Если пропустить тренировку, можно заболеть

Паника — плохой советчик. В любой ситуации. В ситуации Антона паникующий мозг лихорадочно подбрасывает одну другой охуительнее идеи: Идея 1. Сбежать, пока не пришел Арсений, а потом получить выволочку за прогул и за несоблюдение договоренности о старательности на уроках в обмен на хорошую оценку? Ага, прямо в первый же день после заключения этой договоренности. Великолепный план. Особенно если при побеге натолкнуться на Арсения Сергеевича, который идет в противоположную — в спортзал — сторону. Идея 2. Попросить у кого-то из одноклассников лонгслив, олимпийку или хоть что-то с длинным рукавом, объяснив, что внезапно стало холодно? Ага, только вот все в футболках. Сбегать в раздевалку и надеть куртку? Ага, особенно круто будет сказать, что морозит. Какова вероятность, что после этого Арсений Сергеевич не начнет его лечить? Не вставит градусник в… подмышку? Нулевая, приблизительно. Идея 3. Бегать по кругу с криком «А-а-а-а-а-а-а», чтобы сойти за сумасшедшего, к которому опасно подходить. Тогда останется дождаться приезда санитаров, а уж они сами наденут на него рубашку с длинным рукавом. Возможно, даже чересчур длинным. Зато Арсений Сергеевич не сможет рассмотреть его запястья. Третья идея выглядит самой надежной. Но как бы быстро ни соображал воспаленный паникой мозг, его производительность все еще недостаточно хороша, чтобы позволить Антону приступить к реализации этой идеи до прихода Арсения Сергеевича. — Равняйсь. Смирно. Здравствуйте. Он уже здесь. Стоит и внимательно смотрит своими невозможными глазами.

***

Перекличка прошла гладко. Далее одиннадцатиклассники приступили к разминке. Шастун включил все свое актерское мастерство, чтобы состроить самый невозмутимый poker face на Диком Западе. Некоторые одноклассники даже вздрагивали при взгляде на его такое лицо. Шастун был негласным лидером класса. Высокий, красивый, стильный отличник, который всегда смешно и в тему шутит, сглаживает острые углы и является любимчиком большинства учителей. По нему вздыхали девочки из младших классов, с ним хорошо общались все одноклассники, часто в неформальной обстановке. Большую часть времени Антон носил заразительную добрую улыбку, которая вкупе с кудряшками и зелеными глазами делала его очаровательным и похожим на кота в человеческом обличии. Лицо Шастуна, не выражающее абсолютно никаких эмоций — это было что-то настолько непривычное, что действительно вызывало вопросы у ребят. «Да и пофиг, потом что-нибудь придумаю и объясню, главное сейчас перед Арсом не спалить свою панику», — подумал Антон и бросил взгляд на учителя. Лучше бы он этого не делал. Учитель стоял нахмуренным и прожигал его, Шастуна, взглядом. «Твою мать. Перестарался», — чертыхнулся про себя Антон и ме-е-едленно натянул улыбку и чуть расслабил брови. Не помогло. На лице учителя не дрогнул ни единый мускул, а почти осязаемый луч смерти из его глаз продолжил прожигать Антона. Паника накатила с новой силой. Попытки Антона стать незаметным привели к обратному эффекту. Ситуацию спасла Света Иванова. Красивая, стройная, накрашенная всей косметикой мира, одетая в короткие шорты и обтягивающий кроп топ, она подошла поинтересоваться у Арсения, будет ли сегодня обещанная сдача нормативов по прыжкам в длину с места. «Умница, девочка, ты красотка», — думал Антон про себя, когда петлял между одноклассниками, чтобы оказаться как можно дальше от убийственного взгляда за те несколько мгновений, когда Арсений повернулся к Свете, чтобы выслушать вопрос и дать ответ. В зале раздался свист. Все посмотрели на Арсения Сергеевича, который со свистком в губах привлекал внимание к своей персоне. — Разминка окончена. Сдаем прыжки. Попов достал рулетку и мел, расчертил на полу нужные метки и стал вызывать учеников по списку. Тем, кто уже сдал, и тем, кто по списку дальше трех человек от текущего сдающего, Арс разрешил играть с мячами и делать растяжку. У Антона не было ни единого шанса держаться весь урок на достаточном расстоянии от Попова. Список неумолимо подходил к букве «Ш». Мозг Антона плавился от мыслей, как избежать неизбежного. Если бы сейчас вдруг зашла школьная медсестра и объявила, что забирает всех на какую-нибудь болючую плановую прививку, Антон бы поскакал вприпрыжку в числе первых. Но увы, школьная медсестра — тертый калач, она прекрасно знает, что застать класс в полном составе на физ-ре — гиблая затея. В принципе, при Зинаиде Андреевне физ-ру прогуливали все, даже периодически договариваясь между собой, кто прогуляет сегодня, а кто в следующий раз, чтобы явка на урок стабильно составляла весомый процент, и весь класс не отправился дружным строем на ковер к директору, объяснять, почему они саботируют такой важный урок. Так что ожидать прихода медсестры не приходилось. Впервые в жизни Антону жаль. — Шастун! — А? Антон огляделся по сторонам и увидел десятки глаз одноклассников, которые выжидающе на него смотрели. И одну пару топазовых глаз, которые просто прожигали. — Что «А»? Твоя очередь сдавать прыжки, — отозвался Попов. Антон шел к разметке, как на эшафот. В принципе, прыжки в длину — один из любимых его нормативов. Он длинноногий и легкий, всегда прыгал дальше требуемой на высшую оценку отметки. Но конкретно сейчас его неизбежный триумф омрачало ма-а-алюсенькое обстоятельство: если Арсений заметит шрамы — Антону пиздец. «Так. Главное, не махать руками. Как не махать руками? Нет, надо наоборот махать руками очень быстро и размашисто, чтобы никто ничего не успел рассмотреть. Да. Точно. Так и буду делать. Лишь бы ничем не выдать панику, а то он по-любому заметит», — противоречащие друг другу мысли роятся в голове Антона, раздражая и сбивая с толку. Антон подходит к месту своей казни, встает на старт, внимательно смотрит на носки, чтобы не заступить за линию, чуть приседает и вытягивает руки, чтобы начать раскачиваться, как… — Погоди. Одновременно со звуком на руки Антона приземляется рука Арсения с авторучкой в ней. Должно быть, он заметил заступ или какое-нибудь неправильное положение рук. Антон поднимает глаза и видит, что взгляд Арсения прикован к его запястьям с оголенными шрамами. Сердце Антона пропускает удар. Или даже два. Арсений застыл прекрасным голубоглазым изваянием, не отрывая взгляда от шрамов Антона. Со стороны послышалось шушуканье одноклассников, которых привлекло странное поведение учителя. Арсений отмирает, убирает руку, и машет рукой, мол, прыгай. Антон раскачивается и прыгает. Прыгает на 2,5 метра. Это однозначно «5». Арсений ставит оценку и зовет Шапошникова. Антон отходит от разметки в другую половину зала, где его одноклассники весело играют в мяч. Ему нехорошо, перед глазами мушки, он переволновался. Антон садится на скамейку и пытается отдышаться, думая о том, что делать дальше. Случилось то, чего он боялся. Уже поздно бояться. Уже случилось. Но как же страшно думать о том, что с ним сделает Арсений. Человек, на чьем операционном столе умер подросток с перерезанными по глупости венами. Человек, который после этого случая бросил дело всей своей жизни и переехал в другой город, чтобы работать физруком. Человек, который уже нескольких учеников с такими же красивыми, как у Антона, запястьями, добавил в свой список «особо контролируемых». Антон уже в этом списке. Создаст ли Арсений Сергеевич список «особо контролируемых среди особо контролируемых» специально ради него? Антон не хочет знать. Звучит свисток. Все сдали. До конца урока остается 5 минут, Арсений отпускает всех переодеваться. Шастун хочет выскочить в числе первых, но слышит: — Антон Шастун, зайди в тренерскую.