Вспомнить нельзя забыть

Спайк говорил об Изначальном зле и влиянии на людей, на сверхъестественных существ. О голосах. Знаках. Пришлось открыть книги помрачнее. И в одной из них он, кажется, нашел, что искал… Спустя несколько часов Джайлз пялился в сотую, кажется, книгу. В прямом смысле этого слова. В голове не было ничего, кроме белого шума. Мысли путались. Запах книжных страниц не радовал так, как прежде. Он то снимал, то надевал очки, тер переносицу и моргал. А перед ним лежали ещё три таких же раскрытых книги, с выделенными абзацами. Несмотря на то, что он ненавидел, когда в книгах что-то помечали и чиркали, эти выделенные карандашом строчки, написанные и на английском, и на латыни, и ещё бог знает на каком древнем языке, могли пролить свет на многое. В том, что Баффи лишилась памяти, была и его вина. Ответственность за это тоже лежала на его плечах. Он слишком любил ее, чтобы хватило смелости отказаться. Но по своей натуре был исследователем, и это тоже сыграло роль. Он потерял ее однажды, видел, как гроб с ее поломанным телом опускали в землю, и комья глины стучали о дерево. И он не хотел потерять ее ещё раз. Пусть не в земле, юную и любимую… потерять человека, который погибает от боли и отчаяния, тоже страшно. Он ошибся. Она жива, она улыбается и дышит, но не помнит. Он слишком много отдал бы за ее счастье. Хоть и вышло как-то слишком неправильно… Счастье не построить на вырывании части души человека. Счастье не вернуть забвением. Старый дурак. Возможно, это было лучшим решением, чем заклинание желания. Он не хотел бы, чтобы Баффи в порыве чувств загадала что-нибудь страшное, непоправимое. В этом он был благодарен Ане. Как он об этом узнал? Про несостоявшееся желание растрепала Хальфрек. Она же и говорила что-то про наступающую Тьму, перед самым возвращением Спайка. Какие цели преследовала эта странная женщина, Джайлзу было даже неинтересно. Она делала все, чтобы навести суету и скрыться. Не отзываясь на призыв. Спайк во время последнего визита говорил о Тьме и голосах. Знаки приближения чего-то опасного — это всегда что-то очень незаметное, не всегда бросающееся в глаза, народная примета, от которой отмахнешься и пройдешь дальше, глупость… незначительная вещь… Пробитое на дороге колесо, потухшая без ветра свеча, сны и видения. Что было знаком для Спайка? Сны и голоса. Возможно. А что если это был чип? Душа. Отключенный чип. Возможность вернуть Баффи память. Именно в таком порядке Джайлз думал о Спайке. Джайлз подумал о том, что снова использует вампира в личных целях. Как в то жуткое лето. Он нужен был для грубой силы, а потом… списан за ненадобностью. Джайлзу это очень не нравилось… Смотреть в рассыпающиеся от времени страницы, листать толстенные тома, когда его голова была забита совершенно не этим. Тьма всегда пугает и настораживает, голоса, преследовавшие людей, тоже ни о чем хорошем не говорят. А вампир, который их слышит, это не просто уникальный случай, это опасно. Это может быть непредсказуемо. Встреча с Изначальным тем более грозит серьезными последствиями. Изначальное способно подчинять своей воле, раскрывая темные стороны. Под удар попадают слабые. А Спайк казался ему уязвимым после всех этих испытаний, а Джайлз не сомневался, что душа далась ему не просто так. Душа. Джайлз перелистнул страницу очередной книги, и ещё раз убедился, что Ангел, а теперь ещё и Спайк — не единственные в своем роде «душевные» вампиры. По всему миру таких наберётся немного. Но те немногие сходили с ума. Получив свою душу как проклятие, Ангел прятался в подвалах, а что может произойти со Спайком? К чему это приведет? Неужели он, Руперт Джайлз, беспокоится о Спайке? Где же та грань между использованием и беспокойством? «Вампир или иной демон, получивший душу, способен нарушить привычный ход событий. Нарушить баланс». Два вампира с душой могут нарушить баланс куда более сильно и в более темную сторону. Отсюда Хальфрек и ее слова о Тьме и Изначальном зле, и голоса. «Изначальное зло, самое темное и первобытное зло на земле. Именно нарушение баланса, и без того хрупкого, и привело к его пробуждению. Возвращение из мертвых сильнейшего из воинов добра повлечёт за собой пробуждение великого зла, победить которое можно силой души…» Эти строчки подтвердили его теорию о связи Баффи и Спайка, они оба нарушили баланс, и им обоим предстоит нести этот крест. Джайлз снова перевернул страницу, часы отбили почти два часа ночи. Следующие строчки были неразборчивы, но смысл и этих слов стал понятен сразу: «Первобытное темное зло явится в тот момент, когда герой света потеряет важную часть себя. И если он не зажжёт в себе свет, то баланс будет нарушен и Тьма вырвется на свободу, поглощая все на своем пути. Изначальное зло проснётся под землёй. И в каждую душу, пробуждая худшие черты каждой личности, вселит отчаяние и гнев. И только тот, кто сможет отличить истинные эмоции от ложных, навязанных, бросит ему вызов». Темное зло, воин света… Опять этот чертов баланс, зажечь свет, обрести потерянную часть себя. Боже, помоги Баффи, — подумал Джайлз, и книга выпала из его рук. Он снова заснул за столом «Магической шкатулки» Но, кажется, он нашел, что искал. Она справится, ей помогут, он поможет… *** Ночь, казалось, была бесконечной. Он пришел к ней на встречу, абсолютно не зная, что его ждёт. Возможно, они бы просто поговорили, он бы попытался ей все объяснить. Но вот поверила бы Баффи? Они могли бы просто разойтись, а он мог бы не приходить вообще. Но как? Если его душа так отчаянно тянулась к ней? Но он любит. Он верит… надеется. Исчезающий вид, последний романтик. Он помнил все, что говорил ей про душу, про верного друга, помнил, что она говорила ему. Как была напугана. Тянулась к нему из-за жалости? Из-за страха? Вспомнила? Так не бывает, слишком быстро… Он ощущал ее присутствие. Не убежала, не ушла. Значит, он не сошел с ума. И это не снится в очередной раз. А он, кажется, потерял сознание? Вампир и обморок? Что за чушь? Они были в часовне не одни. Что-то витало вокруг, и этот крест… — Спайк! — он слышал свое имя, как в тумане. — Спайк… Он падал, падал в темноту и пропасть. Абсолютную тишину, пока не услышал голос. Часовня, огромный крест, сверкающий в лунном свете, темнота, наползающая из бездны. Он все это видел. Он видел ужас там, внизу, видел… то, что их ждёт. Но не знал, когда. Сотни, тысячи под землёй. Джайлз должен знать, он выяснит. Он вынырнул из этого состояния, только услышав ее взволнованный голос, почувствовав, как ее нежная рука касается его щеки. Что было бы с ней, если бы он сгорел у нее на глазах? Как бы она отреагировала? На вампира, совершающего самоубийство. Он думал о смерти лишь раз. Тем летом. Сейчас он хотел жить, и именно поэтому не подошёл к кресту. Все равно она его не помнит и не стала бы жалеть. Ошибся. Имя. Она вспомнила его имя. Это уже огромный шаг, к нему… или к ее прошлому, от которого она так хотела убежать? Спайк распахнул глаза, на полу, под крестом в проходе. Баффи сидела на небольшой ступеньке, ведущей к алтарю. Сидела и смотрела на него. Она плакала, Спайк заметил дорожку слёз, размазанную в уголке глаза тушь. От сосредоточенности у нее лбу залегла складочка, она боялась. Но смотрела. В считанные секунды одернув руку, когда уже хотела коснуться его пряди волос. — Баффи? — Спайк вскочил, сев рядом с ней. Она дернулась. — Нет, не убегай. Я не причиню тебе вреда. — Я видела… я так много всего видела. Ты… Я… Мы. Господи… — она смотрела на него, боясь снова заплакать. Но я ничего не могу понять, все смешалось. Как удержать… или стоит отпустить? Если это все правда. Я же не хотела этого, не хотела этой боли. Но боль… это часть любого человека… Так говорили мне раньше мама, Джайлз. — Это правда, — Спайк посмотрел на нее. — Выходит, что да. Ты пошла на такое из-за меня? И совсем ничего не помнишь? — Готова ли я вспомнить? Я совсем сбита с толку. Боже мой, как болит голова, — она запустила руки в голову потерла виски. — Что я наделала? — Ты была в отчаянии. И я виноват. Очень виноват… Этих слов мало, ничтожно мало по сравнению с тем, что я чувствую. Я не имел права так поступать с тобой, Аней… — Выходит, что я не должна была тебя отпускать? Или ты уехал сам… Как бы я хотела… — Баффи отвернулась. Она боролась с желанием расспросить у него все, и в тоже время не хотела переживать это все в третий раз. Быть может, стоит что-то оставить в прошлом.? — Виноваты мы оба. Хотя ещё пару недель назад я бы так не сказал. — А что бы ты сказал? — Неважно… не знаю. В тот момент, когда я пересек границу города, я мало что соображал от злости, адреналина и эмоций. — Я видела… столько всего. Ты был практически всегда рядом. Давай попробуем, поговори со мной… Что я вспомню? Она смотрела на него с надеждой, внутри все дрожало, хотелось сжаться в комок. Как можно было забыть эти глаза, эту улыбку? Уйти? Все бросить и мучиться тем, что не может вспомнить одна… без него. Даже смутно помня, она доверяла. Не боялась. Кол был брошен в сторону… ей не нужно оружие. Скоро рассвет. Она не могла уйти одна. — Отлично, — Спайк криво улыбнулся. — Давай начнем по порядку… И не все сразу, это может быть опасно. Первая встреча, кто пообещал тебе убить тебя? Или этого вообще не случалось? Баффи нахмурилась. — Я распылила трёх вампиров у «Бронзы», почувствовала что-то странное и, не придав этому значения, ушла. — Мы встретились с тобой именно там. Ты была такой юной и неопытной. Я подумал: «И вот с ней я должен драться? Ее мне нужно будет убить? Я ненормальный идиот. Она же совсем девчонка». Потом твоя мама огрела меня огнетушителем по голове. — А почему моя мама? — Не помню точно, но на доске объявлений висело сообщение о родительском собрании. Я уехал, потом вернулся первый раз. Помнишь нашу первую сделку? Как ты справилась с Ангелом? — Хммм. Я помню, что все было ужасно. После ночи с Ангелом я проснулась одна, а он… Он стал монстром, он был ужасен, опасен. Он преследовал меня, нас. Он убил мисс Калэндар. Баффи сбивалась, словно боясь, что-то упустить. В какой-то момент Спайк сжал ее руку. Показывая, что он не опасен и реален. Ему хотелось коснуться ее и увидеть хоть что-то в ее глазах. Что-то прежнее. — Хм, а Ангел появится в твоём изменённом сознании ещё? Что? Не смотри на меня так. Мне просто интересно. — Было сложно, но помог Джайлз. Я убила его, отправила в ад. — Ответ неверный. Джайлз вообще тогда ничего не соображал, Ангел убил его девушку. Он был сломлен горем. — Расскажи мне все… Я готова просить прощения, но, как ты сказал, этого всегда будет мало. Только обрывки, только кусочки. Я видела это место во сне. Значит, это не просто так. Вот сейчас как будто триггер сработал. Я не могу составить полную картинку. — Дело может быть не в месте, а в нас. Хотел бы я верить, что ты останешься со мной, когда снова все вспомнишь. Баффи промолчала. Спайк продолжил: — Кто узнал правду, о том, что после смерти ты была в раю? — Тара, — не раздумывая ответила Баффи. — Джайлз вернулся, как только Уилл и Ксандр вернули меня. Ангел? Нет, его не было, может быть. — Логично. Глинда бы поняла. И поддержала. А вообще обидно немного, понимаешь? Твоя блондинистая голова снова нарисовала Ангела? Саммерс, ты ужасна. Но напоминаю, ты потрясающе танцуешь и целуешься. Целовалась ты, кстати, тоже с ним? И он просветил тебя о том, как это страшно — вылезать из могилы? Разделил твои страхи? — Нет. Не помню… это был ты? А при чем тут танцы? Это когда все пели? Ангел тоже там был, и это было кошмарно. Петь он не умеет даже под заклинанием. Но мы спасли Дон, это главное. Спайк сцепил зубы, ревность и гнев на этого идиота доказали, что даже в подсознании Баффи он может встать между ними. — Прости меня, пожалуйста. Прости. — Перестань извиняться. А насчёт пения Пуфа я в курсе. Жаль, конечно, что ты это не помнишь, но я спел тебе целую песню и раскрутил на признание друзьям. — В чем? Ах да… Рай… точно. Баффи поморщилась, расцепив их пальцы. Все это время они держались за руки подсознательно, неосознанно. Слишком много событий для одной ночи. — Ладно, хорошо… — Спайк видел, как ей тяжело, и сменил тему, — что бы такого ещё тебе рассказать? Понимаешь, память — удивительная штука. Обретя душу, мое подсознание рисовало мне кошмарные сцены из моей жизни две ночи подряд. Страшные видения из прошлого, Тьма из будущего, но об этом я поговорю с Рупертом позже. Мне вот вообще очень надо с ним поговорить… снова. Наверное. Может быть. Я не хочу грузить тебя тонной информации, какой бы длинной ни казалась эта ночь. Баффи не ответила, но задала мучающий ее вопрос: — Где ты был? Как ты смог? — Я был в Африке. Познакомился с одной демоницей, она рассказала про пещеру и вот… Душа? Я еле выжил. Не стоит тебе пока знать подробности. Выжить помогала память о тебе и том ужасном поступке. Мы натворили столько дел, что одного вечера не хватит. Опять же, если ты хочешь, то мы соберём все по кусочкам, либо начнем сначала. Торопится не стоит. Я не должен давить и требовать. — Тебе не кажется, что мы тут не одни? — спросила Баффи. — Такое ощущение, что что-то прячется вон там, за дверью. Надо убираться из этого места. — Место для встречи не самое лучшее. Вампир и часовня. Согласен, — Спайк встал и протянул руку Баффи. Баффи явно колебалась, но приняла его помощь. Она встала с ним слишком близко, и чуть не упала назад, если бы Спайк не перехватил ее талию. — Осторожнее. Если даже ты на ногах еле стоишь, нам нужно уходить. — Согласна. Спайк… ты можешь меня отпустить. Кстати, почему Спайк? Или ты об этом не говорил? А как твое настоящее имя? — Баффи, давай не все сразу. Я понял… что ты хочешь. Но… — он замолчал, задумался. — Самое ужасное то, что твои друзья помнят всю историю. Кроме тех ночей, которые мы проводили вместе. Спайк прищурился, как дикий кот, и посмотрел на ошарашенную Баффи. — Ч…что? — Спокойно… об этом потом. Он уже прошел к выходу, когда Баффи догнала его. — Сейчас. — Нет. Ты не готова. Мы вспомним, хорошо? Если хочешь, если внезапно среди ночи проснешься, то звони… Не каждое воспоминание будет таким забавным. — Напомни мне, ты всегда такой невыносимый? — Увы и ах… дорогая. *** Острый кинжал с разлета вонзился в деревянную испещренную поверхность, дубовая стена вся была покрыта отметинами от метательных ножей, кинжалов и сюрикенов. И практически всегда Робин Вуд попадал в цель. В красный круг, как его учили. Как он научился сам. В помещении, где он находился, было очень много оружия, разного оружия. Сотни крестов разных форм и размеров, серебряные и золотые, деревянные и инкрустированные камнями. Весьма странная коллекция для простого директора школы, по совместительству неплохого историка. Вполне классический случай. Старые книги и свитки громоздились в углу, на столе, бывшем когда-то верстаком, в ряд лежали колья. Робин Вуд сидел в глубоком старом кресле и изучал… Считывал информацию, запоминал. Красная папка с биркой «Баффи Саммерс» дрожала в его руках. Эта женщина в первый же день сумела бросить ему вызов, подпустила и приняла помощь, а потом захлопнула перед его носом дверь. Он изучил эту папку вдоль и поперек, надеясь зацепится за что-то, что приведет его к цели. Разведенные родители, переезд, младшая сестра. Мать умерла. Отец не общается с дочерями, но помогает иногда. Но нет… Словно какая-то чертова магия скрывала от его глаз самое главное. Важное. Он не был истребителем, как она, но он считал себя охотником. Им двигала жажда мести за мать. Желание обрести союзника и, что уж тут скрывать, — власть. Баффи Саммерс была не так проста — сначала поджог спортивного зала, потом древний вампир, директор школы, мэр… С каждым годом ее деятельность набирала обороты. Однажды она вообще пропала почти на три месяца. Но эти сведения были доступны. Достаточно было обратиться куда следует: мэрия, справочная служба, связи с военными, и вот… Пожалуйста. Ее друзья были неинтересны, ее личная жизнь… Его не касалась, почти. Слухи об Истребительнице и вампире Ангеле ходили среди посетителей бара «у Вилли» до сих пор. Был кто-то ещё… Тоже вампир, с необычным именем Спайк. Вот тут история прервалась, просто оборвалась, словно страницу вырвали. Просто Спайк. Объект номер семнадцать. Инициатива… «Совершенно секретно». Вуд отбросил папку. И, не глядя, швырнул в стену нож. Лампа у низкого столика моргнула и погасла. Наверное, выбило пробки. Плевать… Он закрыл глаза. И погрузился в сон. Сны не всегда бывают хорошими и радужными, когда Робин был маленьким ребенком, ему снилось что он летает, что строит замки и побеждает драконов, как мама. Его сны были яркие и красочные. Ровно до тех пор, пока маму не забрали… с того дня все изменилось. В них стало больше кошмаров и темноты. Мальчик рос, и наблюдатель мамы, ставший ему практически отцом, научил его всему, что знал. Мальчик вырос, и его сны и страхи выросли вместе с ним. Робин Вуд шел по коридорам странного, но очень знакомого здания. Кажется, школы. Банальный сон, которому даже значения не придаешь. Школа и школа… только что-то было не так. Вуд был не один. За ним следили, и он выслеживал кого-то в темноте пустого здания. Его шаги гулко отдавались эхом. — Кто здесь? — Вуд перехватил кол, который взялся откуда ни возьмись. — Знаешь, когда говорят, что, когда смерть дышит в спину, становится холодно? Вот я — твоя смерть. Его спину и затылок и правда обдало ледяным холодом. Вуд обернулся вокруг себя и заметил темный силуэт. — Это ты? Да… тот самый монстр, убивший мою мать? — Не знаю… тень продолжала говорить, сверкая янтарными глазами. — Я убил многих. Тень кружила вокруг него. Вуд обернулся снова… — Робин, Робин… совсем как твоя мать. Вот только она танцевала лучше. — Что ты несёшь? — Ничего особенного. Так… вспомнилось. Робина охватил страх, как в любом другом сне, особенно если это кошмар, ему было сложно пошевелиться. А тень уже была рядом. У тени, наступающей на него, было тяжёлое кожаное пальто, как у мамы. Тень двигалась бесшумно, лишь слегка звякнула тяжёлая цепь… или… неважно, что это было. Вуд не шевелился. Его отшвырнуло к школьным шкафчикам. Лежа в глубоком старом кресле, Вуд дергался и метался, во сне он был припечатан к стене. Монстр… Страшный вампир обнажил клыки и впился в его горло, было настолько больно, что темнело в глазах. Вуд отбивался, но силы были неравны. Сердце стучало набатом. Отсчитывало последние удары. Вуд вскочил, слепо оглядываясь по сторонам, щупая шею в темноте гаража. Его детские страхи выросли и перешли на новый уровень. Умереть от клыков вампира. Какая честь, какая нелепая смерть. Вуд распахнул глаза. Встал и подошел к полке, там где стояли книги, а на столе — кувшин с ледяной водой. В чувство он пришел быстро. Вот только мысли о Баффи и странной фигуре в его сне занимали сейчас все его мысли. Часы показывали два часа ночи.