Мой светлый ангел

      Джан не мог и предположить, что после такой страстной ночи, Санем станет сторониться его. Проснувшись, он рассчитывал побыть ещё какое-то время в объятьях своей ненаглядной. Но когда он попытался найти еë на ощупь в огромной белоснежной постели, то получил жестокий отпор.       — Санем, любовь моя, я уже соскучился по твоим нежностям! Ты так сладко прижималась ко мне ночью, а утром сбежала.       — Ах, Джан! Ты же абсолютно голый! Ты бы хотя бы закутался в простыню. Что если кто-то из наших гостей появиться на пляже и забредёт сюда?! Мы же сгорим от стыда, — возмущенно отчитывала мужа госпожа Дивит.       — Жизнь моя, было бы странно если бы мы провели первую брачную ночь в одежде. А главное мне интересно… Когда ты успела натянуть на себя пижаму? То есть я хотел сказать, что она конечно очень красивая. И что все эти прозрачные кружева и короткие шортики очень вдохновляют… Но я помню, как ты прикасалась ко мне своей бархатной кожей. Помню эти невероятные ощущения. Санем, умоляю — давай поваляемся в постели ещё немного, а потом я обещаю, что лично займусь завтраком.       — Не желаю я нежиться среди бело дня с обнажённым мужчиной!       — Санем, мы же вчера стали единым целым. Теперь я целиком и полностью принадлежу тебе, а ты мне. Стоит ли так смущаться, сладкая моя?!       — Мама Мювкибе предупреждала меня… И просила во всём тебя слушаться. Но я теряю способность здраво мыслить, Джан, когда ты так смотришь на меня и говоришь такие вещи. Впадаю в оцепенение. Поэтому ночью, в этом смысле мне легче. Я могу более свободно вести себя и быть собой.       — Нет, ну всё-таки тёща у меня золотая! Конечно ты должна слушаться своего мужа, дорогая. И мы будем очень-очень счастливы, пташка моя.       С одной стороны такое поведение любимый жены, забавляло всемирно известного фотографа, но с другой он чувствовал, что если сейчас пойдёт у неё на поводу, то эти детские капризы и уловки будут продолжаться бесконечно. И кто знает куда эти игры могут их завести.       Поэтому Джан стал действовать решительно. Для начала он захотел избавиться от всего лишнего и заполучить наконец в свои руки милую малышку. Он принялся скидывать на пол шатра всё, что лежало на кровати, всё, что разделяло их и мешало их близости. Санем замерла, испуганно наблюдая за поведением разъерённого супруга. Зрелище было завораживающее.       — Ах, Санем! Ах! В первый же день ухитрилась разозлить мужа, — запричитала пташка, пятясь к изголовью кровати и зажмуривая глаза.       — Жизнь моя, неужели ты боишься меня?! Глупышка, ничего не ожидает тебя в моих руках, кроме бесконечной любви и нежности, — прошептал Джан, принимая её в свои объятья.       Санем уже не понимала отчего дрожь пробивает всё её тело, то ли от страха, толи от предвкушения чего-то невероятного и волнующего.       — Знаешь, я всё ещё не могу поверить, что ты моя жена. И когда ты сейчас с такой лёгкостью отказываешься от меня, гонишь прочь. То ко мне возвращаются старые комплексы. Неужели я настолько безобразен, что внушаю тебе такой ужас? И ты можешь быть со мной только под покровом ночи.       Надо было видеть эти полные мольбы глаза Дивита. У Санем защемило сердце. Самый идеальный мужчина на свете был у её ног, терпел её странности, был готов носить её на руках с утра до вечера, а она не могла и не умела выразить свою любовь. Разве так много он от неё хотел? Этот невероятный мужчина просто ждал взаимности.       Он так ласково гладил её волосы, с таким трепетом целовал её дрожащие веки, что Санем больше не могла сдерживаться её душили слёзы.       — Джан, мне кажется, что я могла полюбить тебя в любом обличии. Только за твоё такое красивое и благородное сердце. Но ты ещё невероятно привлекателен. Это просто невозможная привлекательность! — подытожила милая малышка, немного хриплым и срывающимся от волнения голосом.       Яркое утренние солнце, пробивающееся сквозь отверстия в куполе шатра, больше не смущало госпожу Дивит. Больше никакая сила не могла заставить её оторваться от горячо-любимого мужа и покинуть эти сладкие объятья.       — Думал ли я, когда собирался устроить весь это беспорядок, что испытаю такое блаженство. Что моя милая жена сделает таким не забываемым это утро.       — То есть ты хочешь сказать, что ни на что не рассчитывал?       — Сладкая моя, я просто хотел отнести тебя к морю. Вместе бы поплавали в прохладной воде. Но вышло прекрасно — я как в море растворился в тебе!       — Ах, Джан! Ах! — промурлыкала Санем. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то мы ещё долго не сможем выбраться из этого шатра.       Всемирно известный фотограф довольно улыбнулся, целуя обнажённое плечико своей единственной. А потом соскользнул рукой в ложбинку на груди вытягивая цепочку на которой красовалось золотое колечко.       — Я уже говорил, как бесконечно люблю тебя, как счастлив теперь. Но моё счастье не может быть полным пока, я не увижу обручальные кольца на наших руках. Посмотри на наше состояние… Мы носим на шее эти символы брака, которые одолжили у моих родителей. Поэтому у нас есть неотложное дело и должны будем покинуть это райское место. Но вечером мы обязательно вернёмся сюда, дорогая.       Но одно дело куда-то стремиться и твёрдо идти к намеченной цели и совсем другое — в этом преуспеть. Как не пробовали новоиспечённые супруги покинуть сказочных шатёр, у них ничего не выходило. Первая же попытка с треском провалилась на стадии поиска подходящего наряда для Санем.       Госпожа Хюма расстаралась и снабдила их тайное убежище довольно обширным гардеробом. Но все эти милые летние шортики и открытые маечки полетели в мусорное ведро в первую очередь. Последней каплей для Джана стал сарафан с открытой спиной, который настолько низко струился по телу милой малышки, что оставлял обнажёнными ямочки на её пояснице.       Это платье всемирно известный фотограф никак ни стал комментировать. Он провел кончиками пальцев по гладкой коже, опускаясь всё ниже и ниже, и наконец добравшись до линии ткани, разорвал её без сожаления на тонкие полоски.       — Джан, что мы делаем на полу? Мне сейчас кажется, что мы оба сумасшедшие.       — Да, мы немного не в себе, как и все влюблённые пары. Ты была слишком горячей в этом наряде. Прости, не смог сдержаться, сладкая моя.       — Дорогой муж, я совершенно не жалею о том, что сейчас произошло. Но мне теперь нечего надеть. Я же не могу показаться перед родителями и гостями в пижаме с кружевами?!       — Жизнь моя, тебе придётся довольствоваться бесформенной одеждой, которую приготовила для меня госпожа Хюма. Сейчас выберу для тебя что-нибудь подходящее.