gleam in wasteland/проблеск в пустоши

Первое, на что падает взгляд Се Ляня после сжатия чужой холодной и теплой одновременно руки (как это объяснить Се Лянь тоже не понимает) и перехода в «зеркало» — узорчатые серебряные наручи, ослепительные в хорошем смысле, даже изысканные. Выше — цепь с бабочкой из того же металла на фоне красных одежд. Ярко-красных. Се Лянь думает, что спустя сотни лет определился с любимым цветом. Он сразу предполагает, что никогда не встречал этого человека. А потом Се Лянь, наконец-то, смотрит на лицо, его глаза встречаются с… одним темным (второй скрыт за черной повязкой), глядящим в упор, в чьей глубокой темноте заметно его отражение. По спине пробегают мурашки, ибо некто перед ним имеет какое-то невероятное обаяние, дурманящее. Се Лянь продолжает держать руку незнакомца, опуская взгляд и пока совершенно не предполагая, что говорить и как себя вести. Неловко. Странно неловко. Тем временем их уже обошел еще один человек, от которого пахнет сандалом: Се Лянь ни с чем этот запах не спутает, в его храмах часто зажигали благовония с этим ароматом. Он поворачивает голову туда, откуда ранее вошел в необычное пространство, видит Вэй Ина, отпустившего голову. Вэй Ин выглядит пораженным, немного потерянным, но Се Лянь тактично не станет расспрашивать его обо всем сейчас, ибо причина такого шокированного состояния ему известна. Они обязательно поговорят, Вэй Ин еще успеет в сто тысячный раз прожужжать ему уши о том, какой Лань Чжань идеальный. А о том, что человек подле него — Лань Чжань, догадаться вовсе нетрудно: благородная осанка, грациозные движения, ничего не выражающий взгляд, запах сандалового дерева, в конце концов. — Наконец-то вы зашли, — звучит глубокий голос совсем рядом, отдающийся во всем теле приятными, доселе незнакомыми вибрациями. Кто же, в конце концов, это такой? — Давайте как можно быстрее с этим закончим и уже потом будем радоваться встрече, хорошо? Тут опасно. Се Лянь кивает и позволяет вести себя, вероятно, на выход. Эмоций слишком много, но он как обычно держится, стараясь мыслить здраво и по существу. Почему-то страха перед неизведанным, страха за будущее и настоящее, нет. Длинные сапоги незнакомца звенят цепями, кроме того, у него очень сильная аура, которая почему-то словно не несет в себе опасности. Напротив, Се Лянь чувствует вселенское спокойствие рядом с этим незнакомцем, уверенный, что всё под контролем. Эти ощущения безопасности просто драгоценны. Все «выходят» из другого зеркала и оказываются в полупустой, ничем не примечательной комнате. Все время, что мужчина в красном тратит на разговор со своим приятелем, Се Лянь глядит на него в упор, мучаясь в попытках понять, а может и вспомнить, встречались ли они раньше. Он уловил слова о скорой совместной встрече, поэтому по поводу Вэй Ина беспокоиться нет нужды: его друг наверняка в надежных руках. Есть, конечно, легкое волнение, ибо Лань Чжань вроде не испытывал к жизненному пути Вэй Ина симпатии, однако и в его счастье Се Лянь отчего-то тоже верит. Да и воспринимать происходящее нормально сложно, поскольку сознание и глаза Се Ляня изумляются вообще всему, что видят : деревянный пол, зеркало, также обрамленное деревом, красный цвет! Мужчина в красном, договорив, тянет его за собой к двери… Се Лянь замечает, что непрерывно глядит на незнакомца рядом с собой в ответ, пустившись в размышления в таком состоянии и перестав замечать что-либо вокруг. Они минуют недлинный коридорчик и заходят в другую комнату, слабо отличающуюся от предыдущей: такое же зеркало, кровать и шкаф. По всей видимости, это самый обычный постоялый двор. — Э… — он трет переносицу, отводя взгляд. — Добрый вечер? — Добрый, — на выдохе произносит тот, наклоняя голову вперед и складывая руки на груди. Улыбается. Почему улыбается? — Я понимаю, что у Его Высочества ко мне много вопросов. Если не возражаете, обсудим все в другом месте, Вам стоит прогуляться и освежиться спустя столько лет. Что скажете? Его Высочества? Неужели они все-таки знакомы, или просто ему известен его давно утерянный статус? Кто же это, в конце концов, такой? Се Ляню обычно непривычно слышать в свою сторону из чужих уст этот титул, но из этих это звучит так, будто незнакомец и вправду произносит с огромным почтением. Это странно. Странно вообще все, больше всего — ему улыбнулось что-то вроде удачи, раз все прошло так благополучно! Поразительно… — Как я могу к вам обращаться? — спрашивает Се Лянь наконец, добро улыбнувшись в ответ. — Зовите меня Саньланом, — мужчина кланяется, прикладывая руку к сердцу. — Саньлан, может, перейдем на «ты»? — неловко предлагает Се Лянь, хоть новый приятель и кажется, откровенно говоря, каким-то высокопоставленным лицом вроде Владыки Небес. В ответ очередная дурманящая, заставляющая давно погибшим цветам, олицетворяющим искренние положительные эмоциям, зацвести вновь. — С радостью, гэгэ, — смеется Санльан, а по телу Се Ляня разливается… нежность? Чем бы это ни было, отталкивать или избавляться от таких ощущений совершенно не хочется. На удивление, он не очень смущается тому, как его сейчас назвали, причин тому много: во-первых, ему правда нравится, во-вторых, высока вероятность того, что он старше. Тем не менее, ему впервые за долгое время ТАК спокойно и ТАК свободно. — Снаружи солнце не начало садиться, мы пойдем под зонтом. Гэгэ слишком долго не был на солнце, это может дурно повлиять, понимаешь, о чем я? Я прослежу за тем, когда оно во время заката станет красным, тогда ты сможешь на него без усилий посмотреть. — О… — кивает Се Лянь, — Ты прав. Я как-то не подумал. Но куда мы направимся сейчас? — Есть место, куда гэгэ хотел бы сходить? — Саньлан говорит так, словно действительно отправит его туда, куда захочется. Они почти не знакомы, но у Се Ляня с самого начала складывается ощущение обратного: тот словно знает, что и когда сказать, какие вопросы задать, создавая тем самым какую-то удивительно комфортную обстановку. — Мне, если честно, все равно. Я буду рад увидеть что угодно, лишь бы не зеркальный город, — смеется Се Лянь, глядя в сторону выхода, чувствуя бешеное предвкушение и волнение. Он не хочет думать о том, что будет, если происходящее — чья-то злая шутка. Пусть это сон, не важно, его все устраивает. — Тогда пройдемся по деревне неподалеку, а после поднимемся на обратно на гору, как раз успеем к закату, — Саньлан достает откуда-то разрисованный цветами и бабочками зонт, такой же красивый и красный, как он сам. Се Лянь не может перестать обращать внимание на красный цвет, цвет величия и страсти, цвет судьбы и огня. Отныне его любимый, чему в какой-то степени нелепо признаваться. Подумать только, через считанные минуты ему удастся увидеть мир. Живой мир, настоящий, полный непредсказуемых событий и интересных вещей, полный тайн. Однажды Се Ляню показали, что он может представлять из себя разрушение и войну, приправленный предательствами, крепкой ненавистью, жаждой убийства, а также полного отсутствия желания жить. Однако в данный момент Се Лянь словно начинает пробовать мир на вкус заново, и из-за того, что не чувствуется фальши в его необычайном великолепии, хочется на секундочку сойти с ума. Возможно огромную роль в этих странных ощущениях играет долгое отсутствие в реальности, но в любом случае она кажется в разы приятнее чем та, в которой он вынужден был жить, нет, скорее существовать. — Идем, — отбросив все сомнения и переживания в сторону, произносит Се Лянь, чувствуя в груди и ладонях покалывание, а где-то в душе — комок запутанных чувств, слегка жутковатых и пугающих. Саньлан подходит на несколько шагов ближе, становится плечом к плечу, почти касаясь и раскрывает зонтик над головой, все так же улыбаясь. Не улыбаться в ответ просто нереально. От нарастающего волнения все органы позорно сжались. Се Лянь честно старается усмирить внутри эту бурю, но выходит с трудом: он увидит жизнь людей спустя такое огромное количество лет, наверняка многое поменялось, да и вообще, всё до сих пор кажется сном. — Гэгэ, если что, у меня ни капли дурных намерений. Всё будет хорошо, я тебе обещаю, — тихо произносит Саньлан своим приятным , мягким голосом, пока они неспешно спускаются по деревянной лестнице со второго этажа вниз. — Почему ты даешь мне такое обещание? — удивляется Се Лянь, продолжая улыбаться. На ум не приходит человек или небожитель, который сказал бы ему нечто подобное: чаще всего он слышал о том, что все будет плохо. — Просто хотелось бы, чтобы ты тоже в это поверил, — с легкостью отвечает Саньлан, ухмыляясь. Это все действительно с ним происходит? Вот так, по щелчку пальца? Это настолько несвойственно жизни Се Ляня, что он щипает себя пару раз за правое плечо, но, чувствуя слабую боль, вера в настоящее к сожалению полностью его не поглощает. Надо дождаться заката, Се Лянь помнит это слово и то, что явление собой представляет. Когда он в последний раз наслаждался садящимся солнцем? — Готов, гэгэ? — взволнованно интересуется Саньлан, глядя на него из-под зонтика боковым зрением. Они дошли до выходной двери, Се Лянь опоминается и осматривается вокруг: здание и вправду напоминает постоялый двор, вот только людей здесь почему-то нет. Тишина нарушается его ровным дыханием, которое в данный момент также контролируется с неким трудом. Саньлан пропускает его вперед, позволяя самому открыть дверь в «жизнь». Се Лянь улыбается, делает глубокий вдох и одним резким движением открывает ее, выходя наружу. Выдыхает. После первого вдоха чистого, свежего воздуха, бывалое напряжение моментально сходит на нет. Се Лянь глядит на светло-коричневую землю, на которой стоит, даже она выглядит так, будто светится изнутри. Медленно поднимает взгляд куда-то вперед. Рисовые поля, тянущиеся по небольшой горе вверх. Солнце все еще стоит высоко, освещает все, придавая всему насыщенность: все ростки соединяются воедино, являя взору много ярко-зеленого цвета, между ним, если присмотреться, можно заметить воду. Где кончаются поля не видно, за ними идут высокие деревья, также виднеются крохотные беседки. Се Лянь жадно смотрит на это все около двух минут, попутно слушая крик птиц с разных сторон, покрываясь приятными мурашками от дуновения теплого ветра, несущего с собой свежий аромат каких-то цветов. Он поворачивается в сторону двухэтажного дома, из которого вышел: это здание стоит отдельно от других на возвышенности. Се Лянь видит ведущую вниз, с горы, широкую тропу. Спуск в деревеньку, о которой, вероятно, и говорил Саньлан. — Прекрасно, — тихо произносит Се Лянь, тепло улыбаясь. Хуа Чэн чуть наклоняется вместе с зонтиком и купается в глазах того, кого так долго искал, ждал. — Что именно? — ляпает Санльан, разумеется, улыбаясь в ответ. Се Лянь поворачивает голову в его сторону, смотрит проникновенно, чувственно даже, так, что заставляет несуществующее сердце одного демона биться. — Всё, — заканчивает Се Лянь, смакуя подаренную свободу. — Спасибо, Саньлан. — Еще рано благодарить, — заливается счастливым смехом тот в ответ. — Идем в деревню, тебе еще многое предстоит увидеть. И Се Лянь видит. Видит этот новый мир, выдыхает с долей облегчения, потому что на деле мало что изменилось: появились, конечно, новые вещи, изобретения. Однако в основном все текло медленно, ключевыми потрясениями для народа, по словам Саньлана, были все те же страшные войны. Се Лянь, спустившись и окинув деревеньку взглядом, едва в лужу не шмякается от переизбытка цветов в глазах. Человечишка бы на его месте, наверное, сошел с ума. Но красный все равно отпечатался в памяти как самый лучший. Интересно, как там держится Вэй Ин? Он обещает себе зажечь благовония на его удачу. — Саньлан, что это с тобой? — удивленно спрашивает Се Лянь, заметив, что у приятеля поменялся облик: теперь тот выглядит немножко моложе и невиннее, прикинувшись юношей. — Надеюсь тебя не смутит, но в этом мире я довольно известен, — хихикает Саньлан, пока проходящая мимо парочка недоумевающе оглянулась на них, отчего-то стоящих под зонтиком. — О… — понятливо выдает Се Лянь. — Хорошо. Любопытства прибавляется. Они перекидываются еще несколькими незамысловатыми фразами, прежде чем с улыбками на лицах продолжить свою прогулку. Се Лянь и не думал, что способен испытывать так много хороших эмоций одновременно. Ему в какое-то время казалось, что он их вовсе лишился. Непредсказуемая штука, жизнь. Общаются они так, словно действительно знакомы уже много лет: вместе рассматривают различные товары на лавочках, обсуждая на пути все вокруг. Саньлана ничего не удивляет: он говорит, что видел и ту безделушку, и эту, большая часть дорогих сувениров у него вообще имелась! И это ведь они осмотрели все в одной деревеньке, неужто у Саньлана целые коллекции? Странно, что тот не отзывается о них как о чем-то важном. — Гэгэ, ты отказался взять все, что тебе нравилось, — как-то огорченно говорит Саньлан, поднимаясь на гору с рисовыми полями обратно. Скоро закат, нужно успеть добраться до какого-то местечка. — В следующий раз я подарю тебе все, что захочешь! В следующий раз… он будет? Се Лянь ловит себя на том, что совсем не против гулять с ним каждый день. Вряд ли это правильное отношение к тому, с кем недавно знаком, но Саньлан спас его, в конце концов. Да, причины все еще неизвестны, но Се Лянь обязательно выяснит. — Не стоит, я и так уже многим тебе обязан, — благодарно отвечает Се Лянь на такие необыкновенные слова. — Это я всем обязан гэгэ… — совсем тихо, почти шепча, произносит Саньлан. Се Лянь поворачивает голову влево, в сторону своего спутника, слегка шире раскрывая глаза от услышанного. Тот выглядит… расстроенным? Опечаленным? Что с ним? Он сказал что-то не так? — Саньлан, ты чем-то обеспокоен? — Не очень. Наоборот, я, кажется, чувствую настоящее спокойствие впервые за девятьсот тридцать семь лет.