Катарина

Первые мгновения казалось, что это был сон. Настолько правдоподобный, что реветь хотелось по-настоящему, да и коленки испуганно дрожали как наяву. Я боялась пошевелиться, боялась открыть рот и невольно спугнуть тот миг, что подарила мне жизнь.   В тот день бог смиловистился надо мной.  Стоило Мюллеру развернуться и увидеть меня, он тут же замер и стоял так некоторое время неподвижно, точно высеченная из камня статуя. Офицер был все таким же прекрасным: гладковыбритое лицо, ярко-выраженные скулы, аккуратная стрижка и такие завораживающие синие глаза, но уже без прежнего блеска. Они сосредоточенно глядели на меня и оценивали, как я изменилась за прошедшее время. Лицо его, по обыкновению, не выражало никаких чувств, но в какой-то момент уголки его губ вымученно дрогнули, а глаза на мгновение распахнулись. В них отразилась почти ощутимая физическая боль. Но практически сразу взгляд превратился в хмурый с каплями безысходности и со свойственной ему глубокой межбровной морщинкой.  Форма его тоже претерпела некие изменения. На нем сидел обновленный темно-серый китель, а на шее красовался черный железный крест на черно-бело-красной орденской ленте. На погонах с плетением «гусеница» сверкали уже две серебристые звезды вместо прежней одной, а на петлицах больше не было тех устрашающих рун в форме двух молний. Отныне они были парными, и на обоих петлицах было вышито по одному прямому дубовому листу с желудями.  Я растерянно прикрыла лицо дрожащими ладонями, не в силах сдержать вырывавшиеся наружу чувства. И если бы не стена позади меня, я бы уже давно обессиленно рухнула на пол. От осознания происходящего меня вмиг бросило в жар, щеки смущенно запылали, мочки ушей загорелись, а в груди разлилось какое-то необъяснимое тепло.  Я боялась радоваться. Боялась позволить расслабиться хоть на миг. Чтобы после не реветь белугой и не ругать себя за проявление слабости. — Катарина, — произнес он тихо, почти неслышно. Но отчего-то продолжил стоять неподвижно, словно боялся подойти ко мне, нарушить дистанцию меж нами или… попросту спугнуть.  Я промолчала, ощутив, как покалывали пальцы от желания прикоснуться к нему. Наконец услышала его. Голос, который снился мне едва ли не каждую ночь. Это был не сон! Все происходило по-настоящему. Я могла дотронуться до него, ощутить его прикосновения. Но вместо этого болезненно всхлипнула, не в силах сдерживать изматывающие слезы.  Но в какой-то момент он все же сделал первый шаг навстречу, и я невольно шагнула к нему. Ноги сами привели меня, и спустя мгновение он заключил меня в крепкие и такие долгожданные объятия. От его кителя веяло табаком и привычным успокаивающим лесным ароматом с примесью травяных и мускусных нот. Я мысленно выдохнула, впервые за долгое время ощутив ту пресловутую безопасность, в которой отчаянно нуждалась. Я без конца плакала и всхлипывала в его руках, не веря собственным глазам.  — Ты вся дрожишь, — хрипловатым голосом прошептал Мюллер, погладив мою спину.  Я промямлила что-то наподобие «угу» и уткнулась носом ему в грудь. Сил не было ни на объяснения, ни на какие-либо еще слова. Желала в тот момент только одного — чтобы он никогда не отпускал меня. Ни на минуту. Что бы ни случилось.  Только в объятиях Мюллера я ощущала себя в безопасности. Только его образ вселял во мне непоколебимую уверенность и стальную решимость. Только он был в силах утихомирить мое колышущееся сердце и наполнить опустошенную терзаниями душу.  — Нам пора, — изрек Алекс спустя целую вечность. — Мы должны уезжать.  Я испуганно отпрянула от него на пару шагов назад, и воскликнула растерянно: — Уезжать? Но как же… как же все те люди? Мы не можем их здесь оставить! — Катарина, я не могу спасти всех, но позволь спасти хотя бы тебя, — мягко проговорил он, сомкнув мое лицо в ладони, а глаза его синие-синие растерянно взглянули в мои. — Мне стоило больших усилий, чтобы забрать тебя. Посмотри, что с тобой сделали… ты вся исхудала!  Я отшатнулась от него, шмыгнув носом, и вытерла надоедливые слезы, которые застилали глаза прозрачной пеленой. А после укоризненно покачала головой и кивнула в сторону его железного ордена в петлицах.  — Где ты был все это время? За что получил награду? Ты обещал, что вытащишь меня отсюда через пару месяцев, а что в итоге?! — мой отчаянный голос сорвался на крик. — Скольких людей ты убил, прежде чем тебе повесили эту железку?! Среди них были женщины… такие же, как и я?! — я нервозно запустила руки в платок, сорвав его с волос.  — Кристоф сказал, ты уехал в Прагу с Лиззи и живешь себе там спокойно, пока я здесь... А сейчас ты приходишь ко мне с новым званием и наградой и говоришь мне: все в порядке, Катарина, мы уезжаем… — я перешла на шепот, ощутив, как подбородок предательски задрожал. — А ты меня спросил? Может после всего этого я не хочу с тобой уезжать… — Я понимаю… понимаю через что тебе пришлось пройти, — произнес он спокойно и чересчур медленно. — Кристоф был прав только в одном — я был в Праге. Но также был и в Париже, Марселе, Варшаве. Это не имеет значения, Катерина. Лиззи уехала в Берлин. Я принял решение, что не могу прожить с ней всю жизнь, обманывая ее, и обрекая на несчастье. Она приняла это… хоть и непросто. Но позволь я чуть позже расскажу тебе… — Но куда я пойду? Остарбайтер и штандартенфюрер? Ты хоть понимаешь, насколько это нелепо будет выглядеть? — я горько усмехнулась, всплеснув руками.  — Никому нет дела до остеров в нынешней ситуации, — его голос звучал твердо и решительно, а синие глаза пристально глядели на меня. — В октябре сорок четвертого Красная армия захватила Восточную Пруссию. Немцы в любой момент ожидают прихода русских, и боятся даже пальцем тронуть остарбайтеров. Поэтому пока ты можешь пожить в моем доме, а после… — Неправда! — сквозь зубы процедила я. — Кристоф чуть не убил меня! Я чудом выжила! — Я знаю, Катарина, я знаю… — Алекс понизил голос, и взгляд его приобрел еще более хмурые черты. — Обещаю тебе, он понесет наказание… — Скажи мне… скажи мне, пожалуйста… — я запиналась, голос страшно дрожал. — Скажи мне, что ты работаешь на советскую разведку. Скажи, что ты знал про Макса Вальтера… Он нахмурился, на мгновение растерявшись. Но писклявый голос Генриха Коха, раздавшийся за дверью, не дал шанс услышать ответ на заданные вопросы: — Э… гер Мюллер, у вас все в порядке? — Еще пару минут! — рассерженно воскликнул офицер, украдкой бросив взгляд на дверь позади меня. — Нам нужно идти. Я знаю, где находится твоя сестра. Мы сможем ее вытащить оттуда. Я не уйду без тебя, Катарина.  Его непоколебимый взгляд и командирский властный голос впервые внушили мне не страх, а полное доверие. Как только речь зашла про Аньку, я оживилась. В груди вновь созрела надежда на ее спасение… И я со скрежетом в зубах решила поддаться ей. 

***

Мюллер дал время собрать вещи. Надзирательницы проводили меня странным взглядом исподлобья, но ничего не сказали вслед. Когда я вошла в пустующий барак и начала собирать вещи, следом ворвались и Галка с Надькой. Они выпучили глаза и какое-то время молча глядели, как я надеваю серое пальто, подаренное фрау Шульц.  — Уходишь с тем симпатичным полковником? — с грустной улыбкой поинтересовалась Наденька.  Я мельком кивнула, силясь не расплакаться при прощании с девочками.  — Матери божья, девка, ты чого такого натворила, що аж два офицера немецких тобою интересуются? — удивилась Галька, приложив ладонь к груди.  — Он поможет мне сестру спасти, — призналась я. — Алекс хороший человек.  — Сомневаюсь я, що хорошие люди носят немецкие погоны… — с подозрением произнесла Галя, сомкнув губы. — Но дело твое, Катька.  — Ну раз освободил тебя от рабства, значит и вправду хороший, — Надя неоднозначно пожала плечами и крепко обняла меня напоследок. — Дай знать, если у него найдутся два хороших друга, которые и нас с Галкой спасут… Я грустно улыбнулась, обняв ее в ответ.  — Только с Ванькой попрощаться не забудь, а то скиснет хлопец, — тихо произнесла Галя, заключив меня в объятия. — Мы уж видели, как при любом удобном случае он к тебе бегал.  — Скоро наши придут… все наладится, — попыталась взбодрить я.  Попрощавшись с девушками, я украдкой промокнула влажные ресницы, и побежала в постирочный цех. Там я попрощалась с другими женщинами, с которыми была дружна, но Ивана нигде не застала. Решив, то он ожидает меня у выхода на улицу, я как можно скорее побежала в ту сторону. Вот только планам моим не суждено было сбыться.  В коридоре, который вел на улицу, я с ужасом обнаружила два бездыханных тела полицейских. Они беспомощно обмякли на стене, а с их шеи стекали струйки свежей крови. Я замерла на месте, не успев даже пискнуть. Испуганная и поглощенная трупами, даже и не заметила, что находилась в коридоре не одна.  — Нехорошо, сестренка, своих обманывать, — прохрипел командир, и в руках его сверкнула полицейская винтовка. — Что же ты насвистела мне, что Мюллер не поможет тебе сбежать… А сегодня вдруг решил вытащить тебя отсюда. Подозрительно, не находишь?  — Чтобы вы отстали от меня наконец! — испуганно воскликнула я.  С рыком злости он подбежал ко мне сзади, и одной рукой с силой зажал мне рот. Его ладонь неприятно пахла железом, и меня обдало холодным потом. Где же он достал нож? — Дура! Ты еще громче заори, чтобы все наверняка услышали! — рассерженно процедил Андрей. — Дернешься… будешь валяться среди этих бедолаг. Ежели хорошо вести себя будешь и твой офицерик выпустит меня отсюда, то сжалюсь над тобой.  Сердце в груди отчаянно забилось, коленки испуганно подкосились и все, что я могла делать в тот момент — это дрожать от страха и жалобно мычать.  — Командир, — раздался растерянный голос Ваньки. Он вышел из-за моей спины с той же полицейской винтовкой в руках, и испуганно оглядел меня. — Что же ты делаешь? Зачем же так с Катькой? — Заткнись, малой, я знаю, что делаю… а ты не мешай, — раздраженно прошипел старший лейтенант. — Лучше дверь открой, чтобы фриц тот увидел ее под мушкой.  — Руки от нее убери, — раздался суровый голос Алекса за спиной.  Командир заставил меня развернуться вместе с ним, и я натолкнулась на невозмутимое лицо Мюллера. Он вышел из самого здания, и совсем не находился у забора, где мы и условились встретиться. Мужчина держал небольшой пистолет на вытянутой руке, направленный в голову Андрея. Челюсть у него была напряженно стиснута, желваки нервно пульсировали, а в синих глазах мелькали опасные искорки.  Прежде я не видела Мюллера таким напряженным и хладнокровным. Неужто он был готов в любой момент застрелить человека?  — Ты еще и на нашем шпрехаешь… вот же повезло, — усмехнулся командир. — Ты это… не спешил бы пушкой махать. Дело у меня к тебе есть. Ежели выполнишь — девка жива останется.  — Я все слышал. И способствовать твоему побегу не намерен, — твердо произнес Алекс. — Либо ты отпускаешь ее, либо ложишься рядом с теми, кого жизни лишил.  — Командир… отпусти ее, — вдруг сказал Иван, неуверенно сжав винтовку. В тот момент я осознала, что он даже не умел ею пользоваться. — Катька не виновата. Пусть уходят… — С дуба рухнул, малой?! Мне плевать, что ты втрескался в нее, это твои проблемы! — раздраженно процедил Андрей, крепче стиснув мой рот. — Собрался оставаться? Дело твое. Вот только меня с собой на дно тянуть не надо…  — Сейчас прибудет охрана, и ты через полчаса будешь болтаться на виселице, — невозмутимо проговорил Мюллер. Рука с пистолетом ни разу не дрогнула, а хладнокровный взгляд был полон злости и стальной решимости.  Командир лишь сухо усмехнулся на слова офицера.  — Чего ты брешешь? Смена караула только через двадцать минут. Полицаев еще с сорок четвертого забирать на фронт стали… Осталось их не так много, как было изначально. У нас еще есть время. Думай, офицер… я же все миром решить хочу, без жертв. Я в ваших фрицевских званиях особо-то не разбираюсь… Погляжу, ты чистенький, намытый, погоны у тебя новенькие, да и орден у тебя непросто так. Значит не дурак… должен понимать, о чем я… — Беги, Катька! — вдруг закричал Иван, и в воздухе раздались громкие выстрелы.  — Падла… Командир нервно дернулся, я испуганно закричала. Спустя мгновение его хватка ослабла, и мне удалось вырваться из его рук. Мюллер схватил меня за запястье и притянул к себе, мельком разглядев обеспокоенным взглядом на предмет царапин, ссадин и других ранений.  Ванька испуганно отшатнулся от обездвиженного тела командира. Я не видела, что стрелял Алекс, поэтому сделала вывод, что на курок нажал Иван. Парень стоял с винтовкой в руке, пальцы его дрожали, а ошарашенный взгляд был направлен на поникшее тело капитана. Он выстрелил ему в спину, несколько пуль пробили лопатки, легкие и практически наверняка попали в сердце.  — Ты молодец. Вовремя среагировал, — обратился к нему Мюллер, коротко кивнув то ли растерянно, то ли в знак благодарности. — Спасибо, Ванька… — тихо произнесла я дрожащим от страха голосом.  Парень поймал мой взгляд. Уголки его губ нервно дрогнули, а голубые глаза грустно улыбнулись. В какой-то момент мне показалось, что тем странным тоскливым взглядом он в последний раз признавался мне в любви. И не прогадала.  За считанные секунды коридор заполонила охрана. Полицейские, не разобравшись в ситуации, пустили несколько пуль в Ивана. Все происходило на моих глазах. Его тело мгновенно обмякло по стене, взгляд постепенно остекленел, а руки тотчас же отпустили краденую винтовку. Оружие с грохотом повалилось на пол. Он беспомощно рухнул вниз, и в тот момент из моей груди вырвался громкий отчаянный крик: — Ваня! Ваня!.. Ванька… Я хотела было бежать к нему, но Мюллер тут же схватил меня за запястье. Полицейские окружили нас, задавая бесконечное число вопросов, которые звучали для меня отдаленно и почти неслышно. Все мое внимание было приковано к Ивану, голова которого безвольно рухнула вниз под собственной тяжестью, а спина все так же продолжала опираться об стену. В какой-то момент двое полицейских грубо подняли его тело и поволокли на улицу.  Я захлебывалась собственными слезами, не в силах остановить крик. Алекс крепко обнял меня, мягко поглаживая по спине, по волосам, по лицу. Его спокойный тихий голос раздавался в непосредственной близости от моего уха, и всеми силами пытался привести меня в чувство. Я напрочь промочила слезами его серый китель, нервно комкала ткань руками и не могла поверить, что все происходящее было правдой. В те дни я частенько сомневалась, во сне я находилась или наяву.  В нос ударил холодный вечерний воздух, и ноги зашагали по земле. Офицер усадил меня на заднее сидение автомобиля с собственным шофером и примкнул рядом. Всю дорогу он обнимал меня за плечи, слезы лились градом, а грудь сотрясалась от горьких рыданий. Не в силах вымолвить и слово, я мычала что-то нечленораздельное, а Мюллер отвечал на мою бессвязную речь тихим успокаивающим шепотом.   — Он любил тебя, Катарина. Любой на его месте поступил бы точно также… Я промычала нечто неразборчивое и уронила лицо в холодные ладони.  Время в дороге пролетело незаметно, поэтому мы через полчаса оказались во дворе его дома. Услышав собачий лай позади, я испуганно обернулась и натолкнулась на надвигающуюся собаку крупного размера. Мордочка у нее имела черный окрас, а туловище было полностью покрыто густой белоснежной шерстью с малочисленными черными пятнами. Высунутый длинный язык радостно болтался в воздухе, ушки были небольшими и висячими треугольной формы, а взгляд темных глаз добрый, спокойный и дружелюбный. Собака тут же подбежала к Алексу, а тот опустился на корточки, и с радостной улыбкой на устах принялся чесать довольную мордашку.  — Я тоже рад тебя видеть, Граф, — произнес офицер, а после взглянул на меня с интересом. — Погладь его, он добрый. Правда старенький уже.  Я тут же последовала его примеру и робко погладила черную мордочку. Лишь в тот момент осознала, насколько соскучилась по животным. Граф принялся радостно скулить в ответ на мои поглаживания, и слезы мои как рукой сняло. Я продолжала восхищенно улыбаться, чесать довольную мордашку и украдкой поглядывать на Мюллера.  — Ты ему понравилась, — отозвался Алекс с хитровато-подтрунивающей добродушной ухмылкой. В тот день я отметила, что подобная его улыбка была моей самой любимой. — Он хоть и добрый, но принимает далеко не всех.  Я улыбнулась в ответ и мельком огляделась.  В прошлый раз мы прибыли далеко за полночь, а утром я едва ли не сбежала. Поэтому разглядеть поместье Мюллера в тот раз не довелось. Дом располагался в пригороде Мюнхена. Издали местность была похоже на малюсенький поселок, но ближайшие похожие усадьбы виднелись практически за горизонтом. Площадь владений действительно была сравнима с дворянским гнездом. Вокруг поместья был разбит яблоневый сад с сетью дорожек, ведущих к разбросанным по территории подсобным зданиям неизвестного предназначения. А также был разбит искусственный пруд и воздвигнуты парочка фонтанов с изящными женскими статуями во главе, вот только воды в них не было.  Дом был воистину добротный. Я не разбиралась в архитектуре, но судя по его виду, построен он был еще в прошлом веке. Подобные барские дома, хоть и менее шикарные, я мельком видела в Пскове, когда мы с мамкой ездили на рынок.  Поначалу все внимание забрало большое парадное крыльцо с белоснежной колоннадой и широкими ступенями. Сам дом был выполнен из такого белого камня, что мог запросто слиться со снежным покровом (хоть это явление и было нечастым гостем в зимней Баварии). Имел он два этажа, широкие многочисленные окна без привычных русских ставен и состоял из двух блоков, соединенных между собой круглой беседкой с длинными белыми колоннами.  От одного взгляда на усадьбу захватывало дух. Я настолько увлеклась изучением занимательной лепнины на фасаде здания, что не сразу заметила, как к нам подбежала молодая женщина лет тридцати. Со скромной улыбкой на устах одной рукой она придерживала соломенную шляпку, а другой подол темно-синего платья из плотной ткани. Лицо у нее было круглое с вытянутым заостренным подбородком, высокими скулами, небольшим узким носом и светло-русыми тонкими бровями.  — Алекс, наконец-то, мы вас зажда… — как только взгляд ее таких знакомых синих глаз коснулся моего одутловатого от слез лица, она неловко остановилась на полуслове, и улыбка тотчас же слетела с ее алых губ в форме сердца. — Что-то стряслось?  — Катарина, знакомься — моя сестра Елена, — представил Мюллер, мельком взмахнув рукой в сторону девушки.  Мы обменялись взаимными неловкими улыбками и коротко кивнули друг другу. Брат с сестрой хоть и были родными, но похожи были друг на друга лишь в общих чертах. Их родство объединялось лишь общим синим цветом глаз и светло-русыми волосами.  — Тогда пройдемте же в дом, ужин остывает, — сообщила Елена, кивнув в сторону усадьбы.  Алекс собрался последовать за сестрой, но я успела ухватить его за запястье и остановить. Он развернулся ко мне с немым вопросом на лице, и я стыдливо поджала губы.  — Мне как-то неловко, — сдавленно произнесла я, пожав плечами. — Ты уверен, что… что мне здесь место?.. Офицер кивнул ровно в тот же момент уверенно и твердо.  — Разумеется. Тебе нечего бояться, Катерина. Все плохое позади.  Но как только мужчина столкнулся с моим скептическим взглядом, тут же громко выдохнул и подошел ко мне чуть ближе. Наши ладони легонько соприкоснулись, и я впервые не дернулась в испуге от столь близкого контакта.  — Я понимаю, в это трудно поверить, особенно после всего, через что тебе пришлось пройти. Но здесь тебе ничего не угрожает. Просто доверься мне. Его низкий бархатистый голос был сплошной усладой для ушей. Я коротко кивнула, и мы поспешили к парадному крыльцу. Всю дорогу до дома я не могла понять — был ли у меня выбор? Я позволила себя вывезти из прачечной, потому что безумно хочу быть рядом с ним… или же только лишь потому, что он мог помочь спасти Аньку?