***
По тёмному дыму, который клубился за домами, мы поняли, что произошло. — Лавка… в огне… — еле слышно произнёс Салим, застыв посреди дороги. Отведя его на пешеходную дорожку, Зейн набрал пожарных. Двери, ещё не охваченные пламенем, открылись, и наружу выбрался Тафт, перемазанный сажей. Он кашлял, закрывая рот, и медленно передвигал ноги, держась то за скамейку, то за душный воздух, который словно бы затвердел. Привалившись к магнолии, он упёрся лбом в кору. — Куда вы, блядь, дели рукопись? — закричал я, оттащив Тафта на безопасное расстояние. — Мы… — Отвечай, сука! — Простите… — прохрипел он. У меня возникло скверное предчувствие. Салим широко раскрыл мутные глаза и, прижав Тафта к стене, спросил одними губами: — Где? — В лавке, — сказал он, даже не пытаясь вырваться. «Рукопись в лавке. Она там», — резко и больно пронеслось в сознании. — Зачем вы её бросили? — Я хотел помешать, чтобы они прекратили. Некоторых, правда, мне всё же удалось задержать. Простите, — повторил он. Отпустив Тафта, Салим повернулся к «Лавке чудес». Стёкла лопнули, огонь уже перебирался на крышу, на которой собирались высокие люди. Им было плевать на пламя, они медленно окружали лавку. — Видишь? — Началось? — с тревогой в голосе спросил Салим. — Да. Отец вылез через витрину и остановился перед входом. Под ним натекла чёрная лужа, которая больше напоминала смолу, чем затхлую воду. — Она сгорит. — Мы должны что-то сделать! Вернее, я должен… — Но что? Салим выискивал у меня на лице тень сомнения. В нём боролись отчаяние и надежда, робкая, как бледный рассвет. Он смотрел внимательно, доверчиво, а меня так и подмывало спросить: «Если от моего выбора зависит, как продолжится эта история, останешься ли ты со мной до самого конца?» Я решил, что лучше… а) Остаться рядом с Салимом, чтобы его успокоить. У нас будет ещё много таких же Филандров и Этанов. Легенда — это всего лишь выдумка. б) Найти рукопись. Мы и есть Филандр и Этан. Если они умрут, то и мы тоже.а.
— Помнишь, ты говорил о том, что нужно научиться терпению? Кажется, это наш случай. Я взял горячую ладонь в свою. Мелкая дрожь Салима передалась и мне. — Уверен? — Ага, мы же не вечные. Я сдохну, если побегу. Он улыбнулся нежно, но как-то грустно. — Зейн! — позвал Салим. Пацан просил помощи у прохожих, но те либо отталкивали его, либо не обращали внимания. Современное общество, хули. — Что? — Прекрати, ты их пугаешь. — Я не специально. — Знаю, иди сюда. Салим обнял Зейна за пушистую голову. — Мой мальчик, где ты сейчас? Жив, здоров? — спросил он, поцеловав его бледную щёку. — Без тебя всё не то. Мы очень, очень устали. Я растерялся и мягко выпустил ладонь Салима. — Ты чего? Он же тут, с нами! — Нет. Не с нами, — ответил он. В лавке что-то взорвалось, и меня ударной волной отбросило к парикмахерской.б.
— Постойте, я щас. — Куда? — испугался Зейн. — Ты же не вернёшься! — Если не буду трепаться, то вернусь. Где именно находится рукопись? — В каморке, — сказал Тафт. — Ты простил меня? — И не надейся, мудак! А ты, — обратился я к Салиму, — жди меня столько, сколько сможешь. — Я помолюсь за тебя, — ответил он и прижался губами к мокрым губам. — Плачешь? — Да не, просто вспотел. Он улыбнулся мне, как воин и одновременно работник книжного — дерзко, решительно, ласково. Ударив отца, я забежал в лавку и воспроизвёл в памяти каждую черту худого лица Салима. Дышать становилось всё труднее и труднее, меня забивал кашель. Языки огня долизывали книги, пожирали мебель с громким треском. Вокруг меня, как чёрные снежинки, летали обрывки романов. Я проскочил в каморку, но обжёг запястье. Рукопись лежала на верхней полке, куда ещё не успело добраться жадное пламя. Я потянулся за ней, когда у меня загорелся рукав. На кожу будто вылили кипяток. Закричав, я сбросил рубашку и, схватив рукопись, прижал её к груди, как собственное сердце. Пускай не паникует. Я всегда приду за ним, даже если вокруг творится сущий ад. В коридоре что-то рухнуло. Я попробовал разломать дверь и глянул наружу. Горящие подпорки, вот что не давало мне пройти. Повсюду, как смерть, распространялся огонь, от густого дыма слезились глаза. Вот он какой, конец? «Салим, дай мне сил», — попросил я мысленно, пригибаясь к полу. А потом раздался взрыв.