В моей смерти прошу винить…

— Ну давай, придумай уже что-нибудь! — молила я со взглядом, наполненным желанием и интересом. В отчаянии сложила руки в просящем жесте и не спешила отводить взгляд от преисполненного серьезностью лица Мирона. Он смотрел на меня в ответ и молчал, впитывая каждое мое слово. Упорно. Непоколебимо. Отчасти даже сурово. — Тебе нравится, когда тебя умоляют, что ли? — все никак не могла успокоиться я и начала психовать из-за его маленькой лжи. — Да, я получаю от этого своеобразное удовольствие, — саркастически ответил он и отрицательно закачал головой, давая ответ на ранее заданный мною вопрос. Я демонстративно вздохнула, цокнула, закатила глаза и прошипела: — Ну и пошёл ты тогда. В ответ Мирон лишь насмехался надо мной и даже не собирался изменять своего решения. Я торчала в их с Ваней снятом доме порядка двух часов, за которые Фёдоров успел налить мне в уши чуши, пообещать, что продемонстрирует свой талант в написании текстов, нальёт выпить и поделится книгой. Наверняка, возник вопрос «А что же из этого всего он сделал?». Ответ был ясен, как божий день, ни-че-го — за исключением дорогущего вина, привезённого им из Америки с аукциона. Хоть упрашивай его, не упрашивай, толку не было. — Ну блин, мне же интересно… — попыталась я уломать его с помощью жалости, но этому идиоты было хоть бы что. Упрямое молчание со стороны мужчины было прервано телефонным звонком, на который он быстро ответил. Сказав, что скоро вернётся, Мирон оставил меня одну в огромной гостиной, а сам скрылся на втором этаже роскошного дома. Признаться честно, я знатно ахуела, войдя в место его проживания, ведь подобного я ни разу ещё не видела. От нечего делать, я разлеглась на мягком громадном диване и некоторое время листала ленту Инстаграма, чтобы занять себя хотя бы деградацией. К счастью, мое «веселое и занятное» убивание времени побеспокоил спустившийся со второго этажа Мирон. — Извини, что так вышло, но мне надо уехать, — протараторил он, надевая на себя куртку, — Я бы с радостью все же продемонстрировал тебе свои неповторимые умения в сочинении рэпа, но не сегодня. Я поспешно поднялась с дивана, оставив вопрос о срочности дела при себе. Пока что. Взяла с пола сумку и проследовала за мужчиной в коридор. — Блять, я же обещал дать тебе книгу, — он подорвался с места и вновь исчез из моего поля зрения, — Вернёшь, как сможешь, — прокричал он мне издалека. — Договорились, — в тон ему ответила я и принялась надевать кроссовки, — Если не секрет, то что за дело такое неотложное у тебя появилось так поздно? В подтверждение своих слов я глянула на время. 22:47. Хотя, чего я ещё ожидала от такого человека? Мирон вернулся с книгой в руках и наспех всучил ее мне. Полное собрание Шекспира исключительно на английском языке. Я то снова понадеялась, что он напишет мне очередной реферат по нему, а сам выкрутился, дав мне эту писанину. Ну замечательно, блин. — Да там проблемы у знакомой, надо ей помочь. Надеюсь, ты не обижаешься, что я так резко сваливаю? — на мгновение он застыл, смотря мне прямо в глаза. — Что ты, никаких обид. Езжай помогать подруге, а я поеду домой. Улыбнулась, хотя делать этого не хотелось. Лину у меня забрали, заботиться мне было не о ком, так получилось, что придется сидеть дома в одиночестве и снова учиться. — Оставь мне свой номер, — Мирон сунул свой включённый телефон мне в руки, а сам стал лазить по высоченному, встроенному в стену шкафу в поисках чего-то. — Планируешь мне названивать? — невзначай поинтересовалась я с иронией, но номер телефона все же оставила. — Днём и ночью, каждые полчаса, чтобы напоминать тебе о не сделанном реферате. А если не будешь отвечать, буду ещё и писать, чтобы не расслаблялась, — говорил он с непоколебимо серьёзным и отстранённым выражением лица. — Тогда буду с нетерпением ждать от Вас звонка, Мирон Янович, — продолжала иронизировать я. Мирон пропустил меня вперёд себя, чтобы я вышла из коридора на улицу, а сам беспощадно громко захлопнул дверь. — Мы уедем через неделю, — сказал он, крутя в руках ключи, — Так что верни Шекспира до этого времени, ладно? — Ладно-ладно. После того, как Мирон убрал связку ключей в карман куртки, мы пошли на выход с территории. Наспех со мной попрощавшись, он скрылся за углом дома и больше я его не видела. После его ухода стало непозволительно обидно, что каждый мой день заканчивался на необъяснимом разочаровании, для которого не было повода. Проверив телефон и не обнаружив там сообщений от Лизы, я направилась домой с щемящим чувством тоски и еле различимого неудовлетворения и бессилия.

***

Родители Лизы настойчиво просили меня оставить Лину у них, умоляя, чтобы я отдохнула. Что ж, раз хотели, то получили. Выходные прошли туманно, ярким воспоминанием был лишь поход в «Пропаганду» и, по правде, неплохой разговор с Мироном в шикарном доме. Оглядываясь по сторонам, я мысленно сравнила свою квартиру с его жилищем и поникла. Какого хера мне приходилось жить так, когда некоторые просто захлебывались в бабках? В первый же день новой недели я написала ненавистный реферат по истории и судорожно, каждый вечер сидела на балконе, борясь с холодом, и держала в руках телефон. Ждала ли я от него звонка? Куда уж там, конечно. А дело было в тривиальной заинтересованности, потому что мне хотелось хоть малейшего разнообразия в жизни. А тут явился он — с другом, отчасти припизднутый, так ещё и наглый, каких поискать. Кого бы это не заинтересовало? Вот и я не могла спокойно жить и думала как о нем, так и о Ване каждый ебанный день. Кроме того, мне было до дрожи в коленях завидно, что Лиза спокойно общалась с каждым из них, — а с одним даже спала, но это не суть — а я, как затворник в темнице, сидела и работала, чтобы наскребсти денег на ипотеку. Торча на чертовом балконе битый час, я околела от холода, отчего тело дрожало даже тогда, когда не было ветра. Сигареты и алкоголь в квартире магическим образом исчезали каждый день, из-за чего приходилось выбираться на улицу минимум два раза — один на учебу, другой для похода в магазин для жизненно необходимых мне вещей. Шекспир лежал на столе в комнате, реферат — рядом с ним. Я уже успела возненавидеть его за шесть дней, в которые от Мирона я не получала никаких вестей. Оно и было ясно, что он не побежит ко мне при первой возможности, но ради приличия…. сами понимаете. Очередной окурок полетел в блюдце. Вдохнув полной грудью холодный воздух, я снова посмотрела на телефон, но ни звонка, ни сообщения не было. Был ли в самовнушении какой-то смысл? Вряд ли. Так или иначе, я успела напридумывать в своей голове такого, что и оглашать было непозволительно. Преисполненная разочарованием, я поднялась с пола и схватилась за ручку балконной двери, чтобы зайти в квартиру, как телефон завибрировал, оповещая меня о звонке. Сердце успело пару раз екнуть, пока я не увидела незнакомый номер на дисплее. Рука дрожала, а мозг с отстраненной медлительностью послал сигнал ответить на звонок. Слегка побаиваясь и пребывая в лёгком смятении, я поднесла телефон к уху и обратно уселась на холодную плитку. — Алло? — голос слегка дрожал, что не могло меня не раздражать, ведь обычно на звонки от незнакомцев я реагирую непосредственно. — Привет. Это Мирон, если что. Я звоню по поводу книги. Как только я услышала его голос с толикой грубости и будничной серьёзности, улыбка тут же полезла на лицо. Как бы я ни пыталась скрыть своей радости, что он все-таки мне позвонил и в очередной раз скрасил мою серую жизнь, — пусть и одной фразой — это не помешало мне довольно ему ответить: — Неужели тебе так хочется вернуть Шекспира? Я услышала, как он тихо посмеялся и громко вздохнул. — Мы завтра уезжаем, так что да, хочу вернуть его. Я договорился с Лизой, что она заберёт у тебя книгу и передаст Ване. — А если я ещё не написала реферат? — наперерез задала я вопрос. — А если не написала, то советую тебе его написать, пока Лиза не забрала книгу… Не стоит прокрастинировать, Ди. Услышанное обращение осталось на коже в виде приятных мурашек. Я хотела было ему ответить, но Мирон явно не горел желанием долго со мной разговаривать, посему завершил звонок достаточно быстро, даже не попрощавшись со мной. С довольной улыбкой, которую можно было узреть чуть ли не в ночи, я покинула балкон и зашла в тёплую квартиру. Посмотрела на книгу и даже пролистала пару страниц, на которых не так давно искала нужную мне информацию, и с тяжёлым выдохом захлопнула твёрдый переплёт, оставляя Шекспира лежать на столе. Усевшись на диван, по привычке включила сериал и налила себе выпить, чтобы было не так скверно. На просмотр ушло больше двух часов, в которые я деградировала, как могла. Голова должна была отдыхать, чтобы в неизвестный момент времени предательски не отключиться и не подвести меня. На улице смеркалось, из-за чего в квартире было также темно и неуютно. Зарывшись в плед, я лежала уже на полу, найдя предпочтительно удобную для себя позу, и смеялась с шуток, которые слышала уже не в первый раз. К слову, лучше ситкомов могли быть только стендапы, которые я смотрела от нечего делать по ночам. Режим сна уже давно сбился, а лежать в тишине, окружённой злосчастным одиночеством, было не самое притягательное занятие. Посему видео, сериалы, глупые телешоу, в которых главной идеей являются интрига и скандалы, помогали скрасить унылую обстановку в квартире. Противный звон раздался на всю квартиру и больно ударил по ушам. На секунду я и забыла, как он звучит, так как ко мне редко заявлялись гости. За исключением Лизы, разумеется, но у неё были ключи от квартиры, и она с легкостью могла попасть ко мне в любое время. Оставив бутылку мартини на полу, я поставила сериал на паузу и, не желая никого видеть и ни с кем разговаривать, поплелась к двери, чтобы, как можно скорее, отдать Лизе книгу и вернуться к своему досугу. — Привет той, которая стала личным курьером Оксимирона, — парировала я скучающе, но задорно, открывая нараспашку дверь. Из подъезда повеяло холодом, по чьей вине по коже побежал табун мурашек и заставил сильнее сжать в руках плед. — Я бы не просил Лизу мне помочь, не будь уверен, что она согласится. Я на мгновение опешила, затем кровь ударила мне в голову, и щеки зарделись. — Видимо, уверенность тебя подвела, — как можно непринужденнее ответила я и отошла в сторону, чтобы Мирон зашёл в квартиру. Как ни крути, на улице уже было холодно, а стоять в коридоре с раскрытой настежь дверью мне не хотелось. Он был до беспредела прокуренным дешевыми сигаретами, а их запах я не была в состоянии вынести. — Не сказал бы, — Мирон снял верхнюю одежду и бросил обувь у самого входа, застыв на месте, — Они с Ваней решили провести последний день вместе, поэтому решил их не тревожить. — Как благородно с твоей стороны. — Ещё бы. Особенно, если учесть тот факт, что мы собирались сегодня сгонять на концерт. В итоге я в проебе, а он с телкой. Иронично, не находишь? Его сощуренный взгляд не покидал моего лица, и я сдалась, кивнув. — И какие у тебя планы на вечер? — поинтересовалась я, не замечая странности в своём вопросе. — Накидаться. Его лицо расплылось в игривой улыбке, что не осталось не замеченным с моей стороны. Я улыбнулась ему в ответ, но не найдясь, что ответить, замолчала. — Хочешь со мной? Все лучше, чем дома сидеть. Я заметила, с каким любопытством Мирон разглядывал гостиную, стараясь это скрыть, но, чтобы слегка его смутить и потешить собственное эго, отошла в сторону и также обернулась, взглядом ища, что же его могло так заинтересовать. — Если хочешь пройти, так и скажи. Я все понимаю, друг кинул, променяв на девушку, концерт накрылся, все дела. — Ну раз ты настаиваешь… Сразу же он прошёл мимо меня в большую комнату и принялся ходить по ней, будто осматривался. Не раз уже у меня был, а вёл себя так, будто находился тут впервые. Я прошла за ним следом, попутно раскидывая подушки на диван и убирая с пола бутылку и упаковки от шоколадок. Мирон с интересом застыл у телевизора, рассматривая кадр на паузе, а затем перекинул свой взгляд на стол. Он взял с него свою книгу и стоял, как неприкаянный, смотря на неё, будто на драгоценность. — Чего застыл? Тут же он оторвался от книги и положил ее обратно на стол. — Написала реферат? — Пришлось сегодня утром на скорости этим заниматься, — скучающе проговорила я и уселась на диван. Не стоит ему знать, что я уже давно все сделала, а то подумает ещё что-то не то, а потом мне выкручиваться придётся. — А Лина как? Выздоровела? — Да. Она сейчас у родителей Лизы. Сказали, чтобы я отдохнула, так что сижу отдыхаю. — Бухаешь. Мирон поднял с кофейного столика почти пустую бутылку мартини и оценивающе посмотрел на ее содержимое. Затем ушёл в коридор и принялся чем-то бренчать и попутно шуршать одеждой. Домой что ли собрался? — Надеюсь, ты пьёшь джин. Решил ради разнообразия взять, — прокричал он из коридора, и голос его звучал, будто из длинного ущелья, — И слушай, может закажем чего? Я сегодня не в настроении сам готовить, а у тебя вряд ли что-то есть. Мирон появился в проходе с двумя разноцветными бутылками джина. Рассматривая и вращая их в руках, он пересёк гостиную и прошёл на кухню, словно эта квартира была его, а не моя. — Считаешь, что я вообще ничего по дому не делаю? — возмутилась я и поднялась с дивана, следуя за ним на кухню. — Почему же. У вас прибрано. Это уже не мало, — не отрываясь от алкоголя, проговорил он, — Тащи стаканы давай, а не ищи скрытые подъебы в моих словах. К тому же, скрытыми по отношению к тебе они никогда не будут, — как само собой разумеющееся, сказал Мирон и следом открыл голубую бутылку джина с характерным звуком. — Подъеб засчитан, — как бы между прочим, ответила я. Достала из настенного шкафа два стакана и поставила их перед Мироном. Тот разлил джин и протянул разбавленный содовой напиток мне. — Как кстати подруга? Все нормально у неё? Он одарил меня непонимающим сощуренным взглядом. — Которой ты помогал ещё. На прошлых выходных, — пояснила я. — Нормально, да. Там просто запара была с вещами у неё из-за переезда, — отмахнулся Мирон. — Так она из Питера, как и ты? — Нет. Они с парнем разошлись, а ей надо было со шмотками помочь, чтобы перевести их на другую квартиру. Обычные разборки. Ничего толкового. Я видела, как Мирон не хотел об этом почему-то говорить, но и настаивать на своём я не могла. Мне искренне хотелось понять, почему же у него такая реакция, и выслушать, если что-то случилось. Я не изверг в конце концов, да и чужие проблемы мне больше нравятся, чем собственные. — Включишь? Он мотнул головой в сторону телевизора, и я послушно сняла с паузы сериал. Кашлянув, я обратила на Мирона внимание, который взглядом спрашивал у меня, может ли он покурить. Мне ничего не осталось кроме как ответить «да» и оставить его в покое. Если он находил своеобразное спокойствие, сидя у меня дома, пусть так оно и будет. Ведь это не случайность, что сегодня он пришёл именно ко мне. Наверняка, у него ещё много знакомых и друзей, с которыми можно было бы выпить и хорошо отдохнуть, но тем не менее он выбрал меня. Меня. Льстило ли мне это? Да. Как никогда раньше. Ложью будет не сказать, что и мне самой становилось как-то спокойнее в его компании. Я понимала, что ему хуево, и из-за этих осознания и принятия мне не было так одиноко находиться в этом гребаном замкнутом круге пиздеца, в котором мы были вместе. Он понимал меня, я в этом даже не сомневалась. А я, кажется, понимала его. Если так посмотреть, мы могли бы стать хорошими друзьями. Или собутыльниками. Там уж как пошло бы. — Ди, ответишь мне на один вопрос? — его голос казался неживым на фоне телевизора и от того очень тихим, — Только без уточняющих вопросов и лишних слов. — Без проблем. Сделав глубокую затяжку, Мирон протер лицо рукой и тяжело выдохнул куда-то вниз. — Если человек предал тебя… или кинул, ничего толком не объяснив, ты бы смогла его простить? — слегка повернув голову, посмотрел мне прямо в глаза. Откуда столько ебанной боли? В обычном взгляде. Неужели с ним поступили настолько отвратительно, что это вышло за все рамки дозволенного, приведя к подобному? Или это была очередная наигранность, как с сарказмом, его вечными колкими фразами, которые позднее оказывались «обычными»? Притворялся или действительно чувствовал себя настолько паршиво, что решил уйти от всех нерешенных проблем ко мне? Без лишних вопросов. Да или нет. — Нет, — твёрдо ответила я, даже не сомневаясь. Мирон продолжал смотреть на меня и периодически делал затяжки, а затем выпускал дым в комнату. Запах табака пропитал ее, и казалось, что въелся мне в кожу, волосы, одежду. Я не понимала, к чему он задал этот вопрос, и что хотел от меня, услышав на него ответ. Подтверждение собственной мысли? Опровержение? Все, что мне оставалось, это смотреть ему в глаза в ответ и надеяться, что он ещё что-нибудь скоро скажет. Выражение его лица погрустнело, а затем Мирон слабо-слабо улыбнулся, будто сил у него почти не осталось. Глаза по-прежнему были грустны, а губы пытались… пытались изо всех сил продемонстрировать нечто, что отдаленно бы напоминало улыбку. Еле шевеля губами, он снова позвал меня: — Ди… — так тихо, но я сумела уловить эти до боли знакомые мне нотки хриплого баритона. Я кивнула, дав понять, что слушаю, — Хочешь отвлечься? И снова смотрел. Будто хотел прожечь во мне дырку. Или оставить на месте меня горстку из чёрного пепла. Глаза защипало от влаги, которая не пойми откуда взялась. После заданного вопроса, дошло осознание, до какой степени я погрязла в непроглядной тьме, и насколько сильно мне было необходимо пока что неозвученное предложение, которое бы шло вслед за вопросом. Не сумев ничего выдавить из себя, я нервно закивала головой, кусая губы и стараясь не разрыдаться. Опрометчиво было полагать, что это поможет. Горячие слёзы сами текли по щекам неукротимым потоком, действуя совсем отлично от мозга. — Я тоже. Наспех сказав это, Мирон с беспощадным для моих ушей лязгом поставил стакан с джином на кофейный столик. Приблизившись ко мне совсем вплотную, сразу же впился в мои истерзанные из-за нервозности губы и повалил меня на пол, вжимая лопатки и плечи в пол руками. Мне хотелось возразить, сказать, что больно, и попросить перестать прижимать меня к деревянному паркету с неумолимой силой и кусать губы до крови, но все это было куда лучше того, что могло бы произойти иначе. Кто бы что ни говорил, секс расслабляет. Отвлекает. В конце концов заставляет думать не о будничных заботах, а о том, что происходит прямо сейчас. Даже боль, которую я испытывала, нельзя было сравнить с той, какую ощущала все время до этого. Интересно, у Мирона это работало также?