***
Время тянулось медленно, словно густой сироп. В сыром подвале стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь каплями воды, падающими с потолка и разбивающимися о каменный пол. Гарри и Рон сидели на тюфяках, прислонившись спинами к холодной стене, и ждали. Ждали появления Хвоста, ждали своего шанса на побег. Но, похоже, кормить их не собирались. Впрочем, они и сами понимали, что статус почетных гостей им здесь не светит. — Как думаешь, где сейчас Элен? — тихо спросил Рон, нарушив молчание. — Она смогла уйти от Пожирателей? Гарри пожал плечами. — Надеюсь, что да, — ответил он, но в его голосе звучало сомнение. — Она была невероятна в той битве… Но Пожирателей было слишком много. — А что с Гермионой? — с тревогой в голосе спросил Рон. — Что Беллатриса с ней сделает? Гарри не ответил. Он боялся даже представить, какие пытки может придумать эта безумная женщина для Гермионы. Тем временем, в гостиной наверху, Беллатриса Лестрейндж наслаждалась своей властью над Гермионой. Она связала девушку и усадила на стул посреди комнаты, а сама, с хищной улыбкой на лице, ходила вокруг неё, словно кошка вокруг пойманной мышки. — Ну что, грязнокровка, — промурлыкала она, наводя кончик своей палочки на Гермиону. — Готова ли ты рассказать мне все секреты Ордена Феникса? Или скажешь, тебя в них не посвящали? Гермиона молчала, стиснув зубы. Она знала, что не может доверять Беллатрисе, что любое её слово может обернуться против её друзей. — Молчишь? — усмехнулась Беллатриса. — Ничего, я умею развязывать языки. Она взмахнула палочкой, и Гермиону пронзила острая, невыносимая боль. — Круцио! Гермиона закричала, её тело содрогалось от боли, будто каждый нерв, каждая клеточка её существа горели в огне. — Ну что, грязнокровка, — прошипела Беллатриса, наслаждаясь страданиями девушки. — Будешь говорить? Гермиона, сквозь пелену боли, сумела выдавить из себя: — Никогда… Беллатриса рассмеялась, и её смех прозвучал как скрежет металла. — Тогда продолжим, — сказала она, и снова взмахнула палочкой. — Круцио! Гарри и Рон, сидя в своей темнице, услышали приглушенный крик Гермионы. Рон вскочил на ноги, глаза его были полны ужаса. — Это Гермиона! — воскликнул он. — Беллатриса её пытает! Гарри стиснул кулаки, чувствуя, как внутри него поднимается волна ярости. Он не мог забыть, как Беллатриса пытала Фиору, и как вели себя родители Невилла в больнице святого Мунго. — Мы должны ей помочь, — прошептал он, и в его голосе звучала холодная решимость. — Мы должны выбраться отсюда. И он крепче сжал в руке мантию-невидимку, словно это был его единственный шанс на спасение.***
Тело Гермионы выгибалось дугой, ее крик пронзил стены поместья. Беллатриса наслаждалась ее мучениями, ее безумный взгляд был полон садистского удовольствия. — Пожалуйста… прекрати… — прошептала Гермиона, ее голос был слабым и хриплым. Но Беллатриса не слушала. Она продолжала пытать Гермиону, наслаждаясь ее болью и отчаянием. — Мне надоело играть с тобой, — прошипела она, отступая на шаг. — Джек, займись ею. Из тени возникла фигура, окутанная тьмой. Джек-Потрошитель, Слуга Беллатрисы, с безумной улыбкой на лице, приблизилась к Гермионе, ее глаза горели холодным, безжалостным огнем. Гермиона, измученная пытками, с трудом поднимала голову. Ее тело болело, словно его переехали катком, перед глазами плыли черные круги. Джек-Потрошитель, с безумной улыбкой, склонилась над ней, ее нож сверкнул в тусклом свете факелов. — Поиграем? — прошептала она, проводя острием ножа по руке Гермионы. Гермиона закрыла глаза, ожидая последнего удара. Но вместо этого она почувствовала, как что-то холодное и металлическое коснулось ее запястья. Она открыла глаза и увидела, что Джек застегивает на ее руке браслет. — Что это? — прохрипела Гермиона. — Подарок, — усмехнулась Джек. — От твоей новой хозяйки. Браслет сжался на запястье Гермионы, причиняя ей невыносимую боль. Она закричала, чувствуя, как тьма начинает поглощать ее разум. — Ты станешь одной из нас, — прошептала Джек, ее голос был полон безумия и триумфа. — Ты станешь частью меня. Беллатриса, откинувшись на спинку кресла, наблюдала за происходящим с садистским удовольствием. Ее губы искривились в жестокой улыбке, глаза блестели безумным огнем. Она смаковала каждое мгновение мучений Гермионы, наслаждаясь ее болью и отчаянием. Джек, словно хищник, играющий со своей жертвой, кружила вокруг Гермионы, ее нож сверкал в тусклом свете факелов. Браслет на запястье Гермионы сжимался все сильнее, причиняя ей невыносимую боль. Тьма, подобно ядовитому туману, проникала в ее разум, затуманивая мысли и разрывая ее душу на части. — Ты чувствуешь это? — прошептала Джек, ее голос был подобен шелесту сухих листьев. — Ты чувствуешь, как тьма заполняет тебя? Как она меняет тебя? Гермиона с трудом поднимала голову, ее глаза были полны боли и страха. Она чувствовала, как ее собственная воля ускользает, как тьма поглощает ее, превращая в нечто иное, чуждое. — Нет… — прошептала она, сопротивляясь изо всех сил. — Я не хочу… Я не буду… Но ее слова терялись в пустоте, поглощаемые тьмой, которая с каждой секундой становилась все гуще и плотнее. — Ты не можешь сопротивляться, — усмехнулась Джек. — Ты уже принадлежишь нам. Она подняла нож, ее глаза сверкнули зловещим зеленым светом. — Скоро ты станешь моей личной марионеткой. В этот момент из груди Гермионы вырвался душераздирающий крик. Ее тело содрогнулось, словно в конвульсиях, глаза закатились. Тьма полностью поглотила ее, превращая в марионетку, лишенную собственной воли. Когда крик стих, Гермиона медленно подняла голову. Ее глаза, некогда полные жизни и интеллекта, теперь были пустыми и безжизненными, словно окна заброшенного дома. — Готово, хозяйка, — прошептала Джек, склоняясь перед Беллатрисой. Беллатриса поднялась с кресла, ее глаза горели триумфом. Она подошла к Гермионе и провела рукой по ее лицу. — Прекрасно, — промурлыкала она. — Теперь ты принадлежишь мне, грязнокровка. Ты будешь служить мне верой и правдой. Гермиона молча смотрела перед собой, ее лицо было лишено каких-либо эмоций. Она была словно кукла, готовая выполнять любой приказ своей хозяйки. — Пойдем, — сказала Беллатриса, направляясь к выходу. — У нас есть дела. Гермиона, словно тень, последовала за ней, ее шаги были бесшумны и легки. Гарри и Рон, спрятавшись за нарами в камере, с ужасом наблюдали за происходящим. Они видели, как Гермиона, превращенная в послушную куклу, безвольно следовала за Беллатрисой. — Что они с ней сделали? — прошептал Рон, его голос дрожал от ужаса. Гарри сжал кулаки, его глаза были полны гнева и отчаяния. — Я не знаю… Они словно превратили ее в марионетку, — прошептал он. — Они забрали у нее волю. Он понимал, что им нужно уходить. Что они не смогут помочь Гермионе, пока сами не будут в безопасности. Но мысль о том, что Гермиона останется в лапах Беллатрисы, была невыносима. — Мы этого так не оставим, Рон, — сказал он, его голос был тверд и решителен. — Я обещаю. Тьма подземелья сгущалась вокруг Гарри и Рона, словно предчувствуя скорую бурю. Отчаяние, подобно холодному туману, окутывало их сердца, но где-то в глубине души теплилась слабая искра надежды. — Что будем делать? — прошептал Рон, его голос дрожал от страха и бессилия. — Мы заперты, как крысы в клетке. Гарри молчал, его взгляд был устремлен на тяжелую железную дверь, за которой скрывался выход из этого мрачного подземелья. В его голове роились мысли, одна безумнее другой, но ни одна из них не казалась ему достаточно хорошей. Внезапно раздался тихий скрип. Дверь камеры медленно отворилась, и в проеме возникла фигура, низкая и толстая, с крысиным лицом и водянистыми глазками. — Хвост, — прошипел Рон, сжимая кулаки. — Что тебе нужно? Хвост оглядел камеру, его взгляд скользнул по Гарри, спрятавшемуся под мантией-невидимкой, и остановился на Роне. — Где Поттер? — спросил он, его голос был хриплым и неприятным. — Откуда мне знать? — огрызнулся Рон. — Может, он сбежал? Хвост недоверчиво прищурился и сделал шаг в камеру, желая проверить, на месте ли пленник. В этот момент Гарри, собрав все свое мужество, со всей силы ударил Хвоста по голове. Хвост рухнул на пол, как подкошенный. Рон, не теряя ни секунды, выскользнул из камеры. Гарри последовал за ним, закрыв за собой дверь и оставив ключи в замочной скважине. — Бежим! — крикнул он, и они бросились бежать по темному коридору, не оглядываясь. Беллатриса, тем временем, обошла поместье и довольная собой вернулась наверх. — Грейнджер, будешь следить за этими выродками. Как я понимаю, раньше они были твоими друзьями… В этот момент Нарцисса, словно призрак, возникла за спиной сестры. Ее лицо было бледным, глаза полны решимости и скрытой боли. В ее руке блеснула тяжелая хрустальная ваза. — Нет, Белла, — прошептала она, ее голос был тихим, но твердым. — С меня хватит. Беллатриса резко обернулась, ее глаза расширились от удивления и гнева. — Нарцисса? Что ты делаешь? Не успела Беллатриса опомниться, как Нарцисса со всей силы шарахнула ее вазой по голове. Беллатриса рухнула на пол, словно подкошенная. — Прости, сестра, — прошептала Нарцисса, ее голос дрожал. — Но я не могу допустить, чтобы ты уничтожила все, что мне дорого. В этот момент раздался оглушительный треск. Окно комнаты разлетелось на мелкие осколки, и в комнату, словно вихрь, ворвалась Элен. Ее лицо было решительным, глаза горели холодным огнем. Джек-Потрошитель, оправившись от шока, бросилась на Элен, но та с легкостью увернулась от ее атаки. Ее движения были быстрыми и точными, словно у опытного фехтовальщика. — Ты не сможешь победить меня, — прошипела Джек, ее глаза горели ненавистью. — Это мы еще посмотрим, — ответила Элен, уклоняясь от очередного удара. Она понимала, что не может использовать свои самые мощные приемы, чтобы не раскрыть свою личность. Поэтому ей приходилось полагаться на свою скорость, ловкость и опыт. Она сражалась, словно танцевала, ее движения были плавными и изящными, но в то же время смертельно опасными. В ее стиле чувствовалась мощь и грация, но даже тактика не позволяла определить, кто же она на самом деле. Джек, не ожидавшая такого сопротивления, начала терять преимущество. Ее безумная улыбка сменилась гримасой ярости, а удары стали хаотичными и непредсказуемыми. — Хватит играть, Джек! — прохрипела Беллатриса, приходя в себя. — Убей ее! Прежде, чем она успела договорить, в голову Беллатрисе прилетела еще одна ваза. Кажется, династии Цин, но Нарциссе было уже все равно. Джек, подчинившись приказу хозяйки, собрала все свои силы и бросилась на Элен с удвоенной яростью. Ее нож сверкнул в тусклом свете факелов, и Элен почувствовала, как острое лезвие пронзает ее плечо. Боль пронзила ее тело, но Элен не отступила. Она сжала зубы и продолжила сражаться, ее движения стали еще более яростными и решительными. В этот момент в комнату ворвались Гарри и Рон. Увидев Гермиону, стоящую неподвижно, словно статуя, они замерли от ужаса. — Гермиона! — крикнул Рон, бросаясь к ней. Но Гермиона не отреагировала. Ее глаза были пустыми и безжизненными, словно окна заброшенного дома. — Что они с ней сделали? — прошептал Гарри, его голос дрожал от гнева и отчаяния. — Они превратили ее в марионетку, — ответила Элен, не отрывая взгляда от Джека. — Но я смогу ей помочь. Она уклонилась от очередного удара Джек и нанесла ей ответный удар, отбросив ее к стене. Джек упала на пол, тяжело дыша. Элен ударила мечом по браслету на руке Гермионы, и та без сил упала на пол. Секунду она лежала безучастно, после чего приподняла свое туловище и огляделась. — Что случилось? Гарри! Рон! Элен! — Бежим! — крикнула Элен, пытаясь схватить Гермиону за руку. — Пока Беллатриса не очнулась. Но Джек ударила Элен по руке, не позволив дотянуться до Гермионы. Элен, уклоняясь от яростных атак Джека, понимала, что долго так продолжаться не может. Рана на плече горела огнем, силы постепенно покидали ее. Гарри и Рон, ошарашенные увиденным, не решались вмешаться в схватку, боясь лишь усугубить ситуацию. Нарцисса, бледная как полотно, но с решительным блеском в глазах, наблюдала за происходящим. Вдруг она подняла руку и щелкнула пальцами. В тот же миг в комнате появился Добби, свободный эльф, его большие глаза полны тревоги. — Бывшая хозяйка Нарцисса? — пропищал Добби, склоняя голову. — Что вам угодно? Нарцисса, несмотря на свое прошлое, всегда относилась к Добби с добротой и уважением. В глубине души эльф сохранил к ней теплые чувства и готов был помочь ей в трудную минуту. — Добби, забери их отсюда, — прошептала Нарцисса, указывая на Гарри, Рона и Гермиону. — Перемести их в безопасное место. Добби кивнул и протянул руку к ребятам. В этот момент Беллатриса, приходя в себя, увидела происходящее. Ярость, подобная раскаленной лаве, пронзила ее душу. — Предательница! — взревела она, схватив со стола нож. — Ты посмела пойти против меня, против Темного Лорда? С криком, полным ненависти, Беллатриса метнула нож в спину убегающим. В тот же миг Нарцисса шагнула вперед, закрывая ребят собой. Нож вонзился в ее грудь, окрашивая белое платье алым цветом. Джек замерла, словно статуя. Ее безумная улыбка исчезла, глаза расширились от удивления. Впервые за свою долгую, полную крови и насилия жизнь, она увидела нечто, что не укладывалось в ее понимании — акт самопожертвования. В ее душе, очерствевшей от веков убийств и жестокости, впервые что-то дрогнуло. — Нет! — закричал Гарри, бросаясь к Нарциссе. Добби, охваченный ужасом, попытался переместить ребят, но что-то пошло не так. Магия сработала лишь частично, и Гарри с Элен исчезли, а Рон остался на месте, словно прикованный к полу невидимыми цепями. — Что происходит? — прошептал он, не в силах отвести взгляда от Нарциссы, которая медленно оседала на пол. — Магия перемещения не всегда срабатывает идеально, — ответила Гермиона, голос ее дрожал. — Иногда что-то идет не так… В этот момент в комнату ворвались Пожиратели Смерти. Увидев лежащую на полу Нарциссу и Беллатрису, сжимающую в руке окровавленный нож, они замерли в оцепенении. Джек, словно очнувшись от транса, посмотрела на Беллатрису, затем на Нарциссу, и снова на Беллатрису. В ее глазах читался вопрос, на который она сама не знала ответа: «Почему?» — Заберите их! — прошипела Беллатриса, указывая на Рона и Гермиону. — И бросьте в подземелье. Я разберусь с ними позже. Пожиратели Смерти подчинились, схватив Рона и Гермиону и уводя их из комнаты. Джек, не отрывая взгляда от Нарциссы, медленно последовала за ними. В ее душе, подобно зерну, упавшему на каменистую почву, зародилось сомнение. Сомнение в том, что она знала о мире, о людях, о самой себе. Оставшись наедине с сестрой, Беллатриса склонилась над ней, ее глаза горели ненавистью и презрением. — Зачем? — прошептала она. — Зачем ты это сделала? Нарцисса, с трудом подняв голову, посмотрела на сестру. — Я сделала это ради Драко, — прошептала она, ее голос был слабым и хриплым. — Я не хочу, чтобы он повторил нашу судьбу. Я хочу, чтобы он был свободен. В этот момент в комнату вошел Люциус Малфой. Увидев лежащую в луже крови Нарциссу, он замер, словно громом пораженный. Его лицо исказилось от боли и отчаяния, глаза наполнились слезами. Он упал на пол рядом с женой, обнимая ее безжизненное тело. — Нарцисса… — прошептал он, его голос дрожал. — Нет… Нет… Нарцисса, чувствуя, что силы покидают ее, подняла руку и коснулась щеки мужа. — Люциус… — прошептала она. — Позаботься о Драко… Не дай ему… повторить наши ошибки… Ее рука упала, глаза закрылись. Нарцисса Малфой, чистокровная волшебница, жена Пожирателя Смерти, умерла, защищая тех, кого любила. Люциус, обнимая бездыханное тело жены, рыдал, словно раненый зверь. Его мир рухнул, оставив после себя лишь пустоту и отчаяние.