинцовых облаков. Кажется, в их квартале она видела художественный магазин. Может, стоит зайти после школы? Хотя бы просто взглянуть. – Яичница, кстати, полное дерьмо. – Согласна.

***

Последние числа ноября знаменовали одно: у старшей сестры госпожи Такано день рождения. У Такано Банко было улыбчивое лицо, узловатые руки, тонкая паутинка в уголках глаз и безупречная осанка. Рико, бывало, могла спутать сестёр издалека. Но то, что она никогда не бы не спутала, так это свои ощущения: рядом с Банко-сан у неё создавалось впечатление, как если бы змея следила за каждым движением, готовая броситься в любой момент. Стоит ли говорить о том, что она не испытала никакого восторга, когда Такано-сан заявила: ну никак нельзя пропустить юбилей её сестры, ведь это было бы просто-напросто некрасиво. Да, пришлось признать, что со стороны родственников Банко-сан это было бы крайне некрасиво. Но Рико-то не родственник. План под названием «избежать встречу со звездой обложки одинока и в менопаузе» она разработала ещё в начале недели. На самом деле план, как и всё гениальное в этом мире, был до прозаичного прост: Рико сослалась на плохое самочувствие. Развернула целое представление на кухне перед взволнованной Такано-сан, и сама же подивилась тому, как правдоподобно у неё вышло расстроиться сорванной поездке. Риота, с отвисшей челюстью наблюдавший за тем, как девушка театрально корчится и хватается за голову, сам попытался примазаться к её спектаклю. Вот только непризнанный гений не учёл одного: хитрожопая притворщица ещё с понедельника ненавязчиво готовила его мать к тому, что не сможет поехать. В их коротких беседах то и дело, что вскользь мелькали жалобы от Рико на страшную мигрень, першение в горле и ноющую боль в суставах. Сработало безотказно. Жаль, конечно, было этого добряка Персика. Но с его стороны, как со стороны родственника Банко-сан, пропустить юбилей всё-таки было бы крайне некрасиво. Вот и нечего ему пропускать. Рико нравилось оставаться в квартире одной. Пока Такано-сан на работе или же у соседки, Риота на очередной свиданке, или, может, колесит по району с Юдзи, она предоставлена сама себе. Можно было прошмыгнуть на кухню в одних трусах, не запирать дверь ванной комнаты. Стащить у Персика ноутбук, чтобы порыться в сети или развалиться на диване в гостиной перед телеком. А самое главное: ни одного нежелательного свидетеля её внезапных концертов перед зеркалом с расчёской вместо микрофона. Иногда, конечно, её заменял фен, но расчёска всё же как-то роднее. Но вот оставаться одной в квартире на целый уикенд было максимально непривычно. И ещё совсем непонятно: нравилось ей это или нет. Первые всплывшие титры вызвали то самое сложно передаваемое чувство: что-то очень тоскливое, сравнимое с тягостным прощанием. Подложив руку под голову, Рико горестно вздохнула. Лощёный красавчик Нагасэ Томоя ещё конечно не раз порадует её своей безупречной физиономией с телеэкрана, но она всё равно как-то слишком основательно прикипела к сюжету и персонажам всего лишь за одиннадцать серий. Невыносимо сложно было мириться с фактом заключительного эпизода. Да ещё и дурацкие титры вдобавок мешали отрицать суровую действительность. Несколько раз конвульсивно дёрнувшись всем телом, тем самым выразив своё недовольство, Рико жмакнула кнопку на пульте. Всё хорошее когда-нибудь заканчивается – та же пачка жевательного мармелада. Пора бы уже признать. Итак, третий пункт из списка дел на сегодня был выполнен. Можно вычёркивать. В первые два входили «проснуться» и «позавтракать». На самом деле списка-то никакого и не было, но Рико нравилось думать, что она вообще-то очень занятая дама. Так хотя бы не возникало отчаянное желание повеситься со скуки. Напечатав Юмэ сообщение, по размеру сравнимое с диссертацией, в котором она описала все свои восторги от просмотра финальной серии, она неохотно сползла с дивана на пол. Медленно перевернулась на бок, устремляя унылый взгляд в окно. В просмотренных Рико сериалах и фильмах, прочитанных мангах и книгах дождливая погода всегда представлялась чем-то атмосферным, располагающим к размышлениям и, возможно, даже романтичным. Взять хотя бы эти клишированные сцены, где двое ютятся под одним зонтом: уютно прижимаются друг к другу, обмениваются многозначительными взглядами и, наконец, обязательно упоённо целуются под аккомпанемент непрерывного дождя. Но это представление, она была уверена, ничего общего с реальностью не имело. Во время дурацких дождей вокруг беспросветная хмарь, которая сопровождается сонной апатией, но никак не поводом поразмышлять о возвышенном. Насквозь мокрая обувь из-за необъятных луж, крайней степени пушистость из-за повышенной влажности и без того не очень удачной причёски и четырнадцать градусов тепла, которые ощущаются как минус четырнадцать из-за промозглости. Всё прям очень, блин, располагает к поцелуям. Фыркнув себе под нос, Рико лениво поднялась на ноги и сложила тёплый клетчатый плед в идеальный квадрат, водрузив его затем на спинку дивана. Даже если бы сам Нагасэ Томоя оказался бы с ней под одним зонтом и за каким-то чёртом полез целоваться, она бы влепила ему по его этой безупречной физиономии. В ответном сообщении Юмэ снова посетовала на то, что погода не алё и как ей жаль, что им не встретиться сегодня. Рико разделила её недовольство совершенно искренне. На днях новообретенная подруга предложила посетить с ней «Дон Кихот» в Синдзюку. Настоящий кладезь всего, что только можно вообразить: «там есть всё, что тебе нужно, пусть ты пока об этом и не догадываешься» – так она выразилась. Из Юмэ, конечно, вышел бы такой себе рекламщик – Рико нисколечко не купилась на эти её нахваливания чудесного дисконт-центра, но мысль о том, чтобы погулять в другом районе Токио, ей понравилась. Тем более, что там находится один из самых больших и красивых парков мегаполиса, если верить путеводителю. А парки ей с недавнего времени очень даже нравятся. И для ясности: после чего-то совсем не значит, что по причине этого самого чего-то. Вот так она считает. Рико снова недовольно покосилась в окно. Дурацкий, блин, дождь и дурацкая, блин, осень. Собрав пустые упаковки от сладостей, что она разбросала, как самый настоящий свинтус на полу, Рико отправилась к себе. Можно было конечно и дальше разлагаться перед телеком, но лучше этим заниматься, когда над ней перестанет висеть крест невыполненной домашки. Чёртов Персик ещё и свои пробные тесты подсунул, мол, за молчание. Герои, как это обычно бывает, вне подозрений, но этот особо одарённый индивид, если бы захотел, точно смог бы убедить свою мать в том, что у Рико на самом деле случилось воспаление хитрости, а не какой-то там вирусняк. С другой стороны, он сейчас в змеином логове отдувается за них двоих. Хотя бы за это ей стоило быть благодарной. Стоило быть. Но благодарности в ней не нашлось.   Повиснув на ручке двери, Рико почти что жалобно захныкала – ну почему, блин, идиотский порядок не может сам себя поддерживать? В знак своего категоричного протеста этой чудовищной несправедливости, она скинула всё из рук опять же на пол и, безжалостно пнув скрученный лист ватмана, что перегородил ей путь, плюхнулась на кровать. Нельзя решать тесты по алгебре во взвинченном состоянии. Вот поваляется немного, остынет и сразу же приступит. Наверно. Угрюмую тишину разбавляли лишь слабые треск и щелчки электрического обогревателя, тщетно силившегося справиться с холодрыгой в комнате. Рулетом завернувшись в одеяло, полутораметровая гусеница Рико сверлила взглядом свой письменный стол. Кислая картина хаотично нагромождённых предметов: от плюшевого носка до справочника по английскому. На самом верху самой высокой кучи непонятно чего, между пустой бутылкой от газировки и чёрным лифчиком-нулёвкой покоился набор акварельных красок. Рико купила его в среду. В тот же день, сгорая от стыда, спросила у Эммы номер мобильного её брата. На этом всё и закончилось. Посеяв где-то по дороге до дома все остатки своей решительности, она так и не осмелилась даже написать Майки. Сотню раз набирала и тут же стирала идиотское сообщение. А что если она чересчур навязывается? Что, если она выбрала не то время? Вдруг этот его ультиматум – портрет должен быть в цвете – всего лишь попытка отмазаться, и ему просто неловко прямым текстом послать чокнутую девку в долгое пешее? Мучительные сомнения по поводу и без сгрызли Рико окончательно. И даже располагающее для встречи отсутствие дождя в тот день не послужило поводом сообщить Манджиро, что она, в общем-то согласна сделать для него исключение. Но ведь это всё-таки Майки просил нарисовать его. Значит, ему хочется? Так, ладно. Пора бы это заканчивать. Простая истина – не спросит, не узнает. Не отрывая пристального взгляда от рябой картонной упаковки, Рико рукой нашарила телефон где-то у себя под задницей и, кое-как вытащив, поднесла к самому носу. Вдохнули, выдохнули.

Привет!

Я купила акварель

Коротко и ясно. Так, стоп. Ничерта не ясно! Абсолютно тупое и несодержательное сообщение, прилетевшее с неизвестного номера – совсем с дуба рухнула? Акварель она купила, блин. Закусив губу так сильно, что из глаз посыпались искры, Рико трясущимися руками торопливо набрала ещё один текст.

Блин, прости. Это Рико. Эмма поделилась твоим номером, ты не против?

В общем, я хочу попробовать

Вот. Так-то лучше. Пятнадцать раз перечитав то, что настрочила, Рико наконец нажала клавишу отправки. Бестолково попялив в экран ещё с секунду, она отбросила телефон в сторону и уткнулась носом в подушку, твёрдо уверенная в том, что ответа ближайшие хотя бы полчаса ждать не следует. Слабая вибрация в ногах сработала, как если бы её долбануло разрядом тока: запутавшись в одеяле, Рико рухнула на пол и сразу же вскочила, попутно схватив свою «раскладушку» обратно в руки.  Ри Ко (￣ω￣)/ Так, ну. Очень, блин, ёмко. Что это вообще должно значить? Медленно осев на пол и прижав колени к груди, Рико, не мигая, мониторила узкий дисплей в надежде, что Майки соизволит написать ещё хоть что-нибудь. Минута, две – тщетно. Парень упрямо молчал. Может, не понял, к чему она клонит? Собрав в кулак всё своё имеющееся на данный момент самообладание, Рико снова взялась печатать.

Риота и Такано-сан уехали, и я получается свободна все выходные

Так что, если ты тоже, то мы могли бы встретиться? Если ты не против конечно Только на улице льет, как из ведра. Но может распогодится?

Вот теперь она точно навязывается. С предсмертным стоном-хрипом Рико повалилась лицом в пол и стала тихонько долбиться головой об ламинат: если пробьет дыру и куда-нибудь провалится – это станет самым удачным исходом. Телефон еле слышно тренькнул. Она, зажмурив левый глаз, чтобы только одному из пары в случае чего довелось стать свидетелем её провала, нажала на конвертик. Ок Ну всё. Это его «ок» можно было расценивать как «отвали припадочная». Идиотская шайтан-машина сломала её жизнь. На кой чёрт какой-то хренов умник придумал хренов телефон с хреновой функцией отправки хреновых сообщений?! Ну было же всё нормально, зачем взялась писать? Майки теперь наверняка думает, что она сдвинутая по фазе сталкерша: рисует его без него и перечеркивает, постоянно маячит где-то рядом, а теперь ещё и номер его надыбала. Что дальше, блин? Однажды он проснётся, а она стоит над ним с заточенным карандашом в одной руке и скетчбуком в другой? Если он вдруг сейчас бежит писать заяву в полицию, она даже отрицать ничего не станет. Натянув свитер на голову в призрачной надежде задохнуться и умереть навсегда, Рико обмякла и замерла ровно до того момента, пока не раздался ещё один «треньк». Буду мин через 30 Рико зависла. Её состояние в данный миг было схоже с запуском сигнала в космос: хотелось обнаружить признаки разума, но, как говорится, увы. Она снова и снова перечитывала сообщение, пока чёткое понимание, в какую степь вырулилась ситуация, не прилетело, как если бы ударом битой по затылку. Нет-нет-нет. Подождите-ка. Медленно поднявшись на ноги, Рико затравленно оглянулась по сторонам и, наткнувшись взглядом на трусы с коровьим принтом, висевшими на обогревателе, вся похолодела от ужаса. Нужно срочно его остановить! Нет, она вроде как совсем не против посиделок у себя дома. Честно признаться, на что-то такое Рико и рассчитывала, учитывая погоду за окном. Но не когда, блин, её комната похожа на городскую свалку, а она сама – вылитый заправский бомж в домашнем, заляпанном чем-то жирным свитере! Стараясь не бахнуться в обморок от переизбытка чувств, Рико двумя руками лихорадочно настучала по клавишам свою попытку переиначить их встречу, но перед отправкой сообщения вдруг осеклась. Может, всё же не стоило возводить сложившееся положение дел в абсолют? За оставшиеся двадцать пять минут можно было бы убрать весь мусор и переодеться. Ну, если, конечно, не биться в истерике. Ситуация была из разряда «слишком хорошо, чтобы отказываться, и слишком страшно, чтобы брать». Кинув беглый взгляд в сторону клоунских трусов, приветливо встречающих на самом пороге её комнаты, Рико стёрла весь набранный впопыхах текст. Юлой крутанувшись на пятках, она ураганом пронеслась по квартире. Фантики и обёртки полетели в мусорный мешок, обувь в коридоре выстроилась в ровную шеренгу, грязная посуда отправилась в раковину. Позже, блин, вымоет. С тряпкой в зубах прошлась по всем горизонтальным поверхностям, избавляясь от пыли. Видел бы её сейчас Персик, точно не обошлось бы без вращательных движений пальцем у виска. Выбив плечом дверь в свою комнату, Рико на ходу скинула с себя одежду и, облачившись в чистый флисовый пуловер и пижамные штаны, впихнула в несчастный комод все разбросанные по комнате вещи, чуть ли не ногой проталкивая их внутрь, чтобы, блин, поместились. Так, ну. Вроде всё в порядке? Рико снова осмотрелась. Кажется, письменный стол ещё никогда не сверкал от чистоты так, как сейчас. Склейка зернистых листов с твёрдой обложкой, прямоугольная пластиковая палитра, карандаши и кисти на виду – вроде ничего не забыла. Пятнадцать минут назад она носилась, как в задницу ужаленная, сейчас же снова вошла в излюбленное состояние разваренной лапши. Всё-таки случайная встреча на площадке или в супермаркете – что-то совсем другое. Руки-нитки мелко потрясывались, а в глазах мгновениями темнело от волнения. На негнущихся ногах Рико подошла к зеркалу. Это, блин, внезапное проклятие уродством или она всегда была такая? Отцепив заколку-крабик от деревянной, выкрашенной в белый рамы, она собрала волосы на затылке, следом методично заколола невидимками чёлку и убрала выскользнувшие по бокам пряди за уши. Если это донимающее чувство, ощущения от которого у Рико, как когда она поддалась на уговоры рыжего и выпила с ним те две несчастные банки пива – бесформенная тряпочка с помутнённым рассудком – и есть чувство влюблённости, то лучше бы она вообще ничего не чувствовала. И на самом деле всё бы упростило хоть приблизительное знание: может ли она, пусть даже на самую малую часть, нравиться Сано Манджиро также, как нравится ей он. Сотовый в кармане снова ожил. Рико, кинув последний затуманенный взгляд на своё отражение, скинула Майки номер квартиры и выскользнула в коридор. Ну-с, главное – не сделать ничего странного, постараться не пищать как мышь и выкинуть из головы все гайды по соблазнению мужиков от Юмэ, которыми она любезно начала её пичкать практически на второй день внезапно завязавшейся дружбы. Если Рико возьмётся говорить с придыханием, то абсолютно точно подавится воздухом, и их спонтанная встреча – а-ля «нарисуй меня, как одну из своих французских женщин» – закончится сердечным приступом.    Противно затрещал звонок. Кажется, она впервые услышала, какой звук он вообще издаёт. Повернув в замке ключ, Рико слабо толкнула дверь и сразу же отступила на шаг. Собственные руки в один момент показались чересчур длинными и вообще ни к месту. Куда их, блин, засунуть? Впустив с собой прохладный, насыщенный влагой воздух, Майки переступил порог. Стянув капюшон толстовки, он тряхнул головой, позволяя волосам рассыпаться на плечи, и сразу же пихнул что-то в руки девушки. Какого хрена – его холёная шевелюра даже не подумала превратиться в афро-шар! – Йо, – голос и весь его вид были настолько будничными, словно он являлся завсегдатаем в этом доме. Не дожидаясь реакции ленивца-Рико, он опустился на корточки, принявшись развязывать шнурки на кроссовках. Мысленно раздав себе пощёчин за свой очередной приступ паралича, Рико сместила свой фокус внимания со светлой макушки. Майки сунул ей два тома манги, которыми с ней обещалась поделиться Эмма. Значит, сообщил, куда направляется? Прелесть какая. – Спасибо, – Рико, облюбовав обложку, снова посмотрела на парня. Майки выпрямился, успев отставить свою обувь в сторону, и уже стягивал с себя нейлоновую ветровку. – Ты быстро. Приехал на «Бабу»? – Ага, – коротко бросил Манджиро и, повесив куртку на свободный крючок на стене, снова произнёс, предупреждая все последующие вопросы: – Дождя нет. Ты не заметила? Рико только кажется, или в общении с ней у него то и дело, что проскальзывают ироничные нотки в интонации? Её беспокойство совершенно нормально и даже обосновано: скользкий асфальт, нулевая видимость из-за стены дождя… Который, блин, закончился! Может, она за пешеходов переживает! Потенциальные жертвы, между прочим. Пшеничные брови на его лице поползли вверх, и Рико, почувствовав, как загораются кончики ушей, моментально подобралась. – Нет, я… Не обратила внимание, – невнятно просипев, она тут же бочком двинулась к кухне. Пусть заканчивает так на неё смотреть. – Сделать тебе чай? Есть ещё ежевичная содовая. Утвердительный ответ про содовую прилетел ей уже в спину – настолько Рико быстро скрылась. Пошатываясь, она обогнула обеденный стол и открыла холодильник, отупело уставившись внутрь. Так, ну. Даже если погода за каким-то чёртом и правда распогодилась, на улице всё равно слишком сыро. Вообще не вариант. Очертив тоскливым взглядом упаковку яиц, Рико вытащила две банки газировки и захлопнула дверцу, тут же впечатавшись в неё лбом. Может, если она простоит здесь достаточно долго, то Майки забыть забудет её выражение лица, с которым она от него сбежала. Точно, блин. Майки! Она же оставила его на пороге – вот это уровень гостеприимства. Тянет на гран-при. Ну дала же себе установку не выглядеть идиоткой! Обделенного хозяйским вниманием гостя в коридоре не оказалось. Рико смешалась на секунду – не мог же он уйти? Кроссовки на месте. Убедившись, что гостиная пуста, отправилась к себе. Кажется, её начинает подташнивать. Майки стоял, вальяжно прислонившись к комоду: в руках что-то что он изучал с самым своим серьёзным выражением лица, которое Рико только доводилось видеть. Похоже, что неловко было только ей. – Вы близки, – сухо констатировал Манджиро, как только девушка прошмыгнула к столу. На её озадаченный взгляд он поднял это что-то в руках чуть выше, демонстрируя. Рико на секунду смешалась, узнав фотографию. Три физиономии уставились в ответ: чрезмерно довольная её собственная, зарёванная, но точно такая же довольная Персика и абсолютно каменная Майки.  – Да, мы… – Рико непроизвольно закусила губу, всматриваясь. – С раннего детства вместе. В Киото жили в соседних домах, – она снова прервалась и, чуть помедлив, отвернулась. – А сейчас, как видишь, в соседних комнатах. Сгрузив содовую на стол, Рико принялась распечатывать краски. Тишина воцарилась ненадолго. – Что мне делать? – мелодично растягивая слова в привычной манере, откуда-то из-за спины поинтересовался Майки. – Ты располагайся где захочешь, – не оборачиваясь, ответила Рико. – Я подстроюсь. Еле слышно зашуршала одежда – он, похоже, принялся располагаться. Разделавшись с картонной упаковкой и вытащив акварель, Рико плюхнулась на стул, положив на колени склейку. Майки уже высиживал на постели в позе лотоса, прислонившись спиной к стене, и с откровенным интересом рассматривал, как девушка перебирает кисти. – Удобно? – Рико исподлобья покосилась на него. – Сидеть так придётся пару часов точно. – Всё норма-а-ально, – лениво протянул Майки, подпирая подбородок ладонью. – Расслабься, ладно? Парень рассиживал совершенно вольготно, так, словно это Рико завалилась к нему домой, а не наоборот. Не то что бы она была против – сама же позволила расположиться где вздумается. Просто сам факт, что Манджиро так гармонично вписался в привычную обстановку с плакатом Хайда на стене и напольным торшером в изголовье кровати – обескураживал. И это мягко сказано. Так, хватит. Она слишком долго разглядывает отдельные выбившиеся пряди, спадающие на лоб. Поправить бы. Заметно смутившись, Рико сконцентрировалась на себе. Подобрав одну ногу, она закрепила склейку на фанерном планшете и подтянула к себе ближе низкий табурет, на котором расположила выбранные кисти, палитру, краски и баночку с чистой водой. Каждое движение под чужим пронизывающим взглядом выходило напрочь роботизированным. Как тут расслабиться, блин. Не глядя, она схватила банку содовой со стола и бросила ту на кровать. – Начну с наброска, – рассеянно пробормотала Рико. Никак не удавалось собрать себя в кучу. Отвлекающий манёвр сработал идеально: подсаженный на сладкое моментально отвлёкся на приманку, щёлкнув крышкой. Манёвр-то конечно, сработал. Правда, ненадолго.   – Что ты делаешь? – в его спокойном вопросе прозвучало что-то въедливое. – Рисую… Тебя? – неуверенно ответила Рико, отнимая руку от листа. Ей не послышалось – точно проскользнул упрёк. По обыкновению невозмутимый Майки отпил из банки и следом кивнул, указывая на карандаш, зажатый в её пальцах. – А, ты об этом, – Рико выдохнула с явным облегчением. – Это так. Накидаю основные моменты, а дальше уже… – Не, – он бескомпромиссно покачал головой. – Я хочу цветной. – Я знаю. Это просто зарисовка, видишь? – попыталась парировать Рико, перевернув к нему склейку лицевой стороной. – Писать я буду акварелью. Она осеклась, замечая, что Майки откровенно начхать на её невнятный лепет: многозначительно выгнутая бровь максимально подчёркивала непреклонность во взгляде. Поджав губы, чтобы не ляпнуть чего-нибудь резкого из разряда «я разбираюсь, а ты – нет, так что заткнись» Рико, насупившись, уставилась в ответ. Так, ну. Обычно рисование способствовало снятию стресса. Похоже, что не в этот раз. Он, блин, серьёзно не понимает, что усложняет ей и без того сложную задачу? Манджиро не впечатлила встречная попытка девушки упереться рогом, однако раздражение, вскользь промелькнувшее в глазах, ему скрыть не удалось. Залпом допив остатки содовой, он демонстративно смял банку в ладони, а затем бросил её, целясь в плетёную мусорную корзину у стола. Не попал: жестянка совершенно издевательским образом отскочила от пластикового бортика и шмякнулась на пол. Внутренняя шкала торжествующего злорадства в этот момент вдруг очень гаденько запиликала, заставив Рико с силой закусить щёки, чтобы не выдать своего внезапного веселья, вызванного его вытянувшейся физиономией. Нет, ну правда. Майки насто-о-олько быстро выходит из себя, если что-то вдруг идёт не так, как ему хочется? – Кхм, хорошо, – она заговорила первой, стараясь забрать его пристальное внимание с банки-нахалки на себя. – Я сделаю по-твоему. Майки в секунду переключился с состояния киборга-убийцы на отстранённое добродушие. Рико отложила карандаш в сторону и взяла в руки кисточку. Не прогнулась, а предотвратила конфликт, между прочим.   Стоило отдать ему должное: два с лишним часа парень сидел, не шелохнувшись. Лишь изредка расправлял затёкшие плечи и разминал шею медленными наклонами головы. Рико же создавала видимость бурной деятельности, в очередной раз смешивая лужицы красок на пластмассовой палитре. По мере понимания безысходности положения, с каждой пройденной минутой её паника нарастала: невероятно ответственный натурщик в лице Сано Манджиро даже не догадывался о том, что чистый белый лист не впитал ещё ни одной капли акварели. Рико в принципе было сложно рисовать дома, но сейчас происходило нечто другое. Этот самый белый лист казался точкой невозврата. Отменить действие не получится. Под рукой нет клячки, чтобы скорректировать. И линия пожирнее не спасёт. У неё не выйдет замазать или отскоблить. Вдруг что-то потечёт или высохнет грязным пятном? Рико снова макнула кисть в баночку с водой, так и не опустив её на бумагу. Нужно было брать акрил, блин. – Манджиро, – она негромко окликнула парня, который, кажется, уже начал уставать от роли того самого ответственного натурщика: вытащив из-под пледа подушку, он пристраивал её за спиной. Рико терпеливо дождалась, пока он устроится и обратит взгляд к ней, и продолжила. – Зачем тебе это? Ну, почему ты захотел, чтобы я тебя нарисовала? Намного логичней было бы поинтересоваться зачем Майки настаивает на том, чтобы изображение было в цвете, ведь именно в этом заключается проблема. Но и этот вопрос крутился у неё в голове, словно карусель, с той самой минуты, как парень озвучил свою просьбу. Думать о том, что это была просьба, а не каприз, было приятней. Свой интерес абсолютно понятен, но вот чужой – всегда потёмки.  Майки помедлил с ответом. Сцепив руки на затылке и медленно вытянув ноги, он уставился в потолок и наконец проговорил: – Наверное, мне хочется посмотреть, каким меня видишь ты. Рико очертила взглядом его плавную линию челюсти и снова опустила глаза на склейку, покоившуюся на ногах. Невесело усмехнулась: ну, судя по всему, она видит его белым, с зернистой фактурой и прямоугольным. На все вопросы можно будет ответить: «я художник, я так вижу». Хуйожник, блин. – Помнишь старушенцию, – он снова заговорил, – которая тёрлась у азалии? Я бы даже не заметил, что она чем-то взволнована, если бы не твой рисунок. Ты словно, – Майки не сразу подобрал слова, – заставляешь видеть больше. Не знаю.   – Вот как, – Рико слабо улыбнулась и подобрала под себя вторую ногу, прижимая планшет к груди. – Странно это слышать от мистера «у тебя всё на лице написано». Мне казалось, что это ты человек-проницательность. – У тебя очень «говорящее» лицо, – Майки усмехнулся, чуть качнув головой. – Это другое. Мне не было дела, чем там была обеспокоена старуха, но захотелось увидеть себя твоими глазами. – Э да… Только вот, – Рико сконфуженно осеклась. Мимоходом почесав щеку, она набрала побольше воздуха в лёгкие и затараторила: – Боже, прости! Ты торчишь здесь уже больше двух часов, а я даже не приступила. У меня ничерта не выйдет! Я думала, что карандашный набросок мне поможет, но ты не захотел, и… Я знаю, что ты хочешь портрет в цвете, но может, ты согласишься на уголь? Я покажу, как выходит углём, – она тут же засуетилась и, не слезая со стула, потянулась к ящику стола, выуживая оттуда скетчбук. – Мне так жаль, ты впустую просидел… – Эй, – Майки прервал её на полуслове. – Выдохни, не то сознание потеряешь, – дождавшись, пока девушка кивнёт, он произнёс: – Я ни слова не понял. Давай ещё раз. – Всё это, – она махнула рукой на табуретку с красками, – бутафория, – замечая искреннее недоумение на его лице, Рико шумно выдохнула и показала парню нетронутую кистью склейку из листов. – Я боюсь всё испортить. А после твоих слов… Боюсь ещё больше. Майки промолчал, едва скользнув глазами по чистой бумаге. – Мне очень стыдно, – горло сковал такой спазм, что слова ей приходилось выдавливать. – Давай я… Нарисую углём. Если тебе, конечно, ещё хочется. И без того было сложно понимать, что творится у Манджиро в голове, поэтому сейчас его угнетающее молчание расценивалось ей как приговор. Рико опустила глаза на свои руки, стараясь подавить нестерпимое желание разрыдаться, которое ей всеми силами навязывала внутренняя королева драмы. Было бы много легче, если бы он посмеялся. Или же назвал её идиоткой, зря потратившей чужое время. Да что угодно было бы лучше, чем снова этот его нечитаемый пристальный взгляд, выворачивающий всё нутро наизнанку. Стряхнуть бы его и с себя, и с самого Майки. Спустя минуту тихо зашуршала ткань. Парень всё также молча слез с кровати и подошёл к съежившейся на стуле девушке. Кисточка, оставленная ей в баночке самым возмутительным образом, легла в его тонкие пальцы – растерянная Рико искоса наблюдала за тем, как густой ворс впитывает в себя краску. Уложив свободной рукой фанерный планшет вместе со склейкой обратно ей на колени, Манджиро плюхнул кисть на лист, оставляя на нём тёмно-сиреневую кляксу. Недолго думая, повторил. Оказавшись в полном замешательстве, молча открывая и закрывая рот, как рыба, Рико только и оставалось, что глупо таращиться на разноцветные лужицы, растекающиеся по бумаге. – Если ты боишься что-то испортить, – опустившись рядом с ней на корточки, вполголоса сказал Майки, – испорть как можно больше. То есть как? Рико недоверчиво вскинула брови и машинально отклонилась назад, когда Майки протянул ей кисточку. Отлично. Только доморощенного психолога с его сомнительным методом лечения а-ля «клин клином» ей здесь не хватало. Пусть лучше дальше кражей промышляет. А ещё лучше – позволит ей уже написать его дурацкий портрет дурацкими привычными материалами, и дело с концом. – Почему для тебя это так важно? – всё больше раздражаясь из-за его бессовестной попытки принудить её к этой чуши, прошипела Рико. – Какая вообще разница, чем я буду рисовать? – Это для тебя важно. Разве нет? – без каких-либо обиняков ответил Майки. Ловко перехватив её запястье и полностью проигнорировав возмущённый писк, он сам вложил эту идиотскую кисточку в её руку, разжимая стиснутые в кулак пальцы. – Сама же купила краски. Давай. Ты не умрёшь, если попробуешь. Рико, конечно, нравится Майки. И ей нравятся моменты его непосредственности в поведении и поступках, стирающие многие барьеры в общении. Но сейчас эта непосредственная, но в то же время очень наглая физиономия так и напрашивалась на пару нелицеприятных комплиментов. Сжав челюсть до скрипа, она смерила его своим самым угрожающим взглядом и процедила: – Ладно! Но если всё же умру, то я тебя из-под земли достану, Сано Манджиро. На какое-то мгновенье он смешался так, словно эта нелепая угроза действительно имела за собой вес. Майки вскинул брови, чуть повернул голову влево с таким видом, будто собирался что-то сказать, и вдруг рассмеялся. Едва слышно и очень мягко. Даже желание дать ему по носу пропало. Рико ещё не доводилось слышать эту его версию смеха. – Договорились, – он согласно кивнул. Манджиро всё ещё удерживал её руку. Шероховатая подушечка большого пальца медленно скользила по тонкой коже запястья, еле заметно поглаживая. Щекотно. Рико показалось, что предательские мурашки побежали куда-то к шее только в тот момент, когда она сместила внимание на их руки. Майки тоже заметил. Его точёное лицо вытянулось, в тёмных глазах мелькнуло что-то граничащее с непониманием. За один краткий миг он оказался на ногах, оставляя ей лишь фантомное ощущение от тёплой ладони, опоясывающее запястье, словно браслет. Обычно беспардонно влезающий в личное пространство, сегодня он, как и тогда у Храма, держал показательную дистанцию. Забылся? Вроде бы ничего особенного, но Рико потребовалось немало усилий для того, чтобы не выдать своего разочарования: она ведь совсем была не против. Пусть влезает, сколько ему вздумается. Сжав кисточку покрепче своими макаронинами, заменяющими ей пальцы, и стараясь переключиться, она обмакнула ворс в воде, затем в краску, и на особенно тяжелом выдохе опустила на лист. Бледно-зеленое пятно расползалось в ширь, не сразу впитываясь в бумагу. Бессмысленное расточительство. Отрешённо наблюдая за тем, как её бесформенная клякса наползает на ту, что оставил Майки, Рико копалась в памяти, стараясь понять, когда вообще в последний раз из-под её руки выходил не привычный чёрный. И как это – снова чувствовать, как ложится и высыхает краска. Знать, какая гамма цветов более капризная и хуже подходит для равномерной заливки фона. Как не переборщить с разведением водой, чтобы создать новый оттенок, и как их вносить потом с помощью лессировок, чтобы рисунок не получился грязным. – Живая? – иронично хмыкнул Майки. Она в ответ неопределённо пожала плечами и сделала ещё пару неуверенных мазков. – Отец мне говорил, что акварель не прощает ошибок, – спустя минуту пространно произнесла Рико, не смея отвести взгляда от кривой жёлтой линии. – Что для работы с ней нужно уметь планировать, просчитывать заранее. В общем, всё то, что, по его мнению, у меня выходило откровенно плохо, – она прервалась и безотчётно добавила ещё одну цветную каплю. – Он учил меня, показывал техники, объяснял всякие мелочи. Например, что нужно работать от светлого к тёмному, в отличие от акрила или масла. Но мои рисунки всё равно выходили грязным и затёртыми. Графика всегда была мне ближе и понятней. Легче, проще, как угодно. Не знаю, зачем я купила именно акварель. Мне так хотелось сделать всё идеально, а по итогу… – Рико брезгливо повела носом. – Сам видишь. Даже эта бессмысленная мазня выглядит так, словно кто-то высморкался. – Шиничиро как-то сказал, что ошибки – это тоже результат. Правда, он сказал это, когда его в очередной раз отшила девушка... Но всё же, – Майки взял с табурета ещё одну кисточку, неторопливо поболтал ею в баночке с водой. – Я согласен. Главное сделать правильные выводы, – он склонился над склейкой, добавляя очередной мазок синей краской. – Если посмотреть под этим углом, то выглядит даже мило. Рико просто пропустит мимо ушей. Не хватало ещё задохнуться от возмущения: видите ли, её сморщенный нос – это смешно, а разноцветные сопли на бумаге – мило. Лучше она просто подивится его демонстрации сверхъестественной рассудительности. Волосы спадали ему на лицо, скрывая выражение. Рико было потянулась, чтобы убрать их, чуть подвинуть, но тут же себя одернула и неловко заёрзала на стуле. Майки уже отстранялся, и повторения никак не хотелось. – Спасибо, – она улыбнулась, переводя взгляд на извазюканный лист, – Я и правда не умерла. – О, это не всё, – он отозвался как-то слишком весело. Подозрительно весело. Рико недоумённо подняла глаза. Невозмутимый Майки взял склейку в руки и, оторвав несколько чистых листов, бросил их на пол. – Этого было недостаточно, чтобы вытрясти весь твой накопленный страх. Рико не сразу удалось понять, к чему он клонит. Только после того, как парень плюхнулся на пол, приглашающе похлопав рядом с собой, она осознала: на разноцветных соплях они не остановятся. Ну, в принципе, почему нет? Начало уже было положено. В склейке двадцать листов, и практически каждый оказался при деле. Занятие, которое час назад казалось полной бессмыслицей, Рико поглотило с головой. Время от времени меняя кисточки, она выводила тонкие веточки, разнообразные фигуры, смешивала кляксы – и всё это под одобрительные замечания до ужаса участливого Манджиро. Он, кстати, не отставал: начал с того, что набрызгал огроменную сине-зелёно-бордовую лужу, затем вылил туда половину грязной воды из банки, после вертел мокрый лист вверх и вниз, а потом, абсолютно довольный результатом, неподдельно восхищался получившимися спонтанными затёками. И всё это – опять же под свои замечания. Довольно философские. Ещё раз похваставшись перед Рико тем, как здорово у него вышло, и получив от неё очередной заслуженный комплимент своему шедевру, он отбросил кисти в сторону и растянулся на полу. Утомился. Неравнодушная к чужим неотложным проблемам, Рико, уловив первые жалобные завывания чужого желудка, удалилась из комнаты, следом вернувшись с пачкой печенья. То, с каким чрезмерным энтузиазмом встретил её возвращение с кухни Майки, напомнило Рико их первую встречу. Странно было понимать, что она помнит каждую. До мелочей. Ещё страннее – то, что сам Майки тоже это вспомнил. Только вслух. Как оказалось, сытый Манджиро – разговорчивый Манджиро. По мере того, как заканчивался бисквит в упаковке, Рико удалось узнать, что ему не нравится острая пища, у него имеются обширные познания в механике, волнистые попугайчики – лучшее, что случалось с планетой Земля, что актриса Эрика Савадзири нравится дедушке Сано и что сама Рико – клёвая, потому что позволила пить ему газировку на кровати. Как оказалось, он однажды случайно заляпал Дракену мотожурналы содовой и с тех пор был в немилости. И вот что немаловажно: та самая мелодия из рекламы антибактериального геля его тоже жутко бесила. Переместившись к стене, как того требовала затёкшая спина, и взяв в руки самую тонкую кисть, Рико аккуратно прорабатывала прожилки на лепестках шиповника. Майки, с минуту назад закончивший свою возмущённую тираду о том, что пародии в ток-шоу на девятом канале становятся всё бездарнее, снова взялся творить. – Боже, не бывает голубых котов, Манджиро! – Рико скосила глаза на кривую голубую мордочку, которую парень старательно выводил на бумаге. На четвереньках, согнувшись над полом, он зигзагообразными движениями кисти пытался придать пушистости своему коту. Абсолютно полная отдача делу. Она невольно усмехнулась: кончики длинных вьющихся волос почти что скрыли за собой рисунок. – Разве? – совершенно искренне недоумевающий Майки отвёл кисть в сторону и, облюбовав свой очередной шедевр, задумчиво поднял взгляд к потолку, выпрямляясь. – А как же порода «русская голубая»? Я слышал о такой из дневной передачи на тв. – Да, порода называется «голубая», но… – Рико оборвалась на полуслове, замечая выражение его лица. Казалось, она сейчас скажет что-то такое, что беспощадно утащит его с головой в болото суровой реальности. Тёмные глаза искрили такой детской наивностью, что девушка не сдержала улыбки. Он это серьёзно? Светлые брови взметнулись вверх – он совершенно не понял причины веселья, и теперь ситуация, с точки зрения Рико, стала комичнее вдвойне. Манджиро Сано. Лидер байкерской группировки, прозванный «непобедимым Майки», под началом которого уже четыреста пятьдесят человек – действительно, на полном серьёзе считает, что существуют голубые кошки. С каждым мгновением, что Рико разглядывала озадаченное лицо напротив, её улыбка становилась шире. Ну не может этого быть. Нужно дать ему время реабилитироваться. Кажется, бесполезно –  растерянный взгляд не пронзило понимание. Рико буквально взорвалась. Её звонкий заливистый смех заполнил всё пространство комнаты. Замечая его растущее замешательство сквозь выступившие на глазах слёзы, она просто не смогла совладать с собой и, буквально задыхаясь, выдала что-то нечленораздельное. В конце концов, когда так откровенно ржать уже становилось попросту некрасиво, Рико, держась руками за бока, шумно втянула носом воздух, стараясь угомониться. Майки терпеливо наблюдал за этими, казалось-бы тщетными, её попытками успокоиться, уже успев отодвинуть своего кота в сторону и расположиться рядом с ней в позе лотоса. – Прости, – Рико вытерла уголки глаз рукавом и, прислонив голову к стене, отзеркалила его положение. Как-то неловко выходило, ей стоило быть сдержанней. Но Манджиро вроде не выглядел обиженным или расстроенным. Он с секунду смотрел на неё с тенью улыбки на губах, а затем подался вперёд. Совсем немного. Могло показаться, что он и вовсе не приблизился, лишь сменил положение на более удобное, но этого оказалось достаточно для того, чтобы сердце Рико забилось в конвульсивном припадке. – Ты такая яркая, Ри-ко, – он почти прошептал. Рико смешалась от его прямого взгляда. Майки протянул руку, и кончики его пальцев нерешительно застыли в сантиметре от её щеки. Его черты лица размылись, словно акварель, которой они рисовали несколько мгновений назад, и только тёмно-карие, уходящие куда-то совсем в черноту глаза оставались предельно чёткими. Он больше не улыбался. Длинные ресницы шелохнулись, а в вновь раздавшийся, чуть просевший голос, вплелась, защемившая что-то внутри неё, пустота. – Разве я могу тебя касаться? Адресат, словно вовсе не она. Всё вокруг словно прекратило своё существование: ни треска обогревателя, ни редких миганий лампы, ни сладкого запаха ежевики из новой открытой банки. Вообще ничего, кроме тяжёлого, будто помутнённого взгляда, от которого её тело заходилось странной дрожью, будто мелкой рябью. Майки так и не дотронулся, небрежно уронил руку обратно на пол. Прикрыл глаза на несколько секунд, а затем, тряхнув головой, неожиданно бодро поднялся на ноги. Вместе с тем, как Рико выдохнула, мир вокруг снова обрёл свои форму, звуки и запахи. – Как ты себя чувствуешь? Мне показалось… – она неловко поднялась вслед за ним. – Всё нормально, – Майки глухо отозвался через плечо, поднимая свой рисунок с пола. Как неумело Манджиро, оказывается, врёт. Рико почему-то была уверена, что он может себя чувствовать сейчас как угодно, но только не «нормально». Но эта уверенность – почти что грань интуиции. Вдруг она ошибается? – Держи, – обернувшись, он протянул ей своего голубого, жирнощёкого кота. – Было весело. Рико хотела что-то сказать – не сказала. Лишь сомкнула губы посильнее, принимая рисунок. Майки улыбнулся, как будто бы вымученно, словно уверовав, что физическое присутствие улыбки, неважно какой, обязательно развеет все молчаливые сомнения. Сославшись на дела, о которых вспомнил, он покинул квартиру, даже не накинув куртку, только взяв её в руки. Дважды намекать ей никогда не приходилось. Комната почему-то ещё никогда не казалась такой пустой. Даже в то время, когда Рико впервые открыла сюда дверь. Прибираясь, она вслушивалась в тихое шуршание бумаги и глухой стук капель по стеклу. Голубой котяра, брошенный своим хозяином, занял место на столе. Хвост на фоне старательно изображённой пушистости выглядел облезлым, почти лысым. Усы – словно обрезанные. Совершенно нелепый. Рассматривая пятнышко на его грудке, Рико закусила губу, задумываясь. Кажется, Персик придумал не меньше сотни шуток на тему того, что над её постелью красуется Хайд. Сколько выйдет каламбуров на тему кота? В едва приоткрытом окне засвистел поднявшийся ветер. Барабанная дробь по стеклу усилилась, предвещая новую стену непроглядного ливня. Рико подумалось, что может быть, она всё-таки сможет хотя бы немного полюбить осень. Хотя бы за то, что погоде так удивительно удавалось гармонировать с чувствами.