Если ты когда-нибудь и будешь голоден, будь голоден по мне (if you ever hunger, hunger for me)

      Они проводят в пабе долгие часы, по мере которых футбольный матч и гул окружающих их людей постепенно стихают. Не успевает Грег и глазом моргнуть, как время перевалило за полночь, а он весь вечер проговорил обо всякой всячине с этим… этим несправедливо привлекательным, мило выглядящим и острым на язычок парнишкой.              Он умён. Вроде как, Грег вполне уверен, что такие мыслительные возможности должны отпугивать. Ещё бы уловить, как четырнадцатилетку отправляют в универ в вольное плавание, и все вовлечённые взрослые выдают это за норму.              — Моя семья довольно сложно устроена.              Уклончивый тон отбивает любое желание развивать тему.              — В твоём возрасте, — Грег из последних сил старается не морщиться от клише, — я спал на диване у кореша в Пекхэме и почти каждый вечер питался бобами из консервной банки.              — Пока я живу с дядей в Белгравии. В моё распоряжение отдана целая анфилада комнат. Чопорно.              Грег поднимает обе брови:              — Выходит, ты богатый мальчик, у которого проблемы с папочкой. Интересно.              Майкрофт закатывает глаза.              — Это Алисия тебе навешала? Проблемы с папочкой? Как скучно.              — Скучно?              — Очень. — Майкрофт отхлёбывает пива и повторяет ту же гримасу, что корчил всю ночь напролёт, так как явно ненавидит вкус. — Тогда уж проблемы с мамочкой. Отец был (и есть) безобидным и до неприличия мягким. Мать же парадоксально заносчивая и при этом отчуждённая. Давит всех на своём пути, включая мужа, и в те времена её слово зачастую было законом. Теперь, когда мы с братом покинули семейное гнездо, она, кажется, намерена сыграть роль несведущей матери, хотя на самом деле отнюдь не такова, а проницательна, эгоцентрична и буквально понятия не имеет, как воспитывать кого-либо хоть сколько-нибудь эффективным способом. Она не жестокая, никогда не была мучительницей, просто была… скорее нашим менеджером, чем матерью. А отец слишком слаб и, откровенно говоря, одурманен ею, чтобы выйти за рамки дозволенного и перехватить инициативу. Он славный, но я его едва знаю.              — Смахивают на полную противоположность моих, — Грег на ходу пытается прокрутить всё в уме. — Мама была терпилой, а папа — бешеным быком. Рядом с ним запрещалось и дышать неправильно, и да поможет тебе бог, если вдруг угораздит.              — Отец отрёкся от тебя на почве бисексуальности. — Майкрофт уже сказал, что вовсе не догадывается, а подмечает. — Да?              — В яблочко. — Грег больше не особо тревожится по этому поводу. — Что меня вполне устраивало. Возможно, если бы мать дожила до этого, но я был искренне рад появлению причины никогда больше не видеть ублюдка.              Кивнув, Майкрофт делает глоток.              — Вот почему тебе нравятся более молодые мужчины? Хочешь быть большим защитником, коим никогда не был отец?              — Господи, — бормочет Грег. — Нет, Майкрофт, и просто к твоему сведению, я обычно не встречаюсь и не сплю с «более молодыми мужчинами». Или женщинами, коль уж на то пошло.              — Мне по вкусу мужчины постарше. — Он теребит, но делает вид, что поправляет рукава рубашки, заблаговременно закатанные до локтя. — Всегда так было. Но, признаться, я никогда не отваживался подойти первым, а пара инициаторов были моими профессорами, что… ни в коем разе. Мне нравятся те, которые крупнее меня, сильнее и грубее. И я всегда думал, что хотел бы, чтобы он был… добрым. Искренним.              — Так ты решил, что я соответствую требованиям, и подослал пигалицу?              — Я совершил ошибку, потакая ей и поделившись своим типом. Она застукала меня разглядывающим тебя и попыталась побудить действовать. Я дал отпор, и она посвоевольничала, будучи кошмарной, назойливой сучкой. — Майкрофт улыбается, крутя пинтовый бокал в кругу влажного конденсата на стойке. — Но в итоге я рад. Я действительно думал о том, что ты выглядишь… ну, ты такой. Подходящий. Будет правильным словом. И у тебя… — он корчит гримасу. — Я лепечу как болван. У тебя добрые глаза. И мимические морщинки здесь.              Грег замирает и задерживает дыхание, а Майкрофт протягивает руку и касается гусиных лапок.              Беседа возобновляется только когда кисть отстраняется.              — Ничего ты не говоришь как кретин. Ты интересный мальчик, Майкрофт.              Майкрофт морщит нос:              — «Мальчик».              Грег фиксирует, что хочет просто. Обнять. Глупо. Он тупица. Он вообще не должен учитывать вариант прикоснуться к нему.              — Хочешь выбраться отсюда?              Лицо Майкрофта выражает смертельную серьёзность:              — Безусловно.