часть 4
Раз в году
Пусть бегут неуклюже Пешеходы по лужам, А вода по асфальту рекой. И неясно прохожим В этот день непогожий, Почему я веселый такой? А я играю на гармошке У прохожих на виду. К сожаленью, день рожденья Только раз в году.
Мрак отступил быстро, когда Хонджун, потерявшись, вышел на холодный ночной ветер. Еле найдя проход обратно, он спустился за пальто, но так и не нашел Сонхва. Словно он растворился в темноте, провалился под сцену, рассыпавшись как через сито деревянной кладки. Теперь лишь воздух рвал мокрое лицо Хонджуна. Горели огни ночных улиц, дорога домой предстояла быть долгой и мучительно вдумчивой. В глазах только щеки Сонхва и это ужасное.. «нет». Хонджун не чувствовал своих ног. Осталось что-то незакрытое там, не обговоренное, что-то все сильнее терзало душу, прорывая в ней дыру. Снег падал на волосы, намокал и стекал на покрасневший нос. Только сейчас Хонджун заметил как сильно он сжимает воротник пальто, как скомкан его шарф, да и впринципе мысли, но самое важное, он.. неужели. Что-то гадкое, неприятное засело в груди. Гнев, страх, разочарование? Боже, как давно Хонджун не встречал этого чувства. Сонхва не был тем кому Хонджун бы вот так просто доверился, он был не из тех, кто, в принципе, доверяет. Уена он знал несколько лет, Бан Чан просто был хорошим другом на первом курсе который может довести до кабинета, если ты потерялся, а о других Хонджун помнил, но боялся, что они уже не помнят его, хотя надо бы их разбудить, совсем ведь скоро день рождения. А Сонхва Хонджун, будем честны, не знал. Недолгий разговор вчера и сегодняшнее чудо, да, думаю эмо можно назвать чудом и никак иначе. Как Маргарита пролетала над Москвой так и они пролетели над Испанией пару сотен лет назад. Но Хонджун приземлился на землю, а Сонхва продолжил летать, видимо, слишком близко к солнцу. Так почему же когда Хонджун прокручивает всю недавно записанную мозговую ленту, мысли строятся только как у поэтов? Он не любил это чувство, не хотел его встречать на своем пороге еще потом и успокаивать это заплаканное поэтичное существо. Правда в том, что Хонджун не боялся теперь, как боялся раньше, он переживал за Сонхва. Да, да именно это простое переживание выбило Хонджуна из привычного мира. Переживать- значит принимать близко к сердцу. Но разве его ничего не научило его детство? Мама никогда не умела держать секретов и этого он не может ей простить до сих пор. Хонджун когда-то вел дневники с особой детской креативностью, обклеивая страницы вырезками из журналов, детскими поломанными мелками рисовал цветы как умел. Иногда он даже подбегал и показывал маме самые красивые страницы, но не все- были у него свои ребяческие секреты. Самая последняя страница была разрисована сердечками всех цветов, а посередине красовалось аккуратно выписанное имя. Зима, маленький Хонджун спускается на лифте. Шарф замотан по самое горло, а варежки привычно свисают на резинке. Двери открываются на непривычном пятом этаже. Хонджун вроде бы ехал вниз лепить снежки, но его путь преграждает разодетая в цветастую куртку с натянутым по уши розовым беретом соседка, мамина подруга. — Здравствуйте теть Лен.— Хонджун слегка оступается из вежливости. — Привет.— Скрипучим голосом она натягивает улыбку и встает сбоку.— Не хочешь к нам в гости зайти? — Аэ.. Нет, теть Лен, спасибо.— Хонджун мнет руки, смотрит в пол. — А почему?— Тетя Лена натягивает морщинистую улыбку. — С **** поиграешь. — Правда?— Детские глаза наливаются светом желтой лампы. — Конечно!— Тетя Лена наклоняется всем весом с маленькому Хонджуну, загорожая любой свет в его глазах.— Тебе ведь она нравится? Хонджун перестает улыбаться, губы смыкаются, а бровки встают домиком.— Откуда вы знаете?— Проговаривает он чуть тише чем обычно. — От твоей мамы.— Двери лифта с грохотом распахиваются, холодный свет протикает между складками ее силуэта.— Ты у нас тот еще художник!***
Удивительно, как череда упущения репетиций могла привести к тому, что Хонджун начал играть лучше. Ну, во всяком случае, пальцы уже не дрожали. Очередные пары прошли спокойно, даже щеки не покраснели, глаза не намокли ни высохли. Хонджун направлялся по коридору в очередной кабинет, весь в своих мыслях, с больно давящей лямкой рюкзака. — Педрила! Чего? Эхо раздалось по коридору, отскочив от стен. Невозможно определить откуда оно исходит, но одно ясно- оно летит прямо на Хонджуна. — Привет!— С резким криком перед Хонджуном появляется несущийся куда-то силуэт. От неожиданности Ким чуть ли не подпрыгивает, но умудряется лишь нахмурить брови. — Я педрила? — А кто?— Над Хонджуновским носом на пару секунд замирает Уен. Он хочет уже развернуть плечи и проскользить дальше, но Хонджун крепко цепляет его плечо. — Не называй меня педрилой, пожалуйста.— Хонджун пытается строить максимально устрашающую гримасу, но получается нелепо. Он поджимает губы в непонимании и ждет ответа. — Только педрилы сбегают из театра с каким-то незнакомцем под ручку. И то правда. Хонджуну нечего сказать, это действительно выглядело слишком подозрительно, кто знает куда они сбежали: за кулисы, под сцену, в закрытую коморку? Бррр. Хонджун слегка трясет головой, разгоняя мысли, а Уен уже исчезает в коридоре. — Уен! — А?— Он оборачивается и его белые волосы отблескивают в темноте. — Я приглашаю тебя на свой день рождения, помнишь?— Хонджуну бы хотелось спросить, помнит ли Уен в принципе про его день рождения, но он знал, что не помнит. — Какого числа?— Ноги несут Уена вперед, он ни на секунду не останавливается. — 7 ноября.— Докрикивает с трудом Хонджун. — Я постараюсь прийти.— Доносится эхом но Хонджуна, и Уен окончательно исчезает где-то за спинами людей. По хорошему, Хонджуну давно уже надо пригласить всех кого он хочет, осталось то меньше недели. Список выглядел не густо: Уен, Бан Чан, кто еще… А, можно пригласить Чонхо, Юнхо, Ёсан Хонджуну кажется слишком умным, поэтому его мы обойдем стороной. Ну и ,надеюсь, мама не увяжется за своим 23- летним сыном. А так, скромная компания получается, но главное что уютная. Хонджун уже выбрал ресторан в котором он будет праздновать, он поднакопил немного денег, половину выпросил у матери, половину отложил со стипендии и назначил праздник не в самом дорогом конечно, но и не в дешманском месте, что-то так.. среднячок. Итальянская кухня, хорошая пицца, приятный немногословный интерьер. Первым делом Хонджун пригласил Юнхо и Чонхо, потому что их легко было найти на парах. Чонхо особенно удивился: на его, как казалось Хонджуну, безэмоциональном лице проступила небольшая улыбка. — Не думал, что ты меня пригласишь.— Честно признался он, отодвигая свой нос от нот. — Ну даже если мы не сильно много общаемся, будет повод узнать друг друга получше.— Хонджун, боязливо пряча свои глаза, вытянул тонкую улыбку. — Только я не уверен, что смогу.— Чонхо откинулся на спинку стула, слегка грациозно задирая свой нос. Тогда будет кошмар.. Их и так было пятеро, а вчетвером будет намного страннее. А если и Уен не пойдет, то это ужас какой-то будет. — Ничего страшного конечно, но постарайся пожалуйста. — Я постораюсь.— Не оборачиваясь отвечает Чонхо и продолжает пялить в ноты, не замечая Хонджуна. На этом воспоминания обрываются. Теперь же Хонджун топает к Бан Чану. Он живет в общаге с пошарканными стенами и крысами по углам, но свою комнату держит в чистоте. Деревянный дешёвый стол был завален бумагами, проводами, нотами, Бан Чан- староста, нелегко ему живется. Удивительно как при всем этом он остается один из лучших композиторов во всем универе. — Хон!— Разглядев в окне отражение приходящего силуэта, Чан развернулся с широченной улыбкой.— Не думал, что увижу тебя здесь! — Привет, Крис.— Хонджун тихими шагами зашел в прибранную половину комнаты, вторая оставалась на совести соседа. — Присаживайся, давай поболтаем.— Бан Чан указывает на застеленную клетчатым одеялом кровать, и Хонджун послушно плюхается. Шапка натянутая набок, круги от недосыпа, грубые шершавые руки- Бан Чан не выглядел здорово. Он все- еще рыл что-то в компе, но был готов внимательно слушать. — Чан,— Не успел Хонджун договорить, как Крис уже промычал в ожидании вопроса.— У меня скоро день рождения, помнишь? — 27 ноября вроде, нет? — Нет, 7 ноября, на следующей неделе.— Хонджун заваливает руки вверх и падает на теплое одеяло. — А блин точно, прости пожалуйста.— Бан Чан через зубы набирает воздух, не отводя глаз с компьютера.— Слушай, я не знаю смогу ли прийти, у меня в этот день смена.— Крис наконец разворачивается, чтобы сделать жалостливый вид и смотрит обратно. — Тогда я вообще не знаю кого позвать..— Хонджун вздыхает. — Прям совсем? — Ну Уен сказал, что посторается, Чонхо тоже, до Юнхо я не могу дозвонится, а ты занят.— Хонджун уставился в потолок, пытаясь вспомнить хоть еще кого- нибудь.— Ну есть у меня еще знакомый, но я даже его номера не знаю, да что уж, и фамилию тоже. — Как зовут? — Сонхва.— Хонджун с тяжелым вздохом набирает воздух в легкие и пытается не утонуть в воспоминаниях. — Пак Сонхва?— Бан Чан по- актерски поднимает брови. — Да откуда мне знать. — Был у меня один знакомый Пак Сонхва: высокий, может 178- 180, блондин, трудоголик, вроде работал в оперном, только не помню кем.— Бан Чан не успевает договорить, как подскакивает Хонджун, чуть не стукаясь лбом об монитор. — Есть его контакты?— Бан Чана пробивает на мурашки, он такого резкого возгласа прямо в ухо. Боже ну и сумасшедшим он наверное сейчас кажется Крису. — Давай поищем.— Чан сглатывает и принимается рыться в сети. Как на зло, все диалоги есть, а странички нет: заблокирована, удалена, еще что- нибудь. Фоток нет, никаких контактов, данных, ничего. Бан Чан умудрился даже их общую фотку с его выпуска найти: волосы еще смешно уложены, белая душная рубашка под дорогим пиджаком. Смешным он был тогда, не понятно точно какого года эта фотка, но казалось, что она прямиком из 1926, словно фотография Есенина или кого-нибудь еще из бесконечных поэтов того времени. Но, к сожалению, эта невероятно ретро фотка была единственным, что осталось от Сонхва. — Вот,— Уже перейдя с компа на телефон, Крис находит единственную зацепку.— Номер телефона.— Протягивая экран к Хонджуну, переполненному интересом, Бан Чан добавляет.— Действительный. — Спасибо. Чщик, колесо крутится крутится, но не горит, падла. Хонджун отчаянно сжимает сигарету в обмороженных губах. Руки хватаются за раму телефона, а пальцы хотят было нажать на экран, да все боятся. Хонджун не дозвонился до Юнхо, точнее, решил оставить эту затею, у него сейчас есть более важная задачка. — Он ведь все равно не возьмет трубку.— Бормотал про себя Хонджун.— Незнакомый номер, парень из театра, кто на такое пойдет.— Ноги сами начинают ходить туда-сюда.— А если пойдет? «Привет, это Хонджун из театра, где мы вместе сбегали за кулисы, а потом танцевали на сцене, а потом ты упал и скорее всего больше не хочешь меня видеть», что я несу. Нет, он точно не ответит, заблокирует еще и пошлет куда подальше. Тем более куда ему в компанию Чонхо, Уена и Бан Чана, с последним- то он хотя бы знаком, а остальные... Он еще придет в дорогущем костюме, это будет выглядеть так… так.. словно я привел своего парня, фу блять. Последний взгляд на номер телефона. Хонджун прожигает его то ли сигаретным дымом, выпускаемым только из-за ужасного стресса, то ли своим взглядом. Надо хотя бы записать. Сонхва.. Может Сонхва опера? Клацанье по экрану убирает ненужные оперы. Разву у Хонджуна много друзей с таким именем? Экран телефона гаснет и лезет в карман. Хонджун тут же делает долгую затяжку и выпускает против ветра. Не боюсь, а не хочу. Дни летят быстро, Хонджун доживает их, будто ничего особенного и не должно произойти. А когда же наступает тот самый вечер перед праздником, Хонджун трясется. 23, уже 23, недавно же только мама подарила первый деловой костюм, а теперь два десятка лет. Что он сделал за эти годы? Как минимум написал свою симфонию, как максимум, поступил в одно из лучший училищ. Завтра, через пару минут, будет день твой гордыни, день когда, по праву, можно не стыдится комплиментов и хвастовства, день подарков и цветных воздушных шаров. Хонджун ждал ноль ноль. Последние тик- так волнительно бились об его сердце, а дверь комнаты была распахнута. Ну знаете, на случай, если кто- нибудь придет его поздравить. Он ждал тост от мамы, сообщение от Уена, хотя все еще хотел, чтобы этот засранец приперся к нему домой. 57, 58, 59….. Стук в дверь? Звон двух наполненных шампанским бокала? Хонджун разинул рот в ожидании. Но было тихо. Лишь замигал экран. Уенка С дрСпасибо, бро
Хонджун убрал телефон подальше от глаз. Он один в пустой комнате, сколько еще это может продолжаться? А продолжаться будет долго. Пустота, этот день был пустой. Хонджун не помнил универ, вроде он прошёл как обычно, а вроде вовсе не прошёл, он отсидел положенные ему часы за партой, отслушат небольшую ругань. Удивительно, что ни с Чонхо, ни с Юнхо или кем- нибудь еще он сегодня не встретился. Может готовят ему подарок- сюрприз? Хонджун всем сердцем надеялся на это, пытался их даже подловить у входа в кабинет, но они хорошо держались. Кстати, Хонджуна поздравил Есан, чего он ну никак не мог ожидать. Мелочь, а приятно. Есан просто подошёл на пятиминутном перерыве, переспросил про дату на страничке в соцсетях, и, узнав, что сегодня правда день рождения Хонджуна, поздравил него и потопал обратно в кабинет. Но в любом случае, Хонджун пережил этот день, только ради праздника, и сейчас, с огромной улыбкой, полной предвкушения, он направлялся прямо к тому самому недорогому ресторану. Из-за стойки появилась миловидная офицантка — Здравствуйте, вы бронировали? — Да, Ким Хонджун.— Снимая с себя куртку в гардеробе, проговорил Ким. — На пять человек, правильно?— Не дожидаясь ответа, официантка уже повела Хонджуна за столик. Горели тусклые свечи на накрытых узорчатой скатертью столиках, болтали люди в рубашках, топали официанты. Хонджуна провели за столик в углу и оставили послушно ждать. До празднования оставалось 15 минут. Пять тарелок, аккуратно разложенные вилки. 10 минут. Мягкий, обшитый бархатом диван мял в складки брюки, утром выглаженные мамой. Хонджун время от времени поправлял вилочки, брал в руки и рассматривал бокалы, поправлял свои волосы, складывал руки на коленки и уставлялся вперед на проход. 5 минут, 0. Может они опаздывают? Глупо, глупо быть таким наивным. Прошло 20, 30 минут, а никто так и не пришёл. Все стало ясно, хотя бы для людей вокруг, Хонджун не хотел смотреть им в глаза. Он упорно ждал и ждал, терпел, терпел и ком в горле. Как никто не пришёл? Ладно Юнхо, он может даже не прочитал его сообщения, но Уен, Бан Чан. Они забыли? Или вовсе не хотели приходить? Почему? Почему, почему, почему? Неужели я не важен? Меня не помнят? О Хонджуне не вспомнил никто. Пальцы сжимали несдвигаемые коленки, чуть не царапая в них дыры. Хонджун опустил голову, он не мог смотреть на проход и он не мог прятать своих слез. Прошёл час. Хонджун осмелел, он заказал себе бокал вина, затем еще и еще, а потом и торт. Страшное завершение праздника. Но, может назло, а может нет, топот парочки официантов слышался из-за соседнего угла. — С днем рождения вас, с днем рождения вас! С днем рождения, Ким Хонджун, с днем рождения вас!— Официанты кривят улыбки и плачевно смотрят на пустующий стол. Никого Пустота звенит в ушах Хонджуна, звуки поздравлений попадают, а глаза перестают фокусироваться, гребаные официанты. Хонджун оглядывает их мертвым взглядом, кивает с небольшой наигранной улыбкой и просит счет, как только они ставят десерт с праздничной свечкой на стол. Он действительно один. Запихивая деньги в тонкую кожаную книжку, он как можно быстрее собирает свой пуховик трясущимися руками, не прощается и не благодарит официантов, а просто уходит. Находит в кармане пачку, держа телефон безымянным и мизинцем, он пытается вытащить сигарету, морща на себе лицо обиды, но, задыхаясь от морозного воздуха, роняет все вниз на пушистый свежий снег. Хонджун смотрит на это, не в силах больше держать слезы, он смотрит вниз на разбросанные мокрые сигареты, померший от воды телефон, смотрит как капают слезы с подбородка и не может ничего сказать. Неужели никто? Даже Уен? Кому ты нужен, Ким, признай, твоя жизнь мелкая, бессмысленная и навсегда несчастливая. Ты в принципе не был рожден, чтобы быть счастливым. Пальцы уже начинают замерзать в ледышки, как вдруг экран телефона мигает, а вибрация глухо слышится через затопленные динамики. Хонджун наклоняется проверить кому он мог понадобиться в такое время и видит недавно записанное имя. Хонджун аккуратно, боясь нажать лишнюю кнопку, подносит разговор к уху. — Да?— Хонджун произносит в замешательстве. — Привет, Хонджун!— Всегда волшебный смех Сонхва слышится через трубку.— Не знаю насколько корректно тебя сейчас поздравлять с днем рождения, может ты с друзьями празднуешь, вряд ли для меня найдется время.— Хонджун не верит тому что слышит: прямо сейчас, на обратном проводе, среди отдаленного шума чьих-то ног и звона бутылки об бокал, с ним, улыбаясь, так, что это можно понять в голосе, разговаривает Сонхва.— И хоть мы знакомы всего пару дней, но мне кажется мы все- таки друзья. Друзья ведь? — Друзья.— Все еще пошатываясь, тихо отвечает Хонджун. — Тогда слушай мой тост, у меня тут тоже бокал вина.— Слышно как звуник горлышко бутылки в прелвещании тоста.— Ты меня не знаешь, я тебя не знаю, ну или знаю, но всего немного.— Сонхва кашляет и смягчает обстановку смехом.— Ты не помнишь, но мы часто сидели рядом в театре, а я тебя запомнил, ты, кажется, ходишь туда чаще чем в универ. Но, в любом случае, я, так или иначе, заметил твои изменения- с каждым днем ты становился все грустнее и грустнее. Помню день, когда ты пришел в незаправленной рубашке, с темными кругами вокруг глаз и руками заляпанными кровью- тогда я и подошёл к тебе. На самом деле, я лишь гулял по галерке перед началом спектакля и уже готов был пойти в партер, но, как видишь, передумал.— Смех, мягко разносящейся через динамик согревал щеку Хонджуна.— Не знаю почему, но я захотел тебе помочь, полагаю, на это есть много причин, даже те, в которых я сам себе боюсь признаться. И мне жаль, если я заставил тебя переживать, когда резко пропал со сцены, если что со мной все в порядке, колено как хромала, так и хромает, ничего не изменилось.— Сонхва на минуту замолчал. Чувствовалось, как он подбирал слова, выражения, точно высказывающие его мысль, знал бы он, что сейчас Хонджун просто рад слышать его голос, знал бы он каким ручьем у него текут слезы.— Может быть я и помог тебе, потому что сам такой же потерянный. Прости меня, это не тот тост, который я хотел сказать, прости если снова заставил тебя переживать.— Сонхва делает глоток.— В любом случае, с днем рождения тебя, желаю тебе стать счастливее, окончить музыкальное училище, разбогатеть, что ты там еще хочешь. А себе- желаю увидеть теюя снова.— На обратном проводе, Сонхва высоко- высоко поднимает свой бокал, так, чтобы он и до звезд коснулся и чокается с воображаемым Хенджуном. А сам Ким сейчас стоит в ступоре, стирает слезы со щек. Сигареты так и валяются на снегу, давно вымокшие насквозь, но это сейчас совсем неважно. — Сонхва,— Хриплое имя слышится а трубке. — Что?— Разливаясь в пьяной улыбке отвечает Пак. — Спасибо.— Хонджун падает на колени в холодный мокрый снег, упирается в него руками, смешивает слезы с холодной водой. Руки колит, нос замерзает и не дает дышать, а легкие болят от сигаретного дыма. — Ты плачешь?— Тон меняется, когда Сонхва слышит всхлипывания в трубку. Бокал ставится на стол, а рот разинается в страхе.— Хонджун, что случилось? — Сонхва,— Чуть отдышавшись, продолжает Хонджун. Он поднимает свою голову вверх, запрокидывая слезы и сопли, смотрит на ночное небо, жалко в городе звезд не видно.— Давай сходим вместе в театр