А помните?

      «Amogus».       Как много значило это слово в далёком, родном и почти прекрасном двадцатом году двадцать первого века, когда единственной проблемой человечества, а после по нелепой случайности населения остальных миров, был короновирусный гад. Ореола вспоминала то время с теплотой, почти любовью, ведь она, уроженка совсем другой планеты, не до конца понимала масштаба происходящего на Земле, где она с друзьями и застряла.       Но в тот год все миры, и Рыцари в том числе, межправительственные, вневременные «легавые», собранные из добровольцов из всех уголков вселенной, были изолированы друг от друга. И это время, когда Ореола могла быть не драконом, не солдатом, просто собой, просто душой — было лучшим.       Играя на нервах взрослых, пробуя риск на вкус, они надевали на себя несколько слоев масок или вовсе были без них и летели стремглав в ближайший магазин. Не дыша, ждали в очереди (на расстоянии метра от стоящего спереди) и, закупившись всем необходимым — чипсами, мармеладом, ирисками, орешками и газировкой, — бросали последние силы, чтобы долететь до лифта, снова задержать дыхание (ведь в лифте, разумеется, квинтэссенция короновируса) и доехать до нужного этажа. То было, разумеется, время страха и неизвестности. Но если бы люди знали, что два года для Рыцаря могут стать всеми тридцатью, что через эти два-тридцать года люди будут мечтать о возвращении в лихой две тысячи двадцатый… они бы, видимо, ценили те месяцы, те дни, те часы.       Тот год выпал на ученичество драконят судьбы всем рыцарским премудростям. До известных вам, дорогие читали, страшных приключений вместе с Братством оставалось еще много времени. Тогда дети занимались уроками, которые кидали им наставники, объедались сладостями со всех миров, постигали новые языки, тонкости киноискусства и стили многих известных писателей. Про Кинга, который Стивен, говорить, надеюсь, не стоит — мы же все знаем гребанного Стивена Кинга, правда? Вот и Ореола, влюбившись в его «Сияние» и «Куджо», решила было, что Кингом все едины, и только Кинг достоен её внимания. Она читала его запоем, пока Звездокрыл кивал с умным видом, пробуя сонеты Шекспира и рассказы Эдгара Аллана По, а Солнышко с яркой, как её имя, улыбкой на лице листала с Глином марвеловские комиксы.       Все рухнуло, когда Цунами подошла к Ореоле, дочитывающей «Воспламеняющую взглядом», и показала видео, где хреново нарисованные в пэинте овальные человечки бегали по хреново нарисованой локации и громко матерились. Сперва видео её не заинтересовало, а потом случилось… собрание. Летсплейщик с крайне заразительной тупой улыбкой ржал над своими друзьями, которые никак не могли вычислить некого «импостера».       — Вот это — вещь, — сказала тогда Цунами и так улыбнулась, что сердце Ореолы привычно дрогнуло. Они ещё не знали, что в будущем Цунами станет таким же заядлым читателем с летуроведческими наклонностями и обзаведётся коллекцией поэтов серебряного века, детьми и женой в лице Ореолы. Все это впереди, сейчас, в том прошлом, только короновирус и некий «Among us», взорвавший интернет. И радужная решила быть честной с собой — она сказала себе, что это не из-за блеска в зелёных глазах Цунами она согласилась сыграть партию, а потому что её заинтересовала концепция. То бишь, от правды здесь ничего.       У драконят, в ту пору молодых людей, одетых совсем не по моде, довольных, поглощающих контент порциями, от которых ужаснулся бы самый безучастный к реальности задрот, были телефоны. Все скачали этот таинственный «Among us». Они собрали свою команду, состоящую лишь из них пятерых, и, хрустя чипсами, Цунами стала объяснять правила.       Вероятно, в этом рассказе будет много использоваться «иными словами», но, иными словами, она всех наебала, потому что сначала Глин признался в своём предательстве, не до конца разобравшись в том, как играть. Потом Солнышко перенервничала и разревелась. В третий раз Цунами была предателем, и она врала легко, будто плавала в любимом море, пока не остались она и Ореола. Тогда Ореола полюбила «Among us». Не без помощи Цунами, которая измывалась на друзьями всеми возможными способами и слушала, как сладкую песнь, их громкие злые вопли. Первое своё убийство Ореола долго не решалась сделать. Целых двадцать минут они бегали по серым коридорам космического корабля, и в ушах продолжала играть жуткая, навевающая чувство одиночества заглавная тема из меню. Потом Ореола не выдержала и свернула Цунами шею, считая, что достаточно промариновала товарищей по игре, и скрылась в вентиляции. Увы, Звездокрыл все видел.       Они ели орешки, рыгали, запивали соль, что осталась на языке, пердели, включали первый совавшийся на «Кинопоиске» фильм. Проходило несколько часов, может, несколько дней, и оно возвращались в игру. Самый долгий перерыв перед забвением случился, когда Глин обожрался чипсов до позеленения, не мог сходить в туалет, блевал и обещал, что отныне будет есть только каши. Ореоле пришлось делать ему клизму, Звездокрылу скользить по мартовскому льду в ближайшую аптеку, а Солнышко готовить кашу и чай в то время как Цунами искала лучшие подборки со смешными котиками, чтобы рассмешить заболевшего друга.       Перерыв длился пять дней. Затем, ещё день попробовав поиграть в «Minecraft», они вернулись к игре про разноцветных космонавтов. С одним лишь исключением — они хотели попытать удачу в других командах и разбрелись по каткам. Там были люди некультурные, злые, тупые, как свиньи, прошедшие через лоботомию. Они общались однострочными предложениями, иногда длиной в одно слово, и так решали, кому умирать, причём, не приводя никаких аргументов.       Да. Хорошие времена. Тёплые.       У Ореолы с «Among us» имелись воспоминания и более личного характера. К примеру, те известные анимации, «Вне подозрений» и «Единственный свидетель» она смотрела только с Цунами. За окном царила ночь, грохотал, бился в стекла унылый дождь (кажется, это была середина ноября, снег все не приходил). Они смотрели в экран планшета, и их лица освещало голубое сияние. Тогда Ореола впервые ощутила что-то, когда Цунами случайно коснулась холодными подушечками пальцев её руки, и когда по комнате разнесся их общий смех.       Она помнила это так отчётливо, словно это было её первое убийство в игре.

***

      Сейчас ей… сложно даже подсчитать, сколько. Жизнь Рыцаря долгая, она не поддаётся счёту, потому что эта жизнь действительно вне времени и пространства. Иными словами — то перемещение во времени без использования DeLorean.       Ореола хмыкнула. Шёл две тысячи двадцать второй год, все самое невозможное, страшное и прекрасное, стало возможным. Этот год, то есть, двадцать второй, был для Ореолы особенно болезненным, пока она вместе с Цу не сбежала. Теперь она вернулась, рядом её друзья. Они в той же самой квартире 98 на Молодгвардейской 15, и ей на глаза попалось слово «Amogus». Простой мем, скажите вы. Всё, ответит вам Ореолы, ибо в тот момент перед её внутренним взором пробежали часы, проведённые за «Among us», вычислением предателя и криками при улепетывании от потенциального душегуба. Она улыбнулась, вспомнив и мульты, и песни, и фанфики. Она вспомнила не просто игру. Она вспомнила сообщество, частью которого им, драконятам из другого мира, дали ненадолго стать.       «Кажется, недавно новички устраивали катку вместе со старожилами, — подумала Ореола. — А я не присоединилась, даже не оглянулась».       «Это красный! Красный! Это красный!!!».       «ДА ЭТО НЕ Я! ГОВОРЮ ЖЕ! НЕЕЕЕТ!».       — Ори? — Звездокрыл заглянул в светло-серую с голубоватым оттенком комнату. Прислонившись к высокой кровати, на полу сидела его подруга и смотрела в наушниках прохождения. Она не пыталась вспомнить навыки. Она пыталась натянуть на себя кожу людей, что играли сейчас, чтобы вспомнить, как игралось тогда, при этом не притрагиваясь к игре. И тут хохот, вопли и глупые шутки прорезал голос Звездокрыла. — Ты сейчас себе зад отморозишь, моя достопочтенная сестрица.       — И это у меня яд в зубах, — весело фыркнула Ореола и поманила его пальцем. — Сядь-ка рядом.       — Я, пожалуй, откажусь. Просто Глин состряпал нечто среднее между пиццей и омлетом, а мне с моими больными коленями трудно вставать, особенно с пола, и, если я сяду, пицце-омлета мне не видать.       — Поняла, приняла.       Она выключила телефон, но, пока ела, думала об «амогусах». Цунами спросила, почему Ореола такая задумчивая, на что та лишь мечтательно улыбнулась, запихнув в рот побольше пицце-омлета (кетчупа и сосисок было слишком много, но вкус яиц навевал мысли о нормально завтраке, который они пропустили). Детям она ничего не говорила о своей молодости, кроме сухих фактов: выросла в горных пещерах, остановила войну, ввязалась в безумный поход с кучкой безумных людей, пережила много того, на объяснение чего уйдёт не один день. Это были не просто битвы, секретные миссии, неожиданные и порой пугающие события. Они, как все, что связано с Рыцарями, работает по трудно поддающимся осмыслению законах времени, реальности и пространства. И все равно ей было как-то неловко предлагать друзьям тряхнуть стариной…       Странно. Очень странно. По-детски.       И она решилась.

***

      Они купили чипсы, орешки, тархун, дюшес и прочую вредную дрянь. Чуть позже оказалось, что Глин заказал бургеры. Заказ приехал через час. Увидев странно одетых женщин и мужчин со странными волосами, курьер опустил взгляд на их ноги, часто закивал и пошёл прочь. Ореола застыдилась. Наверное, стоило убрать ножны или, по крайней мере, мечи из них. Пришлось бросить Солнышко вдогонку. Им не хотелось оставлять бедолагу без чая.       — Одну партию, — сказала Цунами, когда все сели в неровный кружок посреди другой комнаты, красной и оранжевой. Кровать, приваленная к стене, была одета в постельное белье с «Хрониками Нарнии» и расстелена непонятно по какой причине. Окно было открыто, и ветер из него трепал волосы и гонял комья красной пыли по полу. Ореола как-то сразу приметила все это.       — Хорошо.       — Может, разойдёмся? — предложил Звездокрыл. — Мы так обычно и делали, а вместе сидели так, для остроты ощущений и желания обмануть противника по выражению лица. Видя ли мы сейчас также сможем. Кто-то кому-то будет в экран подглядывать, кто-то…       — Да ладно тебе, чувак, — Глин хлопнул его по спине, как мальчишка мальчишку, правда, они давно стали взрослыми мужиками. — Давай хотя бы попробуем.       Единственное, что они сделали — отодвинулись друг от друга. Громкий, ненатуральный звук ошпарил уши, когда друзья одновременно вошли в приложение, и мурашки поползли по спине Ореолы. Это была мелодия космоса, пустая, таинственная, шероховатая, с шумами будто со старой повреждённой кассеты на фоне. Ореола помнила, что в первые разы она наводила едва ли не ужас. Сейчас было что-то похожее. Это была не неприятная музыка, но музыка, вызывающая тревожные ассоциации. Именно этого ожидаешь от игры, где ты всех наебываешь, и совсем не такого, ведь ты собрал друзей ради того, чтобы посмеяться вместе с ними и хорошо провести время.       И вот, игра началась… маленькие космонавты в дерьмовых скафандрах разных цветов разбежались по локации. В голове наших героев вертелся один вопрос, который напрягал и пугал: «Кто из них?».       Убийца среди нас, подумала Ореола и окинула быстрым взглядом Солнышко, Глина, Звездокрыла и Цунами. Они не выдали себя. Они просто смотрели в экраны. И Ореола усмехнулась, потому что точно также они сидели десятки лет назад (два года назад) и пытались не казаться подозрительными. Хотя у Звездокрыла, конечно, была своя тактика, когда он становился предателем — вести себя максимально подозрительно, чтобы его не самым умным друзьям и в голову не пришло, что это он. Поэтому, когда Звездокрыл стал гнаться за Солнышко — зелёный космонавт с уткой на башке за розовым без украшений, — Ореола пошла следом за ним. В ней, оранжевой с праздничным колпаком, росло смутное ощущение, что она все не так поняла и жестко налажает в ближайшие несколько секунд. Она потеряла парочку из виду, напряглась, по лбу потекла струйка пота. Кажется, даже блюя кислотой на Пурпур, ей не было так страшно, как тогда, окружённой кучей пикселей в игре, получившейся в результате совокупления «Нечто» и «Dead Space».       Цунами сунула руку в банку «Pringles», сломала несколько ломтиков чипсов и запихала как можно больше в рот. Глин с голодным блеском в глазах уставился на угощение, при этом свободной рукой ища свой бургер. Притихшую на время игры комнату разбудило громкое урчание чьего-то (все знали чьего) желудка.       Свет на космическом корабле погас.       «Так, — подумала Ореола, летя наперерез саботажнику. — Значит, кто-то сейчас в реакторе. Если побежать туда, я могу…».       Она остановилась на полпути, когда кто-то обьявил экстренное собрание, и Солнышко подняла голову со словами:       — Это был Глин. Я видела его в реакторе.       — Я видела Глина в том месте, где по астероидам стрелять надо, — заметила Цунами.       — И там, и там вентиляция.       Глин подавился.       — Так! — выдохнул он. — Все зависит от того, где я был в конкретный момент времени, а был я в момент саботажа там, где указала Солнышко. А ты, Солнышко, где была, когда выключили электричество? Тоже в реакторе?       — Солнышко врет! — объявила Ореола.       — Не вру!       — Алиби, нам нужно алиби!       — И кровь! Пора уже кого-то выкинуть! — Цунами стукнула кулаком по полу и выплюнула остатки чипсов. Прямо на одежду и волосы Ореолы, что та взвизгнула, выронила телефона, вызвав у морской сразу и смех, и ужас.       Первой вылетела подышать свежим воздухом Цунами.       Осталось четверо. И Ореола решила быть ещё более осторожно — чтобы не повторить её судьбу и не стать жертвой таинственного маньяка. Она выполняла задания (Солнышко и Звездокрыл видели, как она выбрасывала листья, неизвестно откуда взявшиеся в космосе), починила электричество (в обломке света был фиолетовый Глин, и Ореола молилась всем известным богам, чтобы он её не замочил, и так нервничала, что у неё аж жопа вспотела), потом вместе со всеми побегала вокруг стола с кнопкой. Так прошло пять минут тупого бега и распевания «Wallerman», и далее игроки разбрелись по локации.       И каждый сделанный шаг сопровождался мысленными вычислениями. Ореола следила за тем, куда идёт и куда направляются её друзья. Глин долгое время провёл в нижнем коридоре и также долго качал файлы. Ореола стояла над его душой, пронизывая пиксельным взглядом из-под пиксельного шлема. Глин дрожал, один раз глянул на подругу, вызвав у той демоническую улыбку.       Ещё через десять минут случилась из ряда вон выходящая ситуация: Звездокрыл погнался за ней, и Ореола, не сдерживаясь, завизжала. Зелёный космонавт гнался за оранжевой, как псина за привязанным к машине куском мяса, а сама Ореола летела прямохонько в столовую, к кнопке.       У самого стола Солнышко пырнула её ножом.       Если у Ореолы что-то и отразилось на лице, никто этого не заметил. Тут же Солнышко забила тревогу, собрала экстренное собрание и сообщила, что нашла тело оранжевой. При этом она улыбалась также зловеще и при этом мило, как Ореола несколькими минутами ранее, и, кажется, в её глазах блеснул адский огонёк.       — Кто?       — Кто?       — Ореола мертва, — сообщила маленькая засранка.       — Где?       — Прямо у кнопки. Видимо, она вычислила убийцу, побежала, и он её вальнул. И, судя по всему, она мертва достаточно давно…       — Я ставлю на тебя, — фыркнул Глин. — Но я не уверен, потому что видел тебя в коридоре с ящиками, когда выполнял задание с проводами…       — А ты точно выполнял его? — Звездокрыл фыркнул. — А то ничего не двинулось…       Ореола закрыла глаза и надула щеки, скрывая своё бешенство. Мысленно она все крушила, ревела и рвала на куски, в частности своих друзей.       — Клянусь, не я, — сказала Солнышко и быстро добавила: — Я вообще побежала выполнять задание с листьями, и тут на — мертвая Ореола, которая, как я видела, до этого от кого-то бежала.       — От кого-то?       — Я подозреваю тебя, Звездокрыл. Ты странный, без обид.       Она профессионально пиздела.       Дебилы решили никого не выкидывать, потому что одна ненужная жертва — и предатель победит.       Ореола не кинула в Звездокрыла не открытую бутылку фанты лишь благодаря невероятной силе воли. Тем более, скоро, если они с Глином не соберутся, оставшийся экипаж ждет горькое поражение, и Ореоле не хотелось нагружать друга ещё и черепно-мозговой травмой. Она подозревала, сей беспредел сходит Солнышко с рук по двум причинам. Первая — она умеет делать невинный вид. Второе — она умнее, чем хочется казаться, и сейчас это сочетание миловидной красоты и хитрожопости её выводила из себя и при этом восхищала.       Они с Цунами призраками бродили по кораблю, выполняя задания и тем самым спасая шкуры Глина и Звездокрыла, потом Цунами отделилась и поплыла за Солнышко. Ореола бросила на неё мимолётный взгляд. Изображая из себя профи, каким была раньше, она таскалась за розовым космонавтом, точно мстительный дух, и после уткнулась в стену. В реальности она продолжала есть, и Ореола задумалась, не возникнут ли у её супруги проблемы со здоровьем. Наконец ей надоело, что Цунами гробит свой желудок чипсами, шлёпнула её по руке и написала в чат для привидений:       «Тебе будет плохо».       «Я заедаю своё горе. И вообще. Ты меня вылечишь, я верю в тебя».       Звездокрыл прошел сквозь них.       «Интересно, они закончат когда-нибудь? — написала Цунами. — Я бы хотела начать новую катку, но пригласить побольше людей, если ты не против».       «Ты вроде говорила про одну партию?».       Звездокрыл и Солнышко выкинули Глина.       Ореола закрыла лицо рукой.       — Ай да сукина дочь, — хмыкнула Цунами, заставив Солнышко улыбнуться во все тридцать один зуб (тридцать второй выбит в драке). — Мы тебя первой выкинем.       — Попробуй. Но в таком случае я, став призраком, испорчу тебе игру и сделаю все, чтобы скипнули уже тебя.       Звездокрыл запустил пальцы под упавшие на мокрый бледный лоб волосы цвета вороного крыла и громко рассмеялся. Иными словами, игра подошла к концу. Солнышко пробовала на вкус свою первую победу за последние несколько лет, Цунами размышляла над планом мести, Ореола молчала, все ещё не веря, что у неё была настолько ко тупой и при этом крутой проигрыш. Только Глин, кажется, не проявлял интереса к «Among us». Он кому-то писал перепачканными в соли и масле пальцами.

***

      Её любимое чёрное издание Кинга нашлось на балконе, заваленное брезентом, простынями и носками, обложенное пустыми стеклянными банками и тремя упаковками собачьего корма. Не запылились, не пострадали. Ореола вытаскивала их со страхом и облегченно вздохнула, когда увидела даже целую позолоту. Первым она взяла в руки «Жребий Салема». Приближался Хэллоуин, и «Жребий», считала Ореола, просто идеально подойдёт для чтения в холодную осеннюю пору, как «История с кладбищем» Геймана и «Ночь в тоскливом октябре» Желязны. Там о вампирах, о современных Дракуле и Ван Хельсинге, о кровожадности и голоде. В общем — фильм ужасов, перенесённый на страницы книги и приправленный кинговским психологизмом.       Второй книгой, лежавшей прямо под «Жребием», было фундаментальное «Оно», до которого, увы, Ореола дошла при неприятнейших обстоятельствах. Вживую, ведь она Рыцарь и связала свою жизнь с рыцарством, соответсвенно, и сюжеты известных произведений для неё уже не просто истории. Они часть реальности. Ореола была уверена, если кому-то взбредёт в голову отправиться в мир «Among us», который игра лишь в этом мире, он обязательно в него попадёт.       Третьей книгой оказалась «Мертвая зона» — не самая известная или просто от чего-то проигнорированная читателями. Её Ореола прижала к груди, будто могла биением своего сердца заставить буквы ожить.       — Я позвал Кинкажу, Вихря, Вещунью, Холода, Луновзору, Потрошителя, Карапакса, Шквала и Беду, — ещё в начале этих слов радужная вздрогнула, подскочила и обернулась, не выпуская из рук «Мертвую зону». — О, прости, я испугал тебя?       — Немного, — буркнула она.       Звездокрыл вошёл на балкон и сел в подвесное кресло для сада. Что оно тут делало тоже оставалось загадкой. Ореола даже предположить не могла, как этого толстобокого плетённого монстра втащили через этот маленький проход, в котором Глин застревал, если не шел боком, как краб.       — Стивен Кинг, — улыбнулся он, заметив стопочку чёрных книжек. — А ведь я тоже его читал.       — При чтении ругая и не понимая, как его, бездаря, вообще можно издавать.       — Благо, я избавился от подросткового максимализма и могу воспринимать вещи такими, какие они есть на самом деле.       Он полистал «Оно», нахмурился, вспомнив о чем-то, отложил её и взял следующую — «Куджо», историю о бешеном сенбернаре из Касл-Рока.       — Я слышал, у него вышло ещё несколько романов и сборников, — поделился Звездокрыл. — «Позже», «Билли Саммерс», «Сказка», плюсом переиздания на русском «Темной половины», «Нужных вещей» и «Ночной смены». Что-то из этого читала.       — «Позже» — неплохая книга с репрезентацией меньшинств, затраханной Кингом темой о сверхспособностях у детей и парой очень удачных моментов. Но недожато, — она пожала плечами. — До остальных руки не дошли. Я, знаешь, теперь читаю другую литературу.       И все же не предала старое, каким бы плохим, средним оно ни было. Да будь чтиво от короля ужасов откровенным шлаком, Ореола не перестала бы его читать.       — Эй, голубки, — Цунами заглянула на и без неё тесный балкон. На её испещренном мелкими шрамами лице цвела совершенно счастливая, солнечная улыбка, в руке — два увесистых пакета из «Теремка». — Торопитесь. Я специально решила позвать Глина попозже.       — Мы же недавно ели! — возмутился Звездокрыл.       — И как это мешает поесть ещё раз?       Улыбка дрогнула на губах Ореолы.       — Действительно, — сказала она. — Пойдём, Звёзд. Перед второй игрой нам нужно подкрепиться.       Был поздний вечер, плавно перетекающий в ночь, и кстати было бы лечь спать. Ореолу, пока та ела двойную порцию улыбающихся пельмешек со сметаной и запивала водичкой (пора садится на диету), утягивало в сон. Глин ел все с тем же аппетитом — тоже пельмени, а ещё блин с нежной семгой, сметаной, сыром и зеленью в припеке, при этом успевал подворовывать картофель по-деревенски у Звездокрыла. Солнышко сонно ковыряла окрошку, Цунами тоже пельмени, но без сметаны. В такие вечера, как этот, Ореола любила закутаться в плед, желательно из микрофибры, и сидеть с видом своё королевство. После того, как она ушла с поста, и трон заняла её племянница, Ореола не изменила привычке. Только теперь она сидела на подоконнике их с Цунами московской квартиры или подоконнике здоровенного дома в Ехо. Но она заснула так, за столом, и игра перенеслась на завтра.