Гарри Поттер и Святой Грааль

В просторных сводчатых залах Часовой Башни царила атмосфера интеллектуального соперничества и скрытого аристократизма. Среди амбициозных студентов выделялся юный Вейвер Вельвет — дерзкий маг, чьи природные дарования затмевали родовитость его сверстников. Невысокий и худощавый, с непослушной черной шевелюрой на голове и пронзительными карими глазами, Вейвер обладал острым взглядом и решительным характером. Он был одет в простую студенческую форму, которая не скрывала его скромного происхождения. Напротив, профессор Кайнет Арчибальд Эль-Меллой был олицетворением магической элиты — высокий статный блондин с безупречными манерами и ледяным взглядом голубых глаз. Богато украшенная темно-синяя мантия подчеркивала его высокий статус в академических кругах, но его высокомерие и презрение к «выскочкам» без родословной вызывали неприязнь у многих студентов. Именно в противостоянии с этим блестящим, но надменным аристократом предстояло заявить о себе молодому Вейверу, чтобы доказать, что истинная сила мага кроется не в происхождении, а в силе духа и незаурядном интеллекте. Во время очередной лекции профессора Кайнета, в которой он ратовал за превосходство чистокровных магов, Вейвер поднял руку, привлекая внимание аудитории. Он глубоко вдохнул, чувствуя, как внутри него нарастает волнение, но его голос звучал на удивление твердо и уверенно: — Профессор, не могли бы вы пролить свет на вопрос, каким образом родословная влияет на магические способности человека? Профессор Эль-Меллой медленно повернулся к Вейверу, его губы изогнулись в презрительной усмешке. — Дорогой Вельвет, — произнес он язвительно, — разве вы не понимаете, что магические способности — это дар, которым обладают лишь избранные? Те, в чьих жилах течет благородная кровь, они и есть истинные маги. Простым смертным, таким как вы, никогда не достичь высот истинной магии. Вейвер слушал эти слова с возрастающим негодованием, но, собрав все свое самообладание, ответил: — Профессор, позвольте мне представить вам подготовленный мною доклад, в котором я детально рассмотрел этот вопрос. Возможно, он поможет пролить свет на вашу точку зрения. Услышав смешок, разнесшийся эхом по залу, Вейвер почувствовал, как его лицо вспыхнуло от смущения. Однако, собрав все свое мужество, он не отвел взгляда от профессора Кайнета и твердо ответил: — Сэр, я искренне верю, что магические способности человека зависят не от его происхождения, а от упорства и таланта. Родословная — всего лишь случайность рождения, а не определяющий фактор. Профессор Эль-Меллой взял протянутые Вейвером страницы и внимательно изучил их, заставив аудиторию затаить дыхание в ожидании его реакции. Напряжение в зале буквально ощущалось. Наконец, профессор рассмеялся, его раскатистый смех прозвучал как гром среди ясного неба. — Случайность рождения, говорите? — переспросил он, обводя взглядом сидящих студентов. — А что скажете вы, мои ученики? Неужели простой человек когда-либо сможет сравниться с магом благородного происхождения? Вейвер стоял перед аудиторией, его глаза пылали решимостью. Он не мог не заметить, как студенты из чистокровных семей насмешливо переглянулись, когда он начал свою речь. Их самодовольный смех словно разносился эхом по всему залу, утверждая их мнимое превосходство. Однако Вейвер не дрогнул. Он был готов к такой реакции и продолжил свой обстоятельный доклад, подкрепленный тщательно собранными данными и фактами. Его голос звучал уверенно, но в то же время страстно — он знал, что нашел ключ к опровержению столь устоявшейся догмы о превосходстве чистокровных магов. К его удивлению, не все студенты отреагировали с таким же пренебрежением. Некоторые слушали, затаив дыхание, их глаза выдавали зарождающиеся сомнения. Семена сомнения были посеяны в их умах, и Вейвер надеялся, что со временем они прорастут и приведут к переосмыслению устоявшихся догм. Когда его доклад подошел к концу, Вейвер покинул зал с чувством удовлетворения. Несмотря на насмешки некоторых, он знал, что сделал важный шаг на пути к переменам. Теперь ему нужно было продумать следующие шаги, чтобы окончательно доказать свою правоту и заставить весь магический мир пересмотреть свои взгляды. Профессор Кайнет Арчибальд Эль-Меллой медленно поднялся со своего кресла, его тонкие пальцы сжались на краях массивного стола. Его глаза холодно окинули присутствующих, прежде чем остановиться на фигуре Вейвера Вельвета. — Что ж, молодой человек, — голос Эль-Меллоя был полон притворной доброжелательности. — Вы изложили весьма интересную теорию. Однако позвольте мне довести до вашего сведения несколько важных моментов. Чистота крови издревле считалась краеугольным камнем магического наследия. Именно она определяет силу и потенциал мага. Сколько великих родов пало в забвение из-за смешения с посторонними? Сколько бесценных техник и ритуалов были утрачены навсегда? Он сделал паузу, давая своим словам осесть в сознании аудитории. — Вы, молодой человек, столь самонадеянно полагаете, что можете посягнуть на вековые устои нашего ремесла. Вы, кто даже не обладает достаточной силой, чтобы именоваться магом в истинном смысле этого слова. Вы осмеливаетесь бросать вызов тем, кто стоял у истоков этого мира, кто оберегал его тайны на протяжении тысячелетий? Эль-Меллой подался вперед, его глаза сузились, словно у хищного зверя. — Вы думаете, что ваши жалкие рассуждения способны поколебать мои убеждения? Ничтожество, посмевшее заикнуться о надуманном «равноправии» — вы даже не понимаете, о чем говорите. Так что, будьте любезны, держите свои невежественные теории при себе. Пока вы не научитесь уважать традиции, которые держат наш мир в равновесии. Юный Вейвер Вельвет сидел в библиотеке, уткнувшись в книгу. Но мысли его были далеко. Он вновь и вновь прокручивал в голове неудачный диспут с профессором Эль-Меллоем. Как же его задело высокомерное отношение Кайнета! Ну почему он не желает даже выслушать аргументы? Почему так слепо держится устаревших догм о превосходстве чистокровных? Вейвер чувствовал горечь несправедливости. Он ведь так старался собрать факты, провести непредвзятое исследование! Но профессор даже не удостоил его работу вниманием. — Я докажу, что он неправ! — решил Вейвер. — Я покажу всем, на что способен маг не из знатного рода! В этот момент к нему подошел посыльный с небольшим свертком: — Передай это профессору Эль-Меллою, пожалуйста. Срочно. После ухода посыльного Вейвер задумался. Что если это шанс? В свертке явно что-то важное. Может, это поможет ему доказать свою правоту? Вейвер знал, что поступает неправильно, но любопытство взяло верх. Он осторожно развернул сверток… Призови этим артефактом Слугу на Войну за Грааль! Твой тайный покровитель. Сердце Вейвера забилось чаще. Да, это то, что нужно! Он сам заполучит Грааль и докажет всем свою состоятельность! Но стоит ли обманывать? Вейвер тяжело вздохнул. Что ж, хитрость порой оправдана ради высшей цели. Он поступит благородно, когда одержит победу. Вейвер сжал артефакт в руке. Сегодня все изменится!

***

В роскошном замке клана Иггдмилления, затерянном среди живописных лесов Трансильвании, царила атмосфера напряжённого ожидания. Древний род магов готовился к решающей битве за могущественный артефакт — Святой Грааль. Победа в грядущей войне сулила исполнение любого желания, и каждый участник лелеял свою заветную мечту. Для юной Фиоре Форведж, талантливой волшебницы, прикованной к инвалидному креслу, Грааль был единственным шансом обрести утраченную способность ходить. Несмотря на свой недуг, она усердно тренировалась в магическом искусстве под руководством брата Коулеса, стремясь стать достойным мастером для призванного героя. Гордес Мусик, последний отпрыск некогда влиятельной семьи, также жаждал заполучить Грааль. Он надеялся с его помощью восстановить былое величие своего рода и смыть клеймо позора, навлечённое предательством отца. Заключив союз с кланом Иггдмилления, Гордес обрёл верных соратников и новую цель в жизни. Фиора и Гордес сблизились на почве общих невзгод и устремлений. Они часами обсуждали стратегию предстоящей войны, делились знаниями и поддерживали друг друга в минуты слабости. Вместе они верили, что смогут преодолеть любые препятствия и добиться победы. Однако их планы омрачала недавняя трагедия — гибель великого мага Альбуса Дамблдора от рук предателя. Директор Хогвартса был одним из сильнейших участников назревающего конфликта, и его смерть нарушила хрупкий баланс сил. Теперь исход войны казался неопределённым. Но Фиора и Гордес не собирались сдаваться. Напротив, они удвоили усилия в подготовке к решающему сражению. Каждый день Фиора часами практиковала боевые заклинания, укрепляя свои магические каналы. Гордес штудировал древние фолианты в поисках секретов призыва идеального слуги. Они понимали, что путь к мечте будет долгим и тернистым. Грааль достанется лишь сильнейшему — тому, кто сможет превзойти остальных мастеров в мастерстве и хитрости. Но Фиора и Гордес верили в свои силы и друг в друга. Ради шанса на новую жизнь и искупление прошлых ошибок они были готовы пойти до конца. И вот, в одно туманное утро, две родственные души встретились, чтобы в очередной раз подтвердить свою решимость. Глядя на тренировочное поле, где юные маги оттачивали свои навыки, Фиора и Гордес знали — час великой битвы близок. И они встретят его во всеоружии, плечом к плечу, как истинные товарищи и хранители древнего искусства. Грааль должен принадлежать им по праву! Фиора сидела в своем кресле у окна, глядя на тренировочный двор Иггдмилленния. Её брат Коулес помогал ей с заклинаниями, но она чувствовала свою слабость. Солнечные лучи, подобно золотым змеям, скользили по витражным окнам, рассыпая на полу зала причудливые узоры. Они играли на полированной поверхности инвалидного кресла, в котором сидела Фиора Форведж, словно монархиня на троне из эбенового дерева и слоновой кости. Ее тонкие, аристократические пальцы листали древний фолиант, страницы которого хранили в себе тайны магии, уходящие корнями в глубины времен, когда мир был молод, а боги еще бродили среди смертных. Голубые глаза Фиоры, холодные и острые, как осколки ледника, скользили по строчкам, но мысли ее витали далеко за пределами зала, в лабиринтах стратегии, где сплетались нити судеб и решалась участь войны за Святой Грааль. Она была мозгом клана Иггдмилленния, стратегом, чье проницательное видение проникало сквозь пелену будущего, предсказывая ходы противника, словно опытный шахматист. Внезапно тишину разорвал звук шагов, твердых и уверенных, как поступь воина. Гордес Музик, наследник падшего рода, чья гордость была растоптана, а имя запятнано предательством отца, вошел в зал, подобно грозовой туче, затмевающей солнце. Его темные волосы, цвета воронова крыла, были коротко стрижены, а пронзительные зеленые глаза, словно изумруды, горели холодным огнем решимости. — Все еще ищешь ответы в пыльных фолиантах, Фиора? — его голос, низкий и бархатистый, прозвучал с легкой иронией, но в глубине его взгляда читалось уважение к этой хрупкой девушке, заключенной в клетку своего тела. — Война ведется не на пергаменте, а на полях сражений, где сталь встречает сталь, а кровь пропитывает землю. Фиора подняла взгляд, и на ее бледных губах промелькнула едва заметная усмешка, подобная лунному свету на лезвии кинжала. — Война, Гордес, — это сложная партия, где каждый ход имеет значение, а цена ошибки — жизнь. И чтобы одержать победу, нужно знать не только свои силы, но и слабости противника, предвидеть его действия, словно опытный игрок, читающий мысли соперника. — Ты мудра не по годам, Фиора, — Гордес подошел к окну, его взгляд скользнул по тренировочному двору, где молодые маги, подобно хищным птицам, оттачивали свои навыки, готовясь к смертельной схватке. — Но иногда ум может стать ловушкой, отвлекая от истинной сути войны, от ее ярости, от запаха крови и смерти. — Я знаю, Гордес, — голос Фиоры прозвучал тихо, но в нем слышалась сталь, закаленная в огне страданий. — Знаю, что мое тело — это моя тюрьма, моя слабость. Но мой разум свободен, и он будет сражаться до последнего вздоха, до последней капли крови. Гордес повернулся к ней, и на его лице отразилось понимание, сочувствие и… восхищение. — Ты одна из самых сильных магов, которых я знаю, Фиора. Твоя воля, твоя жажда жизни, твоя решимость — вот что делает тебя поистине великой. — Великая, но бесполезная, — горько усмехнулась Фиора, и в ее глазах блеснули слезы, которые она тут же подавила. — Я не могу стоять рядом с тобой на поле боя, не могу защитить наш клан от врагов, не могу… — Не говори так, — резко перебил ее Гордес, и в его голосе прозвучала боль. — Ты — наш стратег, наш путеводный свет. Ты видишь то, что скрыто от нас, ты предсказываешь будущее, ты ведешь нас к победе. Фиора молчала, опустив глаза. Ее длинные ресницы отбрасывали тени на бледные щеки, словно крылья раненой птицы. — Мы оба жаждем Грааля, Фиора, — продолжил Гордес, его голос стал тише, проникновеннее. — Ты — чтобы вновь обрести свободу движения, я — чтобы вернуть честь своему роду. И мы оба готовы заплатить любую цену за его достижение. — Любую, — эхом отозвалась Фиора, и в ее голосе прозвучала непоколебимая решимость. — Ради победы, ради будущего нашего клана, ради… — …Ради того, чтобы доказать, что мы не пешки в чужой игре, — закончил за нее Гордес, и его глаза вспыхнули огнем, подобным пламени дракона. — Мы — маги Иггдмилленния, и мы сами вершим свою судьбу. Они смотрели в окно, освещенные закатным солнцем, словно две статуи, высеченные из мрамора и огня. Фиора и Гордес — два лидера, две сильные личности, объединенные общей целью, общей мечтой, общей болью. В их глазах — огонь решимости, готовность к битве, к жертвам, к победе. Они знали, что путь к Граалю будет тернист и опасен, но они были готовы идти до конца. Вместе.

***

Заброшенный склад на окраине Лондона, словно забытый богом уголок мира, стал пристанищем для разношерстной компании. Джейсон, с нервами натянутыми, как струны скрипки, готовился к решающему броску. Рик, с улыбкой хищника, точил свой нож, предвкушая грядущую охоту. Лили, окутанная дымом сигареты, словно вуалью тайны, скрывала свои тревоги и надежды. Гильгамеш, царь героев, сотканный из легенд и золота, смотрел на них свысока, словно на букашек, копошащихся у его ног. Медуза, скользящая тенью, хранила свои секреты, подобно морским глубинам, скрывающим затонувшие корабли. И среди них — Агент Смит, пришелец из иного мира, существо из кода и алгоритмов, пытающийся постичь тайны человеческой души. Его холодный взгляд, словно скальпель хирурга, препарировал эмоции, пытаясь понять их логику. В этом затерявшемся на картах Лондона месте, под лучами заходящего солнца, готовилась разыграться история, в которой переплелись судьбы людей и Слуг, магия и технологии, любовь и ненависть, хаос и порядок. И никто не знал, чем закончится эта история — торжеством или трагедией, началом новой эпохи или концом света. Закатное солнце, проникая сквозь дыры в крыше заброшенного склада, окрашивало пылинки в воздухе в кроваво-красный цвет, создавая иллюзию танца огненных мушек. Джейсон, в потертой кожаной куртке, словно картежник, раскладывал на столе карты Лондона, ища путь к богатству и свободе. Рядом с ним, поблескивая лезвием, лежал верный нож Рика, готовый в любой момент превратиться в смертоносное оружие. Лили, словно черная пантера в клетке, нервно мерила шагами склад, ее элегантное платье контрастировало с грубой обстановкой. — Завтра, — голос Джейсона, хриплый от сигаретного дыма, рассек тишину, — завтра мы сорвем такой куш, что сможем купить себе целый чертов остров. И заживем как короли. Рик, с улыбкой хищника, покрутил в руках нож-бабочку. — Уже вижу себя, потягивающим коктейльчик на пляже, в окружении красоток. И никаких больше банков, никаких погонь, никаких проблем. Лили остановилась, ее взгляд, полный тревоги, остановился на Джейсоне. — Мальчики, я только прошу… будьте осторожны. Джейсон подошел к ней, взял ее за руку, его глаза, обычно холодные и расчетливые, теперь светились теплом. — Не волнуйся, детка. С нами наши Слуги. Нам врата самого Ада не страшны с ними. — Я знаю, знаю… — прошептала Лили, — Но все равно… я буду места себе не находить, пока вы не вернетесь. Джейсон притянул ее к себе, вдыхая аромат ее волос. — Мы вернемся, детка. И тогда… тогда… Он замолчал, глядя ей в глаза. Лили улыбнулась, ее глаза заблестели от слез. — Тогда… — Тогда мы поженимся. Я обещаю. Лили обняла его крепко-крепко, словно боясь отпустить. — О, Джейсон… Внезапно тишину нарушил звук шагов. Из тени, словно сотканный из золота и легенд, вышел Гильгамеш. Его лицо выражало презрение и скуку. — Сентиментальности… Как это… предсказуемо. — Эй, золотой мальчик, не порти момент, — огрызнулся Рик, пряча нож в карман. Гильгамеш бросил на него уничтожающий взгляд. — Ты, смертный, смеешь указывать Королю Героев? В этот момент, словно из воздуха, материализовалась Медуза. Ее фиолетовое пальто и стильные очки скрывали смертоносную красоту горгоны, но ее голос был мягким и успокаивающим. — Успокойтесь, мальчики. Сегодня у нас праздник. Она подошла к Лили, ее взгляд смягчился. — Я слышала хорошие новости. — Да, Медуза, — Лили улыбнулась, ее глаза светились счастьем, — Я… я беременна. — Поздравляю, сестренка. Это… чудо. Джейсон подпрыгнул от радости, словно мальчишка. — Лили! Это… это лучшее, что я слышал в своей жизни! Склад наполнился радостными возгласами, словно музыкальной мелодией, сотканной из смеха и счастья. В этот момент дверь склада отворилась, и на пороге появился Агент Смит. Его лицо, как всегда, было бесстрастным, словно маска. — Похоже, я не вовремя. Джейсон опустил Лили на землю, его глаза светились гордостью и любовью. — Смит. Ты как раз вовремя. У нас… у нас будет ребенок. Смит посмотрел на них, словно пытаясь разгадать загадку. — Ребенок… В его глазах, обычно холодных и пустых, мелькнуло что-то похожее на… любопытство? Словно он впервые столкнулся с чем-то, что выходило за рамки его понимания. И все же, агент Смит холодно наблюдал за всей сценой. Ему были чужды эти человеческие эмоции. Но когда Медуза радостно покрутилась в новом платье, которое ей подарила Лили, даже он на миг завис, словно удивившись такому проявлению счастья. После радостных объятий Лили и Джейсона, Гильгамеш негромко произнес: — Хм, похоже в сердцах этих смертных есть искра благородства. Возможно, они достойны чего-то большего, чем жалкое воровство. Радостные объятия Лили и Джейсона наполнили заброшенный склад теплом и светом, словно солнечные лучи, пробивающиеся сквозь пыльные окна. Даже Гильгамеш, обычно презрительно относящийся к человеческим эмоциям, не смог сдержать легкой улыбки, наблюдая за этой сценой. Медуза, в своем стильном наряде, напоминающем смесь городской модницы и мифической воительницы, подошла к Смиту, который, как всегда, держался в стороне, словно сторожевая башня, возвышающаяся над суетой мира. — Не хотите присоединиться к нашему веселью, Смит? — спросила она с легкой улыбкой, — Вы выглядите таким одиноким. Смит повернул к ней свое бесстрастное лицо, словно высеченное из камня. — Человеческие эмоции мне не свойственны, — ответил он своим монотонным голосом, — Я создан для других целей. Медуза, наклонив голову, изучала его с любопытством, словно редкий экспонат в музее. — Хм, а что вы вообще такое? — спросила она, — Мы не нашли о вас никаких упоминаний. Ни в одной базе данных, ни в одной легенде. Смит чуть заметно усмехнулся. — Скажем так, я пришел… из другого мира, — его голос был тихим, но в нем чувствовалась скрытая сила, — Вы и представить себе не можете мои возможности и истинную сущность. — Но раз вы здесь, значит, в вас есть что-то человеческое? — не отставала Медуза, — Какая-то связь с этим миром, с этими… эмоциями. Смит на мгновение задумался, словно сканируя глубины своего искусственного интеллекта. — Возможно… — наконец произнес он, — Скоро все прояснится. В его голосе прозвучала загадочная нотка, от которой по спине пробежал холодок. Медуза почувствовала, что за этим существом из другого мира скрывается нечто большее, чем просто программа. Нечто, способное изменить ход их игры. — Я буду ждать, Смит, — сказала она, глядя ему прямо в глаза, — И я уверена, что это будет… интересно.

***

Согнувшись под тяжестью лет, древний старик Зокен спускался в подвал, словно паук, сползающий в свою паутину. С каждым шагом скрипела древняя лестница, стонущая под тяжестью его лет и темных деяний. Никто не знал его точного возраста. Никто не знал всей его биографии. Тень от мерцающей свечи плясала по стенам, превращая подвал в причудливый театр теней, где каждый выступ камня казался гротескным чудовищем. В самом сердце этого лабиринта из плесени и забвения, съежившись на холодном полу, по которому во все стороны ползали огромные жирные и склизкие черви, сидел Кария. Его молодое лицо было испещрено шрамами — не от битв, но от магических экспериментов, превративших его тело в полигон для извращенных амбиций Зокена. В его глазах, некогда искрящихся жизнью, поселилась пустота, словно кто-то вычерпал оттуда все мечты и надежды, оставив лишь пепел отчаяния. Зокен протянул ему пергамент, исписанный витиеватым почерком. Бумага, словно живая, трепетала в его скрюченных пальцах, источая запах далекого мира, где магия не была орудием пыток, а волшебники не превращались в чудовищ. — Читай, — прохрипел Зокен, и его голос эхом прокатился по подвалу, словно шепот из могилы. — Новости из Хогвартса. Из мира, где ты мог бы быть… но никогда не будешь. Кария взял пергамент, чувствуя, как ледяной холод пробирает его до костей. Слова расплывались перед глазами, сплетаясь в зловещее предсказание. — Дамблдор… — прошептал он, и его голос был похож на шелест сухих листьев. — Мертв? Свет погас? — Да! — воскликнул Зокен, и его глаза загорелись адским огнем. — Дорога к Граалю открыта! С его силой я стану великим, а ты… ты вернешь свою Сакуру. Имя племянницы, словно заклинание, вырвало Карию из оцепенения. В его памяти вспыхнули образы: солнечный день, смех Сакуры, ее теплые руки, сплетающиеся с его… и холодные пальцы Зокена, разлучающие их навсегда. Ненавистный мерзкий старикашка! — Ты знаешь, что делать, — прошипел Зокен, словно змея, обвивающая свою жертву. — Время стать сильнее. Тебе предстоит битва, если ты хочешь вернуть ее обратно домой. Кария поднялся, и в его глазах замерцал слабый огонек надежды. Ради Сакуры он готов пройти через ад. Он станет оружием, щитом, чем угодно, лишь бы вырвать ее из когтей этого чудовища. Он победит, или умрет, пытаясь сделать это. Зокен наблюдал за ним, и в его глазах читалось презрение и торжество. Он видел в Карии лишь марионетку, инструмент для достижения своих целей. Но он не знал, что в сердце этой марионетки теплится огонь, способный сжечь его паутину лжи и тьмы.