Знамения вечности

Галадриэль привыкает к более медленному и размеренному течению своей жизни. Галадриэль привыкает не проводить время в планах по поиску Саурона, а привыкает гулять по оживлённым улицам Нуменора, спускаться к причалу, бродить по узким переулкам и рассматривать настоящую жизнь со всеми её горестями и радостями. Галадриэль привыкает к тому, что она останавливается и словно оглядывается назад, пытаясь поймать жизнь в другом темпе. Галадриэль привыкает к Нуменору. Галадриэль привыкает к Халбранду. (Королева Мириэль отложила их поездку в Средиземье на неопределённый срок. К сожалению, её отец был при смерти, политические противники устраивали опасные игры, а советник Фаразон почти открыто затевал бунт. В общем, политическая обстановка в Нуменоре была далеко не самой спокойной и мирной, поэтому Галадриэль с её планами спасти Южные Земли была довольно бесцеремонно отодвинута пока на задний план. Разумеется, гордость эльфийки была задета, но почему-то она словно чувствовала — время остановиться. Время замереть и пока ничего не делать, время успокоиться и обдумать. Время — перестать скакать). Халбранд. Проклятый человек. Который никак не поддавался её уговорам, её планам и вообще — ей. Конечно, Галадриэль была к такому совершенно не привычна. Она — Командир, она — дочь золотого дома Финарфина, она — эльф и та, которая многое видела в этом мире. И всё-таки даже она не могла найти к Халбранду такой подход, чтобы он наконец-то поддался её уговорам и встал с ней на одну сторону. Возможно, это вызывало у неё уважение и чувство гордости за Короля людских земель, которого невозможно подчинить своей воле. Возможно, Халбранд — самый странный человек, которого она встречала за всю свою долгую эльфийскую жизнь. Возможно, она слишком часто приходит к нему в кузнецу или достаёт его своими разговорами. Возможно, он и не против, потому что тоже часто заходит за ней после своего рабочего дня, и они прогуливаются вместе, препираясь или что-то бурно обсуждая. — Эльф? — Халбранд щёлкает пальцами прямо перед ней, и она чуть подаётся назад, совершенно остро осознав, что эльфийские инстинкты будто бы немного начали засыпать, потому что Галадриэль некоторое время уже совершенно расслабленная и спокойная, она живёт в мире. Халбранд стоит прямо перед ней и усмехается своей знакомой горячей ухмылкой, от которой ей хочется схватить его за волосы и поцеловать так, чтобы он забыл про свою кузницу как можно на более долгое время. Вот. Новые эмоции и чувства, которые вызывает у эльфийки проклятый человек. — Что? — теперь у неё - строгое выражение лица. В данный момент настала её очередь посетить его после долгого рабочего дня, спуститься в полумрак помещения и смотреть, как он заканчивает свои рабочие дела, снимает рукавицы, как разбирает некоторые детали, как гасит некоторые печи и осматривает помещение, сразу же замечая, когда Галадриэль входит внутрь. Этот человек кажется совершенно довольным своим нынешним положением, он кажется ей находящимся именно на своём месте, он выглядит даже в какой-то степени умиротворённым и нашедшим свой покой. Хотелось бы и Галадриэль когда-то почувствовать такое. Покой. — Ты хоть слушаешь, что я тебе говорю? Где Ваши инстинкты, Командир Северных армий? — только этот невыносимый человек может заставлять её кровь закипать мгновенно, заставлять злиться или даже теряться от его слов, но потом понимать, что именно эта задиристость и чувство напряженного переругивания между ними словно держит их в каком-то тонусе и динамичности, заставляя снова и снова возвращаться друг к другу. — Нет, — прямой и надменный ответ, — ты слишком много болтаешь, Халбранд. Все люди такие болтливые? — Ты что, не в курсе? Галадриэль из Нолдор — да и не в курсе чего-либо? — Я ещё не встречала таких упрямых или сложных людей как ты, Халбранд, — язвит эльфийка в ответ и делает шаг ближе, теперь вставая к нему очень близко. С недавнего времени она стала замечать, что он всегда слишком странно реагировал на её такие движения, словно глаза человека становились более тёмными, а его голова опускалась ниже, глядя на её лицо сосредоточенным и пытливым взором. Но никто из них не отступал. А ещё он часто смотрел на её губы, и Галадриэль нравилось просто выводить его из себя, — со мной такое впервые. Я теряюсь и не знаю, как мне правильно выразить мысль, чтобы она до тебя дошла именно в первоначально запланированном смысле. Он смеётся. Когда она ждёт от него чего-то, Халбранд слишком часто делает что-то совершенно противоположное. Например, как сейчас: можно было ждать в ответ умную колкость или яркую дерзость, но Галадриэль получает только его глубокий и чуть хриплый смех, а потом веселье во взгляде и забаву над ситуацией. Это иногда раздражает, иногда — очень нравится. — Спасибо за честность, эльф, — новая ухмылка и он буквально толкает её своим плечом, словно специально задевая за руку и соприкасаясь с её кожей как-то очень близко и задерживаясь в этом движении. Галадриэль может только остро и странно тревожно чувствовать, какой он горячий после долгих часов работы в этом душном помещении, как его кожа немного чуть грязная и даже потная, и как она удивляется своему знакомству с миром людей всё больше и больше. Он так и не отходит, когда она поднимает своё лицо, чтобы посмотреть на него твёрдым (как хочется надеяться) взглядом и услышать продолжение, — мы идём вечером вниз на площадь. Собирайся. — И что там будет? — куча вариантов проносится в её голове: прибытие союзников? Марш воинов? Тренировки солдат? Политический суд? Но она вообще не угадала и, честно говоря, даже близко не подумала про то направление, которое услышала в ответ на свой нервный вопрос. — Танцы. — Что? — Командующая Северными армиями не знает, что люди танцуют? Или эльфы не предаются таким простым и праздным вещам, предпочитая думать только о возвышенном и прекрасном столетиями? Вы что, вообще не веселитесь? Он наконец-то отпихивает её в сторону и отходит, оставляя после себя чувство пустоты и странного томления по чему-то очень привычному и такому нуждающемуся. Словно есть какая-то часть Галадриэль, которая находится теперь не в её теле или душе, и когда она рядом с Халбрандом, то всё это соединяется воедино. Он забавный. Он дерзкий. Он странный. Он раздражающий. Он сильный. Он умеет шутить. Он задиристый. И он — настоящий. — И что ты будешь там делать? — Галадриэль чего-то точно не понимает. Оборачивается ему вслед и наблюдает, как мужчина берёт в руки сверток и ждёт её тоже странно привычным движением. — Что мы будем там делать, эльф, — ухмылка — дразнящая и лёгкая, уверенная в себе, — пойдём и повеселимся. — Я… — Ожидаемый ответ, — Халбранд подходит близко и на этот раз он — инициатор приблизиться к ней близко и подойти почти вплотную, вглядываясь в её глаза странно задумчивым взглядом. От него всегда словно исходит какая-то сила и Галадриэль, тысячелетний воин-эльф, чувствует в обычном человеке равного себе, что странно озадачивает и даже иногда пугает, — повеселимся. Будем танцевать. — С чего ты решил, что я хочу этого? — надменный ответ, звучащий грубо, но Галадриэль растеряна, а когда она чувствует эту самую растерянность, то всегда начинает идти вперёд, сметая всё на своём пути, и сейчас не изменяет собственным чувствам. — С того, что я так решил, — какой он невыносимый! — пошли. Потом он берёт её за локоть и толкает к выходу, бесцеремонно и немного самоуверенно. Проблема в том, что Галадриэль из Нолдор, дочь золотого дома Финарфина, Командующая Северными армиями Короля Гиль-Галада, позволяет ему так себя вести и не останавливает, когда они выходят из кузницы и начинают взбираться по улице в сторону нижних комнат дворца, где оба обитают. Почему она позволяет ему всё это — вопрос открытый. ------------------------------------------------------------------------------------------ Когда-то она танцевала. Когда-то она жила в мире и радости, окружённая любящей семьей, братьями. Когда-то мир был другим и её жизнь была иной. Она встретила Келеборна, когда танцевала на цветочной поляне. Вернее, он увидел её в чертогах Тингола, на той самой поляне, совершенно счастливую и умиротворённую, словно летающую в своих нежных и плавных движениях, в красивом белом платье, с распущенными золотистыми волосами, слава о сиянии которых говорилась в словах о ней — «утренняя звезда». Когда-то её называли именем Артанис, её считали прекраснейшей девой всего рода Финвэ... Воспоминания нахлынули, когда она опустилась на кровать и села, погружённая в свою задумчивость. Столько тысяч лет Галадриэль прожила, сколько всего видела и пережила, но сейчас вдруг эта огромная история показалась тяжёлым грузом, который давил на плечи. Давно ушло время танцев или её радости, время мирной и недолгой жизни с Келеборном. Всё это ушло в прошлое, когда начались войны с Морготом и Галадриэль стала терять близких ей людей — одного за другим. Ушло время танцев и веселья, и она просто не могла вспомнить, когда в последний раз действительно не думала о войне с Морготом, о потере брата, о том, что Саурон где-то скрывается и что Зло не исчезло и дремлет, дожидаясь своего часа… Когда она в последний раз думала о каком-то небольшом веселье? Хотя, конечно, в Линдоне она проводила много времени с Элрондом за длинными и интересными беседами, за долгими прогулками. Она посещала праздники и даже получала от этого некоторое удовольствие: что-то вроде небольшого и спокойного момента тишины перед новым рывком на поиски неизведанного. Только она со временем действительно перестала быть собой, превратившись в несколько безжалостного и явно отстранённого от всех воина, желающего найти Зло любой ценой. Но теперь Галадриэль сидит в покоях дворца Нуменора, ждёт смертного человека и собирается пойти… на танцы? Не совсем понятно, что именно имел ввиду Халбранд, когда сказал ей об этом: что он просто приведёт её туда и потом они разойдутся? Это опасный момент, потому что Галадриэль плохо ладила с людьми, да или с эльфами, да хоть с кем, общение с незнакомцами всегда для неё было сложным и даже напряжённым, а теперь нужно будет идти и… Нет, вряд ли Халбранд её там оставит в одиночестве, тогда бы он просто пошёл один и Галадриэль узнала бы об этом утром, возможно, зайдя к нему поздороваться… А может быть, и вообще не узнала бы… Такая мысль заставляет её нахмуриться в неприятном ощущении. Слишком много и часто она думает про этого человека, слишком постоянно возвращается к нему, привязываясь к смертному. Слишком часто в последние недели думает о том, каков будет его рот на вкус и как он может обнять её этими своими грубыми мозолистыми ладонями, обнять и прижать к себе в жадном поцелуе, в горячем столкновении ртов и в хаосе, который они могут устроить… Галадриэль встает и задерживается перед большим зеркалом, чтобы ещё раз посмотреть в то и оценить свой вид. Конечно, это немного тщеславно, но она знает, что выглядит очень хорошо, и это при том, что она выбрала не самое красивое платье, а довольно обычное — бледно-розовое, с мягким облегающим лифом и короткими рукавами, с ниспадающим низом и легким слоем переливающейся ткани. Волосы чисто вымыты, аккуратно расчесаны и просто распущены, большего и не требуется. Да и вообще — чего она так задумывается о своём внешнем виде? Халбранд ни разу не высказывал прямо своей симпатии к ней, ни разу не пытался поцеловать или открыто высказать какие-то чувства о своих плотских желания, он держал дистанцию и это казалось… иногда странным, иногда — правильным. Говорили только его глаза и его взгляд, который Галадриэль иногда ловила. В этом она не ошибалась. Стук в дверь вырывает её из раздумий. Затем та приоткрывается и Галадриэль оборачивается, чтобы встретиться взглядом с тем самым человеком, о котором она только что думала. Халбранд. Выглядящий очень свежим, в новой тунике, с чистыми и небрежно растрёпанными волосами, совершенно такой, как и всегда — уверенный и весёлый. Можно только позавидовать тому, как легко он всегда сходится с людьми, как задорно и приятно умеет вести беседу и как хорошо умеет покорять людей, склонять на свою сторону. Ладно. На краткое мгновение их взгляды встречаются и в его глазах Галадриэль точно читает восхищение. О, она умеет видеть и распознавать такие взгляды от эльфов, мужчин, хоть от кого, взгляды, наполненные желанием и восхищением, желанием обладать ею или держать рядом с собой. Только в случае Халбранда она хочет думать, что в первую очередь он будет уважать именно её характер, её силу и стойкость, а не просто — красивое лицо и внешность. — Халбранд, — она даже не раздумывает, идя в атаку, — думала уже, ты передумал. Собираешься дольше, чем я. — Прошу прощения, моя леди, — ухмылка на его лице сразу говорит о том, что они — в своей стихии, — я старался выглядеть максимально опрятно, ибо знал, что дочь Золотого дома Финарфина затмит меня своей красотой. — Ты теперь всегда будешь мне это вспоминать? — Галадриэль двигается в сторону выхода, Халбранд галантно пропускает её вперед и прикрывает дверь. — Конечно! Заявиться в чужое Королевство и с ходу начать пафосно выкрикивать приказы… Такое могла устроить только ты! Он протягивает ей руку и Галадриэль берёт ту, положив ладонь на его локоть, чтобы они начали двигаться по широкому коридору Нуменорского дворца, препираясь и задирая друг друга. Танцы. Танцы представляют собой большую открытую площадку почти на побережье, на нижней улице, которая идёт вдоль полосы прибоя. Здесь нуменорцы, которые живут мирно и спокойно в данный временной промежуток, собираются для того, чтобы выпить не крепких или более крепких пьянящих напитков, чтобы потолковать за столиками, чтобы пообсуждать важные и не очень важные вещи. А ещё здесь есть музыканты, которые собрались вместе, шесть человек, каждый играет на своём инструменте, а люди прямо перед ними — веселятся, танцуют, прыгают, задорно кричат и просто даже… счастливы. Галадриэль останавливается первой и замирает, странно восхищённая таким ярким и настоящим, искренним зрелищем. Здесь никто не думает о каком-то Зле или Тьме, здесь просто наслаждаются жизнью или моментом здесь и сейчас, здесь просто есть какая-то удивительно счастливая энергия и каждый миг наполнен весельем и лёгкостью, ощущением покоя. Халбранд ведёт её в сторону, заставляя сесть, потом совершенно не галантно исчезает, но Галадриэль словно зачарованно рассматривает танцующих нуменорцев, и вот он уже появляется снова, на этот раз в его руках — две кружки и кувшин, а какой-то мужчина приносит фрукты и закуски, ставит всё перед ней и быстро удаляется. — Что это? — Эль. Вино. Что предпочитают Командиры Северных армий? — уверенный вопрос и то, что Халбранд не спрашивает её мнения, а ставит перед фактом, злит и заводит её одновременно. — С чего ты взял, что я буду пить? — С того, что мы сегодня веселимся и не думаем о спасении мира, эльф. Итак, что ты будешь? — Мне нужно намного больше, чтобы пьянящие напитки на меня подействовали, — бросает она, чуть наклонившись вперёд. — Звучит как вызов, эльф, — Халбранд наклоняется тоже и их лица — слишком близко друг к другу, — я справлюсь. — Ты хочешь меня напоить, Халбранд? — ладно, неприкрытый флирт и даже намёк в её голосе ошарашивают обоих. Потом Галадриэль берёт из его руки кружку с элем и медленно, но уверенно, разом выпивает ту. Её спутник наблюдает за этими движениями сосредоточенно и несколько напряжённо, и словно эта самая энергия начинает сквозить прямо между ними, пронизывая этот момент и эту близость. Она ставит кружку на столик со стуком и улыбается, довольная и странно легкомысленная. — Вот такую Галадриэль я ещё не видел, — ответный жест и он пьёт из своего стакана, только не так много, а несколько глотков. — Тебе зачем? — Ты всегда напряжена и сосредоточена, эльф, — весёлая и задорная ухмылка, когда он морщится после своего напитка, — может, я вообще думал, что ты не умеешь веселиться? Вокруг них всё взрывается аплодисментами, потому что одна мелодия закончилась, и музыканты на несколько минут замолкают, пока нуменорцы аплодируют и громко переговариваются. Ночь плавно опускается на город и потихоньку захватывает своим чарующим полумраком окрестности, фонарики зажигаются вокруг площади, и вся эта совершенная насыщенность спокойствием начинает действовать на Галадриэль. А может быть, это всё-таки крепкий эль, который она пьёт дальше, отвечая: — Я умела раньше веселиться. Когда была юной и счастливой. Когда встретила своего мужа. Халбранд почти выплёвывает свой эль обратно в кружку после этих слов. Не то чтобы Галадриэль не предполагала такой реакции, хотя то, что она начала об этом рассказывать, говорит очень о многом в её голове. — Ты замужем? — шок на его лице забавно смешит Галадриэль. Словно в его глазах проносится чистейшее удивление, озадаченность, а после — напряженность и что-то вроде разочарования. Может быть, она сказала это специально, чтобы понять что-то для себя. Не хотелось опять грустить, но раз уж этот разговор начался, то придётся его и закончить: — Я была замужем, но недолго, по нашим меркам. Потом мой муж ушёл на эту войну и не вернулся, — краткое пояснение и новый глоток эля, — с тех пор я избегаю привязанностей и не очень расположена к веселью. Хотя, знаю, что все считают меня высокомерной и гордой, надменной. Холодной и неприветливой. И ты в том числе, когда мы встретились, — не обвинение, а просто констатация факта. Халбранд не отрицает этого. Он сглатывает, а потом честно отвечает: — Да. Было такое. Но потом, чем больше я на тебя смотрел, тем больше видел твою силу духа, стойкость и упрямство. Ты не сдаёшься и заставляешь верить в правильные вещи, Галадриэль из Нолдор. Люди тоже это видят, знаешь? — он протягивает руку и сжимает её ладонь, которая лежит на столике возле блюда с фруктами. Галадриэль сглатывает и сжимает его руку в ответ. Теплота разливается по всему телу от того, как приятно и странно остро одновременно держать его за руку и чувствовать этот жар от прикосновений пальцев, от касаний его большого пальца по её запястью, от того, насколько он вообще никогда не боится её и как нахально всегда приближается. Как они держатся за руки, словно являются чем-то большим, чем, как они там выразились? — случайными попутчиками. — Ладно, не будем больше о грустном, — заканчивает эту грустную ноту Галадриэль и потом тянется к пустому стакану. Халбранд убирает свою ладонь и наливает им ещё эля, и они сидят дальше, начиная ещё пить. Так. Второй стакан она тоже выпивает залпом и теперь наконец-то напитки начинают действительно действовать. В голове появляется приятный гул, пока не очень большой, но появляется. Потом — тепло и расслабление, да и Халбранд, похоже, чувствует примерно то же самое. Они говорят о каких-то пустяках, пока он не ставит свой стакан со стуком и не смотрит на неё так, что внутри у Галадриэль снова что-то сжимается от предчувствия опасного и тягуче-медленного, от предвкушения того, что возможно, случится, а может — и нет. Он смотрит остро и пронзительно, а потом протягивает ей ладонь: — Пошли, эльф. Мы пришли сюда танцевать. — Ты уверен, что мы справимся? — дразнит она, а потом вообще выходит за любые рамки приличия, — что ты справишься со мной, Халбранд? На этот раз она контролирует ситуацию и это очень сильно заводит и вызывает у него недовольное рычание. Мужчина встаёт, тащит её за руку и Галадриэль оказывается на ногах быстро, впрочем, нисколько не удивляясь такому его движению. Может быть, она на это и рассчитывала, и не только на это, когда вообще соглашалась с ним куда-то пойти… А потом они доходят до края площадки, и он останавливается, чтобы повернуться к ней и протянуть руку. И следующее мгновение Галадриэль точно запомнит навсегда. То, как Халбранд протянул свою левую руку, чтобы медленно обхватить той её за талию, чтобы обвить поясницу и довольно твёрдо притянуть к своей груди, прижав к себе в объятии и слишком личном жесте одновременно. Они останавливаются оба и замирают, поймав это мгновение чарующей нежности, мягкого соединения тел и будто бы невысказанных слов, что очень долгое время висят между ними. Галадриэль смотрит прямо на его лицо и видит там не только мужское желание близости или похоти, но и более глубокое чувство — сырой потребности в её присутствии рядом. Она видит в глубоких зелёных глазах потребность в ней рядом, желание раствориться и утонуть в чём-то между ними, что они оба пока не могут сформулировать. Она ощущает его присутствие и близость так остро и пронзительно, как никогда ещё никого не чувствовала. И Галадриэль впервые за сотни лет хочет, желает и позволяет себе раствориться в этой самой близости. Поэтому она прижимается к нему ближе и опять — немного дерзко — кладёт свою руку прямо на его грудь, проводя по той и спускаясь ниже. Халбранд следит за ней немигающим взглядом, а потом резко двигается и им приходится отступить друг от друга, потому что музыка становится весёлой и даже задорной. Они танцуют. Движений оба не знают, но к счастью, танец довольно простой и лёгкий, это весело, а не медленно. Нуменорцы кружатся, держась за руки, потом меняются партнёрами, затем задорно ходят по кругу, а потом вновь — соединяются в пары и, держась согнутыми в локтях руками, быстро двигаются, задыхаясь и веселясь. Галадриэль и Халбранд немного неряшливы, потому что не очень привычны к таким вещам, но веселье и интуитивная искренность работают просто прекрасно: вокруг всё шумно, хаотично, весело и задорно, вокруг все кричат и смеются, а они вдвоём — ловят взгляды друг друга и следуют движениям. Галадриэль смотрит в небо и кружится, как делают остальные. На короткое мгновение она застывает и в разуме словно проносится сначала тысяча мыслей, но после остаётся одна-единственная… Свобода. То самое невесомое чувство свободы и лёгкости, абсолютной приятной пустоты и… освобождения от всего. Она смотрит прямо в тёмное небо и кружится, платье чуть развевается вокруг ног, а ещё есть чувство чудовищного покоя и… И Халбранд ловит её своими руками за талию, когда последние аккорды весёлой мелодии замирают на струнах инструментов, а присутствующие вновь начинают задорно аплодировать. Но Галадриэль ловит это самое лёгкое чувство невесомого покоя и замирает, остановившись в руках Халбранда. Возможно, только в этот самый миг приходит полное понимание — всё происходящее между ними идёт не в сторону похотливой страсти, а чудовищно глубокой близости и опасного чувства… — Эльф, я поражён, — глубокий бархатный голос словно обвивает разум Галадриэль, они просто останавливаются, совершенно явно обнимая друг друга и даже не отстраняясь, — ты веселишься. И танцуешь. — Ты сомневался во мне? — её взгляд — на его губах и он сглатывает, когда сосредоточенно берёт за руки, чтобы они кое-как отстранились и чуть сдвинулись в сторону, освобождая пространство для следующих пар. — Никогда. Халбранд держит её за руку, когда они отходят к своему столику и, к их некоторому удивлению, оба видят рядом на лавке никого иного, как капитана Элендиля, сидящего рядом с парнем и молодой девушкой. Капитан с удивлением встречает их взглядом, а Галадриэль и Халбранд подходят ближе, чтобы поздороваться: — Леди Галадриэль, Халбранд, — приветствует их тот, — не ожидал вас тут встретить! — Как и мы, — весёлый ответ Халбранда и его рука — на талии Галадриэль. Она тоже приветливо пожимает капитану руку, а потом они садятся рядом. Выясняется, что двое молодых людей — дети капитана. Исильдур — моряк, у которого были проблемы со службой, а Эариен — молодой архитектор, которая увлечена учебой и своими идеями. Они садятся рядом, и дружеская беседа двигается как-то очень легко и плавно, приносят ещё эля. В итоге Галадриэль вынуждена признать, что идея Халбранда выбраться куда-то, на вроде бы местный праздник, была совершенно приятной и милой. Он, как и обычно, оказывается прав. Потом музыка звучит снова и Эариен приглашает какой-то молодой парень, при виде которого Элендиль явно недоволен. Халбранд толкует с Исильдуром, Элендиль присоединяется к разговорам, а Галадриэль просто сидит рядом, продолжая слушать и просто… чувствовать. Чувствовать этот мир, этот момент и это мгновение, чувствовать происходящее остро и пронзительно, чувствовать насыщенно и ярко. Ей нравится происходящий здесь хаос, который она не контролирует, такое обычно даётся сложно, но только не сегодня. А потом она прислоняется головой к плечу Халбранда, чуть прикрывая глаза. Он оборачивается и обнимает её одной рукой, Элендиль отходит в сторону, увидев какого-то знакомого, а Исильдур увлечен беседой, к нему присоединился друг. — Ты в порядке? — мягкий голос её человека успокаивает, — ладно, эльф, ты наконец-то немного напилась эля? — Пойдём танцевать, — шепчет она ему на ухо и губы касаются его кожи при этом. Галадриэль может видеть, как сокращаются мышцы его шеи при этих ощущениях, как он сглатывает, а потом смотрит прямо на её эти самые губы и осознаёт — он много о чём думает здесь и сейчас, прямо сегодня. Они идут. На этот раз мелодия медленная и спокойная, нужно только вновь обнять её за талию и прижать к себе, нужно только снова вцепиться её ладонями в тунику на его груди, а потом Галадриэль кладёт подбородок на его плечо и прикрывает глаза. Ей так хорошо и тепло рядом с кем-то другим, как никогда раньше, и это чувство одновременно и пугает, и шокирует, потому что быть рядом с человеком — опасное и сложное увлечение, и… — Ты пьяна, Галадриэль? — впервые в его голосе звучит растерянность. — Не говори глупостей, — ответ быстрый, — я же сказала, нужно очень много эля, чтобы меня напоить. Я просто… наслаждаюсь мгновением, знаешь? Мне хорошо. — Вот как? — его рука прижимает её ближе к мужскому телу, ещё горячее и ещё сильнее, ещё более — собственнически. Они ходят по краю пропасти, по тонкой грани, хорошо осознавая произошедшее и понимая, что стоит на кону происходящего. — Хорошо здесь с тобой, — бормочет Галадриэль и понимает, как шумно он дышит над её ухом, а потом чуть целует в висок после этих слов. Признание слишком неожиданное, эмоциональное и разрушающее хоть какое-то подобие сдержанности. Галадриэль поднимает голову и смотрит прямо в его глаза, понимая словно впервые, насколько он всё-таки её выше и сильнее. Взгляд мужчины напротив горит привязанностью, огнем и голодом, горит эмоциями и желанием поцеловать её, Галадриэль чувствует такие вещи. И если она сегодня позволит ему это, то всё полетит в бездну, а думать завтра будет уже поздно. Он смертный. Она эльф. Это — будущая трагедия. Хотя, сколько трагедий у неё уже и без этого случалось в жизни? — Рядом с тобой я чувствую себя в безопасности, — просто продолжает она и легко улыбается, — это странное чувство, я такого почти не помню. — Галадриэль, — и тон, которым он протягивает её имя, с дрожью и предвкушением чего-то, заставляет дрожать уже её. Пальцы переплетаются между собой, но, прежде чем он успевает продолжить, мелодия заканчивается и снова — резкий шум и крики, которые нарушают момент. Галадриэль отстраняется и тоже начинает весело хлопать в ладоши, Халбранд следует её примеру. Его глаза — тёмные и горящие желанием, но в следующий момент тот самый парень — друг Исильдура, который получил должность лейтенанта, дерзко приглашает Галадриэль на следующий весёлый танец. Она решает согласиться и отходит в сторону, видя, как Халбранд садится и присоединяется к беседе других мужчин рядом, почти не отрывая от неё своего горящего взгляда. Ей весело. Жизнь просто сияет в этот момент. Танец — совершенно весёлый и под конец даже немного буйный. Веселье становится всё более задорным и быстрым, люди пьют и кричат, когда Галадриэль, задыхаясь, наконец-то выбирается из толпы. Она действительно устала, ноги гудят от приятного напряжения, разум странно пустой и чистый, без тревожных и без посторонних мыслей. Халбранд сидит на лавке в одиночестве, его собеседники, кажется, ушли с площади, пока остальные уже действительно слишком веселы и задорны. Галадриэль идёт прямо к нему. И, прежде чем кто-то из них может что-то подумать, просто подходит и садится прямо на его колени, обвивая руками за шею и прижимаясь ближе. Наконец-то она шокирует этого невыносимого проклятого человека. Он смотрит на неё с изумление и даже некоторым шоком, но руки сразу обнимают её в ответ и прижимают к себе, крепко обвивая за талию. Вряд ли на них кто-то смотрит: половина людей ушла, вторая часть сгрудилась вокруг музыкантов и весело там что-то кричит, они уже пьяны или слишком навеселе, рассматривать человека и эльфа, которые застыли в объятии, глядя друг на друга, ни у кого нет особого интереса или желания. Только Галадриэль мягко проводит ладонью по его волосам, наблюдая, как мышцы его челюсти снова сжимаются и как его взгляд становится почти чёрным, как он неудобно ерзает прямо под ней и это совершенно прекрасно веселит Галадриэль. — Хорошо провела вечер, эльф? — низкий тембр его голоса заставляет уже её немного ёрзать, сидя прямо на нём. — Пока недостаточно хорошо, — спокойный и чёткий ответ, а потом она наклоняется прямо к его губам. Она сидит на его коленях и нависает над его лицом сверху, волосы рассыпались по плечам и словно скрывают теперь их лица от внешнего мира, оставляя в полной тишине друг рядом с другом. Намёк в её голосе совершенно понятный и больше нет никаких смыслов или раздумий, а есть только тяга друг к другу — тягучая, теплая, напряжённая и пронзительная. Есть только её рот, который чуть-чуть прижимается к его губам и наконец-то позволяет ей… Делать с ним что хочется. — Галадриэль, — эта мольба в его голосе разогревает что-то внутри неё, — если ты сейчас не остановишься, потом не смогу остановиться уже я. Признание — на грани потери контроля. Признание — оглушает и заставляет судорожно вдохнуть и выдохнуть. Признание — на той самой точке невозврата, после которой есть только одна цель и один смысл. — Не останавливайся, Халбранд, — просто отвечает она, перед тем как наконец-то его поцеловать.