Часть Вторая: Не разговаривать с зеркалами

      На третьей палубе, старший офицер медицинской службы Карин сидела подперев голову, не зная, что делать. Она даже не понимала, обновлять ли данные в личной карте. Ведь если вскроется, что он не рассказывал о своем состоянии, а она, как корабельный медик его проворонила, сдернут погоны и ему, и ей, и капитану корабля за халатность, и черт знает кому еще. Постучав ноготком по столу, женщина повернулась к окну и спросила: — СУЗИ, капитан где? — У себя. Отчет пишет, — бортовой компьютер знала местонахождения всех членов экипажа, и у нее всегда можно было поинтересоваться, где кто находится. — Узнать у нее что-то? — Хочу посоветоваться, спроси, когда можно.       На чердаке корабля раздался тихий писк. Сидя за своим рабочим столом в мятой официальной форме, согнув одну ногу под себя и сгорбив спину, капитан подняла голову от своего монитора, набрав половину слова, чтобы не забыть о чем писала. В ее каюте был полностью выключен свет, лишь аквариум и монитор давали небольшой, еле различимый силуэт каюты. — Да, СУЗИ? — Шепард, доктор Чаквас хочет с вами побеседовать. — Бортовой компьютер взяла паузу, решив добавить от себя. — Это… очень важно. Когда можно будет вас отвлечь? — Через десять минут, если что-то прям очень безотлагательное. А так, через часа четыре. Надо дописать эту… муть. — Спасибо, я передам.       Чаквас, получив ответ, собрала на черновике все новые данные. Они ее ужасали. У Джокера получились четыре разные медицинские карточки. В Цербере одно, в Альянсе другое, во время отстранения — третье, а на черновике — четвертое. Она тяжело вздохнула и, посмотрев на часы, решила, в четыре часа явиться будет как-раз кстати, чтобы у капитана прояснилась голова и она со всем подошла с ответственностью. Когда основная работа была завершена, Чаквас продолжила свою работу, изучая данные остальной команды. Альянс требовал от доктора ежемесячные отчеты, и тоже в какой-то момент словила себя на мысли, что начала жалеть о своем возвращении в Альянс. Но, также как и Джокер, доктор была там, где была Шепард и Нормандия. Поднявшись в каюту к капитану, Чаквас застала ее в врасплох. Шепард только сняла с себя надоевшую форму и стояла в одном белье, и вдруг, рассмеявшись, сказала, подняв руки: — Черт, и прыгать некуда. — Четыре часа прошло. — Чаквас пожала плечами, и спустилась по полутьме дальше в каюту, — Шепард, есть серьезный разговор. Это очень серьезно и касается нашего непутевого.       Капитан перестала улыбаться, и, натянув на себя белоснежную длинную футболку с эмблемой Спектра на плече, аккуратно примостилась на край кровати. Чаквас заняла место на диване и кратко рассказала о том, что происходит и происходило с Джокером. От нее, как от капитана судна, нельзя ничего скрывать. Ей потом за любой косяк голову снимут. С нее спросят. Шепард все внимательно слушала, подперев голову, только и думая, что о том, что пахнет еще одной проблемой в списке дел. Кажется, его можно вписать под четыреста пятьдесят первым пунктом. Решилась одна проблема, но появилось еще семь. — Мне нужно ваше решение. Что делать с карточкой и с Джокером. Я могу оставить все как есть, и работать подпольно, ничего не меняя, но если с нами что-то случится, это все всплывет и всех под трибунал за вранье, а могу все исправить, тогда на нас полетит докладная, и кому-то точно сдерут погоны. В отличии от первого варианта, это будет уже стопроцентно.       Ей было плевать. Она знала, что Джокер не будет работать во вред себе, но и сделать с собой ничего не даст. Шепард потрепала седые волосы, уперев взгляд в пол. Дотянувшись до своего красного пледа, накрыла им плечи, почувствовав, что откуда-то очень сильно сквозит. Подняв голову, капитан сказала: — Решайте все самостоятельно, госпожа Чаквас. Вы лучший корабельный врач которого только можно найти среди людей. Я полностью вам доверяю, и тем более, зная Джокера также как и себя — он не даст себе навредить. Я даю добро на все, что вы будете творить вдвоем. И если что скидывайте все на меня, я потом с этим разберусь. — Но ведь это важно, капитан. Если он не справится, мы просто не долетим до победы, даже если она гарантирована. — Мне надо решать за четыре народа, перебирать дела всего Млечного пути, и я просто хочу, чтобы корабль не стал для меня еще одной проблемой. Как вы решите, так пускай и будет.       Чаквас такой вариант абсолютно не устраивал. Получается, что Шепард бросает ее одну на произвол судьбы, просто игнорируя все факты, что над этой проблемой стоило бы подумать. Она решила зайти с другой стороны, откинувшись на спинке дивана и приобняв свой планшет с данными. — У вас ведь тоже это есть. Кошмары. Крики по ночам. Только вам помогают таблетки, а ему нет. Они делают ему только хуже. — Я знаю. Мы с ним долго разговаривали, перед тем, как нам на голову посыпались Жнецы. Я обо всем знаю. Но, к сожалению, от этого ничего не меняется. Да, у нас похожие проблемы. Да, похожего рода кошмары. Вы мне ничего нового не сказали. — Вы обо всем знали? — искренне удивилась Чаквас. — Конечно. — Шепард пожала плечами, — это клятва двух друзей. Он не сдает мои тайны, я не сдаю его. Жаль, что любви с ним не выйдет. Приходится как и со всеми — ты мне, а я тебе. Я все про всех знаю — я же капитан корабля. К сожалению, моей обязанностью и головной болью, как следствие, все проблемы экипажа станут только в случае смертельного исхода. А может и к счастью. — Капитан поднялась и прошлась босиком по каюте до аквариума, — было бы странно, Чаквас, если бы я об этом не знала. У меня ближе него никого нет. Больше никто в моей жизни не был так предан мне. Те несколько месяцев, которые проходили в одном блоке для тех, кто ждет решения военного суда, среди трех тысяч настоящих бумажных книг или на лавочке с видом на доки Альянса — многое мне в нем открыли, как в человеке.       Она говорила о друге тихо и с большим уважением. Их знакомство было таким далеким. Казалось, они уже несколько жизней подряд знали друг друга. Это был тот самый человек, которого хочется пожелать всем. Кто знает твои любимые цветы, смотрит с тобой одинаковые сериалы, но при этом у вас разные вкусы в еде, ведь тогда можно воровать еду из чужой тарелки, разные вкусы в музыке, чтобы друг у друга копировать песни, и разная работа, чтобы всегда было что обсудить. Тогда, находясь под заключением, до Шепард дошло, с каким человеком она работает. Она долго выпрашивала оставить их вдвоем, пускай под надзором больше пяти солдат, но все же вдвоем. И именно тогда, тихонько перешептываясь с ним на лавочке, при закате на Цитадели, она поняла, почему у него ничего кроме кораблей ничего не будет — оно ему и не надо.       Это человек великолепной внутренней силы, крепких нервов, и огромных знаний видел в своем существовании только один смысл — корабли. Он мог миллионы лет рассказывать о любом, хоть маленьком, хоть огромном судне, рассказывать о том, что проще угнать, а за что и садится не стоит. Он искренне был увлечен только своей работой, а значит ни деньги, ни карьера, ни отношения ему не были не нужны. Это было его великолепным благом, но в этом же было и его личное проклятие. Альянс дважды на нем крест поставил. Списать его на берег было равносильно тюремному заключению. У него оставалась огромная свобода передвижения, неплохой счет после службы в Цербере, но у него в личном деле стоят запрет на вылеты. И слышать тогда всю боль и разочарование в его голосе было просто ужасно. Она боялась его потерять. Но почему боялась, так и не смогла себе сказать уверенно. Официально у нее были только одни отношения — с Кайденом, во время их службы в Альянсе еще на первой Нормандии. Пока они служили в Цербере, Шепард поняла, что Призрак приманил ее к себе еще и за счет него. Джокеру было плевать под чьим флагом служить, да и под чьим командованием тоже. Он, как и Чаквас, просто делает свою работу. Форма на нем черно-оранжевая или темно-синяя — плевать. Капитан только где-то внутри себя, беззвучно приняла мысль о том, что Джокер ей интересен не только как друг. И в этом была проблема. Любовь дружбой слишком легко испортить. Особенно с ним. Признается ли она в этом когда-нибудь ему не в шутку? Вот голос врача раздался в тишине совсем тихо. — Шепард, у него двенадцать штрафов. Он лучший пилот в Альянсе, и ты правда считаешь, что он не знает в какую сторону корабль развернуть, чтобы ничего не нарушить и никого не сбить? Да, Сузи мне раскрыла много карт. Четыре штрафа подряд выставили турианцы, за то что мы бортанули их крейсер, который только с покраски вышел. И мы должны еще и им. Как долго Альянс будет оплачивать наши штрафы? — Эта проблема у меня все еще четыреста пятьдесят первая. Я общалась с Джокером совсем недавно, и я полностью в нем уверенна. Он все такой же и полностью адекватный.       Чаквас тяжело вздохнула. Поднявшись с дивана, встала рядом с ней. Капитан опустила голову, смотря на нее через отражение в зеркале. Ее седые волосы неопрятно торчали по сторонам. Она выглядела немного сонной и уставшей. Явно не настроенной на то, чтобы решать еще и эти проблемы. — Вы друг друга стоите! Вечно прячетесь от меня, скрываетесь, и именно с вами что-то не так. Тайны у них. Секретики. На карте жизни, капитан Шепард! Не миллионы, не миллиарды. Ровно пятьдесят одна. Он может один раз что-то проворонить. Один чертов болтик выпадет из двигателя. И будет катастрофа. Если Нормандия куда-то не долетит — войну не победить. У твоего пилота столько же болезней, сколько Нормандия на себе урона вынесла, даже учитывая все побоища еще с ее мертвой старшей сестрицей. Это нельзя игнорировать. — И что, предлагаете мне сейчас все отодвинуть и заняться пилотом? — Она вдруг раздраженно фыркнула, встав к врачу лицом к лицу, — да, сейчас Совету позвоню, скажу все перенести. — Обессиленно развела руками, — я тут за палача, а вы за врача. Делайте с ним то, что посчитаете нужным, и все скидывайте на меня. Я вывернусь. — Устало рухнула в койку, — Работа у меня такая. — Даже если не трогать больше тему этого разговора, я бы хотела еще кое-что рассказать вам. — О нет, на сегодня хватит.       Карин ушла с горестью очередного поражения. Была б ее воля, она бы их обоих сдала Либерте — она с ними долго не церемонилась. У нее было достаточно власти, чтобы угомонить любых свободолюбивых выскочек, зажав так, пока слушаться не начнут.       С их безуспешного разговора прошла неделя. На Нормандии скопилось больше пятидесяти штрафов, оплачивать которые Альянс отказался. Шепард отчитала Сузи за то, что она не уменьшает косяки Джокера, на что бортовой компьютер гордо ответила, что у них служба идет посменно, и она не обязана за ним косяки доделывать. Разошлись мирно, но ни одна сторона никуда не сдвинулась. На начале очередной недели Джефф сидел подперев голову рукой в одиночестве на мостике, и листал очередные научные статьи. Стыковка на Цитадели была в этот раз долгая, но ему с корабля некуда бежать. Даже Сузи ушла куда-то гордо вместе с Лиарой. Джефф остался не у дел.       Его потерянный тяжелый взгляд остановился на необычной статье которая, по его непрофессиональному взгляду, случайно затесалась в раздел научных. Приглушив переговоры работников корабля между собой, он придвинулся ближе к рабочему месту, и заинтересованно начал читать.       Статья была далеких годов, даже далекого века, но описывала феномен электронного голоса, где один мужчина записывал белый шум много времени подряд, а потом, когда прослушивал, слышал голоса, хотя при записи ничего такого не было. Джефф задумчиво покосился на вторую линию связи с диспетчерской. Вытянув руку, осторожно сделал ее погромче. Чем черт не шутит. Вдруг и снова что-то будет. У него сейчас была полная противоположность. Он слышал все так, лично, вживую. Но вот на записях ничего не было. Он посвятил почти четыре часа изучению этой псевдонаучной забаве, пока все это время фоном шипел свое белый шум. Одна статья за другой, и его хорошенько затянуло в это все. Он уже было решился посмотреть один из древних ужастиков. Приглушив свет на корабле, отхлебнул кофе, смотря на заставку кинокомпании. — Знаешь это ощущение? — Резко возникнувший мужской голос до ужаса напугал Джокера, что он даже подпрыгнул на месте, — Когда не спишь, но и пошевелится не можешь. — Голос сделал паузу, и синхронно с Джокером произнес с немного вопросительной интонацией, — Сонный паралич?       Джефф распахнул глаза, в ужасе уставившись на абсолютно ровную полосу белого шума. Эфир шел уже пятый час, но не малейшего всплеска. Ничего, что могло бы привлечь его внимание. — Господи, я схожу с ума.       Растерялся пилот, и, протерев руками лицо, уставился на полоску. Вслушивался в шум. Через какое-то время послышалась ровная приятная мелодия. Нечто похожее играло на «Арктуре». Просто фоновая и незатейливая музыка обычно играла в холлах, коридорах и в зонах стыковки. Словом там, где было много народу. Послышались обрывки разговоров. Голоса искажались помехами, но все равно можно было различить. — …Шоу мне голову сегодня пойдет отрывать. — За что? — Она же всем говорит нельзя клеить листочки с паролем никуда. Даже в незаметных местах… Кто же знал, что кому-то захочется под стол посмотреть.       Джефф подпер голову, не веря своим глазам. Ничего не было. Совершенно. Он даже знал про кого они говорят. Он один раз в одном из снов сталкивался с этой девицей. Миленькая на личко, вроде бы она защитница информации. Даниэллой звать. Она его еще пару раз пригрозила утопить в фонтане, когда он задавал глупые вопросы. — Как хорошо, что мне не надо ничего записывать. — Джефф улыбнулся, качаясь в кресле, — Примитивные формы жизни.       Он поднялся с кресла, выключив шум, и побрел по кораблю. На нем горел только аварийный свет. Молчали двигатели. Не единой души кроме него. Джефф остановился около кофемашинки, и потянулся к кружке. Но она тут же от него ускользнула. Он только заметил краем глаза, как кружка превратилась в что-то черное, и скрылась в тень. Джокер вскрикнул от ужаса, и, споткнувшись об собственную ногу, упал. Раздался хруст костей. Он отполз к холодильнику, в ужасе смотря на то, как нечто черное выскочило из тени, и моментально превратилось в кружку Альянса. Теперь на полу их валялось две. Он зажмурился, и дрожащим голосом сказал: — Сузи, мне нужна Чаквас. Срочно… — Я видела твои показатели. Дождись ее, она с гражданского дока уже летит к тебе.       Помощь и правда летела по гражданскому доку ниже этажом. Чаквас пробежала мимо людей, придерживая свой длинный халат, и, перескакивая порожки, проскакала наверх, не выпуская из внимания все показатели. Джокер боялся открыть глаза. Он слышал словно стрекотание. Вжавшись спиной в холодильник, он дышал через рот, охваченный паникой. Показатели скакали. Тихо, едва слышно, он закрыл трясущимися руками глаза, чтобы не было соблазна открыть их и посмотреть на происходящее, шепотом спросил: — Сузи, скажи мне, что-то живое еще на корабле кроме меня есть?       Бортовой компьютер попросила минуту раздумий, видимо, просканировав все палубы, и ответила отказом. Только он. Один. Ему только хуже стало. Стрекотание стало слышно громче. Оно словно смеялось над ним. Он услышал звон по полу: обычно с таким звуком катаются кружки по полу, когда корабль кидает из стороны в сторону. Но они же стояли в доке. — Я же видел эту поебень! — Вскрикнул он, охваченный приступом паники, — Я видел как она превратилась в кружку! — Джокер, потерпи, Чаквас уже идет. — Парировала Сузи, своим спокойным тоном попытавшись прекратить приступ паники.       Пилот еле дышал, отрицательно покачав головой. Вот послышалась работа лифта. И стрекотание тут же утихло. Задыхаясь, на третью палубу забежала Чаквас, не успев даже халат расстегнуть на ходу, тут же уселась рядом с Джокером. Взяла его за руку, осматриваясь, пытаясь понять, что же могло нанести ему такие увечья. Но, судя по всему, он просто сам по себе упал. Только что же его так напугало? — Что случилось?!       Он сидел зажмурившись. Ему так страшно. До ужаса. Кажется пора. Пора признать, что у него окончательно поехала крыша. Трясущейся рукой он указал вперед себя, не желая открывать глаза, и спросил у врача: — Там кружек сколько валяется на полу? — На полу? — Удивилась Чаквас, и внимательно осмотрелась в большом пространстве столовой. Сузи любезно включила свет на максимум. Зоркий взгляд врача просмотрел каждый сантиметр. Все столики, все что было на полу, на тумбочках. Приобняв пилота, она тихо констатировала, — Джефф, на кухне нет ни одной кружки. Ни на полу, ни где-то еще.       В полной тишине корабля, сидела Карин Чаквас на коленях, прижимая к себе первого пилота, что боялся раскрыть глаза, вцепившись в нее. У него были переломаны кости, а в душе птица тревоги свила гнездо. Она же устало оперлась головой о тумбочку, тихо напомнив ему, что было бы неплохо оказать помощь. — Я схожу с ума, — Прошептал Джефф, словно проигнорировав сказанное врачом, — Я слышу голоса в белом шуме. Я вижу как из тени появляется какая-то поебень, и потом превращается в кружку. Абсолютно реальную, настоящую. Их там было две! — Вскрикнул Джокер, боясь открыть глаза, — У нас на корабле инопланетная форма жизни… надо карантин. У нас завелась какая-то поебень.       Чаквас тяжело вздохнула, и снова обняла его. Что самое странное для нее осталось, где он вообще кружку увидел. Она не то что их на полу не заметила, так даже на столе или тумбочке никто не оставил. Она мягко погладила его по голове, и спросила шепотом: — Так значит ты признаешь свои проблемы? Пойдешь ко мне лечится? — Не пойду. — Уперся он, хоть и боялся двинуться, боялся открыть глаза. — Меня снова лишат лицензии, только теперь навсегда. Я буду списан на берег и никому не нужен. — Так, давай, сиди тут, я за лекарством схожу.       Она мягко поднялась. Джефф нахмурился, вслушиваясь в ее шаги. Она, судя по звуку, дошла до медблока, и вернулась обратно с транквилизатором. Это должно его успокоить и дать ему пару часов спокойного сна. Лекарство постепенно расползлось по организму. Усевшись рядом с телом пилота, который крепко спал у нее на ногах, попросила кого-нибудь из мальчишек зайти на корабль на пару минут. На помощь откликнулся лейтенант Вега. Он встал на кухне, и искренне рассмеялся, увидев, как на бледной коже пилота проявилось несколько синяков, а рука была неественно выгнута, получив один лишний изгиб. Врач же с улыбкой посмотрела на служивого, что еле стоял. Он тоже ее немного напрягал тем, что в любую свободную минуту тянулся к бутылке. Это было на него не очень-то похоже. Хотя бы он не страдал кошмарами — с таким количеством служащих с расстройствами сна медикаментов не напасешься. — Класс, он что с кружкой подрался? Как этот парень умудряется себя искалечить даже будучи просто на кухне? — Давай ты не будешь задавать лишних слов, и просто отнесешь его ко мне. — Да без проблем. Он же весит как одна моя гиря.       Вега мягко взял безвольное тело первого пилота под ноги и под руки, и прижав осторожно к себе, отнес куда надо. Положив его, он оперся о койку, рассматривая своего, как он считал друга. Они всегда с ним были на связи. Классикой общения был «анекдот дня» в котором Вега бил рекорд по двум месяцам без единой смешной шутки. Да и без подкалываний друг друга, и потехи над всеми остальными не обходилось. Лейтенант нахмурился, наблюдая за молчаливым пациентом, и заметил нечто неладное. — Он не дышит…       Чаквас сначала отмахнулась от него, перебирая свои склянки. Она стояла к ним спиной на носочках, внимательно осматривая содержимое шкафчиков. Достав нужную, казалось бы бутылочку, почитала о горе предупреждений, отправив ее обратно на полку. Вега напрягся, и прислонил руку к лицу. — Я серьезно, госпожа Чаквас.       Седая вдруг вздрогнула и обернулась. Прихватив пару бутылочек, встала над ним. Включив датчики в ужасе согласилась. Прогнав Вегу обратно на берег, она уселась рядом с пилотом, стабилизировала его состояние. Когда дыхание восстановилось, начала потихоньку перебирать данные его анализов, и складывая их со всеми восемнадцатью препаратами. Она прекрасно знала, что Джокер либо не пил их вообще, либо пил когда вспоминал, а то и вовсе как попало: то по три выше нормы за раз, то не одной за неделю. И еще этот чертов алкоголь. Она столько раз умоляла команду не давать ему выпивать. Но нет. Раз за разом он запивал таблетки кофе, а то и бренди, а потом… За штурвал садился. Тут и здоровый бы не справился. Она задумалась, и набрала свою старую знакомую. Корабль будет стоять еще сутки в доке. У них будет достаточно времени все обсудить. Долго доктора Либерту ждать не пришлось. Она довела последний сеанс на сегодня и появилась на пороге молчаливого боевого корабля. Медленно и вальяжно прошлась по огромному пространству БИЦ, и, воспользовавшись подсказками Сузи, добралась до нужного места. — Как давно я не гуляла по военном кораблю. — Сказала долгожданная гостья спустя час, и зайдя в медицинский блок, — как я и не зайду к старому другу?       Напротив Чаквас, с другой стороны от без пяти минут мертвого первого пилота приземлилась высокая, с острыми чертами лица Вивьен. На ней была классическая одежда работницы больницы на Цитадели. Опершись о край койки, своими изящными руками с длинными пальцами, на которых проступали черные венки подперла голову, внимательным взглядом осмотрела Джеффа. Слишком бледная кожа, посиневшие сухие губы. Даже во сне у него подергивались пальцы рук и дергались ноги. Она скептично посмотрела на несколько изгибов в конечностях, которых не должно быть. Ей все понятно. Подняв глаза, один из которых у нее был карий, а второй светло-голубой, врач пожала плечами, даже не зная с чего начать. — Либерта, помогай, одна не справлюсь. — Чаквас передала планшет в ее изящные тощие руки с надеждой смотря на подругу. — Мне надо понять почему ему становится хуже. — Если психические заболевания не лечить, они будут сжирать мозги, а потом хватаются за физическую форму. И там уже не все выберутся. У него конкретный диагноз, с которым, думаю, нет смысла спорить. Еще три века назад все поняли, что недостаток сна ведет к такого рода поражениям мозга, галлюцинациям, бреду, и… прочим веселым вещам. Он не собирается исправляться, а ты против его воли ничего не сделаешь. — Пролистав данные, она отрицательно покачала головой, и поправила свой высокий воротник халала, — Без лечения в стационаре, причем насильного и долгого, ему будет грозить смерть раньше, чем до всех нас доберутся Жнецы. Я на этом настаиваю, потому что ни у кого в этом мире нет права на глупость. — Почему тогда всем помогают таблетки, а ему нет? И самостоятельно он принимал их и пока суда ждал был под тщательным контролем. В чем тайна-то. Она же где-то есть, я же ее прям где то не вижу, но она же прямо передо мной.       Вивьен хмыкнула, и кивнула на тело. Они даже смотрели на него по разному. Чаквас было его слишком жалко. Она боялась его подвести, даже потерять. Но вот сидящей с другой стороны было абсолютно плевать. Ее взгляд равнодушен. Он ее интересует только в качестве возможности интересной темы для выступления на очередном конгрессе. — Ну да, вот она вся истина перед тобой. Я даже не буду рассказывать что он делает не так, потому что ответ будет примерно… все. А таблетки могут кому-то подойти, а кому-то нет. Нет никакой гарантии. Уж не тебе ли, как лечащему врачу, не знать о том, что очень частый побочный эффект от тех же препаратов понижающих давление это, — она пожала плечами, — повышение давления. В таблетках для нормализации сна примерно такие же побочки. — Я думаю ему систему лечения пересмотреть. — Надо чтобы для начала он прошлую соблюдал и от нее не было бы никакого прока. — Вивьен тяжело вздохнула, мягко проведя рукой по темным волосам спящего, и удивилась его высокой температуре, — мне кажется на нем надо ставить как минимум вопрос. Если мы его сейчас на проверку отправим, он же ее завалит. Тогда вопрос плавно превратится в крест на его карьере. — Мне он нужен тут. Лучшему кораблю, лучший пилот. — Нормандия — не Оризаба. Сама справится. — Не уступала Либерта ледяным тоном перебив врача, — Он болен и ему нужна серьезная помощь. — Капитан корабля дала полный карт-бланш на развлечения. Нам надо вылечить его. Любой ценой. — Спектр будет платить? — Хмыкнула Либерта недовольно покачав головой. — Я бы не стала. Я общалась с ним два года. И сейчас все очевидно. Вот правда я тоже какое-то время грешила на старые таблетки. Была теория, что может что-то где-то не сошлось. Дало такую странную побочку. С другой стороны он их с двадцати четырех пьет когда ему пересматривали систему лечения. Это уже… прилично. Больше десяти лет. Он уже успел отучится, и через три войны пройти. — Она отложила планшет, и, оперевшись руками о койку, хмуро посмотрела на Чаквас, которая выглядела совсем потерянно, — Как давно у него это началось? Это ведь… раньше чем он попал ко мне в руки. Как минимум в «Цербере». — Гораздо раньше. — Только и смогла сказать Чаквас. — Этот парень мало того, что страшный обманщик, так еще и невероятный везунчик. Это ж надо, столько комиссий обмануть, и прикидываться абсолютно психически здоровым каждые чертовы полгода аккредитации! Ладно если бы он гражданские корабли гонял. Но он же военный. Пускай лейтенант. Но он пилотирует огромную машину для убийств. Очевидно некоторых в этом мире эволюция обходит стороной. Карин, этот случай исправить можно только принудительным лечением, а будешь тянуть — он станет фатальным и закончится гробовой доской. — Если он там пролежит больше двух дней, потом мы не отбрешемся от той самой проверки. — Тут уже упиралась Карин, — Кораблю и его команде нужен он тут лично. Живым и желательно максимально здоровым для его состояния. — Хорошо, отличный показатель. — Либерта пожала плечами. — Если только ты считаешь остановку дыхания, галлюцинации и примерно с половину переломанных костей как «здоровый», тогда мне стоит сообщить в Гуэрту, что у них там по палатам куча здоровых людей тратят бюджетные деньги своих медицинских полюсов непонятно на что. А что если он не очнется больше? Знаешь, что мы его дважды подключали к аппарату, потому что он просто не просыпается. И ты ничем его не добудишься. Или ты это считаешь все еще нормальным? — У меня есть на это полное основание. Ни у кого больше таких нагрузок нет как у него. — А он что, один на корабле служит? — С диким возмущением спросила Либерта О’Доран, — Или у капитана корабля проще работа? Нет, Карин, серьёзно. Ты же видишь у него дыхание останавливалось. Его надо доставать оттуда. Видишь же, приступы ухудшаются. Если тебе нужно тело на грани комы, которое будет просто так занимать место в лазарете — на все твое право. Он сейчас все еще твой пациент. Но ведь он может в один день просто не проснуться. — Ему надо спать как убитому, так он еще и прыгает по кровати от ужасов, дергается, падает, да еще и разговаривает постоянно. — Карин вздохнула, и, постучав ноготками по металлическому ограждению, задумалась о том, что ей делать. У них в запасе еще есть полтора дня, но было уже сейчас ясно, что так быстро они не справятся. Она решила пойти через капитана. От ее ответа будет дальше зависеть судьба пилота. Включив омни-инструмент сказала, — Шепард, говорить можете? — Да, без проблем вообще. Что случилось, госпожа Чаквас?       Капитан корабля отошла к окну в Президиуме, оставив Гарруса ругаться по поводу каких-то мелочей. Ее серые глаза провожали взглядом мелькающий в окне личный транспорт. Она моментально почувствовала, что звонок по не очень-то хорошему поводу, немного напряглась. — Мы забираем Джокера на лечение. Ему стало хуже. — А как мы без него будем дальше? — Шепард тут же растерялась, — Нам же нужен пилот. — А сами не справимся? Ваши дела ждать не могут. — Я без него никуда не полечу. — Она задумчиво посмотрела на свой распорядок недели. — Так не пойдет. Джокер мой личный кролик с счастливой лапкой. — Нам в любом случае надо идти дальше. Быстро он не выправится. Могу вторую идею предложить. Сузи мне как-то говорила, что у нас там ремонт в планах. Может есть возможность сразу пропихнуть корабль без очереди на ремонт, чтобы он не возмущался и у вас оправдание было? — Отличная идея! Сейчас устроим. — Шепард тут же параллельно отправила запрос на то, чтобы их провели через ремонтный док раньше срока сразу через Хаккета. Дело десяти минут, и решение будет получено. — Совсем все печально? — Невероятно. Вы даже не представляете насколько все стало хуже. Надо его вытаскивать. Иначе мы останемся без пилота. — Хорошо, сейчас с ремонтным доком договорюсь. — Она заодно связалась с бортовым компьютером, — Сузи, нужна будешь им там, уведешь корабль?       На самом же корабле двое врачей стояли склонившись над спящим пилотом. Карин отрицательно покачала головой. Либерта же вызвала заодно и скорую. Корабль с пилотом разошлись по разным местам. Пока Сузи отгоняла корабль в ремонтный док, идеально проскакивая мимо крутых крейсеров, пролетая в паре миллиметров от их обшивки, пилота везли на каталке по длинным серым больничным коридорам. Карин с Вивьен шли быстрым шагом за ним, обсуждая, что же дальше делать. — И с чего в этот раз приступ начался? — Не знаю, надо у корабля спросить.       Пока Карин набирала ИИ, Либерта с улыбкой подумала о том, что ей и самой не было бы лишним проверится. Вот врачи вдвоем остановились, смотря на запись с камер наблюдения. Эта сцена их обеих смутила. — Но… Тут ничего не было. Неизвестно чего он испугался. — Инопланетной формы жизни. — С улыбкой сказала Чаквас, и потянула подругу дальше по коридору, — Ты видела ее? — Нет. — Вот и я нет. А она есть. — Скорее всего у него зрительные галлюцинации возникают. Это плохо, плохо, плохо.       Они широкими шагами преодолели серый коридор, соединяющий два крыла больницы, следуя за траурной процессией. Они пошли по тому же зданию, где он был в прошлый раз. Уже после того, как Либерта О’Доран сдалась, и перевела его в обычный блок, ко всем, у него началась обычная жизнь, где за ним уже не так сильно наблюдали. Но сюда он изначально попал сразу после Цербера. Пока несчастного переодевали и цепляли на него подключали нужные сканеры, Карин с Либертой зашли в следующий коридор, где был кабинет последней. Большой, светлый, просторный. Они устроились за небольшим круглым столом, на стеклянной столешнице которой были нарисованы рыбки. Очень уютно здесь было. Карин положила перед собой все четыре блока данных. Либерта же вытянула список всех препаратов, которые он пил. У них была долгая дискуссия, о том, как как теперь ему помогать. — Может быть в мозгу что-то есть, что влияет на мозговую деятельность. Или сотрясения? — На исходе второго часа обсуждения спросила Либерта. — Нет ничего такого не было.       Они быстро откидывали одни идеи за другими. Начали перечитывать новые исследования по поводу всех его лекарств. Но нет, они все подобраны идеально. На первый взгляд — ничего ни с чем не конфликтует. — Ну что-то же должно быть. Он же не может просто так это все видеть и слышать. Причем не первый день и десятилетие. — не унималась Карин.       Она была всегда на стороне того, перебрать все возможные способы помочь, чем ставить крест. Даже самые печальные. В этом ее не все врачи поддерживали. Пока она была работницей Гуэрты, прежде чем Шепард выдернула ее обратно на боевой корабль, у нее часто были разногласия с остальными врачами. Либерта же была человеком более холодного характера, и редко пересматривала свои решения. Раз она решила, что Джокеру ничего не поможет, значит так и будет. Их консилиум не к чему не пришел спустя пять часов обсуждения. Они вдвоем поднялись, и прошли в палату. Джефф крепко спал, в том же самом положении, в каком его и положили. Не двигался. Дышал ровно. Либерта хмыкнула, и сказала: — Давай попытаемся его разбудить? Если получится то хорошо, а если нет, то беда. — Я не хочу разочаровываться раньше времени. — Призналась Карин, стоя над кроватью Джеффа, и обернулась, посмотрев на подругу, — Пошли поужинаем, и подумаем еще. Если он под ночь не очнется, сами разбудим.       На том и сошлись. Пока с корабля снимали обшивку, проводя осмотр, чуть раньше положенного, врачи сидели и обсуждали своего несчастного пациента, тот даже и не думал просыпаться. По крайней мере в этом мире. Его бренное тело лежало в маленькой одиночной палате, окна которой выходили на доки Альянса. Недалеко пост медсестер. Но совершенно в другом месте ему было позволено проснуться. — Доброе утро, Талос-1! — Резкий голос выдернул его грубым жестом из сна. Открыв в ужасе глаза, Джефф сделал глубокий больной вздох.       Страшно. Новое место. Старые звуки. Вся койка мокрая насквозь. Столько раз говорил себе, что нельзя спать в рабочей одежде. Он раскрыл глаза, и искренне удивился большому потолку. Он снова здесь. Значит в прошлый раз неудачно уснул. Или его Чаквас усыпила. Ах да. Усмехнувшись сам себе, он откинул одеяло. Что же. У него тут есть какое то время, прежде чем его не выдернет обратно. Похлопав руками по альянсовской форме, удостоверился, что все его конфеты и горсть таблеток при нем. Самое время оглядеться. В таких апартаментах он еще не просыпался ни разу. Но некоторые вещи такие знакомые. Мягкий приглушенный свет разогнал темноту в комнатке. Перекидной календарь. Рабочий стол. Гора документов на столе, под ним, даже вокруг кровати. Интересный плакат с золотыми деталями. — Напоминаем, что все сотрудники «Талоса-1» обязаны проходить ежемесячный медосмотр. Доктор Деврис обещает проводить его быстро и безболезненно.       Джефф медленно прошелся босыми ногами на ковер из короткого ворса красивого изумрудного оттенка, осматриваясь. Вынырнул из-за ограждающей деревянной панели с множеством реек. Нажал на кнопку, открывающую дверь, и она мягко отъехала в глубь стены. Его взору предстал большой коридор изогнутой формы. Большой плакат, где было нечто, напоминающее Сузи, державшее в руке колбу. На плакате очень красивым шрифтом писалось: Научно разработанная экология. Чуть дальше высунув нос из каюты, не став топтаться босиком по коридору, увидел и шикарно написанным шрифтом обозначение коридора: Каюты экипажа В.       Никого. Решив, что оно ему не надо лезть туда, закрыл дверь, нажав на все ту же клавишу, и подошел к рабочему компьютеру. Почесав бороду, растерялся, когда надо было ввести пароль. «Сраный пароль» — всегда подходило. Усевшись в мягкое кресло, в котором было не так удобно развалится, как на его рабочем месте на Нормандии, уткнул взгляд в монитор. Там все те же сообщения, что у него висели в компьютере последний раз. Две жалобы от Габриэллы на протекающий бак с охлаждением. Анекдот дня от Джеймса и прорва обновлений в летном законодательстве. Он же только недавно все читал! Иногда ему казалось, что Альянс изменяет документы быстрее, чем он их читает.       На руке вздрогнул омни-инструмент. Услышав тяжелый громкий топот по коридору, Джефф обернулся, нахмурившись. Снова знакомый голос спрашивал его про сонный паралич. Мягко съехав со стула, он отполз за деревянное ограждение, с опаской косясь на дверь. Звуки то приближались, то удалялись. Видимо чудовище ходит из стороны в сторону. Собрав волю в кулак, он выпрямился в полный рост, услышав, как чудище прошло мимо его двери, и подошел к ней сам. Нажав на кнопку, высунулся в коридор. Увидел только здоровое черное нечто, от которого коротили лампочки на потолке и искрили розетки. Вдруг одна из дверей напротив распахнулась, и маленькая юркая девица проскочила коридор, и, толкнув Джокера внутрь, тут же в ужасе ударила по кнопке. Дверь за ней захлопнулась. Джокер же свалился на пол, и с искренней улыбкой посмотрел на невысокую девушку в черно-оранжевом костюме. У нее были короткие каштановые волосы и напуганные глаза. — Блять, Моро, я чуть не умерла! — Вскрикнула женщина, кинув в него от обиды полотенцем.