Приключения Хоука в Киркволе

«В годы расцвета работорговли в империи Тевинтер верхушка Киркволлского общества процветала так, как не снилось самому алчному богатею. Верхний город был выстроен для богатейших работорговцев. Его роскошные имения высятся на гребне громадной скальной стены, окаймленной с одной стороны Недремлющим морем. С другой стороны раболепно притулился Нижний город — так было до тех пор, пока рабы Киркволла не восстали и не разграбили богатства Верхнего города. В наши дни наиболее выдающимися строениями Верхнего города являются Крепость — резиденция наместника — и Церковь — жилище Владычицы Церкви и религиозный центр города. Оба эти здания — перестроенные поместья, которые некогда принадлежали богатым магистрам, а после восстания были соответственно переоборудованы.» Идем рядом с Бартрандом по верхнему городу. Гном ругается. «Сейчас половина Киркволла набивается ко мне в друзья История дома Тетрас восходит к основанию Орзаммара. Хроники сообщают, что представители дома три раза занимали пост старшины Совета. Также они занимали позиции в числе Хранителей хроник и големов. Но эти времена остались далеко позади. Во второй год правления короля Эндрина Эдукана совет признал лорда Андвара Тетраса виновным в умышленном искажении результатов Испытаний в пользу своего дома. За это оскорбление предков он и его дом были приговорены к изгнанию на поверхность. Андвар умер всего через пять лет, оставив леди Ильзу, десятилетнего Бартранда и двухлетнего Варрика. Изгнание, жизнь на поверхности и утрата мужа сломили леди Ильзу. Она начала выпивать, и юному Бартранду пришлось в одиночку заниматься делами того, что осталось от дома Тетрас. К пятнадцати годам Бартранд удвоил семейное состояние. Позор дома Тетрас подогрел его амбиции, а когда-то почитаемый титул обеспечил место среди кэлн, представителей гномьей торговой гильдии из богатых родов. Он использовал все это, чтобы наладить связи и организовать предприятия, достойные члена орзаммарского Совета. К тому времени как леди Ильза скончалась, Бартранд сделал семью Тетрасов одной из самых влиятельных в гильдии, но власть и богатство на поверхности не могли его насытить. Он стал искать союза с богатейшими семьями «прижившихся». Члены гильдии поговаривают, что Бартранда может удовлетворить только полная реконструкция орзаммарского имения Тетрасов в Киркволле — вплоть до рек из лавы. — О, нет. Сиськи Андрасте, башка человечья! Ты хоть знаешь сколько народу проситься в эту экспедицию? Переглядываюсь с Карвером. — Слушай, мы знаем, что ты собираешься на глубинные тропы. Тебе нужны лучшие, вот мы и… Гном перебивает брата. — О нет… Поздняк метаться! Всех набрали! — гном останавливается у двери в особняк и оборачивается к нам. — Да на деньги из такого похода тут можно обжиться будь здоров. — не унимается брат. Гном закрывает глаза рукой. Слушай мы тебе пригодимся. Мы сражались с порождениями тьмы! — Да хоть огру руками рога сверни. Меня таким не удивишь. «Возвышающихся над своими мелкими сородичами, другими порождениями тьмы, громадных огров нечасто можно встретить на полях сражений. Легенды говорят, что они появляются только во время Мора, но есть записи, где утверждается, будто огров встречали на Глубинных тропах, где они охотились поодиночке или мелкими группами. В одном, по меньшей мере, донесении Серой Стражи сообщается, что одинокого огра встретили в Диких землях Коркари в 9:19 Дракона; он был очень слаб и с ним без труда удалось покончить. Зато во время Мора можно увидеть до сотни этих созданий сразу. Они сопровождают орды порождений тьмы, их чудовищную силу часто используют для штурма укреплений противника и прорыва передовых линий противостоящих армий. Подобно быкам, налетают они на своих врагов, колотят по земле кулачищами, чтобы её сотрясением свалить врагов с ног, и швыряют громадные камни в лица наступающих воинов. Трудно противостоять в рукопашной гиганту, который одной рукой хватает воина и лишает его жизни или избивает до беспамятства другой. Впрочем, у ловкого есть шанс вывернуться, или же соратники могут осыпать огра сокрушительными ударами, чтобы заставить его выпустить своего попавшего в беду товарища. Серые Стражи считают, что, убивая огра, нужно соблюдать определённые предосторожности. Мало того, предупреждают они, что ограм не причиняют вреда серьёзные раны в голову и даже в сердце, возможно, что они, упав замертво в считанные минуты полностью восстановят своё здоровье и силы. Большинство Серых Стражей рекомендует во время Мора сжигать в пепел любых порождений тьмы и… в особенности, мёртвых огров.» — Да уломай же его! — тычет в меня пальцем брат. — Это твои гребаные храмовники за нами гоняются! — Мой брат прав. С ним это бывает раз в год, вроде горячки, а так он здоров. — шучу я. Карвер фыркает и отворачивается. — Спасибо тебе огромное. — Так что скажешь, Бартранд? Мы именно те, кто тебе нужны. — Что хотите улизнуть из трущоб? — разводит гном руками. -Все ферелденцы в этой дыре того же хотят. — Он разворачивается и уходит. — Ищите другую кормушку. Брат разворачивается ко мне. — Отлично снова ждать, пока нас кто-нибудь не прихватит за шиворот. — Будет еще хуже, если мы будем грызться друг с другом. — Да я понимаю. Просто… похоже в этом городе два пути. Или сдохнуть или стать такой же мразью как эти. Нам нужны деньги, положение, хоть что-нибудь что можно швырнуть в лицо этому гному. И что может отпугнуть наших преследователей. Все что мне приходит на ум — это дядя Гамлен. — Я дорогому дядюшке ни на грош не верю. Но по крайней мере он такая же сволочь, как Бартранд. — На фоне прочего даже это выглядит достоинством. Что еще мы можем сделать? — идем к выходу из района гномов. — Наши дела все хуже, и мне вовсе не улыбается в один прекрасный день оказаться в казематах. Со мной сталкивается рыжий парень. Так, он меня что обокрал? Вот сволочь. — Эй! Парень кидается бежать по проходу между домами. Гном стреляет в него из арбалета. — Знал я парня, который мог разок улыбнуться и глянь, — ваши карманы уже пусты. Но ты… Тебе до верхнего города далеко, а о торговой гильдии вообще молчу. Мастерства не хватает. Подойдя к пришпиленному к стене дома парню, он забирает у него мой кошель. — Поискал бы ты себе новую работу. Заехав кулаком вору в рожу, гном вытаскивает арбалетный болт. — Брысь отсюда. Парень валиться на мостовую, после чего потирая рожу сваливает. Гном же идет к нам. Подойдя кидает мне мой кошель. — Как поживаете? Варик Тетрас к вашим услугам. «Я знаю всех в этом городе, кого стоит знать.» Варрик родился через три года после изгнания его отца из Орзаммара. Мир Торговой гильдии не подходил на подземный. Предки не говорили с ним, Совершенные были героями сказок. Количество танцев, подаренных дамой из кэлны юному низкородному «прижившемуся», было куда важней всех королей вместе взятых. Пока Бартранд занимался делами, продвигая дом Тетрас всё выше и выше в социальной иерархии, Варрик заботился о семье и слугах. Его мать, леди Ильза, очень тяжело переживала изгнание, находя утешение в выпивке и курении. Младшему сыну большого труда стоило сдерживать её пьяные буйства, избегать скандалов с соседями и заботиться о матери, когда она лежала еле живая после очередного загула. Будучи известен во всей Торговой гильдии как непревзойденный рассказчик, Варрик редко рассказывает о себе и своей семье. Его знает весь Киркволл. Каждый хотя бы раз покупал ему выпивку — и не ради каких-то связей, а исключительно ради удовольствия послушать хорошую историю. — Прошу прощения за Бартранда. Он не разглядит выгоды, даже если та его по башке стукнет. — Добродушно говорит гном поигрывая арбалетным болтом. — А ты разглядишь? — вскидываюсь я. — Еще бы! Мой брат не понимает, что нам как раз нужен кто-то вроде тебя. Он это правда и под пытками не признает — слишком гордый. А вот я реалист. Так это похоже его младший брат. — Ты тоже идешь с Бартрандом? — Ага! Правда глубинные тропы — не совсем моя стихия. Но не могу же я отпустить главу дома в одиночку! Так что как ты догадываешься, я более чем заинтересован в успехе экспедиции. Ну что ему надо понятно, но почему именно мы? — А почему ты так уверен, что от нас будет польза? Ты же ничего о нас не знаешь. — Ну почему же напротив, за последнее время ты заработал себе славу. Работать на кровавые клинки само по себе не мало. — начинает расхаживать по проходу между домами гном. — А ты не просто работал, ты сумел удивить. Имя Хоуков стало притчей во языцех. Неплохо для недавно прибывших ферелденцев! — Значит, ты и о брате моем слышал. — Совсем немного. Большей частью говорят о вас, мессир. — Кто бы сомневался. — ворчит брат. — Конечно, твой брат тоже может пойти, но это решать тебе. — Я пойду. Без этой экспедиции мы до конца года не протянем. — Не слишком ли много стараний для очередного наемника? — Нам не нужны наемники — нам нужен партнер! По правде сказать, Бартранд на себе бороду рвет, пытаясь найти деньги, но у него кишка тонка. Вложи деньги в экспедицию. Пятьдесят золотых и он не сможет устоять. Особенно если я похлопочу. Пятьдесят золотых?! И где я их возьму? — Звучит заманчиво… Но, если бы у меня было столько денег, я бы не искал работу. — Смотри на вещи шире! После Мора у нас совсем не много времени, пока на глубинных тропах не так опасно. Сокровища, которые ты там найдешь обеспечат тебя и семью на всю жизнь! — продолжает заманивать нас в экспедицию гном. — Да ладно, гномик дело говорит. — пихает меня брат рукой в бок. И уже гному — прошу прощения не хотел задеть. Послушай, ты ведь все это затеял… И это хорошая идея. Несомненно лучше, чем угодить в казематы. — Мы идем в поход вместе. Оглянуться не успеешь, как состояние уже в кармане. Ну, что скажешь? А там вообще что-то есть или за столько лет уже все разграбили? — Может там ничего нет, кроме порождений тьмы и камней. И почему ты так уверен, что мы разбогатеем? — Бартранд не хватается за сомнительные возможности. У него надежные сведения. На глубинных тропах есть такие древние закоулки, что даже гномы забыли о них. «Уже не осталось в живых гнома, помнящего, какими были прежде глубинные тропы, то была ложная сеть туннелей, соединявших тейги. По чести говоря, неверно было бы называть их туннелями: это подлинные произведения искусства. Геометрия их стен отражает столетия тщательного планирования, изваяния Совершенных надзирают за путниками, а потоки лавы обеспечивают Глубинным тропам тепло и свет. Обитатели верхнего мира толкуют об Имперском тракте, построенном магистрами древности. Эта насыпная дорога, которая тянулась на тысячи миль, могла быть создана только магией. Вероятно, её можно сравнить с Глубинными тропами, хотя нам, гномам, магия не понадобилась. Впрочем, сейчас это не важно, теперь на Глубинных тропах правят порождения тьмы. Когда Орзаммар запечатал выходы на Глубинные тропы, бросив всё, находящееся там, на произвол судьбы, мы навеки отдали былое королевство чёрным тварям. Подумать только, в Бонаммаре теперь кишат генлоки, разбивают наши статуи и оскверняют величавшие плоды нашего труда! Всё, что мы возвели там, теперь во власти распада и тления. Всякий гном, которому случается выйти на Глубинные тропы и благополучно вернуться оттуда, рассказывает, что с каждым годом дела становятся всё хуже и скверна расползается всё дальше. А наземники считают, будто порождения тьмы исчезли, только потому что они не вылезают в верхний мир? Ха. Когда-нибудь Орзаммар окончательно падёт, и наверху узнают, как сильно они ошибались. Порождениям тьмы больше некуда будет деваться, и они двинутся наверх. И начнётся у наземников Мор, которому не будет конца.» — Запись разговора с гномом из касты шахтёров, 8:90 Благословенного века. — Нам просто нужно спуститься, а там Бартранд покажет дорогу. Если будут трудности на то мы и нужны. — Ну что ж, ничего лучше мне, пожалуй, не придумать. Пожимаю плечами. — Превосходно. — гном всплескивает руками. — В Киркволле полно работы. Каждый раз, как нанимаешься откладывай помаленьку и оглянуться не успеешь, как разбогатеешь! — Да запросто… — брат пихает меня в бок. — Может Авелин как-то поможет нам. Она теперь в городской страже, верно? — Когда будет время давай поговорим с глазу на глаз. Лучше всего в «Висельнике». Если что ищи меня там. А теперь пойдем поищем передряг на свою голову. Прохожу на рынок. У стены разложил свои инструменты по созданию рун гном. Это же… — Хоук! Сколько зим сколько лет. — В приветствии гном протягивает ко мне руки. — Достойн? Когда ты вернулся в город. Обнимаю его. — О, примерно месяц назад. В Орзаммаре у меня как-то не сложилось. Ты все еще с кровавыми клинками? Кажется, как раз год прошел. — По-прежнему пытаешься разнюхать кто чем занят. — машу рукой. — Конечно! А как еще заработать гному? Знаешь, что я тебе скажу? — он трет пальцами подбородок. — У меня еще остались старые связи, если понадобиться сделать руны, могу посодействовать. Береги себя Хоук. — машет он рукой. — Смотри не угробься. Идем в церковный двор. Мужчина в белоснежных доспехах вешает объявление на доску проповедника. — Себастьян! Прекрати это безумие! Задумайся… Пытается его вразумить владычица Церкви. — Церковь не может потворствовать мести. — Мое право, мой долг показать убийцам, что нигде в Вольной Марке им не укрыться! — Это убийство. Она срывает объявление с доски. Мужчина стрелой пришпиливает его к доске. — Нет. Убийство — это то, что произошло с моими родными. Мужчина уходит из дворика. Владычица повздыхав уходит в церковь, а я иду смотреть на объявление. «Тяжелейшие злодеяние было учинено против вольномыслящих горожан Вольной Марки. Правящее семейство Вель в Старкхевене — мое семейство! — было жестоко убито, истреблено вплоть до последнего младенца. Эту бойню учинили наемники кремни. Сим сообщением объявляю награду за голову каждого солдата кремней в Киркволле и его окрестностях. Принц Себастьян Вель» — Гулять по верхнему городу, все равно что ходить на рынок без денег. Замечает брат после получаса брожения по улицам. Наконец мы поднимаемся по лестнице в крепость наместника. Пройдя черз хол в казармы стражи, вижу у расписания патрулей Авелин. — Авелин? Я протягиваю к ней руки для объятий, но она даже голову ко мне не поворачивает. — Здравствуй Хоук. Так и стоит, повернувшись к нам спиной. Я её чем-то обидел? — Вроде ж давно не виделись, да? — Что? А да, извини. — Она разворачивается. — Такое чувство будто только вчера расстались. Я за тобой присматривала. Одна из выгод моей работы, это информация. — Она прислоняется к стене. — Осторожнее с Бартрандом — он тот еще сукин сын. «Ну, и кого в очередной раз заинтересовало, почему это я защищаю жителей Киркволла? Каких-нибудь ленивых бездельников, которым абсолютно нечем заняться? Мой отец был орлесианцем, но я — не он. Да, да, вы могли найти кое-какие тревожные записи, касающиеся Бенуа дю Лака, однако они появились лишь потому, что его покровитель потерял расположение двора из-за какой-то дурости, а отец предпочел изгнание казни. Я тогда была еще ребенком. Я не помню Орлея. И хотя Вал Руайо — славный город, я не зову его домом и не испытываю преданности по отношению к нему. Я была воспитана в Ферелдене, а прямо сейчас я — марчанка и жительница Киркволла.» — На твоей должности наверняка можно узнать много полезного. — Не стоит об этом. — стражница отворачивается. — Ничего когда-нибудь ты так затоскуешь, что схватишься за первую же возможность. — Это все равно, что сидеть сложа руки. В городе полно опасных типов. Вообще-то у меня и для тебя дело найдется. Если захочешь сослужить службу Киркволлу, дай знать. Ну а так, — она обводит нас взглядом. — я всегда здесь, и я рада помочь. Видит Создатель я бы не отказалась от работы поинтереснее. — Вижу Киркволл тебе по душе. — Для меня это было испытанием. Столько возможностей… если, конечно, ты тот человек, что нужен местным жителям. — А ты тот человек? Она смотрит на меня сужеными глазами и говорит. — Ну если упереться, то можно себя в этом убедить. — Должно быть, это не тоже самое, что служить королю Кайлану? — Мне нравилось. Но Ферелден уже другой. И король там другой. По мне так у него гонору многовато. Ведь это он со своими соратниками победил архидемона. Так что не мне его попрекать. А впрочем, переменой больше, переменой меньше… — она наклоняет голову в бок. — Для меня все закончилось при Остагаре. — А что на счет тебя Карвер? Ты же там был. Не чувствовал ничего похожего? — Нет. — Ну и ладно. Все-таки твой братец тот еще болван. — Хорошо Авелин. У тебя есть какое-то стоящее дело? — Может мои дозоры — это никчемные прогулки в темноте, но назревает нечто важное и ты мне понадобишься. Есть сведения о засаде. Видимо на караван, хоть я и не нашла доставок, которые соответствуют описанию. Это не важно. Разбойники хотят что-то украсть? Я помешаю им неважно, мой это район или нет. Стоит узнать побольше. — У тебя есть имена или еще какие-нибудь зацепки? — Неважно. Если мы покажемся, и они нападут, то они по определению разбойники вот и все. А вообще я подозреваю контрабандистов. Как я уже сказала похоже на обычную западню для каравана. — Авелин, я не стражник. — Нас не так уж много. Так что временные помощники только приветствуются, если они хоть что-нибудь умеют. А ты ведь много чего умеешь, правда? — Ну что ж, Авелин, один помощник у тебя уже есть. Она довольно щурится и кивает. — Я знала, что могу на тебя рассчитывать! Они прячутся на расколотой горе. Это далеко, да и подъем нелегкий. Но если пойдем напрямик выиграем время. И не надо убегать от меня и делать все самостоятельно — она мотает головой. — Я конечно доверю тебе, но мне нужно быть там. Ты действуешь от имени стражи. Спускаемся в нижний город. — Карвер мне не нравятся некоторые твои новые знакомые. Выговаривает стражница братцу. — Поговори с моим братом. Это он все решает. — Может быть, но ты то следуешь за ним. В городе много людей, которые рано или поздно плохо кончат. Я не хочу той же участи для тебя. — Может, если ты прекратишь за мной шпионить это поможет? — Нет. Нижний город располагается в огромной котловине, что некогда была первой Киркволлской каменоломней. Эта часть города была выстроена рабами, которые вырубили из камня и сам город, и его порт. В наши дни Нижний город представляет собой лабиринт трущоб, узких улочек и шестигранных внутренних двориков — «сот», как называют их местные. Беднейшие обитатели Нижнего города живут в пещерах, высеченных в склоне горы. Весь этот район застроен кое-как, и повсюду видны следы обвалившихся стен. Все заволакивает дым литейных мастерских. Очистить местный воздух способен только холодный зимний шторм, однако нельзя сказать, что ледяной ветер, воющий над зевами старинных шахт, приносит местным жителям облегчение. Время от времени из этих шахт, уходящих в Клоаку, вырываются клубы отвратительных испарений, известных как удушливый газ. Довольно часто случается обнаружить целый трущобный поселок, который в разгар повседневной суеты погиб от удушья. Стены, окружающие Нижний город, выше всего у гавани. Самые оживленные улицы района ведут к Верхнему городу, местообитанию богатейших граждан Киркволла. Находясь в Нижнем городе, помимо скальных стен можно разглядеть один только Верхний город. Он сверкает высоко над головой, хорошо видимый, однако же недостижимый. — Брат Дженитиви, «В поисках знания: путешествия церковного ученого» На стене рынка висит плохо пропечатанная листовка. «ВОН С НАШИХ УЛИЦ! Ферелденские беженцы, кунарийские солдаты… что дальше? Тевинтерские работорговцы, забирающие детей прямо из постели? ПОКОНЧИМ С ЭТИМ! Настоящие киркволлцы ЭТОГО НЕ ПОТЕРПЯТ! Чтобы выгнать чужаков с нашего порога, нам надо действовать сообща. Вольную Марку — для её граждан. Если вам небезразлично наше общее будущее, вступайте в союз «Друзья Киркволла»! Отстоим свой город.» Иду в дом Гамлена. — … трудно поверить, что они ничего мне не оставили. Продолжает прерванный моим приходом разговор мама с дядей. — Ну, мать была в бешенстве, когда ты сбежала с ферелденским отступником. — Но я осталась их дочерью. Первенцем! Подхожу к нашему псу. Он продолжает дремать. — В Лотеринге он был не такой. Наверное, скучает по просторам и полям. — замечает мама. — Тебе не подходит городская жизнь? К нам подходит брат. — Ему нужно просто больше гулять. Правда, малыш? Пес радостно подскакивает и лаем выражает согласие. — Он член нашей семьи. Я не хочу потерять его. — Заберите его! Я по горло сыт этим, как его там. И пыхтением его сыт. — Гамлен, что ж такое? Мабари понимает, что ты говоришь. Называй его по имени. — возмущается мама. — Чем плохо звать его «пес»? И запомнить просто… Выхожу на прогулку с собакой, а когда возвращаюсь мама снова спорит с Гамленом. — Мои дети целый год были в услужении — в услужении! Их место среди знати! — возмущается мама. — Из желаний да опий жать — был бы вечный сон. Отрубает Гамлен. — Дядя, а почему же нам ничего не оставили? — Твоей матери надлежало выйти замуж за графа де Копьи, а она вместо этого удрала с каким-то ферелденским отступником. После такого поступка трудно рассчитывать на благосклонность. — Где завещание отца? — сжимает кулаки мама. — Если б я увидела его своими глазами… — Здесь нет во всяком случае! Его прочли и убрали в тайник и незачем кому-то снова на него смотреть. Что-то не так с этим завещанием похоже. — Дед вообще упомянул мою мать в завещании? — Мальчик, наш отец умер, когда ты еще пешком под стол ходил. Ты уж не жди, что я все буду помнить. — И правда, чего уж ждать. Когда это, ты поступал разумно? — спрашивает Карвер. — Мам, я знаю об Амелах лишь то что они были знатным родом. Почему ты никогда о них не говорила? — Амелы вошли в круг кирквольской знати, в те времена, когда Гараэл победил четвертый Мор. Но у нас в крови всегда была магия. И это всегда было пятном на нашей репутации. Ни одна уважающая себя семья не захочет брака с родом, в котором бывают маги. Выбрав вашего отца… я лишь добавила магии в нашу кровь. Наверное, это больше всего задело моих родителей. — Дядя, пожалуйста. Мы имеем право увидеть его своими глазами. — Пожалуй. Но увидеть эту бумаженцию вы все равно не сможете. Она храниться в имении, которым я давно уже не владею. — Каким же идиотом нужно быть, чтобы его там бросить. Возмущается брат. — Это все давние дела. — машет дядя руками. — Или я должен был сидеть там двадцать пять лет и ждать, когда же Лиандра приползет обратно? — Гамлен, а кто купил имение? Что если поговорить с ними. Рейнхарты? — Ты их не знаешь. Привыкай к нижнему городу, сестра. Теперь наше место здесь. На следующий день болтаю с братом. — Создатель, что за дерьмо. Я хочу поддержать маму, но Гамлен иногда такое говорит… У меня даже ненавидеть его уже не получается. Заботиться о ком-то всегда оставаясь в тени… — брат качает головой. — Это не жизнь. — Ты хочешь что-то высказать? — Хорошо, если хочешь поспорить кто больше потерял давай. Но я никогда здесь не жил. — он разводит руками. — Мама даже дала мне старый ключ от поместья, чтобы я попытался что-нибудь найти. Но я не знал деда. Мне не важно, надеться ли его завещание. — Мама старалась дать нам все необходимое. — пожимаю плечами — Мне кажется она заслуживает такого же отношения. — О, я её понимаю. — он смущено утыкается в пол. — Гамлен — редкостный осел. Но вряд ли работорговцы нам все вернут, если мы их попросим. Он о чем? Склоняю голову на бок. — Ты что-то знаешь? — Когда дядя выпьет у него развязывается язык. — брат начинает расхаживать по комнате. — Он и тогда тоже упился вдрызг и все подписал. Вот кто теперь владеет имением. — Он смотрит на меня. — Очевидно самый большой винный погреб в Киркволле теперь служит для доставки рабов через катакомбы. Вот так семейное наследство. Хочется ругаться матом. Ну по крайней мере если мы их убьем никто горевать по ним в городе не будет. — Не знаю как тебя, а меня это немного злит. — Наконец-то мы в чем-то согласны. — Если забыть об остальном, что ты предлагаешь делать с работорговцами? — Они заслуживают только одного. — Наконец-то мы в чем-то согласны. — Хорошо, братишка. — Карвер подходит ко мне. — Если ключ подойдет, мы расчистим имение от катакомб до самого верха. Брат уходит полировать свой меч, а я начинаю разбирать свою почту. Так, письмо от Миирана. «Хоук, Ты настоящая заноза в заднице, но не без таланта. Если устанешь торчать в куче дерьма среди безработных беженцев — заглядывай, пропустим пару кружек. Когда мои парни не сдюжат с какой-нибудь работенкой подкину её тебе. Обращайся Мииран». Урод, но полезный. Может действительно что подкинет. «Приветствую. Вы не знаете кто я, но я о вас наслышан. Я полагаю, что вам могут пригодиться предметы из моей коллекции, а также средства для того, чтобы их получить. Это приглашение не распространяется на кого попало, но вас ведь нельзя назвать кем попало, верно? Считайте это письмо приглашением в Черный магазин. К письму прилагается описание прохода через туннели под городом и амулет, необходимый для входа в магазин. Если передадите этот амулет кому-то другому приглашение в магазин немедленно станет недействительным… а последствия будут неприятны. До встречи Ксенон.» Достаю из конверта амулет на цепочке и карту туннелей. «Тому, кто решит взяться за благое дело и помочь семейству Велей из Старкхевена… Его высочество принц Себастьян Вель оставил указания для благородного храбреца, что возьмется уничтожить кучку мерзавцев, посмевшую напасть на его семью. Это наемники компании Кремня — в окрестностях Киркволла видели три их шайки. • Одна расположилась лагерем неподалеку от эльфов, рядом с хребтом, где находится Расколотая гора. • Вторая собирает разные сведения в порту по ночам. • Третья укрывается вдали от обжитых мест, на Рваном берегу. Их лагерь стоит дальше всех известных примет. Того, кто найдет и уничтожит всех этих разбойников ждет достойная награда от принца. Да направит вас Создатель. — Проповедница Талета» Хм, и как она узнала, что я этих наемников буду убивать? Видела нас у доски что ли. — Брат, собирайся. — тот поднимает голову. — Пошли в поместье прогуляемся. Только Варрика с Авелин позвать надо. Некогда Клоака была шахтой и принадлежала империи Тевинтер. Когда месторождение истощилось, треки шахты продолжили под город, создав систему канализации для переполненного рабами Киркволла. Неудивительно, что со временем эти туннели стали служить прибежищем для беглых рабов. Подобной цели Клоака служит и в наши дни. «Катакомбы», как называют некоторые это место, дают приют больным, сумасшедшим, преступникам и даже мертвецам — здесь часто избавляются от трупов убийцы и ленивые гробовщики. На фоне трущоб Клоаки Нижний город выглядит вполне сносным местом. Отвратительные испарения, известные под названием «удушливый газ», скапливаются и клубятся во всех уголках Клоаки, образуя ядовитый туман. Сточные туннели Клоаки — весьма опасное место. Стены в них пропитаны сыростью, покрыты слизью и порослями светящегося мха. Система сточных каналов представляет собой самый настоящий лабиринт, и тот, кому достанет глупости сунуться туда, скорее всего, исчезнет бесследно. — Брат Дженитиви, «В поисках знания: путешествия церковного ученого» Пришли в клоаку. У входа стоит прилавок эльфа. — Томвайз? Удивляюсь я. — А? О… Хоук. — эльф распрямляется. — Не видел тебя с тех пор, как Мииран нанял меня на ту работенку для Кровавых клинков. Слышал ты идешь еще в какую-то экспедицию на Глубинные тропы, прямо к порождениям тьмы. Думаешь, это умная затея? — Ну всех нас катакомбы не прокормят. — Я только хочу сказать, ты уж поосторожней там. — пожимает он плечами. — Скажи, тебя еще интересуют яды? Кровавые клинки меня редко нанимают и дела идут не особо. Если найдешь редкие реагенты и захочешь что-нибудь из них, дай мне знать. Знаешь что, я даже дам тебе рецепт, как старому другу. Это мой фирменный. Тебе не помешают дополнительные козыри, верно? — Ферелденка в городской страже. Что еще они думают? Обращается Варрик к Авелин. — Тебя это не устраивает? — Меня? Моя семья тоже не местная. Просто меня это удивляет. В страже полным-полно застарелых предрассудков. — Я дам им немало поводов пересмотреть свои взгляды. — Знаешь возможно просто они до одури тебя бояться. Впрочем, это только теория. Проходим к лестнице в погреб. — Похоже это именно то место, которое мы ищем. Если погреба доходят до такой глубины, может мы и вправду были важными шишками. — Пошли. Открываю дверь. «Сегодня это трудно себе представить, но были времена, когда Киркволл считался окраиной мира. В те времена на том месте стоял Эмериус, названный в честь основателя, магистра Эмериуса Крайвана. Это был всего лишь небольшой форпост на самом краю владений Империи Тевинтер. В расположенных там карьерах рабы магистров добывали агат для могучих храмов Минратоуса. После того как в великом городе из-за восстания рабов чуть ли не дотла сгорел храм, было решено удалить центр работорговли от густонаселенных частей Империи. (Не исключено, что данный повод преувеличен, поскольку как раз в то время известный архонт Ванариус Иссар чудом избежал смерти от рук эльфа-раба). Поскольку оплот работорговли должен был принести невообразимые богатства, соревнование между городами-конкурентами длилось более двадцати лет, вылившись в кровавую бойню в приграничном районе, на надежном расстоянии от глаз архонта. Магистр за магистром прибегал к военной силе — как правило, в виде мелких армий из рабов и наемников. В этих боях погибла примерно половина рабов, когда наконец был выбран Эмериус, благодаря женитьбе сына Крайвана на дочери архонта. Лишь за какие-то десять лет на скалах, где сейчас стоит Киркволл, была возведена мощная крепость. До падения Империи через ее ворота прошло более миллиона рабов — невообразимое по нынешним меркам количество. Семейство Крайванов покровительствовало следующим трем архонтам и активно способствовало продлению Имперского тракта в Ферелденскую долину. Этот шаг стоил Империи политического влияния из-за сопротивления племен аламарри. Во времена своего расцвета Эмериус был настоящей жемчужиной, способной потягаться с крупнейшими имперскими городами. Это был величайший оплот цивилизации за пределами Тевинтера. После Первого Мора и последовавшего за ним вторжения варваров границы Империи непрерывно отступали. Множество отдаленных поселений в землях, именуемых ныне Вольной Маркой, оказались отрезанными от центра власти. Многие завоеватели пытались объединить эти поселения в королевство, но сопротивление было серьезным. Эмериус продержался почти целый век, пока в 25 году Древней эры не вспыхнуло восстание рабов. Это было не первое такое восстание в Эмериусе, но на сей раз оно оказалось последним. Городскому гарнизону было не впервой подавлять перевороты. Даже во времена Андрасте новый режим не протянул и десятка лет. Работорговля процветала, несмотря на уменьшение Империи. Через Недремлющее море перевозили все больше, а Эмериус, благодаря расположению в самой узкой части моря, становился стратегически важным местом. В какой-то момент раб-аламарри по имени Радун обрел известность и потребовал от хозяев улучшить условия для рабов. Он имел такое влияние, что магистры побоялись его трогать. Поскольку требования становились все более и более странными, правители в конце концов отравили Радуна. В гневе толпа единомышленников Радуна ворвалась в Казематы и была истреблена, что привело к кровавому восстанию, продлившемуся целый год. Поселение сгорело, а богатый Верхний город был разграблен. Магистры были наконец повешены перед ликующей толпой. Город переименовали в Киркволл в честь его скал: «керк» означает черный цвет. Больше десятка лет новый город страдал от анархии. Пока не были заделаны повреждения стен, он был легкой добычей для захватчиков и на протяжении грядущих веков неоднократно менял хозяев. Как ни парадоксально, но с восстанием эпоха независимости кончилась. В первый раз кунари сотрясли Киркволл в 7:56 века Бурь во время последнего из Новых Священных Походов. Объединившись, народы Тедаса пытались выгнать кунари с северных земель раз и навсегда. Армии кунари отступали. Отчаянно рискуя, их флот обогнул побережье Амарантайна и высадил большое войско возле Оствика, одного из городов Марки. Кунари собирались захватить города Марки Старкхевен и Киркволл: Старкхевен — чтобы перекрыть дорогу на север, а Киркволл — чтобы закрыть морской путь кораблям, идущим по Недремлющему морю из Орлея, отрезав таким образом пути снабжения для армий, штурмующих Ривейн. Атака на Старкхевен в конечном итоге провалилась. На Киркволл же кунари напали глубокой ночью с помощью своих саирабазов — магов на поводке. Стены были обрушены, и город захвачен. Следующие четыре года Киркволл переживал самую тяжелую оккупацию в истории. Записей с того времени осталось немного. Лишь после освобождения города открылись деяния кунари — дети, отнятые от родителей, насильственное обращение в кунарийскую религию, жестокие трудовые лагеря. Ирония в том, что старые рабовладельческие кварталы Нижнего города, сохранившиеся века спустя, предоставляли идеальную возможность контролировать жителей. Когда известный орлесианский кавалер сэр Мишель де Лафай разгромил кунари и въехал в город, он писал: «Киркволл полон людей с пустыми глазами. У них из головы словно изгнали все собственные мысли». Будучи (волей императора) назначен первым наместником города в 7:60 века Бурь, он отдал все силы тому, чтобы устранить влияние чуждой религии. Его род пользовался в городе уважением, поэтому в 8:05 Благословенного века, когда город наконец восстал против орлесианского правления, титул «наместник» был сохранен, несмотря на его происхождение. Семейство Тренхольдов начало свое печально известное правление на самой заре века Дракона менее чем через неделю после того, как Мэрик Тейрин отвоевал ферелденский престол у Орлея. Поскольку сразу за этим последовала гражданская война в Антиве (печально известная «эпоха Трех Королев») и переворот в империи Тевинтер, многие решили, что век Дракона ознаменуется катастрофическими переменами. Суждение это, возможно, было поспешно, но для Киркволла сбылось полностью. Наместник Отвага Тренхольд оказался жестоким злодеем, а его сын Перрин, сменивший отца в 9:14 века Дракона, был еще хуже. Налоги скудели, и тогда Перрин Тренхольд начал взимать непомерную дань с орлесианских кораблей, перекрыв движение по морю древними цепями на «Близнецах» в Киркволлском порту. Цепи эти оставались без дела еще с Новых Священных походов. Империя пригрозила военными действиями, после чего Недремлющее море было перекрыто. Впервые Церкви пришлось надавить на наместника с помощью храмовников. До того храмовники ни в чем не препятствовали Тренхольдам, хотя и могли, будучи самой крупной армией в Киркволле. Единственный письменный комментарий на эту тему содержится в письме рыцаря-командора Гильяна Верховной Жрице Беатрис Третьей: «Не наше дело вмешиваться в политику. Наш долг — хранить горожан от магов, а не от себя самих». Жрица, будучи дружна с императором, явно не разделяла это мнение. В ответ наместник Перрин собрал армию наемников, выбрав силовое решение конфликта с храмовниками. Казематы были взяты штурмом, а рыцарь-командор Гильян повешен. Вспыхнули ожесточенные бои, и в конце концов Перрин был арестован, а его род отстранен от правления. Храмовников теперь почитали за героев. Хотя они и пытались остаться в стороне от Киркволлской политики, она сама не оставила их в покое. В 9:21 века Дракона рыцарь-командор Мередит назначила новым наместником лорда Марлоу Думара. Сама Мередит с тех самых пор играла значительную роль в управлении городом.» Пройдясь по погребу нахожу документы Тобриуса. «Не правда ли, печально то, что случилось с Амеллами? Я еще помню рассказы бабушки о балах, которые задавал в своем имении лорд Аристид. Антиванские скрипачи, танцовщицы из Афсааны!.. С расходами не считались, и никто не посмел бы пропустить такой бал, чтобы никто не подумал, что они недостойны приглашения А потом у бедняжки Ревки родилось дитя. Подумать только — магический дар в одном из знатнейших семейств Киркволла! А ведь лорда Аристида храмовники после ареста Тренхольда уже прочили в наместники. Представляешь, какой разразился скандал? Дитя поспешили забрать в Круг, а семейство Амеллов с тех пор так и преследовали злосчастья. Сначала Лиандра бежала из дома с магом-ферелденцем. Потом Дамиона обвинили в контрабанде. Бедный лорд Фостен, пытаясь снять эти обвинения, практически разорил свою семью. Говорят, наместник Марлоу попросту хотел убрать Амеллов со сцены. И у него вышло, не так ли? К тому времени, когда лорд Фостен захворал, на руках у него остались только гора долгов да юный Гамлен. Я на днях разговаривала с Дульси, так вот: Гамлен, судя по всему, живет теперь в Нижнем городе, в какой-то жалкой лачуге, и от него теперь люди при встрече отворачиваются. А уж об имении и речи нет! Матушка говорит, об участи Амеллов следует помнить, поскольку подобное может произойти с каждым из нас. Знаешь ведь старинное присловье: «В Вольной Марке счастье — словно морской прилив: приходит и уходит». По мне, это хороший пример того, как магия может испортить жизнь порядочным людям. Помоги Андрасте этому злосчастному семейству, что бы там ни ждало его впереди.» — Если вешаешь такое над дверью, то нужно чтобы были связи. А то просто будешь выглядеть по-стариковски. Комментирует брат висящий на стене герб Амелов. — Это ублюдок Гамлен вас подговорил? Обращается к нам магистр работорговец. — Я так и знал, что надо было ему горло перерезать. Убиваем работорговцев. — если о наших корнях можно что-то узнать, искать надо здесь. — произносит брат, когда я вскрываю подвал поместья. Осматриваем дам. — Так это оно? Завещание деда? Давай отнесем его маме и покончим со всем этим. — Скоро пойдем, я только осмотрюсь здесь сначала. Забрав несколько ценных вещей и золото, мы выходим на улицу. — Скажи Карвер, ты подумал, чем будешь заниматься если экспедиция не окупиться? — Это наш единственный шанс и ты это прекрасно знаешь. — отвечает брат Авелин. — Тебе что, гордость мешает работать так как все? — И кто же возьмет на работу ферелденца без навыков? Если повезет дослужусь до мойщика ночных горшков. — Ну что ж, ладно будем ползать по норам. Желаю удачи. Возвращаемся домой. — Вот я и говорю родная кровь и все такое прочее, но все-таки это вы живете в моем доме. Говорит маме расхаживающий по лачуге Гамлен. — так что было бы только справедливо, если бы вы каждый месяц… эээ… выплачивали… — Ты продал моих детей в рабство! — возмущается злая мама. — А теперь еще требуешь, чтобы я платила за постой?! — эээ… — он качает головой, смотря в пол. — Ну может быть расходы на питание… — Мы нашли завещание. — Дедушка оставил все нам. Пожалуй он все-таки не был лишен здравого смысла. — брат передает завещание маме. — Взгляни-ка. — эээ… я… наверное… Начинает мяться дядя. — Лиандре, моей дочери и всем её отпрыскам… Имение в Верхнем городе и все доходы от него… — Обрати внимание на ту часть, где Гамлену выделяется только пособие… чтобы он зависел от тебя. — Гамлен, как ты мог? — Лиандра, ты же сама сбежала из дому. — тычет пальцем в неё нахмуренный Гамлен. — А как же твои принципы, что «любовь важнее денег»? — Так и есть! Восклицает мама. — Ты даже не приехала на похороны! — зло восклицает дядя, взмахнув рукой. — Близнецам тогда была всего неделя от роду. — У каждого есть свой долг. Я заботился о том, кого ты бросила. Сколько еще я должен был ждать? — Ну вряд ли ты стал дожидаться, когда остынет погребальный пепел. — Я заботился об отце. Я был с ним! — дядя начинает расхаживать по хижине, отвернувшись от нас. — А он на смертном одре говорил только о Лиандре! — мда, наболело похоже у мужика. Гамлен разворачивается к маме. — Послушай, сестренка, мне очень жаль. Мне не стоило так поступать, но все же я так поступил. И теперь уже ничего не могу исправить. — Я этого и не жду, Гамлен. Мне достаточно знать, что мама с папой перед смертью не сердились на меня. Не зря ходили. Ну хоть мама рада. — Я обращусь к наместнику с просьбой восстановить нас в правах на имение. Если будет на то воля создателя, не пройдет и месяца, как ты получишь свой «дом». Гамлен потирает лоб. — У тебя нет ни денег, ни положения в обществе, чтобы добиться даже аудиенции у наместника! Если хочешь жить в этом доме, тебе надо обзавестись влиянием в этом городе. — Что ж, тогда не буду мешкать. Мы идем в казематы. Надо разобраться с документами. Внутренний двор Казематов заполняют изваяния замученных рабов — жуткое напоминание об истории Киркволла. Пятнадцать столетий тому назад Киркволл был главной каменоломней империи Тевинтер и снабжал камнем строительство Имперского тракта. Алчное стремление Империи к расширению своих границ загоняло в каменоломни Киркволла тысячи рабов. Когда строительство завершилось, Киркволл естественным образом получил новую роль и стал столицей работорговли — а сердцем этой столицы были Казематы. Статуи поставлены отнюдь не в память о мучениях рабов. Каждая деталь внутреннего двора была продумана магистрами до мелочей именно с той целью, чтобы сломить дух вновь прибывших. Казни здесь проводились ежедневно, а порой длились часами, и трупы болтались на виселицах по всему двору. Новые рабы, которых пригоняли сюда из порта, сразу видели, что их ожидает. Когда Искупительница Наша повела свои войска против Империи, рабы Киркволла восстали и взяли власть в городе в свои руки. Почти две сотни лет Казематы пустовали и вновь открылись только после венчания на престол Церкви Верховной Жрицы Джустинии Первой. Казематы вновь изменили участь города, когда бывшая тюремная башня стала приютом киркволлского Круга магов. — Брат Дженитиви, «В поисках знания: путешествия церковного ученого» — Знаешь младший, ты смотришь на все это неправильно. Произносит Варрик, когда мы поднимаемся в казематы. — Что бы ты ни собирался там сказать, мне это не интересно. — Я большой специалист пребывания в младших братьях. Поверь, быть центром всеобщего внимания — участь хуже не придумаешь. Когда что-то идет наперекосяк, а такое несомненно случается, тут же все тычут пальцем в того, кто у всех на виду. Возьми любое королевство Тедаса. Все видят тех, чья задница греет трон. И никто не замечает того, кто делает реальную работу. — То есть мой братец теперь король? Именно этого ему и не хватало. — Очко в твою пользу. Промашка. А ладно. Подхожу к старому магу в серой мантии. — Опять маги. Вы тут болтайте, а я хочу расспросить стражников на счет их боевой подготовки. Брат уходит. — Какое знакомое лицо. Меня зовут Тобриус, — прикладывает он руку к груди — а вы Хоук и тот человек тоже. Я помню вашего отца. Малькольм был хорошим человеком. — Я вижу мой отец умел производить впечатление. Потому что письмо которое я нашел очень старое. — не буду рассказывать его собственному сыну, какой он был необыкновенный человек. Что до письма, мне больно было сообщить о смерти того храмовника. — Того храмовника? Непонимающе переспрашиваю я. При чем здесь рыцарь? — Храмовника, который выпустил вашего отца из Киркволла. «Нельзя служить закону засадив под арест лучших из нас» — говорил он. Мудрый был человек. — От храмовника трудно было таково ожидать. — Было время, когда уставы ордена могли толковаться… согласно ситуации. В отличии от нынешних дней. — он отворачивается от меня. — Я отправлю письма, которые хранил. Думаю, их следует вернуть семье. Я жду у прилавка гнома торговца зачарованным оружием, пока маг сходит за письмами. — Такая вот дружба. Немного осталось людей подобных вашему отцу. — Маг протягивает мне стопку писем. –И еще меньше таких, как тот храмовник. Покойся с миром у трона Создателя сэр Моревар Карвер. Возвращаемся в лачгу гамлена. — Вот, кто-то принес тебе письмо. Оно лежит на столе. — Только сначала он его потряс. А вдруг там деньги. — Добавляет брат. — Я опасался, что они выпадут. «Хоук! Если тебе нужна работа в верхнем городе есть богатый торговец, у которого неприятности с шахтой. Если ты не знаешь о Костяной яме учти, что местные считают её проклятой. Я не придаю этому значения, но мне пришлось отказаться от работы, потому что местные в моей группе нагнали на остальных страху. Найди Хьюберта Бартьера на рынке в Верхнем городе. Мииран» «Хоук, Я беру назад все слова, что говорил о вашей треклятой семейке. Твоя правда, лучше тебя у нас никого не было и нет. Если тебе нужна честная работа и приличные денежки, приходи повидаться со мной в нижний город. У меня найдется для тебя кое-какое дельце. Мииран» Так, и что ему опять надо? Снова чье-то убийство? Подхожу к брату. — Думаешь о жизни в Верхнем городе? — Нам, братец, еще очень далеко от того, чтобы напугать храмовников своими титулами. — И что бы ты сделал по-другому? — От меня ничего не зависит. Мы тут ускорено восстанавливаем старое имя для старой женщины. А когда мы закончим, не знаю даже. Наверное, усядемся и начнем думать, какими великими мы были. Мама к этой жизни возвращаться не хотела, пока нас сюда не забросило. Ты суетишься только потому, что мы под надзором храмовников. — Отлично, Карвер. И какой у тебя план? — Я хочу смотреть вперед. Сделать что-нибудь новое. Не платить долги стариков. Если бы мне пришлось вернуться, я бы не стал возвращать древние титулы. Я бы исправил самое важное. То, что пошло не так. — Мы не можем просто вернуться. — Поступи ты правильно, нам бы и не пришлось этого делать. Наш дом Лотеринг. Мы могли бы отстоять его. Ты мог бы помешать тому огру убить Бетани. — Ты прав. — Брат удивлено чешет макушку. — Что? — Я бы все изменил, если бы мог. Но у нас нет такой возможности. И ты об этом знаешь. Он мотает головой. — Хорошо. Я разворачиваюсь. — Брат. Останавливаюсь. — Я чувствую… не знаю. Я не знаю. Она срывалась на нас, когда была напугана. Для меня нет места в жизни, которую она пытается вернуть. Я всегда буду рядом, только позови. Но мне нужно найти свое место. На следующий день я передаю брату стопку писем. — Вот, у меня кое-что есть для тебя. — С чего бы это? — В прошлый раз мы немного повздорили. Возьми. Делай с этим что хочешь. — Отцовские? А они точно не для тебя? Небось ино маг мог бы извлечь из них гораздо больше. Достаю из стопки нужное письмо. — «Прошу принять это в знак благодарности за услугу, которой нет возможности признать официально. Заверяю вас в вечном уважении. — читает письмо брат. — Спасибо вам совесть ордена сэр Моривар… Карвер». — брат вскидывает в удивлении голову. — Карвер? — Храмовник, который позволил отцу уехать из Киркволла. Твой тезка. — Храмовник? Мы подходим к горящему очагу. — Разве нам хоть раз попадался храмовник, который не был бы грандиозным формалистом. — Должно быть отец счел, что он достоин благодарности. — Человек, который не отнял у него будущее. Имя которого всегда будет означать «разумное выполнение обязанностей». — Кажется, он думал, что в этом имени есть некое обещание. — Не связь с прошлым, но возможность идти вперед. Вот чем я был для него. Я… не знаю, что сказать. Разве что… спасибо.