Про них

Когда это случается впервые, Фишль ничего не говорит — только кивает и смотрит на Беннета так, словно если он остановится, она натравит на него Оза. Беннет, конечно, не останавливается. Беннет укладывает Фишль спиной на Рэйзора, подхватывает её одной рукой под бедро, а другой — направляет член Рэйзора в неё. Фишль замирает, вздрогнув и подавив стон, смотрит выразительнее, внимательнее, а потом спрашивает: — А ты? Беннет не отвечает — он прижимается головкой к анусу Рэйзора и входит, медленно и неторопливо. Поза неудобная, матрас прогибается от того, как Фишль упирается в него пятками, Рэйзор мечется, пытаясь то ли податься навстречу Беннету, то ли войти в Фишль глубже, и все такое неловкое, непонятное, как будто бы неправильно, но Беннету все равно хорошо — оттого, что они все вместе, рядом, держатся друг за друга и хотят разделить удовольствие поровну. На троих. Позу они все-таки меняют, и все заканчивается так: Фишль лицом вниз лежит на кровати, вскинув бедра, и между ней и Беннетом зажат Рэйзор, и с каждым толчком Беннета Рэйзор тоже толкается вперед, в жаркую глубину Фишль. И Беннет честно не помнит из того вечера больше ничего. Только то, что им всем было хорошо. Он думает, что именно так — правильно. *** В следующий раз все получается лучше. Они долго целуются, вылизывают с Рэйзором шею Фишль в два языка, она стонет, зарываясь пальцами в их вихры, а потом сама опрокидывает их на постель. Они раздевают друг друга, скользя руками по телам. Беннету нравится то, как сочетаются Фишль и Рэйзор. Воздух вокруг них едва ли не потрескивает от напряжения, когда Рэйзор припадает губами к ее груди и тянется рукой к Беннету, хватает его за плечо и прижимает к Фишль тоже. Беннет поддается. Конечно, ему хочется целовать Фишль — и Рэйзора целовать тоже хочется. Беннет так сильно их любит, что в груди жарко, тесно, словно сердцу там из-за его огромной любви места уже нет. Они сплетаются языками над сосками Фишль, и та что-то шепчет, но Беннет не разбирает за гулом крови в ушах. А потом все меняется. Потом Беннет оказывается на постели, и Фишль касается его шеи губами и языком, проходится по шрамам, обводя зажившие рубцы, гладит их пальцами невесомо и нежно, а сзади Рэйзор покрывает ее плечи поцелуями, широко лижет, оставляя влажные следы, держит ее за талию и направляет так, что теперь уже Фишль зажата между ними. Она опускается ниже, оставляя цепочку поцелуев-укусов на животе Беннета, пробирается пальцами под белье и берет член в рот. Беннет теряется в ощущениях. Через несколько мгновений прикосновения Фишль становятся рваными, резкими, и Беннет понимает, присмотревшись: Рэйзор берет ее сзади, и Фишль едва сдерживает стоны, подаваясь навстречу ему и стараясь не выпустить член изо рта. Из этого вечера Беннет запоминает только волнами разливающееся удовольствие, тихие рыки Рэйзора и тонкие, звонкие стоны Фишль, когда они снова укладывают ее на Рэйзора, а Беннет прижимается к ее клитору языком. Беннет знает — в этот раз им всем тоже хорошо. И вот так — втроем, разделяя удовольствие между собой и делая все для того, чтобы каждый остался доволен, — именно так — правильно. *** Третий раз случается в комнате Фишль, прямо на ее столе. Они бывают здесь редко, предпочитая собираться у Беннета или вовсе бродить по лесу, следуя за Рэйзором. Но сегодня у Фишль никого, и они сидят у нее, и, когда она решает показать что-то, стоящее на столе, все приобретает совсем другие оттенки. Кто кого целует первым — и целует ли вообще — непонятно. Беннету кажется, что их просто вжимает друг в друга так, словно они не виделись минимум год. Так, словно они не виделись целую жизнь. Потому что они льнут, жмутся друг к другу, ищут укрытие от всего мира в родных объятиях, тычутся в губы, словно котята, и даже не успевают нормально раздеться до того, как желание накрывает с головой. Фишль они усаживают на стол, Беннет устраивается между ее ног, а сзади пристраивается Рэйзор. Теперь именно Беннет зажат между ними, и ему так хорошо, что хочется кричать. Внутри Фишль узко, жарко и влажно, и Рэйзор сзади входит именно так, как Беннету нравится — медленно, но решительно, вталкивается глубоко, и от каждого его движения Беннета ведет вперед, втискивает в Фишль, а она стонет, целуя его, берет Рэйзора за руку, переплетая пальцы, опускается поцелуями на шею Беннета, и Беннет чувствует уже два языка с разных сторон. Они влажно скользят по коже, надавливают, обводя выступающие венки, а потом Рэйзор сжимает его плечо зубами, а Фишль — впивается в его губы жадно и требовательно, и Беннет снова теряет нить реальности. Стоит ли говорить, что из этого раза Беннет — снова — мало что запоминает? Он приходит в себя от того, что тычется членом в живот Фишль, кончая, а та дрожит в его руках, сжимает до побелевших костяшек ладонь Рэйзора, и Рэйзор тоже кончает, пачкая поясницу Беннета спермой. Беннет думает — правильно. Вот так, вместе, прижимаясь друг к другу и держась за руки, — правильно. И потом они снова отправятся куда-нибудь по поручению Гильдии, будут греться у костра, обнимаясь, чтобы было теплее, Фишль будет успокаивать его, когда что-то снова пойдет не так, а удача повернется спиной, Рэйзор будет немногословно соглашаться с ней и гладить Беннета по голове, а после — целовать, нежно и ласково, чтобы Беннет точно-точно знал, что они всегда будут рядом. И Беннет знает. Беннет все это прекрасно знает и любит их так, как никого и никогда не любил: всей душой, сердцем и телом. И только им он готов отдавать всего себя до последнего вздоха. И только с ними он чувствует себя на своем месте даже со своей неудачей. Только с ними он чувствует себя правильно. И знает, что это — взаимно.