As Bullet Speaks to Gun

- Виновен, - объявил судья, и его молоток обрушился на кафедру. Томас сидел рядом с Эдвардом, их плечи соприкасались, и он прочувствовал это слово в своей груди. Виновен. Был ли он виновен? Лицо убийцы, Корнелиуса Хикки, скривилось от ярости. Он начал биться в оковах, когда его уводили, выкрикивал непристойности с покрасневшим лицом на всю толпу, наблюдавшую за ним. Это было поведение виновного человека. А отравление? Томас поднёс бутылку виски к свету и наклонил её. Наблюдал за просачивающимися пузырьками. Он представлял Крозье посиневшим и бездыханным в полуразрушенной комнате в центре Лондона, и это тоже ощущалось в его груди. Это было похоже на удовлетворение. Было ли это виной? Он думал, что это месть. Он сказал, что это месть, повторял это снова и снова сквозь кровоточащие дёсны на холоде, на камнях и снова в Лондоне. На спасательном корабле он боролся с бредом, и каждый раз, когда его капитан поворачивал голову в сторону и отказывался слушать (сидя во главе длинного стола, по которому Томас перетаскивал своё тело), Томас поклялся отомстить. Поклялся совершить убийство. Он искоса взглянул на Эдварда, который отнюдь не ликовал, но на его лице было слабое выражение усталого удовлетворения. Все ли они были виновны? Виновны в глупости, наверное. Виновны в своих личных грехах, наступивших на них из тьмы, вооружённых клыками и когтями чудовища. Виновны во всём, что потребовалось каждому из них, чтобы выжить, и в смерти тех, кто погиб. Стоило отметить, что и Адмиралтейство было виновно. Обвини сех, так хоть весь мир отправится на виселицу. Повесить за шею до наступления смерти, сказал судья о Хикки. Томас Джопсон погиб в Арктике в возрасте тридцати одного года. Томас Джопсон был и мёртв, и был новым, и был силуэтом человека во вспышках и порохе ружейного огня. Призрак мелькнул лишь на мгновение и наполовину. Иногда он так себя чувствовал. Спектральный. Жестокий. Эдвард накрыл руку Томаса своей. Момент неосторожности в толпе. Сочувствие. Томас посмотрел на него. Возможно, его эмоции отразились на лице, или, возможно, Эдвард протянул руку по собственной прихоти, а не из-за Томаса. Эдвард бросил его в Арктике. Был ли он виновен? Теперь Томас мог думать об этом без чувства отвержения. Слова пронеслись у него в голове, как камешки, и исчезли. Все они были виновны. Но разве это имело значение? Медленно Томас перевернул свою руку ладонью вверх и переплёл свои пальцы с пальцами Эдварда. Они были тёплыми и идеально ложились в его собственные. Вина и прощение смешались в пространстве между их ладонями. - Мне не суждено было там умереть, - вслух сказал Томас. Вдруг он понял, что слёзы текут по его лицу. Он повторил: - Я не должен был там умереть. - Ты здесь, - сказал Эдвард. - И тоже виновен, - прошептал Томас.