Во всём виновата Лисичкина

Арсений не приходит в школу на следующий день. Антон пишет ему в вацап логичный вопрос, где же он, но сообщение два урока подряд висит непрочитанным. Звонок тоже остается без ответа. А что если, их кто-то вчера увидел? Антона бросает в холод от мысли, что кто-то мог сказать отцу Попова об их поцелуе. А вдруг Арсений вообще вчера не дошёл домой? …А, может, заболел? Шаст осторожно поворачивает голову в сторону Лисичкиной. Она сидит в темно-зеленом платье с широкими рукавами, и её кружевной воротник с черной розой высоко застегнут под самым горлом. По-прежнему высокий хвост, украшенный черным бантом с длинными лентами. По-прежнему маленький носик, задранный до небес. Как бы ни пытался Шастун найти в ней хоть одну положительную черту – не мог. Хотелось бы просто узнать у неё, не общалась ли она вчера ночью с Арсением или нет, наверняка они как дураки воркуют в вацапе. Антон колеблется, но в итоге принимает решение после урока ОБЖ лично сходить домой к Попову и узнать, че он там. На ОБЖ остается всего пять или шесть человек из класса, потому что ОБЖшник – по совместительству их физрук – Максим Данилович, которому на хуй не упало возиться с кусочком этой ставки, любезно оставленной ему уволившейся учительницей. Спасибо, если он заглянет среди урока позырить, кто притащился, но в основном он даже не доходит туда из своего спортзала. Лисичкина сидит за первой партой, скучающе обводя клетки в тетради. Внезапно в дверях класса слышится какая-то возня, Антон замечает, как в проёме дверей трутся какие-то ребята. Один из них просовывает лицо и окидывает взглядом класс. - О, - останавливает он свой взгляд на Ленке. – Гудок, смотри кто. Через минуту в кабинет вваливается собственной персоной Саша Гудков. - Кто? – спрашивает он и вдруг замечает девочку. На его лице расплывается хищная улыбка. – О, гном! Ну, приветик! Ленка не успевает даже пикнуть, как парень сгребает ее в объятья и тащит из-за парты. Антон напряженно наблюдает, как она барахтается в костлявых, но цепких руках, и на лице ее впервые замечен неподдельный страх. Она словно впервые замечает, что парта Арсения пуста, и ее взгляд вынужденно цепляется за Шастуна, но тот безмолвно следит за этой сценой, не вмешиваясь. - Как дела, гном? – тем временем спрашивает Гудок и окидывает взглядом класс. – Ах, не очень, ведь ты же сегодня без своего пёсика! В двери уже набилась вся остальная свита этого придурка, и Антон понимает, что даже если сейчас встанет один против них: реально пострадает физически. - Не хочешь спросить, как поживают мои обожженные яйца? - продолжает издеваться Сашка, и голос его из ехидных нот перепрыгивает на зловещие. - Надеюсь, плохо, - в тон ему говорит Лисичкина. – Убери от меня свои лапы! - Извинись, - предлагает Гудок и хватает девочку за ее высокий хвост. - Умри, - зло огрызается Ленка, и обидчик театрально закатывает глаза. - Эй, Шпиль, ну-ка найди мне ножницы побольше, - командует он кому-то из своих. Из кучки друзей выходит белобрысый парень и начинает шарить по полкам в учительском шкафу, пока не находит огромные канцелярские ножницы с наляпанными на них белыми инвентарными номерами. - Итак, последний раз предлагаю тебе извиниться за свой дерзкий поступок и поцеловать папочку, чтоб он не злился, - провозглашает Сашка и, посмеиваясь, чиркает ножницами в воздухе перед Ленкиным лицом. - А то что? – затравленно смотрит на металлическое лезвие Лолита. – Убьешь меня своей тупостью? Гудок снова коротко смеётся и резко поднимает руку с зажатыми в ладони Лисичкинскими волосами над головой так, что девчонка едва елозит круглыми носами ботинок по деревянному полу. - Санёк, харэ, попугали, и хватит, - говорит кто-то из ребят, и в голосе звучит тревога, потому что это слишком даже для них. – Вдруг ещё зайдет кто из учителей. Пошли отсюда! - Шпиль, снимаешь? – скалится Гудок …. и Антон просто не верит своим глазам, да, черт возьми, никто даже не успел ничего понять, как Лисичкина упала на колени, громыхнув худыми коленями о деревянный пол. Шелковая лента черной змеёй сползла по плечу, и Ленка как-то на автомате подставила под неё свои ладони. Сашка почти одним движением по косой отрезал Ленкины волосы. Секунда и несуразное каре ниспадает на щеки Лисичкиной, и она становится… совершенно обычной маленькой девочкой, потерянной и беспомощной. Она в оцепенении смотрит на свою утрату, пока, наконец, слезы чистой рекой не льются из ее огромных разных глаз. Не может быть. В полной тишине Гудков с повышенной любезностью бросает на выставленные ладони девочки длинный чудесный хвост, перетянутый резинкой. - Это тебе. Эта сцена жестока и безобразна в своей красоте: Принцесса повержена, унижена и почти мертва. Сейчас у неё нет власти. Впервые Антон задумывается о том, что так ей и надо. И впервые он рад, что Арсения в школе нет. Ветер гонит снег по улицам вдоль серых многоэтажек. Мысли в голове Антона путаются и завязываются в один клубок. Всё, что случилось с Лолитой – её личная проблема. Никто не обязан каждый раз заступаться за эту выскочку, которая относится ко всем, а к Арсению особенно, как к пустому месту. Антон сворачивает с Садовой во дворы, где возвышается свечкой замызганная семнадцатиэтажка. Долго тупит у единственного подъезда, пока из дверей не выходит местный школотрон, уныло тащущий огромный портфель в неудобную вторую смену. В зассаном лифте надписи «Ленка дура», «Цой жив», «Соли Алтая» и Антон в принципе со всем согласен, кроме последнего. Арсений живёт на одиннадцатом этаже, дверь в его квартиру оказывается полуоткрытой. Антон жмет на кнопку звонка, невольно слыша разговоры из комнаты. - …ты думал, она пришла за тобой?! – доносится гневный голос отца. В ответ следует невнятный бубнёж, и отец словно взрывается в ответ рычащим воплем: - Да потому что ты ей на хуй не нужён, Арсений! Антон вздрагивает, когда перед ним резко открывается дверь, чуть ли не стукнув по носу. На пороге отец Арсения – мужик лет сорока, с такими же голубыми глазами и утонченными чертами лица, по виду он сейчас зол как чёрт, но сразу узнаёт Шастуна даже в сумраке лестничной клетки. - О, Тох, ты что ли? – устало говорит он, задрав голову. – Вымахал ты, капец. - Здрасьте, - теряется парень. – Да я хотел кое-что спросить… Но давайте я попозже зайду. Дверь раскрывается еще сильнее: а это Арс чуть ли не выскакивает голыми ногами на бетон. Завидев Антона, он мрачнеет и разочаровано склоняет голову в бок. - Думал, мамаша, – комментирует Сергей Николаевич специально для Антона, словившего уже второй кринж за день. – А это всего лишь ты. - Меня просто Леонидыч послал, - врёт, запинаясь, Антон. – Узнать, чё с тобой. Эм. Пока. - Да что такое, Антон, зайди хоть на пять минут, - внезапно мужчина хватает парня за капюшон куртки и втаскивает в квартиру. – Расскажи Арсению, ну и мне заодно. - Чего рассказать? – с ужасом на придыхании спрашивает Антон, прижимаясь к стене. Сергей Николаевич достает из пачки сигарету и долго крутит её, рассматривая. - Антон. Тебя бросала твоя мать? - Н-нет, - глаза Антона почти выпали из орбит. Он косится на Арсения, который словно в порядке вещей спокойно стоит в коридоре и просто ждет, когда это кончится. - А как ты считаешь, как можно назвать женщину, давшую жизнь ребёнку и бросившую потом его в шесть лет? Нет, мне, правда, интересно. - Ну… - И вот отец остается один на один с ребенком, Антон. Кормит его, одевает. Пытается заработать на жизнь и совместить это с детскими болезнями, взрослениями, ебаным, прости господи, пубертатом… А мама появляется раз в год словно вспышка в ночи: как праздник, как роза среди пустыни, как сраный фейерверк в день города, Антон! Рука Сергея Николаевича падает на голову парня и грубо треплет волосы, стаскивая мокрую шапку. Арсений при этом закатывает глаза и вздыхает, прислоняясь к стене. - …и говорит: «Сынок, я скоро заберу тебя к себе в Москву! Будешь жить со мной и с младшим братиком!». Сергей Николаевич пародирует голос женщины максимально ублюдски, почти переходя на визг. Антон пытается хотя бы кивать в ответ, но мужчина закуривает, зажимая в уголке губ тонкую сигарету, и откуда-то из кухни выкатывает красный чемодан на колёсиках. - И, боже мой, Антон, он верит, блять! Какой год подряд верит и ждёт, а она просто … как золотая рыбка: наобещала, махнула хвостом и уплыла! И вот ты пришел, Антон. А Арсений, мать его я, выбежал, считая, что это она вернулась! И он как-то по-детски зло пнул этот чемодан, что тот раскрылся, выбрасывая из себя на пол две толстовки и запутанные проводные наушники. - Может ли она называться матерью, Антон? – на полном серьёзе спрашивает Сергей Николаевич, но вдруг спохватывается. – А ну открой рот. - В смысле? – Антон в поиске помощи зыркает на Арсения. - Да зубы покажи мне, господи, - хмуро бубнит старший Попов, хватая за челюсть парня и разжимая рот. – А что у тебя за налёт такой, я не понял. Он достаёт из кармана брюк визитку и суёт Антону. «Стоматология «Белый Парус», читает про себя Антон, семейный врач Попов С.Н., и дальше номер телефона, часы приёма. - Позвони, запишись на чистку, щегол, - выдыхает дым Сергей Николаевич. – Тебе бесплатно сделаю. - Она сказала, - вдруг говорит Арсений, и в голосе его теплится огонёк надежды. - Что если я закончу десятый класс на одни пятерки, то на всё лето поеду к ней. Отлично, блять, вздыхает Антон. Они вообще не стесняются выяснять отношения при чужом человеке. Сергей Николаевич снимает с крючка на стене пальто и зло надевает его, не в силах просунуть с первого раза руку в рукав. - А ты не думал, сынок, - говорит он, злобно долбаясь с этим одеванием. – Что мама могла бы любить тебя и брать к себе не за что-то? Ни за оценки или хорошее поведение, ни тем более за первые места в Олимпиадах, до которых ей нет дела? Антон помогает ему надеть пальто, и мужчина отрывисто говорит: - Благодарю. Кстати, Антошка, а что у вас там в классе за графиня такая завелась? - Пап, хватит, - нервно прерывает Арс и подходит к отцу. – Ты опоздаешь. - Нет, ну ты представляешь, - Сергей Николаевич елозит обувной ложкой в ботинке. – По любому писку бежит к ней, «Лисичка то, лисичка сё, лисичке надо», а в ответ что, Антон? Такой же ноль ебаный. Антону как-то особенно больно слышать это сейчас, и впору бы встать на сторону отца и с укоризной посмотреть на Арса с глубокомысленным: «яжговорил», но он просто не может. - Я пошёл, меня пациент ждёт, - отец смотрит на Арсения, и говорит будто ему, но обращаясь как-то странно к Антону. – Тох, может, поговоришь с ним? Ну, вашим языком объяснишь, что за чьё-то внимание не обязательно стелиться прикроватным ковриком. Достаточно найти человека, с которым всё будет взаимно. А он, как правило, порой находится прямо под носом. Отец взял свою сумку и напоследок глянул на Антона. - Ты уж извини, - сказал он, открывая дверь и впуская лестничный сквозняк в коридор. – Это счастье родительства меня скоро доконает. Леонидычу скажи, что Арсюшка приболел. После таких встреч с мамашей он еще пару дней точно будет отлёживаться. Депрессия, знаешь ли, все дела. Как только закрывается дверь, Антон, уже вспотевший в тёплой куртке, смотрит на Арсения, который словно выпал из реальности, и в прострации глядит перед собой в никуда. - Арс, я не знал, - начал Антон, но парень прервал его: - Забей. Он всегда бесится, когда мама приезжает. Мы договорились встретиться, когда он уйдет на работу. Но он увидел в соседнем дворе её тачку. - Но… это правда, что она приезжает так… редко? - У неё просто дела, - пожимает плечами Арсений. - Дела? - охуевает Антон. – В виде другой семьи и встречи с тобой раз в год тайком от отца? - Тох, ну ты же понимаешь, что другой мамы у меня нет, - смеётся Арс. – Как и бати. Антон смотрит на него бешеными глазами, и его последняя нервная клетка самозабвенно танцует бачату. - Скажи мне… Ты, правда, готов был уехать? - Она звала в гости… - Арс! - Она бы позвала, если б отец ничего не испортил! - Она просто приехала, потому что скучала? Антон забывает, что переходит уже все личные границы, заваливая вопросами и раня ответами на них самого же себя. - Она забрала документы какие-то, отец с ней судится за меня. - И ты решил на всякий случай собрать вещи? - Всё, - Арсений складывает руки на груди. – Закончим это, я уже не могу. Антон прямо в ботинках проходит по коридору к Арсению и поворачивает его к себе. - Арс, ты всегда можешь на меня положиться. Если ты чего-то не знаешь, или тебе типа кажется, что нет выхода, позвони мне, - да, Антон коряво изъясняется, но делает это от чистого сердца. – Вместе как-нибудь решим, ладно? - Я думал, ты вообще не будешь больше общаться со мной после вчерашнего, - тихо говорит Арсений, устремляя прямой взгляд глаза в глаза. – Я полночи не спал, думал про наш поцелуй, и что ты теперь сбежишь от меня в ужасе. - Это не так, и… - Антон краснеет то ли от жары, то ли от любви, то ли от ярких воспоминаний. – Не сбивай меня с толку! - Может, разденешься? - Что? Антон дышит так тяжело, словно находится под водой, да и что там говорить, он и так уже захлебнулся всеми этими событиями и особенно Арсением. - Ты горишь, так скоро расплавишься, - Арсений тянет молнию на куртке, но Шаст перехватывает руку. - Мне надо идти. Арсений непонимающе смотрит на парня. - История сама себя не выучит, - бросает через плечо Антон и выходит к лифту. – И это. Не надо никаких депрессий. Чтоб завтра в школу пришёл, понял? Арсений с грустной улыбкой прощается, и Антон выдыхает за закрывающимися створками лифта. Что это такое было, Антоша? Какого хрена Арс – кем-то не любим и не желаем? Как кто-то смеет не любить его?! Кстати о «не любить». У Антона почти останавливается сердце от осознания, что будет, когда Арсений придёт в школу и увидит там обалваненную Лисичку. Подлую лисичку-сестричку, которой отстригли хвост, а Антон даже рта не открыл на это. Но и на следующий день Арсений всё также не приходит в школу. Антон слышит пересуды на каждом углу о том, что сделал Ленке Гудок. Молва разнеслась за считанные часы, и Ангелина Ивановна ровным шагом уже плывёт на первый урок к десятому «А». Лисичкиной в школе тоже нет, и завуч не в духе: она кому-то звонит по телефону, входит и выходит из класса, и, кажется, зла от того, что ей просто некого сейчас притянуть за вчерашний случай, чтобы хоть как-то отмазать ублюдка в очередной раз. - Ты говорил Арсению? – спрашивает Димка через парту. - Нет, его ж не было, - отвечает Шаст, умалчивая о своем визите к Попову. - Мда, ну и дичь, - продолжает Поз. – А мы тебе говорили, Шаст, прогулять с нами вчера, а не переться с тремя каличами в сто первый кабинет. - А я знал? – злится Антон. В этот момент у него на столе пиликает сообщение в вацапе. Это пришло от Арса, просто ссылка на что-то из альбома в Телеграмме, без привета и всяких комментариев. Антон переходит по ссылке и сначала даже не понимает, что это. Название в шапке видео звучит как «destroying the beautiful», и Антон чувствует, как у него, кажется, шевелятся волосы даже на жопе. Съемка в классе ОБЖ, оператор шакалит и трясёт камерой, истерически похрюкивая за кадром. Гудок стоит у доски и трясёт за шкирку Лисичкину, похожую в этот момент на загнанного бурундука. Дальше камера на миг вырывает фрагмент класса: видны побледневшие одноклассницы, виден Антон с каменным лицом, затем камера падает на белобрысого парня, шарящего по учительскому столу. Крупным планом берется нос Гудка, потом страшная расфокусировка, камера ползет по телу Лисичкиной, но, видимо, не найдя соблазнительных интересных видов, останавливается на разных глазах девочки. Левый голубой, правый светло-карий, и оба они сверкают слезами бессильного гнева. - Она вообще норм видит? – бормочет кто-то за кадром. – Это ж пиздец. - Да это у неё катаракта! – со знанием дела вклинивается кто-то ещё. - Санёк, харэ, попугали, и хватит, - вдруг говорит кто-то третий, когда камера наводится на руку с ножницами. – Вдруг ещё зайдет кто из учителей. Пошли отсюда! - Шпиль, снимаешь? – скалится парень …. И вдруг отрезает волосы Ленки и бросает ей в руки, когда она от неожиданности оседает на пол, и затем прижимает медленно к груди свой хвост. Её силуэт беспомощен. Антон понимает, на кого она смотрит в этот момент. Камера последний раз крупным планом берёт обстриженные волосы, в кадр заходит рука, показывая «козу», и видео обрывается. Далее приходит второе сообщение: «Это что?» Антон откладывает телефон, но ему снова и снова приходит эта ссылка уже с разных номеров, и он с ужасом замечает, что практически все, кто есть в классе, утыкаются в телефоны и переговариваются, оглядываясь на пустующую парту Ленки. А вот и Арсений звонит. Антон чувствует себя странно. Он в принципе-то понимает, что Попов хочет выяснить, что, собственно произошло, и какого хуя Антон не сказал ему об этом. Но больше всего липкий мерзкий страх берёт за горло от того, что Арс, конечно, потребует объяснений, почему, собственно, Антон не встал на защиту опозоренной дамы сердца. Но, во-первых, сейчас урок, и Антон не настолько охуел, чтоб брать трубки прямо на истории, а во-вторых, резонно заметить, что пострадавшая дама к Шастуновскому сердцу отношения не имеет. Тогда почему так внутри противно и страшно? Антон не отвечает на звонки и на перемене, и на биологии, и на перемене, и на литературе, и снова на перемене, да что ему надо, сука?! На физике, а это уже четвёртый урок, появляется Ангелина и вызывает к себе всех, кто был вчера свидетелем конфликта на уроке ОБЖ. И снова Антон идет через знакомое административное крыло по полутемному коридору с огромными окнами, за которыми скудная зима как бы спрашивает: «Ну что ж ты Антон просто сидел?». Всё тот же кабинет с желтыми претензионными столами, всё та же Ангелина с заебавшимся лицом, всё тот же Пётр Леонидович, жутко кашляющий в клетчатый шарф. По очереди опрашивают одноклассников, Шастун идет последним, сухо рассказывает, что видел, и вдруг рядом с Ангелиной замечает невысокую молодую женщину в очках, и глаза у неё разного цвета. Ей лет тридцать, не больше, и на лице её отпечаток негодования. Сестра Лисичкиной, думает Антон. Точно она. Ангелина остаётся ругаться с Петром Леонидовичем, все остальные, дав показания, выходят, и Антон бредёт за женщиной, которая уже звонит кому-то по телефону. Подслушивать не хорошо, но после всех событий Антон уже не претендует на чудесный нимб и белоснежные крылья. - … как ты надоела, господи…. От тебя одни проблемы, Алёна… Да можешь ты просто быть как все нормальные люди?... Обрывки фраз долетают до Антона, и он хочет просто кричать.