Видимость присутствия

      — Эй, ты меня слушаешь вообще!? — Ёнджун с силой пихает колено Кана под столом, наблюдая за тем, как юноша почти подскакивает от неожиданности. — А я тут для чего распинаюсь, не понял? Тэ, ты засранец, знаешь? — Чхве фырчит недовольно, хмурится и немного щурится, скрещивая руки на груди. Своей позой он выражает полное негодование и крайнюю обиду, хотя ничего такого не испытывает на самом деле. Просто ему хочется, чтобы внимание было приковано к нему, пока он о чем-то рассказывает.       — А... Да, прости, — Тэхён неловко чешет затылок, отводя взгляд куда-то в пол, и рассматривает трещину, бегущую уродующим узором по плитке. — Я просто задумался.       Честно говоря, видеть Кана столь морально загруженным Чхве приходится впервые. Извечно бойкий и улыбающийся староста сейчас более подходит погоде за окном столовой, чем кто-либо из присутствующих здесь. Не стараясь прикрыть свои намерения каким-либо незначительным жестом, Ёнджун перегибается через стол и поднимает голову друга за подбородок, сокращая расстояние между лицами до сантиметров пяти, впивается взглядом в большие выразительные глаза и выискивает в них хоть что-нибудь неправильное. И удача оказывается на его стороне, когда Тэхён не успевает подавить наплыв странной тоски где-то в глубине.       — Рассказывай, что случилось, — сразу же реагирует Чхве, отпуская старосту из своих тисков, и вновь усаживается поудобнее на стуле. — Не увиливай только, я все пойму. У меня есть опыт.       — О нет, спасибо! — отмахивается Кан и коротко смеётся, явно показывая, что его переживания не столь серьёзны. Ну, или будут восприняты несерьёзно. И Ёнджун уже готов запротестовать, да только Тэхён его всё-таки опережает: — Ой, давай без драм, серьёзно. Я доверяю тебе. Просто... Да глупо получается. Я очень близко к сердцу принял ничего не значащую вещь.       — Давай уже рассказывай! Надоел ходить вокруг да около.       Студенты всё приходят и приходят, столики заполняются с невероятной скоростью, и друзьям приходится немного потесниться, чтобы освободить два дополнительных стула, которые сразу же занимают. Ёнджун не любит незнакомцев рядом с собой, потому супится с неприязнью, однако выгонять изголодавших старшекурсников себе дороже — проще потерпеть несколько минут перерыва и вновь остаться в меньшинстве. Вообще, у Кана и Чхве в данный момент пара идет, а Тэхён, как староста, просто обязан там присутствовать. Да не присутствует. Ему не захотелось идти, и он прибился к одному из списка заядлых прогульщиков, который, к слову, числится и в списке друзей.       — Я котёнка вчера на улице подобрал, — уклончиво тянет Кан, устраивая водовороты в кружке с чаем. Говорит он, конечно, про котенка, но думает о ком-то совсем ином. — Он весь такой грязный и измотанный лежал в переулке со сломанной лапой. Мне кажется, его неслабо потрепали собаки. Мама максимально против животных. Закатила вчера истерику, а я не могу беднягу обратно выкинуть. И не буду. Это по-свински по отношению к нему.       — Как назвал? — вскользь интересуется Ёнджун, хотя его больше заботит вовсе не этот вопрос.       — Рицу.       Гомон слышен со всех углов, из-за всех столиков. Вроде, никто голоса не повышает, однако из-за большого количества людей складывается ощущение, будто в столовой сосредотачивается целый рой пчёл. Чхве сказал бы, что у него в ушах фонит. Он не любит такого, невзирая на частые похождения в бары и клубы, где громкость превышает допустимый уровень децибел.       Что же... Котенок по имени Рицу, подобранный на улице — причина такой странной встревоженности извечно спокойного старосты? Никогда ещё Кан не расстраивался по таким пустякам. Здесь что-то точно не так.       И Ёнджун, вероятно, догадывается что.       — Ну что, кто из твоего круга так сильно пострадал, кроме котёнка Рицу? — Чхве склоняет голову вбок и неотрывно пялится на старосту с пепельными волосами, испытывает чужое терпение. За время молчания он успевает досконально изучить рисунок на цветастом худи друга; пауза начинает докучать. — Тэ, я не буду из тебя всё тисками вытаскивать.       — Ты вряд ли захочешь слушать что-то про Субина, — рассудительно замечает Кан, снова избегая зрительного контакта, и на миг поджимает губы, прикусывая язык. Лишнего он не выдал, об этом не стоит беспокоиться. Да и что считается лишним в ситуации, в которой Тэхён сам не разбирается? — Вы с ним не особо ладите, а я просто не знаю, куда себя деть. Его сегодня нет на парах, вчера что-то точно произошло. Вот и всё, что меня беспокоит, Ёнджун. Я не знаю, чем всё объяснить и какие факты привести. Просто мне совестно, что Субин очень отстранён от нашей группы, хотя это и не сравнится с отстранённостью Юнги. Но Юнги более-менее понятен, не так ли? Там есть за что уцепиться. У Бина всё иначе, и я чувствую, что что-то упускаю из вида.       Про Субина слушать действительно не особо хочется — он тот ещё придурок с замашками лидера, подкреплёнными мягкой обескураживающей улыбкой. Этакий дьявол под ликом ангелочка. И Ёнджун его сущность знает по-своему: дрался пару раз за все три года обучения. Причины драк, конечно, не особо помнит, да и не зацикливается на этом. Что было, то прошло, а вот неприязнь всё равно осталась. Тэхён правильно заметил: Чхве друг друга не выносят.       То ещё наказание для старосты.       Однако несмотря на все факты, Ёнджун внимательно Кана слушает и старается его позицию осмыслить, потому что Тэхён — его друг, а игнорировать друзей нельзя, с кем бы они не общались. Если у тебя проблемы, это не означает, что другие люди не могут с «проблемным» человеком разговаривать. Всё детские сказки, ясельные обиды. Взрослые на такое плюют с высокой колокольни. Думая о сказанном, Чхве постукивает указательным пальцем по виску, чтобы сосредоточиться хотя бы на этом звуке. Посторонний шум начинает уже действовать на нервы; где-то в голове юноша молит всех поскорее съесть купленную еду и свалить подальше, оставив благоговейную тишину.       — Не замечал его особой отстранённости от группы, — в итоге сдаётся Ёнджун. — Он же лапочка такой. Добрейшей души человек.       — Ты злой, Ёнджун-а, — Тэхён равнодушно пожимает плечами. Вроде, и в шутку сказал, а лицо каменное. Иногда так и хочется повесить ему на шею табличку с напоминанием, когда стоит посмеяться. Кан странный, но не страннее кого бы то ни было; Чхве рад, что его друг именно такой и что он под других не подстраивается. — Да ладно, забей. Я же говорю, что слишком себя накрутил. Мне надо просто сократить количество энергетиков и увеличить часы сна, иначе помру где-нибудь по дороге до дома. Ещё лучше если на паре.       Как студенты набежали, так они и рассасываются. Слишком быстро для спокойного течения жизни. Вероятнее всего, Ёнджун радуется этому слишком явно, поскольку Тэхён напротив только демонстративно вздыхает и просит выглядеть не таким нахально счастливым; просьба влетает в одно ухо и вылетает из другого, даже не оставляя малейшего отпечатка в голове. Время перетекает с минуты на другую, не торопится совсем, и Чхве уже чувствует подступающую сонливость, когда стул рядом отодвигается и новое лицо почти что падает на него: юноша вздрагивает и оборачивается, собираясь возмущаться, однако вместо возмущения только приподнимает уголки губ.       — Его Величество на пары пожаловал!? — наигранно удивляется он и получает стремительный подзатыльник. — Айщ! Юнги, блин! — сразу же реагирует Ёнджун, игнорируя хохочущего Тэхёна, и потирает недовольно затылок. — Я к тебе со всей любовью, а ты дерёшься!       — Господи, заткнись уже наконец, окей? — Мин стягивает с себя любимую брендовую панамку, подаренную некогда матерью, и кладёт рядом с собой на стол. Выглядит он совсем убитым и невыспавшимся, хотя Чхве готов поклясться, что старший всё время до прихода в универ провалялся в кровати. — То, что я не ходил три дня, не означает, что не приду на четвёртый. Меня попрут такими темпами скоро, — бросает Юнги бесцветно, скрещивая руки на груди и чуть съезжая по спинке стула, чтобы утонуть в толстовке и спрятаться от окружающего мира. Его пустые бездонные глаза не выражают абсолютно ничего, тёмные пятна под ними говорят о недостатке сна, а если быть точным, то о плохом качестве сновидений. Если бы Ёнджун мог что-нибудь указать хёну, он бы не выпустил его из дома ещё неделю как минимум. — Вижу, вы тоже не особо занимаетесь. Ты-то еще понятно, халявщик, а вот Тэхён... Ай-яй-яй, староста, — усмехается Мин, встряхивает головой и зарывается подбородком в воротник.       Между туч робко проглядывает солнце; оно бросает косые тусклые лучики на лужи, играется с водной гладью, как с зеркалом, и ничуть не греет замёрзшие под гнётом осени сердца. Ёнджун залипает на природу за окном и долго-долго разглядывает пёстрые листки на деревьях возле корпуса, пока Тэхён делится последними новостями с Юнги. Отработки, отработки, отработки... Чхве задумывается о своем состоянии на данный момент, но не находит ничего подозрительного: хандру осеннюю он ловит крайне редко, а вот для подорванной психики его друга листопады становятся уничтожающим фактором — словно где-то в мире падает первый листок, и Юнги резко теряет все краски жизни. В этом нет ничего постыдного, как бы Мин ни пытался доказать, что он ненавидит своё поведение. Просто так складываются обстоятельства, вот и всё. Никто не застрахован от расставаний под дождем, никто не предсказывает себе разбитое сердце. Что уж тут сказать, все бывшие партнёры Юнги — мудаки чистой воды. Наиграются и бросают, а Ёнджун сердце чужое по кусочкам собирает, склеивает мелкие осколки заботой и старается от невзгод всяческих спасти. Не получается только что-то...       Кстати, о партнёрах...       Чхве проводит кистью по лицу, пытаясь взбодриться, и шумно вдыхает. Ему жизненно необходимо отыскать того самого Ким Тэхёна, о котором вскользь упоминал Мин. Найти, посмотреть в глаза и сделать выводы. Возможно, ещё и поговорить. Бить сразу Ёнджун не будет, хоть и не обещает, однако рассмотреть придурка хочет с близкого расстояния. Может, так он увидит хоть что-то человечное в бесчеловечном? История, конечно, запутанная: Кан сообщил ещё в начале дня, что Ким Тэхён, первокурсник магистратуры, уже около полугода встречается с пришибленным одногруппником, прибывшим из самих Штатов, Чон Чонгуком. Информации об этом всем максимально мало, однако если высчитывать по месяцам, то выходит, что Чонгук уже был партнёром этого сучонка, когда тот встречался с Юнги.       Господи, какой кошмарный эгоистичный ход...       Ёнджун готов поспорить, что Тэхён действовал в рамках своего скудного воображения. Вероятно, он даже договорился со своим бойфрендом развести Мина на чувства и повеселиться вдоволь, пока сам Юнги помирал бы от душевной боли. Почему все сначала делают, а только потом думают?.. Ничего ещё не зная, кроме группы Кима и того, что он некогда учился с другом, Чхве готовится совершить маленькую революцию во имя разбитого сердца, которое никак уже нельзя будет склеить, ведь сколько понадобится чёртового клея для таких крохотных осколков?       — Прекращай думать. Ты меня пугаешь, когда думаешь, — в этот раз приходит очередь Кана пихать друга коленом. Он машет рукой перед чужим лицом и, не сдержавшись, громко чихает, от чего Ёнджун чуть ли не подскакивает на месте. — Нормально так, на касания не реагируешь, а стоит чихнуть, так сразу пугаешься! — смеется Тэ коротко и поднимается из-за стола, поправляя худи и легонько отряхиваясь. Уже через секунду он вешает на плечо полупустой рюкзак и постукивает по столу, встречаясь с непонимающим взглядом Чхве. — Дурак, у нас лекция. Мне тебя долго ждать? Даже Юнги уже умотал в аудиторию.       Ёнджун хлопает себя по лбу и встает сам, со скрипом отодвигая стул и несильно стукаясь коленом; этого хватает, чтобы хорошенько выругаться. Друзья выходят в институтский коридор и неспешно направляются к аудитории, перекидываясь незначительными фразами. Только у двери Кан неожиданно застывает и с сомнением прикладывает согнутый указательный палец к подбородку, прокручивая в голове неожиданно пришедшую идею. Ему требуется лишь несколько минут, дабы разгадать неожиданный ребус, возникший в мыслях в процессе разговора, и юноша быстро расплывается в улыбке.       — Я придумал! Точнее, додумал! — Тэхён немного оттаскивает Ёнджуна подальше от аудитории — ничего более значительного, чем предосторожность, — и щёлкает пальцами. Его глаза радостно сверкают пришедшей идеей. — В общем, ты хочешь поговорить с Кимом, да? Не делай вид, что это не так, Ёнджун-а... Инфы про него у тебя капец как мало, поэтому глупо соваться на колья, коли не знаешь их расположения. Попробуй собрать побольше всякого о нём, иначе тебя по стеночке размажет Чонгук, честное слово. Все прекрасно знают, что этот пацан будет позаносчивее и поагрессивнее тебя.       — Ой, а я и не знал, что на рожон лезть нельзя! — иронично протягивает Чхве, по привычке закатывая глаза, складывает руки за спиной и перекатывается с пяток на носки. Всё, что сейчас ему выдал Кан, не имеет смысла, ведь Ёнджун об этом уже думал. Он знает, как будет действовать, чего уж там скрывать.       — Я уже говорил, что ты злой? — Тэ неожиданно поднимает руку и пару раз слабо постукивает друга по лбу. — Научись дослушивать до конца, а то потом это тебе плохой стороной обернётся. Короче, я знаю, у кого ты можешь добыть побольше информации о Тэхёне! Помнишь, Чимина? По нему ещё сестрёнка Бомгю сохла. Чимин когда-то учился в группе Юнги и этого самого Тэхёна. Он сплетник до мозга костей, хотя если ему поведать тайну, то он обязательно её сохранит. Чимин — станция всех слухов и всей информации. Ощущение, что он просто целая социальная сеть, в которой можно найти любую подноготную. Могу поспорить, что о тебе он знает больше тебя самого!       Чхве заостряет всё внимание на Кане, решая проигнорировать его несколько детский поступок, и слушает столь сосредоточенно, что в какой-то миг Тэхён сбивается и хмурится, взглядом прося так не пялиться.       — Так и где мне его найти? — в паузу интересуется Ёнджун, потирая ладони друг об друга, и немного приподнимает уголки губ. День начинает налаживаться после полученной информации, а это не может не радовать! Шанс добиться разговора с Тэхёном и его верным псом Чонгуком становится реальным и, более того, довольно близким.       — Так как Чимин в магистратуру не пошёл, потому что ему это никаким боком не нужно было, отыскать его можно в кофейне. Сначала он был там баристой, но сейчас, вероятно, уже добрался до чего-то большего. Не факт, конечно. В общем, я уточню адрес у Бомгю, он уточнит у своей сестрёнки, а та, я уверен, и без того сталкерит, поэтому всё знает, — философично отмечает Кан, подняв вверх указательный палец, взглядом цепляет фигуру преподавателя в конце коридора и затаскивает Ёнджуна в кабинет, больше не произнося ни звука. Говорить о Чимине и всей драме произошедшего рядом с Юнги он, естественно, не собирается, и за это Чхве благодарно ему кивает, бухаясь на стул рядом с хёном.       Юнги смотрит на соседа долгим пустым взглядом и устало укладывает голову на сложенные руки. Писать что-то он точно не собирается, а вот попялиться в прострацию и понакручивать себя очень даже хочет — это пока лучшее из всех зол, которые ожидают и на которые у Мина хватает сил. Парень понимает и сам, что лучше бы он дома оставался, да только в четырёх стенах Юнги ловит панические атаки, не чувствуя рядом присутствия Ёнджуна. Иногда ему даже кажется, будто он максимально зависим от друга, как может быть зависим утопающий от спасательного круга. Без Чхве квартира извечно кажется неприветливой, даже враждебной: прятаться по углам не хватает сил, и Юнги просто по обыкновению только в одеяло кутается и мечтает перестать дышать.       — Всё окей на данный момент? — шёпотом спрашивает Ёнджун; его беспокойство выдают глаза.       — Все как обычно, — глухо отзывается Мин, опуская веки.       Монотонный голос преподавателя убаюкивает больное сознание. Пока все пытаются что-то записать, Юнги проваливается в дрёму, из которой никто его не пытается вытащить. Все лекции у него имеются, да только желания учиться нет никакого. Пройдёт еще немного времени в таком состоянии, и Мин точно заберёт документы — он знает, что долго не протянет. Два академических отпуска по здоровью, расшатанное состояние психики...       Социально неуравновешенный...       Когда-то так его назвал и Ким Тэхён. Один раз. Всего лишь один раз. Тогда Мин проглотил обиду, стараясь не раскрывать то, как его ранили эти слова, однако сейчас, когда они всплывают в голове, это вызывает только злость. Да, так получилось, что Юнги не смог закрыть свою практику в первый раз из-за того, что не переборол гадкий страх людей. Социофобия, проявляющаяся лишь в мягкой форме, не мешает, конечно, жить полноценно, но свои минусы имеет. Мин вполне себе способен ходить на пары, иногда говорить с одногруппниками, да только от этого всё не становится лучше. Боязнь публичных выступлений, боязнь разговора с незнакомцами, боязнь быть в центре внимания — всё смешивается в коктейль, который отдаёт мерзким желанием помереть в одиночестве среди холодных могил.       Волосы мягко треплют. Юнги приоткрывает один глаз, шумно вдыхает воздух и косится на Ёнджуна, который тихо хихикает, между смешками указывая на то, что хён похож на большого кота. Ага, кота... Мин поджимает губы, но из-под руки не выворачивается, хотя обычно такого не позволяет. Естественно, это не укрывается от Чхве, и юноша злорадно указывает на тактильность старшего, за что получает тычок под ребра.       — Ты с таким успехом мог дома поспать, — замечает Ёнджун в перерыве, и подошедший Тэхён многозначительно кивает.       — Я бы отметил, что ты есть. Все равно на этой лекции не проверяют наличие студентов. Преподу лишь бы потрепаться, — Кан присаживается на край соседнего стола и немного покачивает ногой, упираясь руками в столешницу за собой. — Сколько раз он за это время уже упомянул свою внучку? Раз пятьдесят? Так и представляю, как он на экзамене ставит автоматы тем, кто восхваляет эту мелкую занозу!       Юнги утыкается лбом в стол и окунается в шум одногруппников, громко болтающих и выкрикивающих глупые шутки на всю аудиторию. Всё-таки действительно было бы лучше, если бы Мин остался дома... Хотя здесь, под боком Ёнджуна, он чувствует себя немного полегче, нежели в холоде квартиры. Солнце, вроде как, должно греть комнаты, но этого не происходит — в жилище всё равно окоченеть можно, а отопление отчего-то не спасает шкуру.       — Хей, Юнги, не хочешь на днях выбраться ко мне? — неожиданно спрашивает Тэхён, вопросительно приподнимает брови и легонько улыбается. Его выразительные глаза говорят, что отказы не принимаются, однако Мин, глядя в них, всё равно медлит с ответом.       — Зачем?       — Да так, в приставку сыграем, что дома-то тухнуть, — Кан передёргивает плечами и оборачивается ненадолго к девушке, чье имя не помнит ни Ёнджун, ни Юнги. После короткого разговора юноша вновь оборачивается к старшему, потирает затылок и отводит взгляд куда-то в сторону, словно находит занимательным то, как его одногруппники играют в камень-ножницы-бумага. — Просто мы давно не собирались, и я бы хотел провести с вами время. Мои родственники уезжают на целый месяц, поэтому квартира будет абсолютно свободна до определённого момента.       За окном тучи плавно расползаются в разные стороны, пропуская больше солнечного света. Тепла от этого, конечно, не прибавляется, но вот такое явление настроение вполне поднять может, хотя Юнги бы с этим поспорил. Сейчас его настроение не поднимет ничего, что уж говорить о здоровье, которое помахало ручкой и ушло в закат. То самое сидение под открытым окном не дало плачевных результатов, однако немного ухудшило самочувствие. Мин натягивает капюшон толстовки, вздыхает недовольно и несколько раз оглядывается по сторонам. Всем плевать на происходящее вокруг. Всем плевать на всё. У каждого своя жизнь, свои заботы, что уж говорить о своих планах на будущее.       У Юнги нет будущего, а следовательно нет и планов.       — Ладно... Как хочешь, так и будет, — бесцветно соглашается парень и снова уходит в свои мысли, пропуская даже возвращение преподавателя и продолжение лекции.