— Ты крайне меня разочаровала, — без каких-либо эмоций процедил мужчина, опускаясь на корточки перед испуганной женщиной, изо всех сил отводящей от него взгляд. Улыбнувшись краешком губ, он без особой нежности повернул её лицо к себе, не без удовольствия наблюдая кровоподтёки и синяки на некогда прекрасном личике.
Её дыхание было прерывистым, страх буквально парализовал каждую клеточку её тела. Взгляд женщины метался, как птица, пойманная в клетку. Она старалась не встречаться с его глазами, но его железная хватка не оставляла ей шансов.
— Посмотри на меня, — его голос был ледяным, и этот холод пронизывал её до костей. Она наконец решилась и подняла глаза, встретившись с его немигающим взглядом, полным мрака и бесконечной жестокости.
Мужчина отвлёкся на мгновение, вытащил из кармана платок и аккуратно вытер кровь с её губы. В этом движении была скрытая, извращённая нежность, и его чувство власти делало его лишь ещё более пугающим.
— Ты думала, что сможешь обмануть меня? — продолжил он, придерживая платок к её распухшему лицу. — Думаешь, что я не узнаю о твоей измене?
Она попробовала открыть рот, чтобы сказать что-то, оправдаться, но вместо слов из горла вырвался лишь тихий хрип. Он усмехнулся, наслаждаясь её беспомощностью.
Тишина нарастала, словно тяжёлые тучи перед штормом, и в этой тишине звучали только её прерывистое дыхание и удары сердца. Она знала, что больше не сможет скрыться, не сможет убежать. Мужчина наклонился ближе, и его шёпот прозвучал как приговор:
— Как ты думаешь, что бывает с неверными жёнами? Правильно, их наказывают.
— Нет! Пожалуйста!.. Даниэль… Не надо! — закрывая руками лицо и приготавливаясь к очередному потоку боли и унижения, в истерике прокричала женщина.
Получив еще несколько ударов и выплюнув сгусток крови, она попыталась закрыться от него. Вжавшись в стену и свернувшись в комочек, обхватив себя руками, женщина тщетно надеялась хоть немного оградиться от него. Но разве это поможет? Разве этого человека может хоть что-то остановить? Она даже не сразу заметила, как удары прекратились.
От нервных раздумий её отвлёк шуршание шагов. Незаметно заглянув за спину мужа, она увидела юношу лет шестнадцати, что стоял в дверном проёме и непонимающе глядел то на отца, держащего в руке ремень и нещадно бьющего свою жену, то переводил сочувственный взгляд в твою сторону.
— Мама! — отчаянно закричал он. — Пап, что ты…
— Пожалуйста… Уведи Скарамуччу отсюда. Я не хочу, чтобы он это видел, — заикаясь, проговорила женщина, вцепившись в ткань его брюк.
— Что, стыдно перед собственным сыном, шлюха?! — Даниэль брезгливо отпрянул от неё, будто опасаясь, что своими прикосновениями она запачкает его одежду. — Пусть видит! Он уже взрослый! Смотри, сынок, как надо обращаться с женщинами, которые не знают своего места! — последнее, что сказал мужчина, прежде чем снова обрушиться на жену.
— Даниэль, прошу, — сквозь слёзы взмолилась женщина, но слова её тонули в жёстком рокоте ударов.
Её глаза искали сына, что от шока не мог сдвинуться с места, она старалась удержать в памяти его облик, его испуганное лицо. Каждый удар уносил с собой частичку её сознания, её борьбы, но вплетённый в эту физическую боль был и её последний акт защиты — взгляд, полный любви и сожаления, направленный на её ребенка.
Скарамучча не мог отвести глаз от матери. Ее страдания парализовали его, превращая минуты в часы. Как мог человек, которого он называл отцом, так жестоко обходиться с матерью? Ослабев от издевательств, женщина попыталась защититься, подняв руки, словно это могло что-то изменить.
— Даниэль, остановись… Пожалуйста… — умоляла она, её голос стал едва слышен от боли и отчаяния.
Женщина больше не могла произнести ни звука, её тело ослабло, и сопротивление казалось бесполезной борьбой с вечностью. Её мысли были сейчас только о мальчике, о том, что ему предстоит пережить дальше. Незаметная слеза скатилась по её лицу, смешиваясь с кровью, а между тем мир перед её глазами постепенно мерк, оставляя после себя темноту.
— Мама! — Скарамучча наконец вышел из оцепенения и бросился вперед, пытаясь хоть как-то защитить её. — Ублюдок, как ты смеешь?! Отойди от неё!
Он встал между матерью и отцом, широко расставив ноги и руки. Взмах ремня в руках отца, и дальше Скарамучча увидел только темноту…
Резко открыв глаза, Скарамучча почувствовал, что ему катастрофически не хватает воздуха. В горле застряло одно единственное слово — «мама». Хотя странное ощущение тревоги еще не покидало его. Сердце билось в несколько раз быстрее, в ушах отчетливо было слышно, как пульсирует кровь. Закрыв глаза, он заставил себя успокоиться и немедленно взять в руки. Это было единственным напоминанием о матери. Было. Но и это у него отняли.
Скарамучча осмотрелся и по характерному запаху и пикающим приборам понял, что он находится в больнице. Стерилизованная больничная палата была наполнена гулом медицинского оборудования, контролирующего его состояние. Тускло-белые стены были скудно декорированы, и только маленькое окошко позволяло вглянуть на внешний мир. Скарамучча лежал на кровати, его забинтованная голова покоилась на тонкой подушке. Обычно гордое выражение лица сменилось усталостью. Он уставился в потолок, пытаясь разобраться в расплывчатых воспоминаниях и странных ощущениях, проносящихся в его сознании.
— Вы уже очнулись? — заботливо и сочувствующе спросила медсестра. — Вы будьте аккуратнее в следующий раз, а то так и до летального исхода недалеко…
— О чём вы? — непонимающе спросил Скарамучча, приложив руку к виску. — Я ничего не помню, — его рука инстинктивно потянулась чуть выше, чтобы нащупать бинты вокруг головы.
— Даниэль, ваш отец, сказал, что вы поскользнулись на мокром полу и упали, ударившись о стену. Кровотечение смогли остановить, но возможны какие-то проблемы с памятью… Вы помните, что с вами произошло?
Скарамучча попытался вспомнить события, которые привели к его нынешнему затруднительному положению. Его разум боролся с туманными воспоминаниями, прежде чем к нему вернулся более четкий фрагмент о разговоре с отцом. Его намерением было кого-то защитить, но детали были неуловимы и просто недоступны его пониманию. Чем больше Скарамучча пытался вспомнить, тем сильнее становилась его головная боль, усугубляя растущее разочарование.
— Не переживайте, такое случается. вам необязательно сейчас пытаться вспомнить всё. Ваш отец сейчас в больнице. Позвать его?
Разрозненные воспоминания продолжали проноситься в голове Скарамуччи, каждое из которых напоминало отдельный фрагмент его прошлого. Лицо его матери, ужасающие сцены из его детства и болезненное воспоминание о том, как отец хлестал его ремнем, когда он тщетно пытался защитить свою мать. Отвратительно!
— Я не хочу его видеть! — огрызнулся Скарамучча. — Это не человек, это монстр. Пусть убирается!
Медсестра слегка отшатнулась от внезапной вспышки гнева Скарамуччи, застигнутая врасплох его бурной реакцией.
— Хорошо, хорошо, — ответила она, поднимая руку в успокаивающем жесте. — Я понимаю. Я не буду его звать. Просто постарайтесь отдохнуть, хорошо?
Скарамучча разочарованно вздохнул и позволил себе откинуться на подушку, устремив взгляд в потолок. Воспоминание об отце все еще витало в его сознании, как темное облако, вызывая гнев и боль.
Эта мразь, который даже не заслуживает называться мужчиной, не только избивал женщину, которая любила его до одури, но и собственного сына… А потом… Скарамучча не хотел переживать это снова даже в своей памяти, но из-за того, что он увидел в тот роковой день, у него был такой эмоциональный шок, что память решила просто стереть травмирующие моменты. А этот ублюдок наплел ему, что мать бросила их и укатила в неизвестном направлении и продолжал жить, как ни в чем не бывало! Но теперь-то Скарамучча вспомнил всю правду…
— К вам еще пришел ваш друг, — продолжила медсестра, поджав губы в тонкую полоску.
— Хорошо, впустите его, — согласился Скарамучча.
Медсестра кивнула и выпорхнула из палаты. Через минуту в помещение вошёл Чайльд с большим пакетом в руках.
— Привет, горе ты наше. Как умудрился-то? — с усмешкой спросил Чайльд. — Больше нас так не пугай.
— Ой, прям испугались… — хмыкнул Скарамучча. — Ты один? А Дотторе и Альбедо не приходили?
— Дотторе и Альбедо приходили, но ты был еще в отключке, они уже ушли, — объяснил Тарталья и поставил на тумбочку пакет с гостинцами. — Тут от нас всех. И от Люмин тоже. Несмотря на ваш конфликт, она волнуется о тебе. Тем более фотографии были удалены…
Люмин… Кто такая Люмин? Имя казалось родным и тёплым, но он не был уверен, что знает человека с таким именем.
— Люмин? — переспросил Скарамучча. — Напомни, пожалуйста, кто это такая?
— Ты что, не помнишь? — глаза Чайльда округлились в удивлении. — Это новенькая в нашем университете. Она в первый день столкнулась с тобой, а на следующий день еще облила кофе…
— А-а, вспомнил, — с ухмылкой произнес Скарамучча. — Та самая слепая курица, которая меня бесит? Она вместе с вами прислала мне гостинец? Как мило! Наверное, она влюбилась в меня и таким образом пытается привлечь мое внимание! Вот же дура! Я никогда не посмотрю в сторону такой, как она.
— Скарамучча… Эм… Как бы тебе сказать… — Чайльд почесал затылок и беспомощно оглянулся по сторонам. — Наверное, ты этого тоже не помнишь, но вы сдружились в последнее время… Она даже поцеловала тебя. Ты даже пошел разбираться с Дотторе, чтобы фотогрпфии Люмин удалили.
— Ничего не понимаю… — фыркнул он. — Я бы никогда не сдружился с такой неудачницей, как она! Наверное, я помог ей просто из жалости. Она меня поцеловала? Фу, как она посмела?! Короче, я не знаю, что она там надумала, но я не собираюсь водиться с этой Люмин. Она должна заплатить за то, что не подчиняется мне. Я же король! Я же красивый рыцарь! И никто, подобные Люмин, не смеет мне перечить…
— Похоже, у тебя провалы в памяти, друг мой, — с тяжелым вздохом подытожил Чайльд. — Конечно, так головой удариться… Надеюсь, это ненадолго.
— Я тоже надеюсь, а то, знаешь, не очень приятно, когда не можешь воссоздать хронологию событий. Я, например, даже не помню, из-за чего так поругался с отцом, что он аж мне поддал хорошенько.
— Подожди, так это…
— Да, — перебил Скарамучча. — Я не поскальзывался на мокром полу, как он наплел всем. Это из-за него я с перевязанной головой. Но есть и хорошая новость. Я вспомнил свою мать. Правда, воспоминания не самые хорошие, увы. Я не понимаю, как этот ублюдок мог скрыть от меня правду! Он наплел, что она бросила нас, укатив за границу с любовником.
— Что… Тогда, если она не бросала вас, то где твоя мать? — ошеломленно спросил Тарталья.
— Её больше нет, Чайльд… — дрожащим голосом сказал он, казалось, он вот-вот заплачет. — Её больше нет! А я даже не знаю или не помню, кто это с ней сделал… Я помню, как вернулся домой со школы и обнаружил её уже мертвую с ножевыми… — дальше он не мог выговорить, слёзы застелили его глаза, а ком застрял в горле.
— Успокойся, — обеспокоенно прервал его Чайльд, похлопав по плечу. — Не нужно так нервничать. Я знаю, что для тебя это непросто, но сейчас тебе нужно отдохнуть. Постарайся пока не думать обо всем этом. Хорошо? Мы поговорим обо всем, когда тебя выпишут. Договорились?
Скарамучча кивнул и перевернулся на бок, к окну. Легко сказать — не думать. А что поделать, когда перед глазами только и мелькают фрагменты, как
она страдала… Как его собственный отец избивал её, медленно доводя до отчаяния. А потом… Кто-то убил её, но почему-то именно этот момент он не мог вспомнить…
— Чайльд… — окликнул внезапно его Скарамучча, когда тот почти ушёл из палаты. — Можно после выписки мне какое-то время пожить у тебя? Я не могу вернуться в этот дом…
— Конечно, — радушно согласился Тарталья. — А теперь отдыхай.
Скарамучча прикрыл глаза и попытался отогнать навязчивые мысли, которые смешивались в его сознании. Все бесполезно. Воспоминания о том дне обрушились на него, как приливная волна, захлестнувшая его окончательно.
В тот день у мамы было хорошее настроение. Светлое и теплое, как весеннее утро. Она улыбалась, а её глаза сияли так, как давно не сияли. Скарамучча даже удивился, ведь в последнее время на её лице была только печаль, а раны на ее теле и щеках только усугубляли ситуацию. Но в тот момент Скарамучча чувствовал эту теплоту, и на мгновение мир казался ему радужным и безоблачным. Она пожелала ему хорошего дня, как делала это всегда, но тогда её голос был особенно ласковым и проникновенным.
— Мама, а ты сегодня тоже не идешь на работу? У тебя пара с нашей группой стоит в расписании, — спросил Скарамучча. — Мы могли бы вместе пойти…
— Нет, пока продолжу работать в дистанционном формате, директор разрешил. Надо позаботиться, чтобы раны зажили до момента моего выхода на работу.
—
Эх, ну хорошо. Тогда я пошел в колледж. Пока, мам!
Дело в том, что мать работала преподавателем в том же колледже, где учился Скарамучча. За это его ненавидели. Райдэн Эи, его мать, была очень строгой учительницей, и ставила хорошие отметки только за действительно отличные знания. И так уж вышло, что эти хорошие оценки были только у пары человек, в которую входил и сам Скарамучча… Все думали, что он получает эти оценки только потому, что он сын Райдэн Эи, но никто не знал, что это было совсем не так. Он был вынужден ночами сидеть над учебниками и конспектами, писать сочинения и до дыр зачитываться книгами, чтобы заработать отметку действительно честно…
— У нас сегодня пара стоит с этой ведьмой, — послышался голос одного из студентов. Это был Итэр — тот, который и начал этот бунт против Скарамуччи.
— Расслабься, Итэр, — ответил ему его собеседник — Сяо. — Куратор минут десять назад написала, что пара с Райдэн Эи снова будет проходить в дистанционном формате. Скорее всего, просто опять задание скинет.
—
Заебала она с этими заданиями. Я в тот раз с интернета списал, она мне «два» поставила только за то, что она пронюхала, что я списал. Сука такая… Вот бы она уволилась, и нам бы поставили нормальную училку.
Скарамучча остановился. Гнев и ярость заполнили его разум, и он резко направился к парнями.
— Эй, Итэр, за слова сейчас свои ответишь! — грозно проговорил Скарамучча и, приблизившись к юноше, схватил того за воротник. — Если бы ты приложил хоть немного стараний, то не получал бы двойки. Сейчас же извинись за то, что оскорбил мою мать!
— Да твоя мамаша помешана на своей литературе. Кому нахрен сдались эти книги?! Она чуть ли не каждый раз нам задаёт сочинения, анализы текстов или эссе, и если замечает хотя бы намек на списывание с интернета, то сразу ставит два. Мы такими темпами целой группой в армию отправимся после того, как не сможем сдать её экзамен, и нас отчислят. Ну кроме тебя, ты же её сыночек, тебе всё сходит с рук!
— Преподаватель не виноват, что ты такой тупой, Итэр, — прошипел Скарамучча. — Это не дает тебе права называть учителя так, как ты назвал!
—
Это мое мнение, — усмехнулся тот, ничуть не смутившись, и оттолкнул Скарамуччу от себя. — Это я еще сказал самое малое, что думаю о твоей мамаше и о тебе. Кстати, перед своим больничным она приходила с синяками на лице. Признавайся: твой папаша лупит её? Надеюсь, в следующий раз он изобьет её до смерти, и нам поставят другого преподавателя.
— Ублюдок!
Скарамучча сжал кулаки. Он не мог поверить, что Итэр пожелал смерти его маме только за то, что она ставит ему двойки. Ярость обуяла его, и с помутнённым разумом он набросился на обидчика, повалив того на землю. Собираясь нанести удары, Скарамучча почувствовал, как его схватили сзади и отбросили к стене. Его дыхание стало сбивчивым, адреналин кипел в крови, но теперь он не мог пошевелиться. Попытка подняться привела лишь к новой боли — его плечо и затылок, которыми он ударился, обожгло невыносимым огнём. Скарамучча стиснул зубы, пытаясь понять, кто же его оттащил. В глазах мутнело, но сквозь тяжёлое дыхание он смог разглядеть силуэт Сяо.
— Не смей трогать Итэра! — прорычал он. — Если хоть одна царапина появится на нем из-за тебя, ты труп!
—
Как это мило, Сяо, — несмотря на боль, Скарамучча ответил с усмешкой. — Ты так яростно защищаешь Итэра. Влюбился? Не думал, что вы из этих, парни.
В следующее мгновение он почувствовал, как кто-то ударил ему ботинком по носу. Кровь хлынула, затмевая зрение, но он успел заметить огонь во взгляде Сяо, который будто испепелял его изнутри. Боль и ярость смешались, затопляя сознание. Скарамучча поднял глаза и встретился с холодным взглядом Сяо, в котором мерцало что-то большее чем просто ярость.
— Это не твое дело, — процедил Сяо сквозь зубы, сжимая кулаки так, что побелели суставы. — Но если ты еще хоть раз посмеешь унизить его, я не сдержусь.
— Если твой Итэр посмеет еще раз хоть что-то сказануть про мою мать, то я тоже не сдержусь, — парировал Скарамучча.
— Ты… — Сяо было ступил к нему, но Итэр, уже поднявшийся на ноги, остановил его, положив руку на плечо.
— Остынь, Сяо. Пусть болтает, что хочет. Но знаешь, Скарамучча, я не единственный, кто ненавидит твою мать. Даже твои друзья, Альбедо и Тарталья, относятся к ней с презрением.
— Вот-вот, — подтвердил Сяо. — При тебе они всегда защищают тебя и её, но когда тебя не было, они обсуждали, что твоя мать ненавидит студентов и хочет всех завалить. Они тоже терпеть не могут ее и мечтают, чтобы она ушла из нашего колледжа. Они даже назвали её поехавшей.
—
Ложь! Мои друзья никогда бы так не сказали!
— Ну думай, как хочешь, — усмехнулся Итэр. — Все равно мы единственные, кто может сказать тебе правду в глаза, в отличие от твоих жалких друзей… Все вокруг тебе лгут.
Этот день превратился в ужас. И не из-за стычки с Итэром и Сяо. Скарамучча до сих пор помнит, как резко изменилась атмосфера вокруг.
Скарамучча после пар бежал с колледжа, обрадованный хорошим маминым утренним настроением. Может, они наконец смогут провести время хорошо? Он с трудом сдерживал улыбку, представляя, как они будут смеяться и болтать. Скарамучча влетел в дом, полный искреннего ожидания и радости, но… Замер на пороге, увидев в коридоре неподвижное тело матери. Ее светлая одежда была залита кровью, ножевые ранения уродовали все ее тело. Сердце Скарамуччи сжалось, и он почувствовал, как из груди выходит крик отчаяния.
Все вокруг затихло, словно время остановилось. Он стоял, парализованный ужасом, не в силах поверить в реальность увиденного. В голове мелькали обрывки мыслей, воспоминаний. Мамины улыбки, теплые объятия, ее заботливые руки — все это теперь казалось таким далеким и недостижимым.
Скарамучча медленно пошел в сторону матери, ноги подкашивались, а глаза наполнялись слезами. Адреналин жег вены, и дрожащие руки тянулись к телефону, чтобы вызвать помощь. Но разум его отказывался принять происходящее; он надеялся, что это всего лишь ужасный сон, который вот-вот закончится.
Когда в коридоре послышались тяжелые шаги и чьи-то голоса, Скарамучча снова посмотрел на мать. Ее лицо, всегда такое живое, теперь было неестественно бледным, а глаза — закрытыми. В этот момент он понял, что его жизнь никогда больше не будет прежней, и утрату— невосполнимую и бессмысленную — ему предстоит нести до конца своих дней.
Скарамучча поднялся и на негнущихся ногах пошел в сторону, откуда доносились шаги. Вероятно, там прятался убийца. Он резко открыл дверь и увидел окровавленный нож, валявшийся на полу.
— Вы?!
Скарамучча поднял глаза, но дальше воспоминания словно заслоняла пелена. Он не мог вспомнить, кого он увидел в тот момент и знал ли он этих людей вообще. Ведь дальше воспоминания обрывались, создавая огромную пропасть. Он не помнил, что он сделал после этого, скорее всего, именно тогда его окатило шоком, из-за которого он потерял сознание и на продолжительное время потерял воспоминания об этом моменте…
В голове Скарамуччи царил хаос, и он тщетно пытался привести мысли в порядок. Образ человека или нескольких людей, убивших его мать. перед ним сливался и растекался, как вода по стеклу, не давая никакой ясности. Каждый раз, когда он старался вспомнить, лицо перед ним словно исчезало в тумане.
Он затряс головой, пытаясь вытеснить нарастающее чувство паники. Почему он не мог вспомнить? Почему его память предала его в самый важный момент? Подозрения и страх разрослись внутри, парализуя его.
Тяжелый вздох сдавил грудь, и он на мгновение прикрыл глаза, надеясь, что тьма принесет ответы. Но все, что он видел, были образы прошлого, моменты его жизни, смешавшиеся друг с другом, не поддающиеся никакому порядку.
— Бесполезно, — удрученно воскликнул Скарамучча. — Я всё равно не могу вспомнить… Прости, мама, даже сейчас я ничем не могу тебе помочь…
***
Сахароза лежала на кровати и размышляла о предложении Альбедо о фиктивных отношениях. С одной стороны, такое соглашение могло бы существенно повысить её популярность. Однако, с другой стороны, это означало покинуть уютную, безопасную зону комфорта, предоставляющую ей иллюзию защищённости от внешнего мира. Её сердце трепетало от волнения, а разум пытался найти логические доводы для отказа.
Она была почти уверена в своём решении отказаться, как вдруг воспоминания всплыли на поверхность: обидные насмешки других девчонок раздавались эхом в её голове.
Сахароза шла по коридору после того, как Альбедо вынес свое предложение о компромиссе, с задумчивым выражением лица.
— Эй, Сахарок, — к ней подошли девчонки, которые постоянно ошивались вокруг Альбедо, они постоянно строили глазки ему, пытаясь привлечь его внимание — Лиза и Эмбер. — Каково осознавать, что Альбедо тебя отшил на той вечеринке, а теперь он общается с твоей единственной подругой Люмин и пускает слюнки на её фото?
— Наверное, не очень приятно, — с наигранной жалостью сказала Лиза. — Может, теперь ты поймёшь, что тебе не стоит пытаться допрыгнуть до уровня, которого тебе никогда не достичь. Альбедо — птица высокого полета. И тебе, серой мышке, остается лишь смотреть на него с земли. Так что можешь даже не трепаться с ним в столовой. Всё равно ничего не выйдет.
— Тебя так задело, что я общалась с ним? — вырвалось у Сахарозы против её воли.
—
Не смеши. О чем ты с ним можешь общаться? — Лиза скептически похлопала глазами и переглянулась с Эмбер.
— Например, о планах на вечер, — решительно произнесла Сахароза, хотя внутри всё сигналило о том, что пора сбегать.
— Ну хватит, Сахарок. Не позорься. Не веди себя так, словно ты реально…
— …его девушка? — Сахароза проговорила это за нее быстрее, чем сообразила.
— Хочешь сказать, что ты и Альбедо?..
— Да.
— Если это так — докажи, — в глазах Лизы вспыхнула злоба, и она прошипела прямо в лицо Сахарозы. — Послезавтра наш университет заканчивает соревнования по баскетболу в финале, а потом все собираются отмечать за городом. Там будет много людей. Альбедо не из тех, кто пропускает вечеринки. Раз уж ты его девушка, приедешь с ним, и посмотрим, врушка ты или нет. И кстати, оденься поприличнее, не позорь звезду университета!
Наверное, именно в тот момент в её голове впервые зародилось зерно сомнений. Сахароза понимала, что её усилия ни к чему не приводят, а предложение фиктивных отношений с Альбедо могло бы хотя бы на время поднять её статус. Да, это был бы обман, но разве все вокруг тоже не играют роли? Может быть, стоит рискнуть? Выйти из своей оболочки и посмотреть, что будет дальше?
Сидя на краю кровати, Сахароза уставилась на своё отражение в зеркале. Янтарные глаза смотрели на неё с смесью волнения и страха. Она решительно схватила свой телефон и написала Альбедо: «Я согласна на твоё предложение. Я достану тебе билеты на экзамен, но сначала выполни своё условие. Послезавтра вечеринка. Мы должны появиться там вдвоем!»
Пальцы Сахарозы, уже по привычке, снова открыли общий чат университета. Она быстро пролистала вверх, напряженно вглядываясь в строки и мелькающие иконки профилей. Весь чат кишел сообщениями студентов, анекдотами, всевозможными мемами и анонсами мероприятий, но искомого не было. Сахароза лихорадочно искала те самые фотографии — те самые скрины из чата Альбедо и Люмин, где последняя отправила ему свои нюдсы. Немного усилий, и фотографии были бы найдены, но сегодня они почему-то не появлялись. Возможно, их удалили.
Сахароза всмотрелась в сообщения ещё внимательнее, надеясь на чудо или хотя бы намёк. Но её усилия были тщетны. Всё выглядело обычным, словно здесь никогда не было ничего особенного, сокровенного, чего-то, что могло перевернуть её внутренний мир. Это отсутствие казалось нереальным, особенно учитывая, с каким рвением она следила за происходящим в чате, буквально днями и ночами.
Она листнула чат до самого конца, надеясь найти хотя бы что-то, указывающее на причину удаления тех скриншотов. И нашла. Она не заметила сразу, что наверху было закрепленное сообщение от Дотторе, которое он написал сегодня. Она нажала на него, чат пролистнулся резко наверх, и Сахароза увидела следующее:
Дотторе
Я нечасто пишу в этот чат, но в этот раз ситуация вынудила меня. Возникло небольшое недоразумение. Помните, мы с общего аккаунта в чат скинули скрины, где якобы Люмин отправила Альбедо свои фото интимного характера? Так вот… Этого не было. Это был фотошоп. Не могу вдаваться в подробности, но кое-кто нечестным способом спровоцировал конфликт между Люмин и Скарамуччей и мною, в результате чего я был вынужден сделать такой фотошоп, чтобы разрушить репутацию Люмин.
Теперь с этого дня прошу не буллить Люмин, иначе столкнетесь с гневом «короля». Это приказ для всех обучающихся этого университета от «элитной четверки»!
❤9865
У Сахарозы округлились глаза, когда она увидела количество лайкнувших сообщение Дотторе. Это означало, что почти все из десяти тысяч обучающихся университета и состоящих в беседе приняло во внимание этот приказ. Вот что значит — элита университета.
Сахароза ощутила холод в сердце, когда внезапно осознала, что её подозрения в сторону Люмин были необоснованными. Она не могла поверить в то, как быстро её расстроенные чувства и недосказанные слова привели к такой боли и недопониманию между ней и Люмин. На самом деле, Люмин никогда не отправляла Альбедо никаких интимных фотографий.
Сахароза была настолько потрясена выходной Альбедо на той вечеринке и услышанным от Скарамуччи слухе о том, что Альбедо считает Люмин интереснее её, что это сломило её доверие. Она чувствовала, что мир рухнул, словно карточный домик. Казалось, каждый шепот и каждый взгляд вокруг нашёптывали одно и то же: Альбедо предпочёл Люмин.
Эти мысли, как ядовитые змеи, ползли и заполняли её разум, вытесняли здравый смысл. Единственная подруга, которой она доверяла, стала казаться врагом. Она поверила, что Люмин могла её предать. Однако реальность была иной, и сейчас, когда правда вышла на свет, Сахароза чувствовала себя еще хуже.
Пришло время извиниться, но как передать словами весь груз ошибок и сожалений? Её руки дрожали, мысли путались, но она знала, что должна сделать это, чтобы вернуть прежнюю дружбу. Сахароза надеялась, что Люмин сможет понять её боль и простить. В конце концов, все подвержены ошибкам и слабостям…
Ради интереса Сахароза пролистала чат ниже и усмехнулась реакции людей на сообщение Дотторе:
💬Боже, Дотторе написал в чат!!!
💬А-а, «хакер» в чате! Сенсация!
💬
Дотторе, привееет! Пиши почаще в чат
💬
Слушаемся и повинуемся твоему приказу, Хакер🥵
❤8124
💬Хакер, скинь свое лицо😏
👍7891
💬Дотторе, а ты, может, выдашь свою личность хотя бы на выпускном вечере?
💬А на каком курсе учится Дотторе?
Сахароза покачала головой, понимая, что Дотторе вновь ускользнет от всех попыток выяснить его личность. Чат продолжал заполняться новыми сообщениями, полными удивления и интереса к загадочному студенту, который, казалось, знал все обо всех, но сам оставался в тени. Ее собственное любопытство не раз ей подсказывало попробовать выйти на след, но она понимала, что даже она, с её умом и проницательностью, скорее всего, не справится с этой задачей.
Студенты говорили о нем как о каком-то мифическом персонаже, который однажды мог стать легендой университета. Некоторым казалось, что он вообще не студент, а кто-то из преподавателей или даже тайный агент, шпионящий за всеми.
«Интересно, зачем он скрывается?» — мелькнула мысль у Сахарозы. Размышления её были прерваны новым всплеском сообщений:
💬
Дотторе, по информатике у третьего курса на физмате завтра контрольная, подскажешь что-нибудь? Ты же хакер!
💬Ты вообще настоящего человека-то из себя представляешь? Мне кажется, что Дотторе не реальный
🤯2340 🤡1765 🖕961
Среди всех эти восторженных сообщений появилось ещё одно, не очень приятное, которое мгновенно начало собирать кучу реакций
Лиза
А у меня еще одна сенсация! Сахароза начала встречаться с Альбедо! Как вы думаете, это правда? Или Сахароза врет?
💔457 👿274 😭121 🖕80 👎19
💬
Кто такая Сахароза?
👍598
💬
Это та лохушка, которую развели на вечеринке Скарамуччи в начале учебного года. Правда, он это всё замял, Люмин договорилась
💬
Она врет, Альбедо никогда бы не посмотрел в сторону такой как она
👍372
💬
Лучше бы Альбедо был с Люмин. С того недоразумения, как выразился Хакер, я начала их шипперить
❤113 🤯93
💬
А как же Люмин и Скарамучча? Вы вообще видели между ними химию?
❤424
Ну, хватит! Сахароза закрыла чат и откинула в сторону телефон. Пусть все её считают лохушкой, стремной, недостойной Альбедо — она докажет всем, что может быть привлекательной! Пусть даже методом фиктивных отношений с Альбедо, она утрёт всем нос!
Она встала с кровати и направилась к зеркалу. В отражении она видела неуверенную девушку с растрёпанными волосами и усталыми глазами. Это не то, кем она хотела быть. Она провела пальцами по волосам, задумавшись о том, каким был её настоящий потенциал. Сахароза знала, что её ценность не зависит от мнения окружающих, но обиду от их насмешек было сложно игнорировать. На этой вечеринке она покажет всем, что, пусть она скромная девушка, она может привлечь внимание парня из «элитной четверки»!
***
Альбедо нетерпеливо постукивал по рулю, ожидая Сахарозу. Он просто надеялся, что она решит надеть что-то нормальное и не станет затягивать волосы в тугой крысиный хвост. В его мыслях она предстала в легком платьице, подчеркивающим хрупкость её фигуры, а её волосы свободно распущены, касаются плеч и слегка волнуются от легкого ветра. Альбедо даже представлял запах, который будет исходить от нее — сладкий аромат цветущих лугов, свежий и манящий.
Но все надежды разбились вдребезги, когда он увидел Сахарозу, выходящую из подъезда. На ней водолазка в горох, серенький сарафан ниже колен и черные балетки, усыпанные стразами. И, словно она решила добить Альбедо, её волосы были идеально стянуты на затылке в пучок.
Она шагала к машине, не обращая внимания на его разочарование, которое, видимо, слишком явно отразилось на его лице. Впрочем, она привыкла к этим критическим взглядам.
— Привет, Альбедо, — улыбнулась она, садясь на переднее сиденье. — Извини за ожидание, слишком долго собиралась.
— Привет, — сдержанно ответил он, заводя двигатель. Мотор загудел, заполняя неловкое молчание внутри автомобиля. Они отправились в путь, и на несколько минут разговор утих, уступив место звуку колес, катящихся по асфальту.
— Ты выглядишь… необычно, — наконец заговорил Альбедо, пытаясь найти более мягкий способ выразить свое разочарование. Глаза его скользили по ее одежде и аккуратно уложенным волосам. Как же ей объяснить, что выглядит она не то что бы плохо, но её наряд совершенно не подходит для вечеринки, на которой она хочет сразить всех наповал и предстать в роли его девушки. — Слушай, давай без психов и истерик, но тебе лучше переодеться.
Ее глаза расширились, и на мгновение Альбедо показалось, что он услышал внутренний взрыв. Но Сахароза лишь вздохнула и посмотрела на него с таким непониманием, что становится неудобно.
— Я не говорю, что этот наряд ужасен. Он просто… не для этого случая.
— Но это новая одежда! Я даже ни разу ее не надевала! — запротестовала Сахароза.
— И не надо её надевать. Чёрт, это я должен тебе рекомендовать, как тебе одеваться, или ты хоть немного соображать, куда мы направляемся?! Ты же вроде девушка и причем весьма умная. Это же вечеринка! Ты хоть понимаешь, что там такие расфуфыренные девицы будут, что ты в своем глупом сарафане и балетками со стразами будешь выглядеть стремно и неуместно?! Ты же одевалась хорошо на вечеринку Скарамуччи, почему снова не надела то бежевое платье?! — взвыл Альбедо и краем глаза увидел, что она вот-вот расплачется. — Прости, погорячился. Не расстраивайся. О, смотри! Торговый центр. Ну-ка пошли!
— На самом деле, то бежевое платье принадлежит моей маме, и я взяла его без спроса, за что она очень сильно меня отругала. Поэтому я больше не осмеливаюсь брать её одежду, — оправдывалась Сахароза.
— Ладно-ладно, — словно отмахнулся Альбедо. — Я просто немного вскипел, не подумав.
Как только они переступили порог одного из магазинов одежды в торговом центре, девочки-консультанты, увидев Сахарозу, не стесняясь, обменялись многозначительными взглядами, но тут же натянули фальшивые улыбки. В воздухе витала напряжённость, смесь притворной учтивости и скрытой зависти.
— Её нужно одеть во что-то интересное. Для вечеринки, — уточнил Альбедо.
Сахароза и рта раскрыть не успела, как её уволокли в бесконечный лабиринт манекенов и вешалок. Консультантка энергично снимала с вешалок платья и костюмы, комментируя каждый выбор: «Это подчёркнет вашу фигуру… Здесь такой интересный вырез… Попробуйте вот это, идеально для вашего цвета волос».
Через некоторое время они вернулись с горой одежды, и Сахароза кинула на Альбедо уничтожающий взгляд, будто он был врагом народа.
— Это возмутительно, — пробормотала она.
Но её слова потерялись в вихре разноцветных тканей и бесконечном потоке речи консультанта. Она терпеливо объясняла, какие цвета лучше сочетаются с её светлой кожей и каким образом можно сочетать одежду, не затмевая её естественной красоты.
Альбедо наблюдал за этим действием с той характерной для него сосредоточенной невозмутимостью. Он держал в руках свой телефон и словно не обращал на всё происходящее вокруг никакого внимания, но выглядел таким довольным этим безумием, что Сахароза не удержалась и снова швырнула в него взгляд, полный ненависти.
— Потерпишь, — бросил он ей, не поднимая глаз от экрана. — Результат того стоит.
— Ужас! Здесь цена не меньше двух моих стипендий, — воскликнула Сахароза из примерочной, бросив недовольный взгляд на ценник платья.
Альбедо, сидя на мягком кожаном диване перед примерочными, лишь пожал плечами. Не отрывая глаз от экрана телефона, он равнодушно пролистывал посты в новостной ленте.
— Не смотри туда. Я за всё заплачу, — пробормотал он, отвлекаясь лишь на мгновение, чтобы уставиться на шторку примерочной.
Ткань шторки оказалась неплотно задернутой, открывая достаточный обзор на то, что происходит внутри примерочной… Дыхание Альбедо сбилось, а телефон чуть не выскользнул из рук, когда он увидел линию спины, плавный изгиб талии и округлые ягодицы, обтянутые черными трусиками. Ого…
Глаза Альбедо приковались к ней, не в силах отвести взгляд от стройной фигуры, мерцающей в мягком свете ламп. Сахароза, казалось, даже не замечала, что кто-то наблюдает за ней. Трусики едва скрывали ее прелести, и Альбедо не мог не прикусить губу от восхищения, а руки его чуть дрожали от возбуждения.
Сахароза медленно повернулась, взяла в руки платье, будто бы специально медленно. Альбедо наблюдал за каждым движением, словно гипнотизированный, пока ткань полностью не скрыла ее формы. В этот момент он осознал, что его лицо горит, а дыхание становится все более и более прерывистым.
«Почему я на вечеринке не заметил, какие у неё формы? Ничего себе…» — подумал Альбедо.
Наконец, Сахароза вышла из примерочной. Но волшебства не произошло: ботаничка не преобразилась в принцессу. Платье на Сахарозе висело, как бесформенная тряпка, создавая более нелепый вид, чем был до этого. Альбедо покачал головой, и Сахароза, точно поняв смысл этого жеста, снова скрылась в примерочной. Но сколько бы нарядов она не примерила, все было не то. Ей ничего не подходило, и Альбедо не мог понять, в чем дело.
Время проходило, и с каждой новой попыткой надежда в глазах Сахарозы гасла. Каждое новое платье заставляло её чувствовать себя всё менее уверенной, и она начинала сомневаться в собственной привлекательности.
Когда Сахароза вышла в очередной раз, на ней было платье нежного бирюзового оттенка с кружевным подолом. Оно тоже не смотрелось. Альбедо лишь вздохнул, устало прикрыв глаза.
— Ну всё, мне это надоело! — вспыхнула Сахароза. — Это была глупая затея! Я надеваю свою одежду, и мы едем на вечеринку как есть!
— Как есть нельзя, — отрезал Альбедо.
Он задумчиво посмотрел на груду нарядов, разбросанных повсюду, и задумался. Он знал, что проблема была не в платьях. Они были хороши, каждое по-своему уникально. Но что-то все же не давало раскрыть красоты фигуры Сахарозы.
Альбедо снова прикрыл глаза, вспоминая вечеринку Скарамуччи. В том бежевом платье образ Сахарозы был почти идеальным. Однако сегодня, стоя перед множеством выборов в магазине, он не мог понять, почему ни одно из платьев не подходило ей. Они то висели бесформенно, то стесняли свободу движений, никак не передавая лёгкость и естественность. Может быть, проблема в размере? Возможно, цвет не гармонирует с её аурой, или фасон недостаточно подчёркивает её индивидуальность? Он снова мельком вспомнил, как элегантные линии бежевого платья подчёркивали её фигуру, но ни один из здешних вариантов даже близко не напоминало его.
«Чёрт подери!» — простонал он про себя, осознав, что его знания о женской моде слишком поверхностны. Каждый новый выбор казался настоящей лотереей.
И тут, словно озарение, пришла спасительная мысль. Было ясно, как никогда раньше: ему нужен профессионал. Его мать. Алиса Крайдепринц. Мировая известная актриса, которая постоянно не только снимается в кино, но и ходит на разные светские мероприятия, на которых она всегда выглядит, как богиня, даже если она надевает самое простое платье.
— Сахароза, мы едем ко мне домой. Я познакомлю тебя со своей мамой.
