***
— Смотри, Мордред, — прошептала Моргана, прикрывая ладонью лицо дочери. — Это и есть твой отец. Они стояли на балконе высокой башни, скрытые от посторонних глаз пеленой изменчивой, как сама магия, дымки. Внизу, под ликование толпы, двигалась королевская процессия. Впереди, на белом, как снег, коне, ехал он — король Артур. Солнце играло в его золотистых волосах, а на лице, обращенном к ликующим горожанам, сияла лучезарная улыбка. Мордред, забыв об осторожности, прильнула к холодным камням балюстрады. Её глаза, обычно такие живые и весёлые, сейчас горели странным, почти фанатичным блеском. — Он… Он прекрасный! — прошептала она, не в силах оторвать взгляда от Артура. Моргана молча наблюдала за дочерью. В глубине её глаз, словно тени от потухших звёзд, таяли противоречивые чувства — любовь и ненависть, нежность и горечь. — Ты хочешь быть с ним? — тихо спросила она, касаясь рукой плеча Мордред. — Больше всего на свете! — выдохнула девочка, не отрывая взгляда от удаляющейся королевской процессии. — Я хочу быть такой же, как он! Хочу быть рыцарем! Хочу служить ему! Моргана горько улыбнулась. — Ты родилась под несчастливой звездой, моя маленькая воительница, — прошептала она. — Но я сделаю всё, чтобы твоя мечта сбылась. Шли годы. Мордред росла, и с каждым днём всё больше походила на юного воина. Она в совершенстве овладела искусством владения мечом, её ловкости и стремительности мог позавидовать любой рыцарь Камелота. И вот настал день, когда Моргана решила, что Мордред готова. — Ты идешь в Камелот, — сказала она, вручая дочери закованные в сталь перчатки. — Ты более не моя маленькая девочка, ты — рыцарь, достойный занять своё место за Круглым столом. — Но… мой отец… он… — Мордред запнулась, не в силах выговорить слова, которые так долго хранила в своём сердце. — Он ничего не должен знать, — холодно перебила её Моргана. — По крайней мере, пока. Твоё лицо отныне всегда будет скрыто шлемом. Никто не должен знать, кто ты такая. Ты — просто рыцарь, жаждущий славы и признания. — Но… зачем? — не понимала Мордред. — Потому что это наша месть, — прошептала Моргана, и её глаза вспыхнули зловещим огнём. — Месть за всё, что он у нас отнял. Тронный зал Камелота гудел, как растревоженный улей. Король Артур, окружённый своими славными рыцарями, приветствовал нового героя, прибывшего ко двору. Мордред, закованная в стальные доспехи, стояла на одном колене перед троном. Её сердце билось так сильно, что она боялась, как бы его стук не был слышен всем присутствующим. — Встань, рыцарь, — произнес Артур, и его голос, наполненный силой и достоинством, прозвучал для Мордред словно музыка. — Ты доказал свою храбрость и доблесть. Отныне ты — один из рыцарей Круглого стола. Мордред медленно поднялась с колен, не в силах оторвать взгляда от лица Артура. Он был так близко… Так реален… Она не верила своему счастью. Её мечта сбылась. Она стала рыцарем Круглого стола. Стала одной из тех, кто служил её… Её отцу.***
Шли годы. Мордред, облаченная в сталь, стала тенью короля Артура, его верным мечом и щитом. Она сражалась как фурия, не щадя ни себя, ни врагов. Её имя вселяло ужас в сердца врагов Камелота и вызывало восхищение у его защитников. Но за непроницаемым забралом шлема скрывалась не только неукротимая ярость, но и глубокая, всепоглощающая любовь к тому, кого она считала своим отцом. Любовь, о которой она не могла рассказать никому. Мордред видела, как Артур меняется с каждым днем. Как на его лице, некогда открытом и радостном, всё чаще появляется выражение усталости и печали. Как в его глазах, некогда сиявших непоколебимой верой в людей, всё чаще мелькает тень сомнения и горечи. И её сердце сжималось от жалости и… гнева. Гнева на тех, кто не мог оценить величие Артура, кто предавал его доверие, кто заставлял его страдать. Однажды ночью, вернувшись с победой из очередного похода, Мордред решила, что больше не может молчать. Она проникла в покои Артура, не снимая шлема, словно боясь, что, увидев её лицо, король отвернётся от неё. — Отец, — произнесла она, и её голос, обычно такой звонкий и властный, дрожал от волнения. Артур резко обернулся. — Мордред? — удивился он, заметив её у дверей. — Что тебе нужно в такой поздний час? — Я… Я хотела поговорить с тобой, — пробормотала Мордред, не решаясь подойти ближе. — Наедине. Артур нахмурился. В его глазах, обычно таких добрых и усталых, вспыхнул огонёк подозрения. — О чём? — спросил он, и в его голосе послышались холодные, металлические нотки. — Говори, если уж пришла. Мордред сглотнула, чувствуя, как к горлу подступает комок. Она так долго ждала этого момента, так долго готовилась к нему… Но сейчас, стоя перед Артуром, она внезапно поняла, что не знает, с чего начать. — Я… Я… — она запнулась, не в силах произнести вслух то, что так долго хранила в своём сердце. — Мордред, — Артур сделал шаг вперёд, и от него повеяло холодом, словно он был не человеком, а статуей, высеченной из льда. — Сними шлем. Мордред вздрогнула. Её рука, закованная в стальную перчатку, инстинктивно потянулась к застёжке шлема, но… она не могла заставить себя это сделать. Не сейчас. Не так. — Отец… — прошептала она, и в её голосе послышались мольба и… отчаяние. — Сними. Шлем, — повторил Артур, и на этот раз в его голосе не было ни тени тепла или участия. Лишь холодная, непоколебимая воля. Мордред зажмурилась, чувствуя, как по её щекам катятся горячие слезы. — Хорошо, — прошептала она, и её голос прозвучал глухо, словно из могилы. Она медленно сняла шлем, и её волосы, золотистые, как у самого Артура, рассыпались по плечам. Тишина, словно плотная пелена, опустилась на комнату. Артур молча смотрел на Мордред, и в его глазах, обычно таких живых и выразительных, теперь не отражалось ничего, кроме ледяного, отрешенного спокойствия. — Отец? — Мордред с надеждой протянула руку, словно боясь, что, если она нарушит эту хрупкую тишину, то всё исчезнет, словно утренний туман. Но Артур не сделал ни шагу навстречу. Он продолжал молчать, и в его глазах всё отчетливее проступало… отвращение. — Отец, это же я, — прошептала Мордред, и её голос дрогнул. — Твоя дочь. Мордред. — Не произноси этого слова, — холодно произнес Артур, и Мордред вздрогнула, словно от удара. — У меня нет дочери. — Но… — Мордред не хотела верить своим ушам. Неужели всё, о чём она мечтала, всё, ради чего она жила, оказалось ложью? — Но… Моргана… она… — Моргана лгала, — перебил её Артур, и его голос прозвучал жёстко, не терпя возражений. — Она обманула тебя. Использовала тебя в своих гнусных целях. — Нет! — выкрикнула Мордред, и её кулак, закованный в стальную перчатку, с грохотом опустился на стол. — Это неправда! Ты мой отец! Я чувствую это! — Чувства… — Артур презрительно улыбнулся. — Чувства лгут, Мордред. А факты упрямая вещь. Ты — порождение темной магии, оружие, созданное Морганой, чтобы уничтожить меня, уничтожить Камелот! — Нет! — Мордред сделала шаг вперёд, и на её щеках, обычно таких бледных, появились красные пятна. — Это не так! Я никогда не… Я люблю тебя! Я… Я… Она осеклась, задыхаясь от слёз и гнева. Она хотела броситься к Артуру, обнять его, доказать ему, что он ошибается, но… не могла. Его слова, словно ледяные осколки, пронзили её сердце, оставив после себя лишь пустоту и невыносимую боль. — Уйди, — холодно произнес Артур, отворачиваясь. — И больше никогда не появляйся передо мной. Мордред застыла на месте, словно пораженная громом. Её лицо, еще недавно искаженное отчаянием, теперь застыло непроницаемой маской. Только в глубине глаз, там, где еще недавно пылал огонь любви и преданности, теперь вспыхнула холодная, всепоглощающая ненависть. — Ты… Ты еще пожалеешь об этом, — прошипела она, и её голос, искаженный гневом, прозвучал угрозой, от которой даже у Артура по спине пробежал холодок. — Клянусь, ты заплатишь за всё! Ты, кто отрёкся от собственной крови! Ты, кто предпочёл мне лживые идеалы и фальшивую славу! Она с грохотом отбросила шлем, и тот прокатился по полу, звеня, как набат. — Я верила тебе! — голос Мордред, обычно такой звонкий и властный, теперь дрожал от сдерживаемой ярости. — Я жила ради тебя! Я была готова отдать жизнь за тебя! А ты… ты… ты даже не узнал меня! Она засмеялась — резко, истерично, и от этого смеха у Артура по спине пробежал холодок. В этом смехе не было ни капли веселья, только боль, отчаяние и… зарождающаяся ненависть. — Ты говоришь о Моргане? — продолжала Мордред, и её слова звучали как удары меча. — Да, она моя мать! Она вырастила меня, обучила меня, дала мне всё! А что дал мне ты? Предательство? Ложь? Отречение? Она сделала шаг вперёд, и Артур инстинктивно потянулся к мечу, но тут же остановился, устыдившись своего порыва. Мордред была безоружна, беззащитна… Но в её глазах, в её позе, в каждом её движении было столько ярости и боли, что она казалась ему страшнее самого грозного воина. — Ты жалеешь, что не убил меня в колыбели? — прошептала она, вглядываясь в лицо Артура с таким выражением, словно видела его впервые. — Не бойся, я дам тебе ещё один шанс. Ты ещё узнаешь, кто такая Мордред! И пожалеешь, что не узнал её раньше! Мордред ушла, хлопнув дверью с такой силой, что стены дрогнули. Артур остался стоять посреди комнаты, ощущая, как холод пустоты сжимает его сердце. Он пытался обмануть себя, пытался убедить, что поступил правильно, что долг и честь превыше личных чувств. Но слова Мордред, полные боли и отчаяния, словно занозы, впились в его душу, не давая покоя. Он оттолкнул от себя мысли о дочери, которой у него никогда не было. Сейчас не время для сомнений. Мордред стала угрозой — не только для него, но и для всего Камелота. И он, как король, был обязан защитить своё королевство. Слухи о мятеже Мордред распространялись по Камелоту, словно лесной пожар. Воины, ещё недавно готовые идти за ней в огонь и воду, теперь с подозрением косились на неё, перешёптываясь за спиной. Но Мордред было всё равно. Предательство Артура разбило её сердце, оставив после себя лишь пустоту, которую она заполнила горечью и жаждой мести. Она собрала под своими знаменами всех, кто по какой-то причине был недоволен правлением Артура — обиженных, лишённых наследства, жаждущих власти. И даже те, кто не верили в её право на престол, были готовы пойти за ней — за ней и её яростью, перед которой меркла даже слава самого короля Артура. — Камелот пал! — провозгласила она, обращаясь к своим войскам. — Артур предал нас, предал наши идеалы, предал всё, за что мы сражались! Пришло время восстановить справедливость! Пришло время мести! Тем временем, по Камелоту разнеслись тревожные вести — ножны Экскалибура, дарующие Артуру бессмертие и вечную молодость, исчезли. Никто не знал, как это произошло. Ходили слухи о предательстве, о темной магии, о проклятии, насланном на короля. Но факт оставался фактом — Артур стал смертным. И теперь его жизнь висела на волоске. Битва разразилась на рассвете, окрасив зеленые поля Камелота в багровые тона. Сто тысяч воинов сошлись в смертельной схватке, и земля дрожала от топота ног, лязга железа и стонов умирающих. Мордред, словно валькирия, неслась в гуще битвы, её меч сверкал в лучах восходящего солнца, оставляя после себя кровавый след. Она сражалась с яростью берсерка, не зная ни страха, ни жалости. Она хотела одного — найти Артура и взглянуть в его глаза, когда он поймёт, что проиграл. Что его собственная кровь стала его палачом. Вой боевых рогов прорезал воздух, разносясь над полем брани. Рыцари сходились в смертельной схватке, сталь звенела о сталь, брызги крови летели во все стороны. Воздух наполнился стонами раненых, звоном ломающегося железа и предсмертным хрипом умирающих. Мордред, не обращая внимания на бушующую вокруг сечу, пробивалась вперед, к центру битвы, где под знаменем золотого дракона сражался сам Артур. Она видела, как его меч, Экскалибур, выписывает в воздухе смертоносные арки, как враги падают к его ногам, не в силах противостоять его силе. Ярость вскипала в груди Мордред, словно раскалённая лава. Она сражалась с неистовой силой, её меч — не такой изысканный, как Экскалибур, но не менее смертоносный — разрубал доспехи, плоть и кости, не встречая сопротивления. Она уже не различала лиц своих врагов, не видела в них людей, бывших её соратников всего несколько дней назад. Перед ней были лишь препятствия, которые нужно уничтожить на пути к её цели. К Артуру. Вокруг неё падали и умирали, но ей было всё равно. Её не волновали ни собственная жизнь, ни судьба Камелота, ни даже исход битвы. Лишь одно имело значение — встретиться лицом к лицу с тем, кто отверг её, кто предал её любовь. И вот, наконец, она прорвалась сквозь строй врагов, оказавшись лицом к лицу с Артуром. Их взгляды встретились — в глазах короля плескались боль и горечь, но не было ни тени сомнения или страха. — Мордред, — тихо произнёс он, и в его голосе, уставшем, но твёрдом, не было ни упрёка, ни гнева. — Остановись. Всё зашло слишком далеко. — Слишком далеко? — хрипло рассмеялась Мордред, и в этом смехе не было ни капли веселья, только боль и холодная, безучастная ярость. — Ты ещё смеешь говорить об этом? После того, что ты сделал? — Я знаю, что причинил тебе боль, — тихо продолжал Артур, не спуская с неё глаз. — Но ты должна понять… — Понять? — перебила его Мордред, и её голос дрогнул от гнева. — Что я должна понять? Что ты никогда не любил меня? Что я была для тебя лишь оружием? Пешкой в твоих играх? Она сделала шаг вперёд, и между ними, словно молния, проскочила искра ненависти. — Сегодня всё кончится, Артур, — прошептала она, сжимая в руке меч. — Один из нас умрёт. И клянусь, это буду не я. Артур молча выслушал ее, его лицо, обычно такое открытое и приветливое, теперь напоминало непроницаемую маску. В его глазах плескалась печаль, но не было ни тени сомнения или страха. — Не заставляй меня делать это, Мордред, — тихо произнес он, поднимая Экскалибур. — Уйди. Оставь Камелот и живи своей жизнью. Я не подниму на тебя меч. — Ложь! — прошипела Мордред, и ее лицо исказила гримаса ярости. — Ты никогда не щадил меня! Ни на поле боя, ни… нигде! Ты всегда был холоден как лед! Ты — не мой отец! Она бросилась на Артура, и их мечи скрестились в ослепительном вихре стали. Битва разгорелась с новой силой, но это была уже не битва короля и мятежного рыцаря. Это была дуэль двух одиноких, истерзанных болью сердец. Экскалибур, словно язык пламени, плясал в руках Артура, отражая каждый удар Мордред. Но даже его легендарное мастерство не могло противостоять безумной ярости дочери. Мордред дралась, как раненый зверь, не обращая внимания ни на боль, ни на усталость. Её меч, Кларент, пробил блок Артура, оставив на его руке глубокую, кровоточащую рану. Артур пошатнулся, но не упал. Он успел увернуться от второго удара, но Мордред продолжала атаковать, загоняя его в угол. И тогда, ощутив приближение смерти, Артур инстинктивно протянул руку в сторону… не к мечу, а к копью, которое всегда был рядом, но которым он клялся никогда не пользоваться в бою. Ронгоминиад. Копье, способное поразить любого врага, но ценой собственной жизни. Сияющий луч энергии вырвался из наконечника копья, пронзая Мордред насквозь. Она застыла на месте, глаза её широко распахнулись от удивления и… боли. — Отец… — прошептала она, и в её голосе, лишенном былой ярости, вновь послышались боль и… любовь. Затем она медленно осела на землю, её тело обмякло, а глаза закрылись навсегда. Артур стоял не шевелясь, глядя на тело дочери, и впервые в жизни не знал, что делать, что сказать. Он победил, но какой ценой? Его собственная кровь окрасила землю Камелота в багровый цвет. Он отверг Мордред, предал её любовь, и вот теперь… — Прости меня, — прошептал он, опускаясь на колени рядом с телом дочери. — Прости меня за всё. Раненого Артура вынесли с поля битвы верные ему рыцари. Они положили его под старым, разветвленным деревом, чьи ветви, казалось, простирались до самого неба. — Бэдивер, — тихо позвал Артур, его голос был слабым, едва слышным. — Ты рядом? — Да, мой король, — верный рыцарь склонился над ним, скрывая слезы боли и отчаяния. — Возьми Экскалибур… — Артур с трудом протянул ему меч. — Отнеси его обратно… к озеру… к Владычице Озера… — Но… мой король… — Бэдивер не понимал, о чём говорит Артур. — Просто сделай это, — прошептал Артур, его глаза закрылись. — Это… мой последний… приказ… Бэдивер взял меч и, с тяжелым сердцем, отправился к озеру, расположенному за холмом. Он трижды приходил к берегу озера, но не мог заставить себя расстаться с мечом. Отдать Экскалибур Владычице Озера означало попрощаться с Артуром навсегда. Но в конце концов, собрав всю свою волю, Бэдивер швырнул меч в воду. Лезвие вспыхнуло в воздухе, словно падающая звезда, и с тихим плеском скрылось в глубине. Артур уходил… И вместе с ним уходила целая эпоха. Бэдивер, спотыкаясь, вернулся к месту, где под сенью древнего дерева покоился его король. Слезы застилали глаза, грудь сдавливала боль потери, но где-то в глубине души теплилось горькое удовлетворение от выполненного долга. Артур лежал неподвижно, его лицо, бледное и измученное, казалось умиротворенным. — Мой король… — Бэдивер опустился на колени, не в силах отвести взгляда от Артура. — Я… Я выполнил твой приказ. Экскалибур… Он обрел покой. Артур слабо улыбнулся, словно услышав его слова. — Хорошо… — прошептал он, и его голос прозвучал уже совсем тихо, словно шелест падающих листьев. — Спасибо тебе, мой друг… Мой верный… Бэдивер… Он сделал глубокий вздох, словно пытаясь надышаться в последний раз, а затем его голова безвольно откинулась назад. Корона съехала с его головы и покатилась по земле, пока не легла рядом, сверкая в лучах заходящего солнца. Артур умер. Бэдивер сидел рядом с телом своего короля, не в силах сдержать рыданий. Он знал, что должен сообщить о смерти Артура, что нужно вернуться в Камелот, что жизнь продолжается… Но сейчас ему не хотелось ничего, кроме как оставаться здесь, рядом с тем, кто был для него не только королём, но и другом, и братом. Солнце скрылось за горизонтом, окрасив небо в багровые и золотые тона. Наступила ночь — ночь печали, ночь скорби, ночь конца эпохи. Но где-то далеко, на другом конце мира, надежда ещё теплилась в сердцах людей. Легенда о короле Артуре не умерла. Она только начала свой путь. И когда-нибудь, в самый тёмный час, он вернётся. Вернётся, чтобы снова спасти этот мир. Гарри резко открыл глаза, сердце бешено колотилось в груди. Видение битвы, смерти Мордред, агонии Артура — все это было настолько реальным, что он никак не мог отдышаться. — Кошмар? — прошептал он, оглядываясь по сторонам. Рядом с ним, укутавшись в старое одеяло, мирно спала Элен. Её светлые волосы разметались по подушке, а на губах играла едва заметная улыбка. Казалось, ей снится что-то хорошее. Гарри внимательно вгляделся в её лицо, пытаясь найти хоть какие-то черты той жестокой, властной волшебницы, которую он видел во сне. Но тщетно. Перед ним была Элен — та самая девушка, которую он… Внезапно до него дошло. Та самая девушка, которой он позволил себя обмануть. Он вспомнил её странное поведение, её слова, её… взгляд. Тот самый взгляд, который он видел в глазах Морганы. Взгляд, в котором скрывалась древняя, нечеловеческая сила. — Моргана… — прошептал он, и его голос прозвучал едва слышно в полумраке подвала. Элен пошевелилась во сне, и её рука, маленькая и хрупкая, легла на руку Гарри. Он вздрогнул, словно его обожгло огнем, и резко отдернул руку. Элен открыла глаза. — Гарри? — сонно пробормотала она, удивленно глядя на него. — Что-то случилось? Ты такой… бледный. Гарри молча поднялся на ноги, не в силах оторвать от неё взгляда. Да. Это была она. Фея Моргана. Он не знал, как, не знал почему, но она проникла в его мир, приняв облик невинной девушки. И он, Гарри Поттер, позволил себя обмануть. Тем временем, в их убежище входят Гермиона и Тесла, чему Гарри невероятно радуется. Наконец-то, они снова вместе. В этот момент где-то наверху раздался приглушённый шум, словно кто-то с трудом пробирался сквозь завалы, преграждавшие вход в подвал. Гарри напрягся, инстинктивно сжимая в руке волшебную палочку. — Кто там? — резко крикнул он, и его голос эхом отразился от каменных стен. — Гарри! Это я, Гермиона! — донесся до них знакомый голос, и Гарри с облегчением опустил палочку. — Мы вернулись! В следующий миг в проёме двери показались Гермиона и Тесла. Их лица были усталыми, одежда — разорванной и в пыли, но в их глазах горела радость. — Гарри! — Гермиона бросилась к нему, и он крепко обнял её, ощущая, как напряжение последних часов постепенно отступает. — Слава Мерлину, ты жив! Мы так волновались! — Что случилось? — Гарри оглядел их, замечая следы усталости и… чего-то еще в их глазах. Чего-то, что он не мог понять. — Где вы были? — Это длинная история, — устало произнесла Гермиона. — Потом расскажу. Главное, что мы снова вместе. Она обернулась к Элен, которая всё еще сидела на полу, удивлённо глядя на них. — Привет, Элен, — смущенно пробормотала Гермиона. — Прости, что мы так… внезапно. — Ничего страшного, — Элен слабо улыбнулась, поднимаясь на ноги. — Я рада, что вы… нашли нас. Её взгляд встретился со взглядом Гарри, и он вновь почувствовал ледяной холодок, пробежавший по его спине. Он знал, что должен рассказать друзьям о своём открытии, но… не сейчас. Не при Элен. — Гермиона, Тесла, — он принуждённо улыбнулся, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. — Познакомьтесь, это Том. Том Реддл. Он махнул рукой в сторону Реддла, который всё это время наблюдал за ними, молча прислонившись к стене. — Том… — Гарри замялся, не зная, как представить Реддла друзьям. — В общем, он… волшебник. Из… другого мира. Гермиона и Тесла с недоумением посмотрели на Реддла, а затем перевели взгляд на Гарри, словно говоря: «Ты серьёзно?» Но Гарри уже не мог остановиться. Он должен был с кем-то поделиться своей тайной, иначе он просто сошёл бы с ума.