***
— Ир, а чего ты так боишься Матвиенко, как будто это ты разбила форточку в туалете на первом этаже? — странное поведение подруги не ускользнуло от внимательной Сурковой, и Оксана решила задать этот вопрос Ире на большой перемене. — Уже ведь вычислили, что это сделали девчонки из восьмого класса. Совсем бешеные. — Ох, Окс, это странная история, — вздохнула Ира. Поразмыслив, она решила поделиться с подругой своими переживаниями. — Ты знала, что наш классный руководитель — гинеколог? Оксана поперхнулась питьевым йогуртом. — Что??? Борисыч? Ты прикалываешься? — новость прозвучала очень неожиданно. Теперь и Оксана смущена. — Увы, нет, — вздохнула Ира. — И перед тем, как меня забрала скорая, он в медпункте несколько секунд щупал мой низ живота и сразу назвал мне тот же самый диагноз, который потом назвали в больнице после ряда осмотров, анализов и исследований. — Ты серьезно? — все еще не верит Оксана. — Да. Получается, он очень опытный и хороший врач, спасибо ему. Но мне теперь прямо неловко смотреть ему в глаза. Как будто он видел меня голой, что ли, хотя я и была полностью одета. Это был очень интимный момент. Я лежала и дрожала от страха. Чувство незащищенности и бессилия. И он меня такую видел. Да еще и знает, что у меня внутри, знает мой диагноз. Мне… Неловко, — повторилась Ира, не зная, что еще сказать. Оксана смотрела на нее глазами, полными сочувствия. — Может, вам стоит обсудить это? — предложила Фролова. — Я уверена, ты себя накручиваешь. — Да обсудить по-любому надо, но это надо решиться, пойти и поговорить, — жалобно проскулила Кузнецова. — А я стесняюсь. Обе девочки молчали. Оксана не знала, какие слова подобрать, чтобы поддержать подругу, а Ира не знала, что еще сказать. Ей нужно было обдумать эту ситуацию и успокоить себя самой. — Ир… — начала Оксана. — М? — А как думаешь, могу я тоже к нему обратиться за консультацией? Последнее, чего ожидала Ира — такого вопроса. Она подняла на подругу полный недоумения взгляд. Оксана закусила губу, подумала мгновение и решилась продолжить: — У меня болит грудь. Болит и растет. Уже пару недель. Я очень боюсь идти к врачу, вдруг что-нибудь обнаружат? Вдруг это рак? Я не хочу узнавать. Теперь уже Ира переживала за подругу, а не наоборот. Оксана продолжила: — Если бы мне кто-то сказал, что это нормально, я бы успокоилась. Но я не говорила даже маме, она-то меня точно сразу потащит на обследование, а я… ну, не хочу. — Окс, я понимаю. Понимаю, как никто другой, — Ира сочувственно обняла подругу. — Ты знаешь, я думаю, что ты можешь обратиться к Сергею Борисовичу с вопросом, нормально ли это. Я уверена, что он не откажет в консультации. Он переживает за нас всех. Мы ему как дети. — Ты думаешь? — с надеждой смотрела на подругу Оксана. — Я уверена. Давай вместе пойдем к нему? — Пошли. Прямо сейчас.***
У Матвиенко в расписании стоял урок химии в восьмом классе. Те самые бешеные дети. Когда Ира и Оксана постучались в дверь класса, даже из-за дверей они слышали галдеж, который Сергей Борисович старался перекричать. Он открыл дверь, удивился, увидев их, но без вопросов впустил в кабинет. Все еще шла перемена, но у детей планировалась лабораторная работа, и Матвиенко проводил приготовления к ней. — Сергей Борисович! Матвеев меня обзывает! Можно я оболью его соляной кислотой? — сердито поинтересовалась девочка с двумя длинными светлыми косичками. — Только если добавишь в нее едкого натра, чтоб наверняка, — пошутил Матвиенко и прикусил язык. — он должен отчитывать за такие вопросы и даже в шутку не поощрять применение реактивов друг на дружке. — Нет, нельзя! Девочка фыркнула, а Матвиенко перевел внимание на своих подопечных. — Что случилось, девочки? — он многозначительно посмотрел на Кузнецову. — Ир, болит? — Нет, Сергей Борисович, — Ира покраснела. — Мы можем зайти в лаборантскую? — Идемте, — кивнул Матвиенко. Зайдя в лаборантскую и закрыв дверь, Матвиенко вопросительно посмотрел на смущенных девочек. Никто из них не хотел говорить первой. — Девочки, что случилось? — в голосе классного слышались нотки тревоги. Ира решила быть смелой. — Сергей Борисович, я рассказала Оксане, что вы женский доктор. У нее есть вопрос относительно ее здоровья. Вы не против, если она его задаст? Классный руководитель перевел удивленный взгляд на Оксану. — Оксан, ты хорошо себя чувствуешь? Оксана бросила на Иру взгляд-молнию и тихо ответила: — Не совсем. — Что болит? — мягко, переживая и сочувствуя, спросил Матвиенко. — Сергей Борисович, у меня в какой-то момент начала болеть и расти грудь, — шмыгнула носом Фролова. — Уже неделю где-то. Я очень боюсь идти к врачу, вдруг это что-то серьезное. Скажите вы, что это может быть? — Так, Оксан, — Сергей Борисович потер переносицу. — Если ты подозреваешь что-то серьезное, нужно незамедлительно обращаться к врачу ради скорейшей диагностики этого чего-то. Что бы это ни было. — Я понимаю, Сергей Борисович, — Оксана нервно теребила юбку. — Но я боюсь. Может, вы мне просто скажете, это нормально или нет? — Оксан, я не могу ничего сказать без исследований, прости, — Матвиенко развел руками. — Без каких исследований? — Без УЗИ, без анализа крови, — Сергей Борисович загибал пальцы, перечисляя. — На худой конец, без осмотра. Оксана молчала и смотрела в пол. Прозвенел звонок. Сергей Борисович вздохнул. — Побудьте здесь. Я сейчас напишу восьмому классу уравнения реакций и вернусь. Он вышел к восьмому классу. Стоя в лаборантской, девочки отчетливо слышали, как он устанавливает дисциплину в классе и дает задания. Оксана и Ира не смотрели друг на друга. Оксана еще обижалась, что Ира выпалила ее проблему Матвиенко, не дав ей сделать это самой. О том же самом переживала и Ира, только вместо обиды она чувствовала вину. Через несколько минут Сергей Борисович действительно вернулся. В классе воцарилась если не полная тишина, то действительно хорошая пародия на нее. Надолго ли? — Так, Оксан. Снимай бюстгальтер. Останься в футболке, но сними лифчик, — без обиняков скомандовал он. — Ира, ты никуда не уходи, но отвернись. Девочки переглянулись. Обида Оксаны и вина Иры резко улетучились. Сейчас они в одной лодке. Ира послушно отвернулась, подойдя к двери лаборантской. Оксана расстегнула лифчик, сняла его и положила на стул. Матвиенко тем временем надел одноразовые перчатки, в которых всегда проводил лабораторные работы. — Сейчас я пропальпирую твои молочные железы и подмышечные впадины, хорошо? — он дождался робкого кивка девочки. — Отведи руки за голову. Оксана сглотнула, вновь коротко кивнула и медленно подняла руки. Матвиенко просунул свои руки в перчатках под низ футболки девушки и осторожно прощупал грудь круговыми движениями, смотря при этом куда-то вверх. — Хорошо, теперь положи руки мне на плечи. Оксана подчинилась. Матвиенко аккуратно прощупал подмышечные впадины. — Так, сейчас, пожалуйста, подними футболку. Мне нужно видеть соски, — проинструктировал он. Глаза Оксаны забегали, девочке явно было неловко. Матвиенко решил ее успокоить: — Да не бойся ты так. Оксана трясущимися руками подняла футболку за подол выше груди. Сергей Борисович несколько мгновений внимательно смотрел на соски и кожу вокруг них, после чего аккуратно надавил на них, проверяя, нет ли выделений. — Можешь опускать футболку и надевать бюстгальтер, — разрешил Матвиенко, снимая перчатки. — Я не обнаружил никаких патологий, но все же рекомендую тебе сходить на УЗИ для успокоения, — вынес вердикт он. — Ира, ты уже можешь оборачиваться. Они повернулись к Кузнецовой, которая стояла лицом к двери. Кончики ушей Иры сияли насыщенным багряным оттенком. — Спасибо вам, Сергей Борисович, — опомнилась Суркова, отчаянно краснея. — Не за что. Только особо не распространяйтесь об этом, ладно? И, Оксан, постарайся после того, что здесь произошло, не шарахаться от меня, как Ира. Да, Ира? — Матвиенко перевел укоризненный взгляд на вторую девочку. Молчание было ему ответом. — Ладно, я пошел к восьмиклассникам, а то они там скоро что-нибудь взорвут, — вздохнул Сергей Борисович. — Я сегодня к вам еще зайду. Девочки молча вышли из лаборантской и так же молча пришли в кабинет, где у них уже шел урок литературы. Им не хотелось обсуждать случившееся.