хм

      — Нахера тебе эта старая хуйня? — проворчал Генри с перекрещёнными на груди руками. Его брови, когда он особо сильно хмурился, как разводной мост, когда корабли уже прошли, сводились почти что в одну. Только мост тебя сам с себя не скинет, если ты сделал что-то не то, а Генри может.       Уильям сидел уже минут сорок на корточках рядом с уличным торговцем, крутя-вертя в ладони кулон, во второй он держал телефон и сравнивал два идентичных, на первый взгляд, предмета. И правда, зачем ему это, как барахольщик фигню домой таскает.       — Надо.       — Хуём тебе по лбу надо, — ответил Бауэрс, но решил, что в этот раз спорить бесполезно. Всё равно же купит, что с ним, что без него.       Билл проигнорил грубое высказывание. Перебесится и успокоится, а вещь может и другой человек купить, но ведь должен он… А Генри недовольно шикнул и всплеснул руками, демонстрируя: «Ну все, пошёл нахуй,» — и в порыве злости пнул ближ стоящий мусорный бак. Денбро даже ухом не повел.       — Мистер, сколько стоит? — наконец после проверки поднял глаза на старика Уильям, сжав в ладони вещь.       — Не продаётся.       Не продаётся, не продаётся, не продаётся… Уже раз пятисотый не продаётся. Билл уже устал слышать это. Раз за разом… Одно и то же. А Бауэрс уже подумывал спиздить её — прикарманить, пока старик не видит, а на крайняк заломать тому руку, чтобы языком меньше трепал.       — А зачем тогда он лежит с товаром? — в возмущении спросил Билл. Лежит — продавай. Не продаёшь — не клади.       Вероятно оно здесь лежит, чтобы выпендриться перед покупателями, да набить цену. Покупатели будут предлать, завышать цену, чтобы купить это, хоть это будет простая безделушка. Так эти мрази и наживаются на покупателях. Это как с детьми, выкладывают, чтобы привлечь внимание, а потом трясут кошель родителей.       — Не продается. Ты уже неделю сюда таскаешься, не надоело?       — Просто назовит-те цену. Я заплачу. Пожалуйста! — отчаяние достигло апогея, даже Генри обернулся на такой писк и подошел ближе, вставляя свои пятьдесят копеек:       — Да продай ты ему эту хуйню, пока я её сам блять не отжал! Ни бабла тебе, ни цепочки!       — Это кулон! — рыкнул Билл, покосившись на Бауэрса.       — Какая, нахуй, разница?       Двойной вздох: один — заёбанный, от того, что не может уйти, второй — огорченный, из-за того, что не может купить.       Билл подсел к мужичку поближе, сводя брови домиком.       — Ну, пожалуйста, я очень прошу. Продайте, а? Я не от-т-тстану…       В глазах старика не было ни доли раскаяния, а вот струна контроля Бауэрса, похоже, лопнула. Он подошёл, схватил Билла за запястье, сильно сдавливая, чтоб разжать руку. Успешно. И забирал вещь, запихнув в карман джинсовых шорт. Пнул вещи старика, что те разлетелись по доброй половине улицы, и шаркнул ногой по бедру Уильяма, что тот зашипел.       — Ты что д-делаешь?! — натружено крикнул Билл.       — Встал и пошел в машину.       — Усп-п-п… ай!       Ладонь сжали до хруста, до пульсации. Если бы кулон был в ней, то пропустил бы лезвиями, украшая кожу. Ладонь потянули вверх, вынуждая Билла подняться на ноги, затем отпустили и толкнули в плечо.       — В машину, иначе въебу.       Мышцы в ладони Билла расслабились, он лишь недовольно смотрел на приятеля, разминая больное место. Генри не сводя со старика взгляда, ждал, когда дверь авто наконец захлопнется, а они с Билли уже свалят куда подальше.

***

      Билл дулся. Уткнулся носом в окно, сидя на диване, как обычно любил. Набыченно сопел и грелся, укутавшись в плед, пока рядом лежал кулон. Не такой ценой он хотел забрать его. И вообще не такого хотел.       Тяжелые шаги-шлепки раздались из ванной, по ним же Денбро и определил, что старший НИХУЯ ОПЯТЬ НЕ ВЫТЕР НОГИ, ну-я-же-просил-с-свинья-Бауэрс.       — Ну чего ты опять надулся? — вздох разочарования, Генри снова помог ему, но как обычно не так. Мокрый размазанный силуэт бухнулся рядом. Пахнуло хвоей, свежестью. Обычно Генри так пах только после душа, а все остальное время, в прочем, как все заёбанные жизнью мужики — потом, машинным маслом и пылью. — Билли…       Мужчина виновато посмотрел на Билла, коснувшись его руки, но пацан её безоговорочно отдернул, сверху прикрывая пледом. Настроение было паршивое. Денбро не совсем понимал, что ему делать и как реагировать. Слова сами слетели с языка:       — Не трогай меня сейчас, пожалуйста…       Он на самом деле любил руки Генри. Когда-то эти руки его пиздили и очень сильно, но потом дарили уют и комфорт, которые Уильям не особо много получал во время своего существования. Бывало даже страшно, когда Генри его обнимал. Это как домашний удав, безобидно скручивается вокруг шеи, но как заведено у людей, не доследили за змеёй, так и удушит, и перекусить не побрезгует. Так и руки Генри, и приласкать могли, и задушить. И плевать, что хозяин, что родственник, что любовь всей его жизни. Наверное Билл просто привык к такому отношению. Но сейчас все поменялось, они друг другу не враги. Так почему это? За что?       Билл обмяк, а глаза закрылись. Его обнимали осторожно, уложив голову на грудь и поглаживая по руке, переплывая к запястью, по ней перебегая на ладонь. Генри раскрыл её, поглаживая три красные точки.       — Я эту сжал?       — Гм-м.       — Прости, солнце… — Бауэрс аккуратно приложил ладонь к губам. — Я не хотел причинить тебе боль, ты же знаешь, что я всё ещё плохо контролирую себя. Столько времени прошло, — голос Билл слышал сквозь пелену и половину слов пропустил.       Приятная тяжесть легла на макушку — Генри уложил свою голову на младшего. Дыхание ровное, как по секундам. Генри навевал спокойствие и умиротворённость, от чего клонило в сон.       Не сказать, что Билл верил его словам по контролю гнева, даже после курса длительной терапии, в котором он поддерживал Бауэрса. Он просто не мог предугадать, когда случится новая вспышка. Не мог вовремя остановиться и подумать, что может взбесить Генри, к примеру, свое хотение приобрести этот предмет. Ну, приобрёл… Но ценой чего? Они как дворовая гопотня отжали товар, да ещё и перевернули всё.       — Думаю, я верну его, — уныло цыкнул Денбро, отлипая от немного влажной груди. — Я не могу его оставить у себя, ты же знаешь. Так нельзя поступать, нужно извиниться.       Он не смотрел на Генри, но чувствовал эмоции. Сейчас тот поджал губы, а его гримаса отразила внутреннее мышление.       — Наверное, стоит, — он согласился со словами маленького друга. — Извини ещё раз.       Раскат грома прогремел за окном, тучи нависли над Дерри, укутывая его от внешнего мира и заставляя жителей забеспокоиться. Билл пригрелся, прикрыл глаза, провалился в Бездну. Истома прокатилась по телу, когда рядом сидящий коснулся его плеча… Полил дождь, корабли покатились по улицам, уплывая в водосток времен и различий. Там все упивалось временем безразличия, терялось и путалось, как в Билле путались его эмоции и чувства.       — Ты же не бросишь меня, Билл?       — Нет… Конечно, нет…