gleam in wasteland/проблеск в пустоши

Он не может понять, сколько проспал, потому что по ощущениям — минут пять. Вэй Ин как ошпаренный открывает глаза и присаживается, с тревогой оглядываясь по сторонам. Выдыхает, потому что это все еще комната Лань Чжаня, Цзиньши, кажется. Ему снился очень долгий и странный сон, чересчур реалистичный, снова заставляющий усомниться в том, что его нынешняя жизнь на фоне того — шутка. Вэй Ин видел себя со стороны после смерти сестры: потерявшего контроль, бушующего, словно дикий зверь, уничтожающего и убивающего все на своем пути. Вэй Ин видел сотни раненых заклинателей, трупов, видел рядом Лань Чжаня, отчаянно пытавшегося остановить его. Они так долго сражались, в конце концов, оставшись вдвоем. И когда Вэй Ин, весь в своей и чужой крови, с мокрыми от полной слез истерики глазами едва не рухнул на землю без сил, Лань Чжань в похожем состоянии вместо того, чтобы лишить мира заклинателей ненавистного всеми Вэй Усяня, избравшего путь тьмы, подхватил его с собой и начал скрываться от кого-то. Пока Вэй Ин повторно прогоняет в голове увиденное, ему все больше начинает казаться, что былая дырка в воспоминаниях, о которой он и не задумывался особо, заполняется. С новым вдохом дышать становится тяжелее, ибо такое чувство, что это все было в реальности много лет назад! Лань Чжань его, получается, спас? Но почему? Но более шокирующим остается остальная часть сна, которой в отличие от первой логичного объяснения не находится. В ней они с Лань Чжанем начали с какой-то демонической руки, а закончили тем, что каждый день просыпались в одной постели… — Я принес одежду и еду. Вэй Ин вскакивает и смотрит на того, кто вернулся, широко раскрыв глаза. Неужели…. неужели.. — Лань Чжань… Ты…. Почему ты тогда… Лицо Второго Нефрита выглядело как обычно, словно не выражало никаких эмоций, однако увидев обеспокоенного Вэй Ина, стало таким же взволнованным. — Вэй Ин, все хорошо? — Почему ты спас меня? — на выдохе бросает Вэй Ин, с которым нет, не все хорошо. Он совершенно не понимает, что в его голове произошло за то время, что его сознание отключилось. Лань Чжань почему-то хмурится, не двигаясь с места. — Зачем? — Подумай, — тяжело отвечает Лань Чжань, как будто вкладывая в это слово вес всех камней в мире и отходит к низкому столику, оставляя на ней поднос. — Одежда в соседней комнате. Сходи переоденься. — Лань Чжань! — восклицает Вэй Ин, надеясь, что Облачные Глубины не треснут от его звонкого голоса. — Нельзя шуметь. Вэй Ин прикусывает губу, готовый, вероятно, совершить самую большую ошибку в своей жизни. Чем-то другим ему его следующий поступок не кажется, поскольку если все это и вправду плоды его воображения, не имеющие абсолютно никакой связи с настоящим миром, он точно убьет себя по-настоящему. Вэй Ин делает несколько больших шагов навстречу тому, кто который раз заставляет сердце кататься по всему организму, а душу вовсе выворачиваться наизнанку от того, как разочарование смешивается с глупым, неуместным желанием. Лань Чжань так и замирает, стоя на месте, видимо ожидая следующий шаг того, кого на свой страх и риск привел в обитель правил — Гусу. Вэй Ин, молясь, чтобы сердце в самом деле не выскочило из его тела от всепоглощающего волнения, останавливается прямо перед Лань Чжанем и заглядывает ему в глаза, надеясь прочитать в них хоть что-то, увидеть еще малейшую подсказку. Он не уверен, что способен, как высказываются многие романтики, «читать по глазам», однако отчетливо видит в чужих глазах огромную боль, смешанную с чем-то теплым. Что будет, если… «Что будет, то и будет» — подсказывает не очень трезвый разум даже несмотря на то, что он и капельки алкоголя в рот не положил, а тело невольно тянется к Лань Чжаню еще ближе, просто напросто не справляясь с исходящим от каждой клеточки желанием коснуться. Вэй Ин делает все быстро, старается, по крайней мере: продолжает наступать вперед без остановки, так, что Лань Чжаню приходится упереться спиной в высокий деревянный шкаф, обхватывает руками чужое ханьфу где-то сзади. Тянется вперед, закрывает глаза. Прижимается своими губами к тем желанным, теплым, самым идеальным. Лань Чжань отвечает моментально, из-за всего эмоции внутри окончательно взрываются и вываливаются наружу. И он даже не успевает уловить момент, в который они поменялись местами. Вэй Ин отстраняется просто чтобы заглянуть ему в глаза, касается пальцами щек, прикладывает ладонь к шее, пытаясь полностью убедить себя в реальности происходящего. — Лань Чжань, ты правда… — несвязно шепчет он, до сих пор не веря в это. — Ты правда испытываешь ко мне что-то такое? Еще чуть-чуть и он определенно растечется лужицей на полу. События в его жизни зачастую были непредсказуемы, однако чтобы настолько и в таком ключе… Лань Чжань отворачивается, опуская взгляд, но к счастью никуда не уходит. И если Вэй Ин правильно проанализировал его поведение, тот сам едва ли верит в искренность с его стороны. — Лань Чжань, смотри на меня, строго просит Вэй Ин, к счастью, его быстро слушаются, — ты самый невероятный человек, которого я когда-либо встречал. Ты прекрасен во всем, ты нравишься мне таким, какой есть, всем-всем нравишься, честно. Пожалуйста, давай больше не уходить друг от друга, я… я больше не хочу так долго тебя не видеть. Я сильно скучал и постоянно вспоминал о тебе. То, что случилось… когда я потерял контроль тогда, после… ты меня еще тогда спас. Лань Чжань, я… вспомнил об этом буквально до того, как ты вернулся сюда. Мне приснился сон. И я хорошо помню все, что там происходило, поэтому знаю, как решить основные проблемы в мире заклинателей. Но главное другое… там, когда мы их решили, мы с тобой стали жить вместе, а еще мы каждый день… Мы каждый день занимались грязными вещами! Представляешь! В общем Лань Чжань! Я здесь и никуда больше не пропаду! Ты только прости меня, ладно? Лань Чжань слушал его, не дыша и не моргая, стараясь не сорваться и дать тому договорить. Он не понял, зачем тот извиняется, однако ткнет этим позже. Потому что его существование, до этого почти лишившееся смысла, обрело его вновь и расцвело новыми красками, такими, о каких он мог лишь мечтать. Он нашел его. Вэй Ин действительно здесь, и он ни за что не лишится его во второй раз. *** Се Ляню как обычно негде ночевать. Солнце уже село, и они до сих пор гуляют по тропе между полями, пока полная луна освещает путь. На улице очень тепло, оттого прохладный ветер приятно обволакивает тело; Се Лянь жадно ловит каждый такой момент, попутно вдыхая самый свежий и чистый воздух за последние столетия. Привыкнуть к нему и насладиться им как следует тяжело и даже чуть-чуть страшно, потому что есть вероятность того, что это все пропадет. Еще им удалось найти в одной из деревень обычные даосские белые одежды, и он наконец-то смог переодеться во что-то более привычное. Саньлан рассказал еще немного удивительных историй, и сейчас воцарилась неловкая тишина; Се Лянь просто в умеренном темпе следует за ним, несмотря на усталость. На деле же он просто не знает, как сказать о том, что утомился. — Саньлан, — негромко зовет он нового приятеля, тот в свою очередь сразу поднимает на него опущенную во время прогулки голову. — А куда мы идем? — О, — улыбается тот, что едва заметно в этой темноте. — Ко мне домой, разумеется. Не будешь же ты ночевать на улице. — К тебе? Домой? Я не хочу тебя стеснять. — Да брось! — тут же отмахивается Саньлан, — У меня полно места, оставайся хоть навсегда! Се Лянь невольно вздрагивает от такого предложения, не зная, что можно ответить. Тот звучит вполне серьезно, как будто действительно готов жить с ним. И это все очень странно как минимум. — Саньлан, я правда благодарен за всё, но… — несколько скованно выдавливает Се Лянь, — Но я все-таки найду скромное убежище где-нибудь и поживу там. — Гэгэ, где же ты ночью собираешься его искать? — интересуется Саньлан, видимо намереваясь отговорить его от этой затеи. — Да вот… — мотает головой Се Лянь, — Хоть здесь. Он замечает слева заброшенное здание, напоминающее настоящую развалюху, которую вряд ли можно спасти. Однако у него это определенно получится: ему бесчисленное количество раз приходилось заниматься подобным в далеком прошлом, когда менять жилье, живя в бегах, приходилось часто. Спереди виднеются светящиеся фонарики и другие скромные домики, видимо, они дошли до какой-то маленькой деревеньки. Вокруг места, которое он подметил, также много деревьев, а деревянная калитка валяется на земле; окружающий забор в недалеком будущем тоже может оказаться там. — Мне все равно до дома далеко, — говорит Саньлан за спиной. — Хочешь помогу устроиться? — Саньлан, но разве у тебя нет других дел? — вежливо спрашивает Се Лянь, совсем не понимая, отчего тот с первой встречи предлагает свою помощь. Они так об этом и не поговорили, но говорили о многом другом, словно знакомы много лет. Се Лянь в целом сумел по-настоящему расслабиться с этим загадочным… человеком? — Для Гэгэ я всегда свободен, — смеется тот и подходит ближе, вернув облик на тот, в котором Се Лянь увидел его изначально. На самом деле, ему так даже больше нравится. — И тебя не смутит переночевать в таком грязном месте? — Не смутит, Гэгэ. Утром наведем порядок, что думаешь? — Хорошо, — мягко улыбается Се Лянь и, вздохнув, шагает в сторону выбранного спонтанно местечка. Все равно терять нечего. От двери остались лишь гнилые доски, а соломенная крыша каким-то чудом все еще достаточно крепко удерживалась. Внутри и вправду оказалось грязно: при свете луны, освещающей комнату через окно, которого на деле также нет, видна вся пыль, покрывшая все поверхности одеялом. Се Лянь сразу сумел оценить масштаб работы: менять придется почти всё. Тем не менее, на полу нашлась разложенная циновка, достаточно длинная, чтобы на ней могло уместиться два человека. Стоило ее увидеть, как в сон стало клонить еще сильнее, чем прежде. — Гэгэ, не беспокойся обо мне и ложись отдыхать, если устал, — заботливо говорит Саньлан своим настоящим, каким-то завораживающим голосом. Се Ляню всерьез начинает казаться, что тот читает его мысли или ощущения. — Я тоже вымотался. — Тогда… давай спать? — хрипловато бросает Се Лянь и только потом понимает, как неловко могло прозвучать его предложение. — Ну… я имею в виду, циновка только одна, если ты решил ночевать тут, придется потесниться. — Я все понимаю, — Саньлан садится на край циновки и снимает свои черные, звенящие цепями сапоги. Се Лянь смотрит на это с полминуты, отмечая, как всё на Саньлане блестит светом луны, словно он на самом деле является необычным существом из другого мира; его движения плавные, как будто медленные, уравновешенные. На него приятно смотреть. И все же спать хочется, поэтому Се Лянь спохватывается и, чуть ли не зевая открыто, тоже присаживается и снимает обувь. Ловит на себе крайне странный взгляд Саньлана. Он заметил. — Это… — Се Лянь поджимает ноги и прикрывает холодной ладонью шею, отворачиваясь. — Давай спать, — подавленно говорит Саньлан и ложится спиной к нему, спать на самом деле не планирующий из-за простого страха проснуться и не увидеть рядом того, кто так безмерно важен. — Спасибо за чудесный день, Гэгэ. — Спокойной ночи, — бормочет Се Лянь и неожиданно быстро проваливается в сон. Глаза по привычке открываются рано утром. Вместо серых облаков ему открывается прекрасный вид из несуществующего окна (это еще дырка в стене) на нечто другое: алое солнце только начинает подниматься, слышится звонкое пение птиц и возня со спины. Однако Се Лянь отбрасывает любование всем этим, потому что вспоминает свой длинный сон, где он как будто прожил совершенно другую жизнь. И там был Саньлан, они лишь встретились в других обстоятельствах. Се Лянь помнит всё от начала и до конца, и от осознания увиденного по телу бегут холодные мурашки, а сердце начинает колотиться сильнее. — Доброе утро, Гэгэ. Я приготовил нам завтрак, — подает Саньлан голос, и Се Лянь разворачивается к нему корпусом, уставившись как на чудо света. В целом, это ведь так и есть. — Хуа Чэн? Ты… — дрожащим голосом выговаривает Се Лянь, с трудом поднимаясь на ноги. Черт, сколько же проблем и дел им предстоит разрешить! Но важно даже не это, а то, что слов подобрать на это все невозможно. Нужно просто… Се Лянь, тяжело дыша, подбегает к дорогому для себя человеку-демону, который столько для него сделал. Который не отвернулся и не бросил. Его Саньлан, Непревзойденный Князь Демонов и просто самый лучший на свете мужчина. — Гэгэ, ты в поряд.. Се Лянь набрасывается на него с крепкими объятиями и чувствует себя таким счастливым, каким никогда не был. Тепло. Тот роняет метлу, отчего она с грохотом падает на пол. Тело Саньлана так заметно подрагивает, отчего Се Лянь лишь убеждается в том, что его сон был настоящим. Может быть, ему хотелось в это верить, может быть, он сглупил, однако вероятность того, что большая часть его жизни была прожита напрасно и как будто не так, как должна была, гораздо выше. Но чем все-таки оказалась эта Зеркальная тюрьма и по какой причине всё повернулось в эту неправильную сторону? Как это выяснить пока что совсем непонятно. Плюс заключается в том, что из тюрьмы за ним до сих пор никто не вернулся. Се Лянь предполагает это из-за того, что у существ оттуда нет полноценного развития, они действительно не были живыми. Возможно пропажу его и Вэй Ина вовсе никто не заметил. Несмотря на это, следуя из сна, который на самом деле оказывается неким отражением реальности, им еще многое предстоит решить. И он справится, ибо рядом есть тот, кто будет рядом всегда.