Открываю глаза и всё ещё затуманенным взглядом смотрю в незнакомый серый потолок. Перед глазами до сих пор всё нестерпимо плывёт, в кружащейся голове туман, а тело словно ватное и не хочет нормально двигаться. Кажется, действие чужой причуды не прошло до конца. Когда перед глазами перестают мелькать цветные мушки, начинаю осторожно крутить головой по сторонам и осматривать помещение, где кроме меня лежат ещё куча детей. Наверное нас около пятидесяти? По крайней мере, на первый взгляд со всеми детьми всё в порядке и никто не выглядит физически пострадавшим, а вот о моральной стороне судить сложно.
Находимся мы в каком-то просторном помещении, больше похожим на бетонную коробку без каких-либо опознавательных знаков, предметов и окон. Возможно это какой-то заброшенный склад или стройка, или даже чья-то подпольная лаборатория. Кто знает, что на уме у злодеев, похитивших нас всех? Очень надеюсь, что нас не пустят на ингредиенты для ному или другие жуткие эксперименты... Бр-р, даже думать о таком не хочется! Не хочу становиться безмозглой, тупой тушей с кучей причуд и мозгами наружу, как бы странно не звучало. Это даже звучит крайне стрёмно и хреново!
Осторожно сажусь, привалившись спиной к стене. От пола и стен исходила прохлада, и от этого я поёжилась, начав растирать плечи ладонями в попытке хоть немного согреться, пуская белёсый пар изо рта. Другие очнувшиеся дети делали то же самое. Кто-то плакал в голос и звал своих родителей, кто-то тихо лежал или сидел, сжавшись в позу эмбриона. К моему облегчению, Джузо среди детей не было, но его могли поместить в другое помещение.
Пока я предавалась подобным мрачным мыслям, послышался жуткий лязг и скрип с противоположного края помещения. В углу комнаты открылась металлическая дверь, откуда вышла та самая серебряная женщина, которая загипнотизировала меня в парке. Сзади неё шёл статный мужчина с синими волосами до плеч и такого же цвета глазами, в явно дорогом строгом костюме и с тростью; если бы не шрамы по всему лицу, то его даже можно было бы назвать привлекательным. Этих двоих окружала свита из амбалов не самого приятного и умного вида. От их вида дети пустились в ещё больший плач или же принялись плакать едва проснувшись и завидев их. Я сама невольно вздрогнула, вся сжавшись и забившись в панике к стене. Женщина неприязненно поморщилась, взглянув в нашу сторону, как на грязь, но тут же скрыла своё отвращение за елейным и крайне надменным выражением лица.
— И это всё? Всего шестьдесят семь детей? — послышался хрипловатый голос мужчины, полный скепсиса. Его внимательный, изучающий взгляд прошёлся по всем нам, словно он готов был прямо здесь и сейчас начать нас препарировать. — Вы обещали нам больше, ведь ваша причуда идеально подходит для таких операций. По вашим же словам, — хмыкнул незнакомец, на что женщина поджала губы, при этом продолжая вежливо улыбаться.
— Полиция и герои невовремя прибыли. Родители некоторых детишек оказались героями и дали отпор нашим силовикам, — женщина недовольно цыкнула.
— Ясно, — кивнул мужчина на объяснения. — Думаю, столько экземпляров для экспериментов на этот раз будет вполне достаточно для нашего заказчика, — от его тона и слов по мне табуном прошлись мурашки, меня всю передёрнуло от ужаса. Вот же блядь! Нас действительно украли для экспериментов! — Надеюсь, все из них уже обладают причудами?
— Да, беспричудных мы не брали, — ответила женщина, кивая.
— Ясно. Пусть отведут их в основное крыло, а там ясно будет.
После этих слов мужчины я вновь почувствовала то самое чувство сонливости и благоговения перед этой женщиной. Кажется, нас куда-то вели по длинным серым коридорам, которые в какой-то момент сменились по внешнему виду на больничные. Запахи бетона и пыли сменились на медикаментозные. По ощущениям, шли мы очень долго; к нам подходили люди в белых халатах и что-то делали, но всё это прошло, словно в тумане и не особо отпечаталось в памяти. Затем я провалилась в сон.
Пришла в себя я на больничной койке и в белом, тонком больничном халатике. Кожа тут же покрылась мурашками от холода. Поёжившись, я села на койке и осмотрела помещение, которое напоминало типичную палату, только тут не хватает всяких медицинских приспособлений. На других койках лежали или сидели остальные дети, также, как и я, оглядываясь по сторонам с непониманием и страхом. Меня в который раз передёрнуло от отвращения и ужаса. Эти грёбаные злодеи что, действительно ставят эксперименты над детьми и вообще любыми живыми существами?! Да у них совсем нет никаких моральных рамок! Что за больные ублюдки?! Меня затрясло от понимания того, что это всё происходит в действительности, а не в нарисованной манге, где все ужасы происходят за кадром. Я попыталась успокоиться, вцепившись до побелевших костяшек на руках в свою койку.
— Х-хах! — небольшой идиотский каламбур насчёт собственной причуды заставил издать нервный смешок, который я тут же подавила. Приближающаяся истерика не давала здраво и адекватно мыслить, но щелчок открываемой двери заставил меня вовремя заткнуться. В палату зашёл розовокожий и желтоволосый мужчина в белом халате. Нас согнали в кучу и повели по коридорам. Окон, карт или каких-нибудь плакатов на стенах не было видно, как и любых знаков, намекающих на наше местоположение. По пути нам встречались другие белохалатники, а в какой-то момент мы шли с другой напуганной группкой детей, но наши пути быстро разошлись. Нас успели разделить на группы? Я оглядела нашу толпу, примерно в пятнадцать детей размером, среди которых были мальчик с каменной кожей и две девочки с кристаллическими наростами по всему телу. Силовые причуды? Ну, вполне ясно и логично. По крайней мере теперь я точно знаю, что Джузо здесь нет.
В итоге мы оказываемся в крытом тренировочном полигоне, по периметру которого расположены различные тренажёры и беговая линия. Я недоумённо моргнула. Из нас хотят сделать верных себе солдат или хотят проверить наши причуды, прежде чем забирать их? Или, может, проделать и то, и другое? Нас заставили проходить через все испытания при помощи своих причуд, пока розовокожий записывал что-то в своём планшете. Выделываться сейчас — вредить себе самой. Поэтому я старалась показывать уровень владения причудой примерно на уровне обычного шестилетнего ребёнка. Если я сейчас закосплею Кимимаро, то лишь сделаю себе же хуже. Хотя, до выходца из клана Кагуя мне как до луны ползком.
После всех проверок нас, крайне уставших и израненных собственными причудами, вновь повели куда-то в неизвестном направлении. Запомнить путь в абсолютно одинаковых коридорах было невозможно, как бы я не старалась. Отличались только таблички на дверях, но это было так себе знаком, так как моё знание японского языка всё ещё было так себе и я банально не понимала некоторых слов.
Что-то у меня появилось хреновое предчувствие... Интуиция буквально начинает выть раненным зверем, когда мы подходим к металлической двери и наш провожатый начинает вводить пароль. Я очень надеюсь, что нас найдут, и чем скорее — тем лучше. Иначе, как мне кажется, уже будет поздно...
Помещение похоже на операционную, освещённую ярким белым светом, вовсю слепящим глаза. Вокруг коек с ремнями и металлических столиков с медицинскими устройствами ходили люди во всё тех же белых халатах. Мне стало совсем дурно. Они что, реально собираются?... Нервно сглатываю, понимая, что сопротивление бесполезно, ведь мы всего лишь дети, на закрытой злодейской базе.
Моя спина впечатывается в уже закрытую, холодную поверхность двери, но меня резко и жёстко дёргают в сторону одной из коек. С других раздаётся детский плач и крики. По моим щекам против воли текут слёзы отчаяния. На запястьях и лодыжках чувствуются крепко сжатые ремни. Пожалуйста, пусть сейчас появятся герои, это ведь идеальный момент, именно в такие моменты и появляются супергерои и спасают невинных жертв по всем законам супергероики и сёнэнов...
Мне делают укол с неизвестной жидкостью и всего через несколько мгновений всё моё тело прошибает адской болью, словно вся кровь закипает. Перед глазами всё плывёт, в ушах звенит от собственного истошного крика, а кости нещадно трещат, прорываясь наружу сквозь кожу. Больно-больно-больно! В какой-то момент я не выдерживаю и наконец-то теряю сознание.
***
Медленно тянущиеся часы сменяются такими же днями, а дни целой неделей пребывания на базе злодеев. Хотя я толком не уверена, прошла ли неделя. Может больше, может даже меньше. Мне было трудно судить о течении времени, потому что каждый день в стенах этого лабиринта происходит одно и то же, а часов нет. И каждый день, проведённый здесь, я очень хочу, даже молюсь, чтобы нас наконец нашли и спасли.
Сейчас было немного свободного времени после утренних медицинских процедур и завтрака. Я просто сидела на кушетке в общей комнате нашей группы, смотря перед собой и потирая едва заметные шрамы на руках от использования причуды, погрузившись в собственные мысли. Остальные дети либо безвольно сидели или лежали с пустыми, ничего не выражающими лицами, либо тихо переговаривались между собой, то и дело боязливо озираясь в сторону двери. Было жутко смотреть на лица сломленных детей. От мимолётного взгляда на них у меня всё внутри сжималось и содрогалось в ужасе, потому что они выглядели как настоящие ожившие мертвецы. А ведь несколько детей уже погибло, не выдержав нагрузки...
Злодеи, укравшие нас, явно вознамерились создать идеального солдата с мощной причудой, отчего нас гоняли по тренировочному полигону базы и пичкали наркотиками, увеличивающими силу причуды. Работают ли они на ВЗО или сами по себе — для меня совершенно не известно, впрочем, как и то, когда и как должно было начаться создание ному в каноне. Может тех несчастных детей, не выдержавших действия наркотиков и тренировок, уже превратили в ному?
Нервно дёргаю плечами, стараясь отвлечься от этих размышлений. Кажется, я уже морально перегорела за эти несколько дней, отчего так спокойно думаю о подобных ненормальных вещах. Если я выживу, то мне понадобится помощь психотерапевта. Или кто там работает с ментальными проблемами? Неважно, главное — чтобы хотя бы немного помогло...
Я вздрогнула вместе со всеми, когда послышался звук открываемой двери, резко обернувшись в ту сторону и смотря на дверь взглядом побитого зверя, смотрящего на опасного хищника. В дверном проёме стоит приставленный к нашей группе врач, тот самый, с розовой кожей и жёлтыми волосами, и она. Серебристая женщина с псионическими способностями. Мизуки Хаттори, в миру больше известная, как Леди Гипнозис. Та ещё ебанутая сучка. И судя по всему она опять пришла за мной, и другими мальчиком и девочкой, считая нас троих и ещё нескольких детей своими личными "игрушками" из-за нашей якобы высокой врождённой ментальной сопротивляемости к её способности. Её хищная и наглая ухмылка совсем не подходит такому прекрасному лицу. Серьёзно, почему злодейки должны быть дьяволски привлекательными? Так, совсем не о том думаю! Тем временам нашу маленькую группку ведут в кабинет этой Мизуки.
— Ну что, детишки? — я буквально дрожу от страха из-за её тона голоса и взгляда маньяка, как и другие дети. Она просто пиздецки жуткая. — Начнём?
И после слов Хаттори моя голова буквально взрывается от боли и я не сдерживаясь кричу, сжимая голову руками. Мне вторят чужие детские крики и рыдания. Господи, почему это каждый раз также больно, как и в первый?! Почему она издевается над нами?! Над детьми! Скручиваюсь в позу эмбриона в попытке уменьшить эту агонию хотя бы немного. Боль стихает также резко и неожиданно, как и появилась, отчего я кашляю, хрипя и задыхаясь. Этот короткий "отдых" становится временным спасением, прежде чем эта ебанутая снова начнёт нас мучить.
Перед глазами сами собой проносятся воспоминания этой и прошлой жизней. Может именно поэтому у меня хорошая ментальная сопротивляемость? Из-за двух прожитых жизней? Вполне возможно. Но лучше бы мне дали спокойно прожить эту жизнь, так же, как и прошлую. Хах, я ведь сама в прошлом очень хотела интересную, полную приключений жизнь в одном из знакомых и любимых мною миров, так мечтала стать попаданкой даже в свои двадцать один год. Была жуткой мечтательницей, из-за чего меня ругала другая мать. И моя мечта наконец исполнилась. Я думала, что знаю всё наперёд и потому на отлично проживу свою вторую жизнь, к пятнадцати годам подготовившись к "канону". Но реальность оказалась крайне жестокой дамой с садисткими наклонностями.
Неожиданно боль, словно разрядом, вновь прошибла мой разум, отчего я снова закричала. Господи, пожалуйста, если ты действительно существуешь, то пусть эти адские дни наконец закончатся! Я даже буду рада повторному перерождению! Даже без своей памяти! Пожалуйста, только дайте всему этому закончиться! Пожалуйста!
***
Кажется, Мироздание наконец услышало мои молитвы. Здание базы нехило так тряхнуло, отчего на наши головы посыпалась бетонная пыль. Я даже услышала звук сминаемого металла. Наши надзиратели вовсю переполошились и заметались в панике, перекрикиваясь друг с другом, пытаясь нас увести и одновременно замести следы своего пребывания здесь, значит это было чем-то уж очень непредвиденным для них. Они что-то кричали про Всемогущего, Старателя и других героев, а также полиции.
Да, наконец-то! Супергерои пришли спасти нас всех, и скоро я буду дома! От переполнивших меня облегчения и радости я заплакала, совершенно не сдерживаясь и не обращая внимания на крепкую хватку одного из белохалатников, буквально насильно тащившего меня и другую девочку на буксире. На предплечье точно останется синяк, настолько сильная хватка была, несмотря на мою улучшенную регенерацию. Наш смотритель чуть ли не залетает за очередной поворот вместе с нами, как перед нами вырастает стена огня, впрочем, тут же потухающая. Я с благоговением, восхищением и благодарностью смотрю на Старателя, сзади которого суетятся его помощники. Его полное гнева и отвращения лицо нисколько не пугает меня, как и полыхающие то тут, то там предметы местного интерьера, сжигаемые атаками героя. Герой Номер Два! Теперь-то мы точно спасены!
— Чёртовы герои! — рычит красноглазый, сильнее стискивая мою руку, отчего я сдавленно ойкаю. — Вы мешаете науке своим появлением! Наша цель оправдывает любые средства!
Старатель смотрит на раскричавшегося недо-учёного с таким омерзением, что меня пробирает до глубины души, а говорун затыкается и нервно сглатывает, смотря на про-героя, стремительно несущегося в нашу сторону. Я смотрю на красноволосую девочку с опухшим от рыданий лицом, стоящую по правую руку от белохалатника, на битву про-героев со злодеями. В голове щёлкает чёткое осознание того, что красноглазый либо как-то выкрутится из этой дерьмовой ситуации, при этом прихватив нас с собой, либо же решит, что лучше нам всем сгореть в Адском Пламени Энджи Тодороки, чем попасться ему в руки. И я решаюсь на отчаянный, самоубийственный шаг...
Создаю на предплечье костяные шипы, наплевав на ноющую боль в руке. Красноглазый кричит от боли, выпуская нас обеих и баюкая свою левую руку, обильно истекающую кровью. Заковываю девочку в подобие костяного бутона, в котором она точно будет в полной безопасности, пока этот своеобразный щит не разрушат; повторяю то же самое с тремя белохалатниками, находившимися поблизости, "выстрелив" в них небольшими костями из своей руки, которые за секунды разрастаются в прочные пластины. И всё это казалось бы произошло за какие-то жалкие секунды, растянувшиеся на целую вечность. На лице Старателя мелькает удивление. Абсолютно всё движется словно в замедленной съёмке, а в ушах звенит от слишком громких звуков и собственного ускорившегося сердцебиения.
— Черри! — вырывает меня из боевого транса знакомый мужской голос. Я слишком резко оборачиваюсь на голос, чему-то глупо улыбаясь, чувствуя головокружение и тошноту, и как меня всю трясёт от всего пережитого.
— Черри! — вновь кричит дядя, только в его голосе теперь ужас вместо облегчения. Адреналин снова подскакивает в организме, вновь эффект замедленной съёмки, только теперь обернувшись я смотрю на того красноглазого учёного, чья кисть целой руки превратились в лезвия. Герои всё ещё слишком далеко от нас, а я не успеваю нарастить костяную броню на всём теле. Не хватает банальной реакции, потраченной на поворот головы. Отшатываюсь в сторону из последних сил, чувствуя, как острые лезвия впиваются в незащищённые ноги. По телу, словно разряд, проходит ужасная боль и я теряю сознание...
