У меня к тебе...

— У меня к тебе недоверие. Это был вопрос времени, когда Гарри напишет такую фразу.       Юноша вздохнул и перевёл взгляд на стену комнаты. Плакат с какой-то американской квиддичной командой, за которую болеет Финниган, пестрил сине-красными цветами и белозубыми улыбками игроков.       В квиддиче вот всё понятно. Если ты не доверяешь товарищам - матч вы продуете с вероятностью в 90%. Если не будешь верить в своих товарищей - начнёшь отвлекаться на всё вокруг, пытаясь выполнить их работу лучше, чем они, ослабляя собственные позиции...       А в Антонине Долохове не было понятно ничего.       Он спокойно выдерживал все истеричные моменты Гарри, вызванные фактом недоверия, при чём иногда даже давая что-нибудь разбить в их коттедже. То ли сигареты у него не с обычным табаком, то ли воистину нервы железные. — Просто объясни мне! Это так сложно? — Не собранный Кубик Рубика летит в стену. — Хоть одну чёртову причину! Зачем я тебе? Ты бы давно убил меня если бы хотел, давно бы сдал Лорду, я не знаю... Что тебе нужно? У меня ничего нет! — В стену летит перечница, а солонкой Гарри хоть и замахивается, но соли у них дома кот наплакал и идти посреди ночи в круглосуточный магазин за пять кварталов он не хочет, поэтому ставит её обратно на стол. — Выдохни, /Герой/, мне от тебя ничего кроме тебя не надо. — Но Гарри не верит.       Возможно, он мыслит стереотипами, раз думает, что метка на руке - клеймо полностью павшего человека. В голове тут же появляется образ Драко Малфоя, которого едва ли можно было назвать павшим, а скорее сброшенным, и ему тут же становится стыдно.       С другой стороны, Гарри точно знал, что Долохов в ряды Рыцарей пришёл добровольно, пусть и не одобряя некоторых методов, однако полностью симпатизируя целям и Лидеру. И оттого Гарри злился ещё сильнее. — Но почему? Ты же сторонник Лорда! — А ты к нему хочешь? — Уголок губ мужчины дёргается вверх, в намёке на улыбку, а голосом его даже ангела можно было бы заставить согрешить. — Я не хочу к нему! — Ну значит не еби мне мозг, blyat'!       Их конфликт угасает, когда мужчина притягивает Гарри к себе и начинает почти невесомо водить руками по его спине, чувствуя пальцами каждый позвонок. — Я всё ещё не могу понять причину твоей симпатии. — И хер я клал на это. — Доверительным шёпотом сообщает мужчина. Потому что Антонин скорее умрёт, чем скажет этому Гриффиндорцу правду.       Юноша в ответ утыкается носом в плечо Долохова и запускает ледяные ладони под его бадлон, посылая по телу толпы мурашек и заставляя слегка вздрогнуть от контраста температур.       Ещё один аспект, вызывающий недоверие. — Разве ты можешь бояться холода? Ты же... Русский?.. — Антонин молчит, но Гарри в воздухе ощущает не высказанное "Blyaaaaat'", и тут же смущённо фыркает. Возможно, он не первый, кто говорил с ним об этом. — Ты видишь на мне кожу толщиной сантиметров в пять, покрытую длинным густым мехом? Я вот не вижу, но это же ты у нас в очках, может где и разглядишь. — Гарри в ответ лишь улыбается и слегка оцарапывает чужой животик ногтями, постепенно скользя всё выше, оглаживая рёбра и добираясь до ключиц.       Он не смотрит мужчине в глаза, но более чем уверен, что зрачки затопили радужку, а где-то в глубине начал разгораться огонь возбуждения.       Гарри не верит, что такие простые действия способны вызвать что-то столь сильное и яркое и пытается убедить себя в том, что Антонин хороший актёр, но стоило ногтям задеть затвердевшие соски, как мужчина, с весьма неожиданным рыком, поднимает свою жертву на руки и, на очень долгие две секунды посмотрев в его глаза, направляется в спальню.       Гарри вздрагивает на холодных простынях, но моментально приподнимается, чтобы стянуть с себя футболку, тут же чувствуя, как её разрывают на части.       Гарри не любил такое отношение к одежде, особенно к относительно новой одежде, которая не была повреждена до этого...       Но озвучивать претензии не стал, утопая в угольно-черных глазах Антонина и сгорая в огне, который в этих глазах отражался.       Долохова нельзя было назвать /Нежным/. Когда мужчина впивался зубами в шею, оставляя ярко-красные засосы и укусы, Гарри нежности не чувствовал, но чувствовал его руку, ласкающую внутреннюю часть бёдер через ткань спортивных штанов и извивался от нетерпения. Доверял ли он Антонину в постели?       Между ними девять встреч. Одна из них закончилась взаимным удовлетворением в душевой кабинке коттеджа, а все последующие были заняты долгими разговорами, спорами, лечением избитого /Героя/ или готовкой.       Но сейчас было страшно, хотя Гриффиндор не признавал существование этого чувства. — Тони..? — Мужчина, чья рука уже во всю хозяйничала под бельём Гарри, оторвался от увлекательного занятия по кусанию юноши во всех доступных частях тела и замер, глядя на любовника. — Боишься, маленький? — Этот тихий голос, казался Гарри сейчас самым громким и приятным звуком на планете, как если бы кто-то крикнул "Распродажа квартир бесплатно всем желающим". — Я... Не то что бы, но... — Ничего, мальчик, я терпеливый, я подожду. Расслабься.       В ту их встречу действительно ничего /такого/ не было, но Гарри не мог сказать рад он этому или не очень. Ему хотелось этого мужчину каждой клеточкой тела, и он был уверен, что это взаимно. Хотелось раствориться друг в друге, срывать с губ друг друга громкие отчаянные стоны, хотелось, чтоб соседи запомнили их имена, но Гарри понимал, что они поступили правильно.       Секс после ссоры не привёл бы ни к чему хорошему. Они оба были весьма вспыльчивыми, но если Гарри в своих действиях не стеснялся, то Антонин давил злость в себе. Спать друг с другом когда вы хотите друг друга убить - не лучшее начало отношений.       Гарри не доверял 'злым' людям. В порыве гнева они могли бы и убить не задумываясь. *Недоверие* То, что спасало Гарри жизнь и то, что лишало удовольствия. Можно ли доверять /этому/ человеку? Можно ли доверять той части себя, которая хочет доверять Пожирателю?       Гарри редко ударялся в философию. По правде говоря, вся философия его жизни заключалась в "то, что нас не убивает, лучше бы убило, честное слово", поэтому думать над чем-то глобальным вроде собственных чувств у него не было ни времени, ни сил. У меня к тебе недоверие       Возможно, это ранит Антонина. Но лишь "возможно", потому что эта ледяная скала редко показывает свои эмоции и Гарри не знает, что тот вообще чувствует рядом с ним. У меня к тебе недоверие Гарри откладывает перо и, сняв очки, потирает глаза. Он устал. На душе скребут кошки и немного хочется шагнуть с Астрономической башни. Недоверие       Рон, зашедший в комнату, замирает в дверях, глядя на разбитое состояние друга. — Она написала что-то... Плохое? — Разглядев за спиной Гарри блокнот, осторожно интересуется Рон и неуверенно мнётся на месте, не зная, как подбодрить друга. — Я написал. — Отзывается Гарри. — Что... Не доверяю... — Ох, чувак... Девчонки такое не любят... — Гарри в ответ молчит. У него трагедия масштабнее, чем какая-то эфемерная девчонка. Он написал про недоверие человеку, который одним мизинцем может свернуть ему шею, и проблема в том, что он не соврал. — Дерьмо... — Гарри падает на свою кровать лицом в подушку. — Я облажался. — Да брось. — Как-то неуверенно отзывается Рон и подходит ближе. — Просто завтра напишешь что-то другое, ведь что может быть хуже недоверия? Просто напишешь про любовь и... — Он запинается. — Хотя знаешь, мы с Гермионой про любовь вспомнили только в конце... До этого узнали про себя кучу всего "интересного"... — Рон как-то невесело хмыкает, но тут же счастливо улыбается. — Но... Когда можешь прожить ситуацию глазами своей избранницы, взглянуть на мир так, как сам бы никогда не посмотрел... Может твоя и не обидится вовсе, а поймёт и... Ну... — Рон похлопывает друга по плечу, не найдя нужных слов для завершения фразы. — Спасибо... — Безжизненно отзывается Гарри и боится представить, что увидит завтра на строке Антонина. Кое в чём Рон всё же прав Что может быть хуже чем недоверие?