Цена войны, цена мира

Граф постучался в мои покои ближе к вечеру. - Войдите. - Сударыня, как вы себя чувствуете? Не вставайте, прошу вас. - На мне ни царапины, граф. - Я не вовремя? Вы расстроены, - он застыл в дверях. - Что? - Я провела по щеке и с удивлением посмотрела на мокрые пальцы, - да, действительно. Прошу вас, не обращайте внимания и проходите. Погибли люди, а я так и не могу понять, где я ошиблась. - Простите? - В результате моих действий погибли люди. Я пытаюсь понять, что я могла сделать иначе, и не нахожу ошибки. Вы знаете, где я ошиблась? - Я вас не понимаю, не могли бы вы уточнить, о чем речь? - Савиньяк сел на кресло рядом. - Все началось, когда я услышала дориту Перес на рынке. Не вмешаться я не могла, тут ошибки нет. Возможно, мне стоило попросить цивильную стражу взять трактирщика и его помощника под арест? Но на тот момент у меня не было никаких доказательств. Да и цивильная стража мне не подчиняется. - Вы не знаете кэналлийского, и у вас действительно не было доказательств совершения преступления. - Далее, я назвалась и забрала дориту в особняк. Меня в любом случае опознали бы по гербам охраны, и адрес особняка известен. - Это верно. - Мы с вами выслушали девушку, но не отправили людей на постоялый двор. Я полагала, что ничего ценного там не осталось, хотя возможно, что какие-то памятные вещи еще не проданы. Но мне не хотелось просить ваших людей, потому что я избегала конфликта. В конце концов, мы не выслушали вторую сторону, возможно, у трактирщика нашлись бы расписки. - Мне тоже ситуация не показалась срочной, графиня. У вас не было оснований считать иначе. - Сегодня мы вышли за покупками вместе. Возможно, девушку стоило бы оставить дома, но мне не хотелось ограничивать ее свободу, после того как ее фактически три месяца держали взаперти. И потом, я почти каждый день выхожу на прогулку. На нас напали, как только мы вышли. И вот здесь у меня не сходятся концы с концами. Если бы девушку хотели отбить, то напали бы не у ворот, а в городе. Пятнадцати человек хватило бы на то, чтобы окружить нашу группу. Если бы хотели убить ее или меня, то стреляли бы сразу. Они же бросились со шпагами и кинжалами. Получается, что они хотели ворваться в особняк, и ждали, что откроют ворота? - Я согласен с вашей оценкой. Скажите, почему вы не побежали к дому? - Услышала выстрелы, а от ворот дорога к парадному входу простреливается вся. Поэтому я потянула Исабель в конюшню. - А почему вы не обратились за помощью в кордегардию? - Я никогда не была внутри, и не знала, где там спрятаться. В конюшне я бываю каждый день, так что я выпустила Моро, и мы спрятались в крайнем стойле. - Так это вы выпустили коня? - Да. - Могу я спросить о причинах вашего решения? - Их было слишком много, мне хотелось уравнять шансы. Ваши люди знают, что ожидать от мориска, а нападающие как минимум растерялись бы. На воротах только двое охранников, итого семь против пятнадцати. Я не знала, что пост цивильной стражи так близко, что они прибегут на шум выстрелов. А вот нападающие не могли не знать, если они не были охвачены безумием до потери разума. - Я потерла переносицу, - На что они рассчитывали? На то, что сумеют закрыть ворота изнутри, и продержатся до прихода подкрепления? Или что, закрыв ворота, смогут разоружить слуг и взять графиню Арлетту в заложники? - Вы забываете о себе и вашем ребенке. - Я в этом мире слишком недавно, чтобы иметь значение. О том, что отец ребенка не вы, а герцог Алва, знаете только вы и барон Райнштайнер. У вас есть два младших брата, которые вам наследуют. Меня проще было бы поймать в городе. Не сходится. Единственный вариант, имеющий какой-то смысл, это попытка взять графиню в заложники. Для воздействия на вас? Но как это связано с трактирщиком Шарло? Может, попросить Исабель посмотреть на тела - опознает ли она еще кого-то? И вы не помните, как назывался постоялый двор? Наверное, стоит послать людей туда и расспросить, с кем водился трактирщик? - Тела уже унесли, да и юной дорите не стоит смотреть на мертвых. Вы не виноваты в нападении. Я хотел принести вам свои извинения, что не обеспечил вашу безопасность. - Как же не виновата, если вчера я привела Исабель, а сегодня погибли люди! А у меня даже оружия не было, и пришлось прятаться! - Я снова утерла слезы. - Госпожа Лора, спрятаться было лучшим решением. Вы все сделали правильно. Через два дня огласят приговор суда над Альдо Раканом и его приспешниками. До того я прошу вас не покидать особняк, и усилю охрану. - Я хотела бы присутствовать на оглашении приговора. - Если вам это не повредит? - Не думаю, что Альдо меня узнает. - Я хотел сказать, что в вашем положении не стоит волноваться… - Благодарю вас, после того, что этот человек устроил в городе, его мне нисколько не жаль. Раз выходить было нельзя, я закончила коляску, поставила колыбель на полозья со стопором и соорудила мобиль. Исабель сначала с удивлением наблюдала за тем, как графиня и жена кансильера самолично пилит и лакирует дерево, затем помогала с энтузиазмом. Мы учили друг друга словам на кэналлийском и талиг, смеялись над жутким акцентом у обеих, и прекрасно подружились. Я мурлыкала под нос песенки на русском и английском, Исабель пела кэналлийские баллады, Моро фыркал из своего стойла. Вечерами мы шили в гостиной Арлетты. Та приняла нападение на особняк и усиление охраны как должное, продолжала щуриться за письмом и чтением и делиться байками. Я про себя решила, что обязательно найду способ сделать очки. И мне пригодятся для дали, и графине, и всем остальным жителям Талига с близорукостью. Хотя при свечном освещении скорее стоило удивляться, как кто-то сохранил зрение. Больше дурацких свечей, когда я все время боялась устроить пожар, меня бесили только необходимость использовать ночной горшок и отсутствие нормальной канализации. В третьем семестре беременности ее особенно недоставало. Даже к холодной воде (горячую для купания специально грели) проще было привыкнуть. Для выхода в свет графиня Арлетта приготовила мне пышный придворный туалет. Тяжелое бархатное платье гербового алого цвета, с корсетом и кучей нижних юбок, жестким накрахмаленным воротником и плотными рукавами весило килограмм семь. И превращало меня, с моей светлой кожей и рыжевато-русыми волосами, в толстую бледную тень. То ли Арлетте, брюнетке, было невдомек, то ли она не считала красоту заслуживающей внимания, то ли тонко издевалась над невесткой. А может, у них так принято, хотя при дворе у Ноймаринена и мои платья, и платья окружающих были проще. Я привычно смирилась, камеристка воткнула в мои волосы пучок шпилек, смазала руки маслом, посетовав на мозоли и мелкие шрамы, подпилила ногти и признала меня готовой к выходу. Графиня Арлетта, которой очень шло черное платье, одолжила мне серьги, и мы сели в карету. На оглашение приговора собрался весь цвет дворянства, находившийся в Олларии. Графиня называла мне бесконечные имена, вылетавшие из памяти сразу. На меня смотрели косо и перешептывались. Интересно, из-за внезапной женитьбы, еще более внезапной беременности, или из-за платья? Ааа, герцогиня Урфрида Ноймаринен мне мило улыбается. Вопрос закрыт. С обвиняемыми низкого ранга - мятежными полковниками, капитанами и прочими - разобрались раньше. Сегодня приговаривали Альдо Ракана, Робера Эпинэ и Ричарда Окделла. Альдо почти не изменился, разве что вместо белых штанов на нем был обычный камзол и узкие портки, бриджи, что ли? И не спросить никого, кроме Лионеля, а его спрашивать о портках неловко. Ладно, может Исабель спросит или скажет. Несложившийся анакс смотрел с хрупкой гордостью. При его высоком росте и хорошей крепкой фигуре это выглядело несколько неуместно. Эпинэ, расхваленный герцогом Приддом, оказался усталым мужчиной средних лет, который, судя по виду, был рад, что скоро все закончится, и неважно, чем именно. Последний из знатных осужденных, герцог Ричард Окделл, оказался совсем молодым юношей. И вот его мотало от жгучей ненависти, обращенной в сторону обвинителей и кансильера, и презрения к зрителям до восхищенной преданности, направленной на Альдо. Да, этого юношу на каторгу отправлять бесполезно. Интересно, что с ним, таким бестолковым, сделают? Ракана казнят, он натворил на несколько казней. А Окделл Повелитель, и без наследников. И семья у него погибла в Надоре. Речь законников, обвинителя и защитника, я слушала вполуха - а ведь придется найти и прочитать кодекс местных законов, чтобы хоть в общих чертах представлять себе, что здесь считается допустимым. А то от идеи “вас ограбили и обидели, но он на вас женится, и все станет замечательно” меня тошнило. И это дворяне. Каково же простолюдинам? В земной истории тех легко клеймили, отрезали руки, вешали и ссылали в колонии. Можно ли рассчитывать, что в Кэртиане лучше? Церковь здесь вроде бы добрее к людям. Государственность устоялась больше тысячи лет назад, никакой феодальной раздробленности. Но того же Алву в Багерлее пытали, пусть он сто раз герцог и Повелитель, а уж собственного опыта мне вообще хватило по уши. Насколько беззащитны простые люди перед произволом дворян? Первым зачитали приговор Окделлу. За измену, нарушение присяги и лжесвидетельство его лишили титула и званий, сломали шпагу, разбили герб и приговорили к двум годам тюрьмы и десяти лет службы в Торке. Интересно, они рассчитывают на то, что за два года он заскучает в тюрьме так, что военная служба будет желанна? И обида уляжется за это время. Гуманно. Не сложит голову на очередной дурацкой войне, выйдет на пенсию, женится, продолжит род. И Торка совсем в другой стороне от Надора, и в армии он будет под присмотром. Герцога Эпинэ взял на поруки лично Лионель. Его обязали служить помощником цивильного коменданта без права носить оружие и с минимум дворянских привилегий в течение пяти лет. После этого, если к службе не будет нареканий, ему вернут титул и земли. Осужденный слушал приговор со сложным выражением лица - вроде бы и наказание, но не сравнить с Окделлом, да и ответственность за восстановление города огромная. Но уже-пока-не-герцог Эпинэ принес присягу королю Карлу и был отпущен из-под стражи прямо в зале суда. Оставался Альдо. Его приговорили к казни через отсечение головы. Окделл, услышав, рванулся так, что едва стража удержала, Эпинэ обреченно прикрыл глаза. А Альдо встряхнулся и гордо шагнул вперед. Получив слово, он заявил, что является последним Раканом и не может быть казнен. С гибелью герцога Алвы прервался род Повелителей Ветра, и лишь Ракану было под силу заменить одного из повелителей на Изломе. Как доказательство, что мир без повелителей рушится, он привел эпидемию безумия, а под конец заявил о праве обвиненного вызвать обвинителей на Суд Абвениев, но лишь повелители были бы ему ровней. Если же ему не дадут поединка, он поклялся кровью проклясть всех по примеру Ринальди Ракана, по праву эория. В зале наступила тишина. Побелел на троне мальчишка Карл. Встрепенулись и зашептались облаченные в мантии законники. Тяжело вздохнул и собрался что-то сказать Лионель, и я почти чувствовала, как судьба? магия? высшие силы? что-то большое и смертельно опасное свернулось в тугой клубок, ожидая, куда покатится мир. Еще одного проклятия Кэртиана не вынесет. - Я, рэйна Лора Монтойя, графиня Савиньяк, ношу под сердцем сына Повелителя Ветра Рокэ Алвы. От имени моего нерожденного сына я принимаю ваш вызов. - Вы не можете! Вы же женщина! - В Нохе вас это не остановило, молодой человек. - Это вы! Подстилка Алвы! - Ну что ж, раз отцовство вы не оспариваете, продолжим. - Вы не можете сражаться за своего сына! - Когда Франциск Оллар вызвал короля Эрнани Ракана на поединок, Эрнани был болен. Вместо него на бой вышел Рамиро Алва, Повелитель Ветра. Неужели вы откажете его потомку в подобной замене? - Вот и пригодились посиделки с Приддом в Ожье. Альдо сверкает глазами, но не знает, к чему придраться. Повернуться к королю, присесть у трона, чтобы оказаться на уровне мальчишки. - Ваше величество, ваш отец назначил герцога Алву хранителем меча Раканов. Вы позволите мне взять меч на время поединка? - Дда, рэйна, - Карл смотрел широко открытыми глазами, вцепившись в свой трон руками. - Благодарю вас. - Меч снимают со стены и дают мне. Боги, какая неудачная железка, но хоть заточена хорошо. Одна беда - несбалансирована и гораздо короче шпаги. Просто не будет. - Молодой человек, вы же так хотели получить этот меч. Ваш шанс перед вами, - демонстрирую украшенную камнями рукоять. - Я возьму его с вашего трупа, - благородный ты наш, рыцарь без белых штанов. - Ты сказал, а я услышала. Прошу развязать молодого человека, одолжить ему шпагу и очертить круг. Так. С животом и платьем мне особо не попрыгать. Платье тяжелое, ногами тоже не получится ударить, да и сочтут подлым приемом. Меч короткий. Ладно, какие есть плюсы в моем положении? Воротник стоячий, пышный, хорошо накрахмален, прикроет шею. Корсет не спасет от укола, но защитит ребра от пореза. Ноги? Пожалуй, можно попытаться запутать шпагу в платье, если получится. Куда будет бить Альдо? В живот, чтобы убить последнего повелителя? Наверное. В лицо, чтобы испугать? Возможно. У меча нет гарды, наверняка будет бить в руку. А этим можно воспользоваться. Зал взорвался шепотом. С тревогой смотрит Эпинэ, с ненавистью Окделл, с восхищением Карл, падает в обморок какая-то дворянка. Марианна Капуль-Гизайль - как ее раньше не заметила? - кусает красивые губы. Щурится и кивает Арлетта. - Что вы творите? - Лионель. Криво усмехаюсь, - если у меня не получится, то вы будете свободны от клятвы. А если получится, то отцовство будет подтверждено. Или вы не верите в магию и суд Абвениев? Первые несколько движений проверочные и простые. С Райнштайнером мы фехтовали палаш против шпаги, я уверенно отбиваю уколы и финты, но контратаковать не берусь. Ага, глубокий выпад в ноги, и я надеюсь на платье и сильно бью по шпаге. Не выронил, но стал осторожнее. Больше никаких ударов в ноги. Несколько быстрых хлестких ударов и уколов в лицо, и я не успеваю, и вынуждена подставить левое предплечье. Порез не очень глубокий, мышцы работают, но я не могу себе позволить повторить ошибку. Контратакую, выпад - не дотягиваюсь сантиметров на двадцать. Плохо. Ну что ж, если не можешь победить честно - просто победи. Сжимаю и разжимаю кулак, с левой руки на пол течет кровь. На алом платье не видно, насколько глубока рана. Теперь замедлиться, оступиться, отступить, принять несколько ударов неаккуратно. Давай, парень, ты же мужик, куда против тебя женщине, да на сносях. Закусить губу, будто от боли. Правую руку с мечом выставить перед собой. Отхожу по кругу, медленно, даю себя теснить. Редко вяло атакую, без шансов - бью по шпаге, но недостаточно сильно. Давай, Альдо - ты же выше, сильнее, у тебя длиннее руки и шпага. Хватит этих царапин. Прямой в живот - наконец-то, отбиваю, уходя с линии атаки. Снова закрываюсь предплечьем. Атакуй руку, герой, она же прямо перед тобой. Шаг назад, оступиться, рука с мечом вылетает вперед, чтобы удержать равновесие - да! Выпад пронзает правую руку насквозь чуть ниже запястья, но я уже перебросила меч в левую, а теперь прыжок вперед, надеваясь на шпагу и не давая возможности ее освободить, и удар левой снизу вверх под подбородок, в мозг. Все. Тело несостоявшегося анакса падает на мраморный пол. Шум. Исчезает разлившееся в воздухе напряжение. Так. Только дойти до трона. С левой руки по мечу течет кровь. Моя смешивается с кровью Альдо, смывает его кровь с меча. Из правой руки свисает застрявшая между лучевой и локтевой костями шпага. Ого, она прошла сквозь обручальный браслет. Опускаюсь на одно колено и кладу меч Раканов у ног Карла. - Ваше величество. - В глазах у мальчишки восторг, хуже чем у Арно. Он что-то говорит, но я уже не могу разобрать. Даже не пытаюсь встать. - Позвольте вам помочь, госпожа графиня, - Савиньяк поднимает меня за локти, подхватывает на руки вместе со шпагой и уносит. Сразу за дверью он сажает меня на какую-то мебель, отрывает полосу от рубашки и туго перевязывает левую руку. - Вы сумасшедшая. - Я Бешеная, как Вальдес, - смеюсь и падаю в обморок. Больно. По крайне мере, я лежу на спине, а не на животе, и не привязана к кровати. Рядом сидит с вышивкой Исабель. - Agua por favor, - дорита вскакивает, наливает бокал, пытается протянуть мне, натыкается взглядом на забинтованные от запястья до локтя руки и убегает. Вместе с бокалом. Пытаюсь сесть. Живот перевешивает, удается упереться левым локтем. Входит Арлетта, помогает напиться, подкладывает подушки, чтобы можно было удобно сидеть. Спрашивает, как я себя чувствую. Благодарю. Руки болят, маковой настойки мне нельзя, но по сравнению с тем, как болели спина и голова после Нохи, все это мелочи. Но если все и дальше так пойдет, на мне живого места не останется. Когда уже у них кончится этот чертов Излом? Как же хочется домой. Где есть больницы. Роддома. Нормальные туалеты. Удобная человеческая одежда, наконец! К вопросу об одежде и туалетах. Графиня уходит, и я встаю и иду за ширму. Третий семестр, ребенок давит на мочевой пузырь и жизнерадостно пинается. Жив. Здоров. Черт с ними, с руками. Обошлось. Мир цел, я жива, ребенок жив. Снять панталоны я еще смогла, помогая себе пальцами ног, а вот надеть не стоит и пытаться. Оставляю их за ширмой и иду обратно в кровать. Следующий посетитель - Лионель. - Как вы себя чувствуете, сударыня? - Благодарю, граф. Лучше, чем могла бы быть. - Зачем вы так рисковали? - Больше никого не было, кто мог бы ответить на вызов. Этот идиот поклялся кровью. - Вы же могли погибнуть! - Две жизни стоят меньше, чем жизни множества людей. Вы же маршал. Разве вы не жертвуете жизнями солдат каждый день, чтобы спасти мирное население? - Солдаты выполняют свой долг! А вы женщина и мать. - Вы не могли ответить на вызов, вы эорий, но не повелитель. Алва погиб. Герцог Придд в Торке, в двух или трех неделях пути. Окделл за Альдо убьет кого угодно, а Эпинэ вы сами запретили держать оружие, даже если бы он и согласился сразиться со своим другом. - Пожимаю плечами, смотрю на графа. Хорошо, что Придд в Торке. Он и так натерпелся от судьбы. - Я и вам запрещаю держать оружие, - я впервые вижу графа Савиньяка, теряющего терпение. Да мне не то что оружие, мне панталоны держать нечем. А роды все ближе, и мне и так страшно. А теперь я чувствую себя совсем беспомощной. И опять никто спасибо не сказал. Обида накладывается на боль, на неудобство, на стыд, что придется просить помощи в любой мелочи, и я плачу. Сначала еще пытаясь сдерживаться, а потом просто навзрыд, уткнувшись ошарашенному Лионелю в бок.