Звëзды тоже плачут и хотят любви

      Когда они услышали голоса, невольно пришлось вспомнить, что они находятся всё-таки на вражеской территории, а не на милой прогулке по лесочку.       — Есть план? — шёпотом спросила Люмин, несмотря на то, что была всё ещё сильно зла на Альбедо.       — Есть. Мы угоним корабль Фатуи. Вперед! Не будешь поспевать — не мои проблемы, — с этими словами Альбедо бросился вперед к морской глади.       Люмин и сообразить ничего не успела, но деваться было некуда. Она вообще была босиком, поскольку при побеге из логова Дотторе времени искать свою обувь не было. Голыми ступнями бежать по камням и не менее жесткой земле, на которой могли валяться осколки и другие колющие предметы, было не самым приятным занятием.       Сначала они бежали сквозь лес и оставались незамеченными, ловко маневрируя между деревьями, но когда их и корабль отделял пляж, без каких-либо преград, значащий, что они будут как на ладони, остановились. К тому же, бежать по песку было затруднительно. И если босой Люмин терять было нечего, то вот кроссовки Альбедо будут полны песка.       — Готова? Держись за мной. На нас могут в любой момент напасть, — с этими словами Альбедо вытащил пистолет из кобуры и привëл в боеспособное положение. — Вперед!       Они кинулись бежать по белоснежному песку пляжа, их сердца бешено колотились в грудях в унисон с шумными волнами. На горизонте отчетливо виднелся корабль, последняя нить, связывающая их с освобождением от вражеского острова.       Оба прекрасно знали, что нет времени для остановки или отдыха - враги вот-вот могли погнаться за ними. И словно в подтверждение сквозь свистящий ветер и рев волн раздаются зловещие выстрелы. Вражеская пуля с шипением пронзает песчаную почву рядом с ними, подталкивая вперед, сквозь ощутимую опасность.       Крики пенящихся волн перемешались со звуками пуль, свистевших над их головами. Альбедо, ни на секунду не снимая пальца с спускового крючка, стрелял в ответ, оборачиваясь через спину. Его глаза, полные решимости и неукротимости и целеустремленность вдохновляли Люмин, придавая сил.       Внезапно Люмин ощутила, как Альбедо неожиданно схватил ее за руку, после дëрнул в сторону, спасая девушку от смертельного снаряда.       Они продолжали бежать, все еще подвергаясь жестокому обстрелу. Песок под их ногами дрожал от стуков выстрелов. С каждым мгновением корабль, символизирующий в этот момент свободу, становился все ближе. С каждой новой секундой на пляже возникал хаос — оружие засыпало их миниатюрными смертельными градами.       Наконец, они достигли корабля, забегая на судно и укрываясь за бортиками от последних вражеских пуль. Движимый твердостью намерений, Альбедо обернулся ко множеству вооруженных противников, жаждущих их крови. Но ничто не могло остановить его, и полицейский за несколько секунд перестрелял всех ближайших врагов, после кинулся к штурвалу. Понятное дело, что управлять кораблëм досталось ему, ведь от бесполезной Люмин, по его мнению, не было совершенно никакого толку.       Наконец, они отчалили. Альбедо прошëлся по каютам и отыскал чей-то телефон, после набрав номер Крепуса Рагнвиндра, который он знал наизусть. Полицейский сообщил капитану полиции об острове, где Фатуи сейчас находятся в ловушке без возможности уплыть, а значит, было самое подходящее время для ареста.       Сейчас же Альбедо управлял кораблëм, а Люмин сидела рядом с ним на полу и жмурилась, шипя что-то непонятное. Мужчина кинул на неë непонимающий взгляд, который через секунду опустился на еë стëртые до крови ступни. Альбедо только сейчас заметил, что Люмин была босиком. Ему стало её немного жаль, несмотря на то, что он ее ненавидел. Словно раздробленное стекло, ее обожженные ступни выглядели жалящими и безутешными. Но он не услышал от неë ни одной жалобы, что было для Альбедо крайне удивительным. Он считал блондинку капризной, глупой актрисулькой, которая всегда всего добивается с легкостью при помощи своих денег, и если что-то будет перечить еë желаниям или комфорту, она закатит истерику. Но нет, образ в голове Альбедо никак не складывался с образом, что был перед ним.       Люмин смотрела вниз, склонив голову, словно пытаясь скрыть свою уязвимость от Альбедо. Он не мог отвести взгляд от ее ног, от этих замученных конечностей, которые на первый взгляд выглядели нежными и хрупкими, но вместе с тем принесли столько страдания. Его ненависть к ней начала слегка утихать, и непрошенная сострадательность пробралась в его сердце.       — Почему ты мне не сказала, что на тебе нет обуви? Я бы тебе помог, — вдруг сочувствующе выдал Альбедо и удивился самому себе. Он правда сморозил такую глупость?       Люмин лишь немного приподняла глаза, они были красными от слез и усталости. Она тут же подогнула под себя ноги, пряча свои ступни и отводя взгляд. Девушка не верила словам Альбедо, потому что милосердие от него — это слишком неожиданно. Но она не могла не заметить, как его голос звучал искренне, как его глаза, даже когда они взглянули друг на друга, выражали некое сопереживание.       — Я не хотела доставлять проблем... Но я же добежала, и все нормально, мы спаслись, — пробормотала актриса.       — Но как же ты будешь сниматься в кино? Ладно сниматься, но ты же еще и модель, как ты будешь выступать на подиуме? — Альбедо и сам не знал, зачем задает ей эти вопросы. В конце концов, это еë проблемы и еë забота, не его.       — Ничего, обойдутся без меня на подиуме, — усмехнулась девушка, а затем, увидев удивление Альбедо, добавила: — пока ноги не заживут. В конце концов, у них есть «Воля Небес».       — «Воля Небес»? — переспросил Альбедо, приподнимая бровь.       — А-а, актриса одна... Она меня считает соперницей, представляю, сколько радости у неë будет, когда узнает, что я не смогу вышагивать на подиуме какое-то время, — Люмин не заметила, как увлеклась разговором и даже искренне смеялась над глупостью Нин Гуан.       — И тебя не волнует, если эта «Воля Небес» станет популярнее тебя? — удивленно поинтересовался Альбедо, ведь его образ в голове и образ настоящей Люмин вновь начали расходиться.       — Да все равно мне на эту популярность! В первую очередь, шоу-бизнес — это моя работа. А что хорошего от того, что тебя преследует сумасшедшая толпа, просто увидев на улице? Еще каждый автограф попросит... Поверь, первые пару месяцев это прикольно, но потом... Начинаешь ощущать себя экспонатом в музее, знаешь, не самое приятное ощущение.       — Люди тебя обожают. Это должно быть приятно, — Альбедо даже не замечал, что вполне спокойно беседовал с девушкой, будто он вовсе ее не ненавидел, а будто блондинка была его хорошей знакомой.       — Знаешь, иногда мне кажется, что люди не воспринимают звëзд за таких же людей, как и они сами. Они не понимают, что знаменитость тоже может куда-то спешить, из-за чего не даст автограф, и из-за этого начинают обижаться и поливать грязью. Не все, но встречались такие... Не понимают, что у звезд тоже есть чувства, что когда-то хочется побыть в одиночестве без их восхищённых визгов...       — Должно быть, быть звездой непросто, — сделал вывод Альбедо. — Мне всегда казалось, что все знаменитости живут на халяву и ни о чем не заботятся, получая кучу денег и внимания.       — Все думают, что мы ничего не делаем, а деньги нам капают просто так... Но это не так. Лично у меня очень много работы, особенно в главных ролях. Нужно много реплик учить, отыгрывать на все сто...       Их беседа бы имела продолжение, если бы они не приплыли на Наруками. Полицейские устраняли последствия вторжения Фатуи, оказывали посильную помощь жителям. Врачи оказывали медицинскую помощь прямо на улице, поскольку в больнице не хватало мест.       Люмин аккуратно сошла с корабля на родную землю Наруками, старалась аккуратно наступать, ведь каждое неаккуратное соприкосновение ног с землей отдавалось болью в ранах. Хотя даже когда она наступала осторожно, все равно было острое пощипывание.       — Люмин! — резко позвал еë Альбедо таким строгим голосом, что девушка вздрогнула и с опаской обернулась на полицейского. — Не скачи, как лошадь, сядь, я обработаю твои раны и забинтую ноги.       Альбедо указал на скамейку, стоящую возле уже разрушенного прилавка, и Люмин послушно опустилась на неë, ведь сил сопротивляться просто не было.       Альбедо, хотя и испытывал неприязнь к Люмин, тщательно и заботливо обрабатывал раны на ее ступнях и, сосредоточенно оберегая девушку от дальнейших повреждений, осторожно бинтовал их. Несмотря на бурлящую внутреннюю ярость, Альбедо не допускал, чтобы его эмоции повлияли на его профессионализм, он со всей аккуратностью вмазывал заживляющую мазь, чтобы ускорить выздоровление и облегчить боль девушки. Альбедо не мог поверить сам себе, что его руки, эти руки, которые готовы задушить Люмин от обиды и ненависти, касаются самых уязвимых сейчас частей еë тела с нежностью и заботой.        Когда все порезы были заботливо забинтованы, он решил, что несмотря на свои дурные чувства, нужно доставить Люмин до ее дома.       И он без колебаний поднял ее на руки и понёс домой. Раненная девушка с трудом передвигалась, и ноги едва держали ее. Она измучена и истощена, но взгляд ее глаз полон благодарности и изумления перед неожиданной заботой со стороны Альбедо. Весьма необычно, что он решился помочь ей, учитывая их враждебные отношения, но справедливость и сострадание победили злобу в его сердце.       Альбедо прошел через опасности и лишился многого на своем жизненном пути, что сделало его твердым и бесстрашным. Он знает цену боли и страдания, и поэтому уязвимая Люмин сейчас вызывала у него лишь желание помочь.       По мере продвижения по улицам, Альбедо осознал, что его действия могут быть непонятны и неприняты им самим через некоторое время, но какая разница, что будет потом?       Альбедо, войдя в дом, где жила бабушка Люмин, поздоровался с той и посадил актрису на стул. — Еë ступни сильно изранены, — пояснил Альбедо. — Ей лучше сейчас отдохнуть.       Но Люмин сейчас совершенно не волновали еë ноги или то, что она пережила. Она с тревогой и волнением спросила бабушку о состоянии Итэра. Он ведь был ранен, и она никак не могла узнать о нем, все это время провела в ожидании хоть каких-то новостей о его здоровье.       — Он жив, но у него тяжелое состояние.       Эта новость поразила ее сердце, и она представила себе Итэра, белого от потери крови, лежащего на больничной койке. Женщина, видя скорбные и испуганные глаза внучки, нежно обняла ее, пытаясь успокоить Люмин.       — Врачи сейчас делают все возможное, чтобы помочь ему выздороветь, — успокаиваюшим голосом говорила она.       Люмин ощущала жалость и тревогу, она чувствовала,что ей нужно больше информации о его состоянии, но бабушка поделилась с ней всем, что ей было известно.       Люмин прекрасно понимала, что Итэру предстоит долгий путь восстановления, но она не потеряла надежду. Ее любовь и поддержка для близнеца были безграничными, и она хотела быть рядом с ним все это время.       Люмин подняла взгляд и встретилась глазами с Альбедо. Они около минуты смотрели в глаза напротив себя, не понимая друг друга совершенно. Образы, которые они выстроили у себя в голове, начинали ломаться, беспощадно разбиваясь, словно хрупкий хрусталь.       — Надеюсь, что ты поскорее выздоровеешь, — произнëс Альбедо, разворачиваясь к двери. — И исчезнешь из моей жизни.       Люмин смотрела на его уходящую фигуру и не верила, что в его холодном и беспощадном сердце сегодня пробудилась искра сострадания и человечности. И не к какой-нибудь незнакомке, а к ней, человеку, которого он по-настоящему ненавидит.       Может быть, есть способ преодолеть его ненависть и, наконец, добиться его прощения за тот несчастный случай, с которого начался их затянувшийся конфликт?       Люмин осмотрелась вокруг, эти стены напоминали ей о её детстве, пусть здесь уже давно был сделан дорогой ремонт благодаря деньгам девушки, всё равно тут чувствовалось что-то родное. Жаль, что вокруг не было всех родных людей... Итэр в больнице в Ли Юэ, отца уже давно нет, а мама...       Бабушка поставила перед Люмин тарелку с едой, от которой исходил невероятных аромат, что вызывал зверский аппетит, и девушка с удовольствием принялась за трапезу.       — Как же давно я тебя не видела, Люмин, — бабушка погладила её по руке. — Ты так сильно похудела. Нельзя столько работать, а то заболеешь. Кушай побольше.       — Спасибо, мне приятна твоя забота. Слушай, — Люмин резко стала серьезной и положила вилку на стол. — А мамин дом ещё не снесли?       — Да кому до него есть дело? А что такое? Хочешь сходить туда?       Люмин неуверенно кивнула. На сердце почему-то было тяжело, и девушка, несмотря на предостережения Альбедо о бережливом отношениям к раненным ступням, встала и вышла на улицу, бредя по знакомому пути.       Люмин медленно приближалась к черному полуразрушенному дому, территория которого уже заросла сорняками. Ветры затихли, создавая такое впечатление, будто время остановилось вокруг этого заброшенного места. Учитывая, что этот дом потерпел пожар, он еще неплохо сохранился. Здесь никто давно не жил, но с этим домом девушку связывали мрачные воспоминания.       Она стояла перед страшными зарослями, медленно вдыхая тихий запах сырости и мха. Девушка отметила, что окна были разбиты, штукатурка обсыпалась.       Ступая через обломки кирпичей, Люмин вспоминала каждую деталь этого дома. Она смотрела на сгоревшую покрышку, и в ее глазах отражались искры пламени, будто бы тот пожар полыхал прямо сейчас... Пламя, так же яростное и необузданное, снова пожирало все на своем пути — их семейный дом, их надежды, их счастье.       С приближением к самой главной входной двери, разбитой и покрытой сажей, Люмин растерянно остановилась, пытаясь вспомнить, каким был этот дом до пожара. Она видела, как воспоминания, словно буря, овладевали ее рассудком, но все же шагала вперед.       Открыть дверь стало для нее настоящим испытанием. Она с трудом подняла руку, коснулась холодной поверхности дерева и аккуратно толкнула дверь, которая неприятно заскрипела.        Вокруг нее была мёртвая тишина, она ощущала, как пыль, словно мельчайшие частицы прошлого, заволакивала ее мысли. Каждая деталь в этой комнате, начиная от осколков стекла и заканчивая остатками обоев, была немым свидетелем страданий.       Мрачные воспоминания наполнили воздух. Люмин сжала кулаки, борясь с болезненными эмоциями, и начала осматривать комнату. Здесь были видны следы пожара – потемневшие углы, сгоревшие фотографии и обгоревший паркет. В центре всего этого хаоса она взглянула на остаток портрета своих родителей, который тут же подняла и аккуратно отряхнула от мусора.       Родители расстались, когда ей и Итэру было по семь лет... И словно в подтверждение этих мыслей фотография счастливых вместе родителей, неаккуратно задетая пальцем, рассыпалась в небольшие кусочки.       На душе сейчас были только тоска и горечь потери. Люмин чувствовала, что этот дом пронизан отчаянием и печалью и, сдерживая свои слезы, она повернулась к сохранившейся лестнице, ведущей на второй этаж. Ходить по лестнице такого дома было опасно, но Люмин слишком уж хотела взглянуть на их с Итэром комнату, точнее, на то, что от неё осталось.       Старые ступеньки лестницы скрипели под ногами, когда она аккуратно поднималась. На удивление, их комнату пожар почти не захватил, но тут всё рушилось от старости и грязи. Отражение ее собственного тела в старом зеркале, по-прежнему висевшем на стене, создало ощущение искаженной реальности.       Шагая в смятении по грязной комнате, она увидела это – свою некогда любимую игрушку, потерянную в этих развалинах. Это была старая, потрепанная, практически сломанная куколка, которую когда-то с большой любовью и преданностью дарили ее родители.       Люмин бережно взяла куклу в руки и вышла обратно на улицу и присела на пыльную террасу, чувствуя, как воспоминания медленно обретают форму, оживая в этом забытом месте.       Она будто реально видела девочку — маленькую версию себя, что сидела на этой террасе и играла с любимой куклой. Рядом сидел Итэр, гоняющий красную машинку.       Внезапно, из дома вышла женщина — красивые светлые вьющиеся волосы, голубые глаза, которые были густо обрамлены вокруг тенями, подводкой и тушью. На губах была ярко-красная помада. На ней был модный брючный костюм, а по пути женщина вставляла в уши изящные серьги. Несомненно, их мать была невероятно красивой женщиной. Вот только если бы у неё было что-то, кроме красоты...       Маленькая Люмин вскочила с пола и обняла маму, радостно прижимаясь к ней.       — Мам, а ты обещала с нами сегодня погулять, — с улыбкой напомнила девочка, но женщина окинула дочь равнодушным взглядом.       — Эй, Люмин, уйди с дороги, — она так отпихнула малышку, что та чуть не упала. — Меня ждёт важный клиент.       — Мам, кстати о твоей работе... В школе просили подготовить рассказ о профессиях родителей. Как правильно называется твоя профессия?       — Маленькая ещё, чтобы знать, — огрызнулась мать и ушла прочь, оставляя детей совершенно одних.       — Итэр, как думаешь, кем работает мама? Когда мы ездили на выходных к папе, он сказал, что не знает. Бабушка тоже не знает. Почему мама скрывает? Может, она какой-то секретный агент? — воинственно предположила Люмин.       «Ей было стыдно признать, что она спит с мужиками за деньги...» — пронеслось уже у взрослой Люмин в голове, пока по её щекам текли слёзы.       Люмин и Итэр сидели в своей комнате и рисовали. Вдруг дети услышали грохот и странные крики на первом этаже и сразу же побежали туда. Близнецы увидели зрелище, которое не могли видеть даже в кошмарах: стройная и красивая женщина, незнакомая им, нападала на их маму, придавливая к полу.       — Значит, это ты спала с моим мужем!? — прорычала незнакомка, ее голос отдавался глубиной боли и негодования. — Я сдам тебя в полицию, грязная проститутка!       Следующие секунды показались такими долгими, что время замерло на месте. Холодные яростные руки незнакомки сжимали горло матери близнецов, мешая ей сделать хоть один вздох. Слабость уже подкрадывалась к ее сознанию, но она боролась, впиваясь в волосы женщины и пытаясь ей причинить боль в ответ.       Люмин, не в силах смотреть на это, кинулась вперёд, пытаясь оттолкнуть незнакомку от мамы, но её слабые ручки никак не могли противостоять яростной силе.       — Не трогайте мою маму! Мама! — кричала Люмин.       Девочка слишком мешалась в драке, поэтому незнакомая женщина грубо оттолкнула её, сильно, что Люмин отлетела в сторону, слегка ударившись о стену.       — Люмин! — отчаянно закричал Итэр, даже не зная, за кого больше боясь: за мать или за сестрёнку.       И он... Он тоже сдвинулся с места, молниеносно схватив сковородку и что есть силы ударив женщину по голове. Та, корчась от боли, мгновенно отпустила мать этих детей и обернулась, но в этот момент Итэр нанёс ещё один удар, заставляя незнакомку потерять сознание.       Люмин уже выросла, но эта ситуация до сих пор пробирала до дрожи. Страх перед неизвестным, страх опасности для самого близкого человека и омерзительное чувство беспомощности...       Темнота. Света не было во всём доме. Электричество давно не оплачивалось, как и другие услуги. Мать, потеряв прибыльную «работу», залезла в долги и пристрастилась к алкоголю. Итэр и Люмин, голодные и замерзшие, сидели всё на той же террасе, аккуратно поставив зажжённую свечу на пол и пытаясь согреться хоть от неё. В доме была сырость, отчего казалось, что на улице было теплее.       — Не волнуйся, Итэр, вот придёт мама, принесёт продукты и приготовит нам что-то вкусное! — не теряла надежды малышка Люмин.       — Ты уверена, Люмин? — печально уточнил Итэр. — Мы несколько дней то и делали, что питались остатками продуктов из холодильника, а мама ничего не готовит. До школьных каникул нас хотя бы в школе кормили завтраком и обедом, а теперь...       — Итэр, мы обязательно что-то придумаем, — девочка взяла брата за руку и поддерживающей сжала. — Вот если бы у нас был телефон, и мы могли бы позвонить папе... Он бы нас забрал.       За калиткой послышался женский голос, который бормотал что-то невнятное. Этот голос был детям знаком, и они, обрадовавшись, кинулись к пришедшей матери. Но радоваться было нечему: никаких продуктов, лишь злочастная бутылка в руках.       — Мама, мы хотим есть! — в один голос закричали близнецы.       — Чего? — пьяным голосом переспросила мама. — Пошли вон с дороги, мама устала, дайте поспать.       Даже не дойдя до входной двери, женщина упала на пороге, распластавшись на полу и засыпая.       — Итэр, сбегай за одеялом и подушкой, её нужно укрыть, а то замерзнет, — сказала Люмин, и брат кивнул, убежав в дом.       Девочка же села на крыльцо и взглянула на чистое ночное небо. Луна была необыкновенно большой и красивой. Было полнолуние. Но этот прекрасный вид не радовал Люмин. Она плакала, шмыгая носиком.       — Когда я уже вырасту и смогу зарабатывать деньги, чтобы помогать маме и Итэру? Я не хочу, чтобы моя мама была такой... — пролепетала малышка сквозь слёзы.       Люмин, возвращаясь в реальность и задыхаясь от собственных слёз, как и тогда в детстве, взглянула на небо. Сегодня тоже было полнолуние, красивое и яркое. Теперь она выросла и зарабатывает деньги, но маме помочь уже ничем не может, ведь она... Сгорела в пожаре, будучи пьяной.       Люмин подогнула ноги под себя и разрыдалась ещё сильнее, не понимая, за что она заслужила такую тяжёлую судьбу. Она никому не рассказывала о маме, даже Венти, ведь она не хотела, чтобы этот позор кто-то знал. Люмин стыдилась того, какой была её мать...