Любовь даёт по тормозам

— На какую тему собрание? — Е Байи наклонился к считающим мятые купюры и что-то записывающим механикам. Генри метнулся было закрыть собой письмена, явно напоминающие ставки, но сидел он на корточках и мог бы разве что сунуть тетрадь под себя. Мистер Орбан, работавший здесь дольше, чем Е Байи, покровительственно махнул рукой племяннику. Мол, не надо, пусть смотрит. А сам не отводил взгляда из-за толстых очков от лица Е Байи. — Да вы гоните, — неверяще пробормотал Е Байи. Он выхватил тетрадку и пролистал ставки. Вся их команда отметилась. — Что за крохи, ни одна козлина больше десяти долларов не поставила? И что это за даты? К каждой ставке в скобочках приписывалась дата, были уже и просроченные, но в основном приуроченные к гонкам. Побледневший Генри попытался встать, но ноги его не держали и он упал. Мистер Орбан, краснея непонятно от чего — усилия или сиюминутного рождения совести из неподходящего отверстия — отдувался, но все же произнес: — Мы ставим на приблизительную дату, когда вы с Вэнь Кэсином сойдетесь. Наверное, на лице Е Байи отразился весь спектр его неверия в это и что-то еще, потому что Генри начал бледнеть и икать, а мистер Орбан пыхтеть как чайник. — Участвую! — в итоге выдал Е Байи, споро достал бумажник и вынул из него сотню, подумал и добавил еще две. — На то, что мы с Кэсином никогда не будем встречаться. Оба механика переглянулись. — Все равно нужна дата, я не буду держать кассу вечно. — Тогда декабрь? Двадцать пятое. — Рождество? — Генри так расстроенно пискнул, словно это его оставляли на Рождество без подарка. — День как любой другой. Пока мистер Орбан со всей серьезностью вписывал ставку Е Байи в тетрадь, со спины раздались до боли знакомые шаги. Голос обладателя этой походки резанул Е Байи не только по ушам, но и где-то левее и выше печени. А ведь делая ставку, он был уверен, что лишнее напоминание не хотеть того, чем нельзя обладать полностью, ему не повредит. — Опять ставки? Вам не надоело? На что на этот раз? Я не подстригусь, говорил же. Скорее, уволюсь… Вэнь Кэсин с ходу включился в компанию, в беседу… да во что угодно включился бы. И говорил сначала как обычно, без остановки и, как обычно же, беспардонно жестом фокусника выудил из рук мистера Орбана тетрадь. На каждой страничке на полях была кривая надпись на английском “ВКС и ЕБ начнут встречаться?”. А последней записью в ставках значилось имя Е Байи, внушительная сумма и дата с четко прописанным под ней примечанием “никогда”. Е Байи прекрасно помнил, что его в команду тогда дернули из команды поменьше да попроще как раз потому, что Вэнь Кэсин плохо говорил по-английски и практически не читал. И он знал, что уже давно всё не так плохо, но как же он надеялся, что Вэнь Кэсин этой клинописи не поймет. А Вэнь Кэсин широко улыбнулся, положил руку ему на плечо и запричитал: — Почему так мало ставите! Даже если я расстараюсь и соблазню эту старую черепаху, то выигрыш каждого будет несущественен. — Кто старая черепаха?.. — Е Байи скинул руку Вэнь Кэсина. — А кто ты? Никакой фантазии! Поставил бы на свободную дату, сказал бы, и мы уже ели пельмешки за счет этих простофиль. — Тоже мне Ласвегас. Ты видел ставки? Почти все по два доллара, — Е Байи машинально пошел в сторону от механиков, и Вэнь Кэсин по обыкновению увязался за ним. — На твои пельмени хватит. Кстати, о них. Я пришел украсть тебя на обед, — Вэнь Кэсин улыбнулся еще ослепительней, а у Е Байи все же что-то не так было с печенью. Которая левее и выше.