У меня к тебе...

— У меня к тебе восхищение — Дрожащей рукой выводит Гарри в блокноте.       Воистину, тем, что Долохов не снёс защиту Хогвартса в желании скинуть Гарри с Астрономической Башни после "недоверия" можно только восхититься.       Но несмотря на это, Гарри всё же позволяет лёгкой улыбке отразиться на лице.       К Антонину Долохову можно испытывать многое... Страх, презрение, любовь...       Но ВОСХИЩЕНИЕ это то, что не испытывать нельзя.       Сколько угодно можно ненавидеть его за отнятые жизни, но за то, как он эти жизни отнимает, как ведёт себя с Аврорами, как держится со своим окружением - начнёшь восхищаться даже не желая этого.       Гарри знал разного Антонина, но в каждом из них было то, что заставляло сердце трепыхаться в попытке докинуть в парализованный мозг побольше кислорода.       Гарри видел жестокого Антонина Долохова в Министерстве Магии.       Этот маг был весьма проворен, быстр и, казалось, он знал, что собирается сделать Гарри ещё до того, как эти мысли зарождались у Гриффиндорца в голове.        Та короткая переброска заклинаниями в попытке сбежать заставила /Героя/ потерять всякую надежду на спасение, а когда в руках /этого/ мага оказался самый дорогой сердцу Гарри человек, мир разом потерял все краски.       Долохову не нужно было озвучивать требования и в целом что-то говорить, потому что оба понимали - Гарри осознаёт все свои отсутствующие шансы и подчинится.       Гарри видел спокойного Антонина Долохова в домашней обстановке.       В рассветной полудрёме мужчина сидел за их небольшим кухонным столиком и смотрел в окно, грея руки о горячую чашку кофе. В пепельнице дотлевал окурок сигареты, наполняя помещение запахом горького шоколада, а Гарри...       А Гарри замер в дверном проёме, ведущем в /их/ комнату и смотрел.       Смотрел, как солнечные лучики пляшут на распущенных чёрных волосах, как сквозняк, залетающий в приоткрытую форточку пытается найти свое парикмахерское призвание, ероша короткие пряди, упавшие на бледное лицо...       Они ни разу это не обсуждали, но Гарри видел, что Антонину утренний покой нужен так же сильно, как и ему самому.       Мужчина лишь слегка поворачивает голову, давая понять, что услышал зашедшего на кухню юношу и снова сосредотачивает взгляд на окне.       Гарри видел Антонина Долохова в ярости в Литтл-Уининге.       О-о-о, это то самое воспоминание, за которое Гарри было одновременно и радостно, и стыдно.       После начала их странных отношений, во время летних каникул Гарри по-прежнему жил со своими родственниками, и хотя работу по дому он по-прежнему выполнял качественно, Дадли всё больше и больше терял терпение.       Это произошло неожиданно. Гарри шёл в магазин через пункт раздельного сбора мусора, когда в глазах потемнело, а по затылку, казалось, проехал танк. Он больше осознал, чем почувствовал, как его, упавшего и начавшего задыхаться, приласкали ногами под рёбра, а потом наступила тишина. Лишённый возможности двигаться, ему оставалось лишь чувствовать происходящее и пытаться хоть что-то увидеть в разбитых очках.       Возможность чувствовать хоть что-то пришла через пару минут. Кто-то явно вылил ему на голову заживляющий бальзам, хотя откуда в этом городишке взяться ещё одному магу?       Ответ осознался быстро. Чёрные глаза, в упор глядящие на юношу, помогли Гарри осознать не только кто и откуда пришёл на помощь, но и насколько хрупкая человеческая жизнь.       Конкретно жизнь Дадли, извивающегося на земле и безмолвно открывающего рот в попытке закричать, сейчас разве что осколками не гремела.       Гарри не желал кузену зла, но лужа крови на том месте, куда Гриффиндорец упал несколько минут назад отбила любое желание пожалеть этого идиота.       К слову, магия, клубами вьющаяся вокруг трех малолетних преступников, самого Гарри и его партнёра, не давала возможности сказать даже слова благодарности. Запоздало заметив отсутствие палочки в руках Долохова, Гарри пару раз глупо моргнул, пытаясь уложить в мозгу не только огромную силу этого мужчины, но и его... Возможности.       Внезапно юноше показалось весьма глупой затеей - бояться Лорда, который обладает /одной седьмой/ частью своей изначальной мощи, когда за один косой взгляд тебя может навестить Антонин...       Дадли уже не пытался кричать. Оба его друга вжались в стену стеклоприёмника и, как казалось Гарри, молились. — А теперь, когда его жизни ничего не угрожает, я с огромным удовольствием поугрожаю вашим. — Если бы Гарри был беременным - от этого голоса он бы родил. Вибрирующий бархатный голос звучал так доверительно, словно Долохов сообщал всем присутствующим мировую тайну.       Он не использовал палочку, а значит, отследить его магию в Министерстве было невозможно. Он не использовал Непростительные /слова/, а значит артефакты Авроров будут молчать.       И Гарри, осознавая это, едва стоял на ногах. Эта магия обволакивала, нежила и ласкала тело, его собственную магию и душу. Не справляясь с эмоциями, юноша вновь сел на землю и уткнулся лбом в колени.       Не видать тётушке сегодня ни молока, ни пряников... Ноги не донесут его ни в магазин, ни обратно.       Зато потом, зайдя в недавно купленный Антонином коттедж и прислонившись спиной к холодной стенке душа, Гриффиндорец позволил себе прочувствовать весь прошедший вечер по новой, с той лишь разницей, что теперь он не был скован жёсткими джинсами, а ноги вполне неплохо окрепли после небольшой прогулки.       Одному Мерлину ведомо, каких сил ему стоило промолчать во время ласки, потому что заглушающие он использовать не мог, а "картонные стены" в этом коттедже были не просто фигурой речи. — Тони... Ан... Антонин... — Гарри почти ненавидел себя за то, что его заводила чужая сила, ещё недавно до бессознательного состояния запытавшая его кузена и двух других подростков, но вспоминая то, с какой клокочущей яростью и тревогой на него смотрели чёрные глаза, не мог сопротивляться собственному возбуждению.       Этот мужчина был... /Хорош/.       Мерлин, да нет подходящих слов, чтобы описать то, каким Долохов был в тот вечер!       Достаточно просто уверенности в том, что скажи он Гарри «швырни бомбарду в толпу маглов» , Поттер сделал бы это не задумываясь. Ради того, чтоб в этих чёрных омутах промелькнуло... Удовлетворение? Довольство? Искра восхищения?       Гарри видел Антонина Долохова разным.       И в каждом из образов находил то, что вызывало по спине табун мурашек и провоцировало неприличные сновидения по ночам.       Он почти ненавидел собственную принципиальность, не позволяющую ему предложить мужчине секс здесь и сейчас, наплевав на все условности, и тут же был ей благодарен за сохранение Гриффиндорской чести и достоинства. — У меня к тебе восхищение — Выводит Гарри дрожащей рукой и со стоном признает своё поражёние под натиском воспоминаний.       Член стоит по стойке 'смирно', а буквы в глазах уже двоятся.       Рон плещется в душе и Гарри не знает, насколько приличным будет ворваться туда с просьбой подождать за дверью пять минут.       Сдаваясь на милость своим воспоминаниям, Гарри откладывает перо и заваливается на кровать, задёргивая полог, и зарекаясь писать хоть что-то в этом блокноте как минимум до следующего месяца. У МЕНЯ К ТЕБЕ ВОСХИЩЕНИЕ Бьётся в мозгу больная мысль, как новый жизненный девиз и как молитва. И необъятное желание трахнуть