Пространство, одетое в китель

“Я все променяю на толику этого ада и тысячу лет на одну мимолетную встречу,” - Зоя Ященко, “Печорин”.   Густые южные сумерки растекались по городу как чернила по белоснежной скатерти. Небо, звездное, полное загадочного плотного и терпкого аромата, расцветилось звездами, разными, но одинаково призывно мерцающими, как глаза южанок. Вдали темными гигантами высились горы. Суровый и неприступный Машук чернел пугающей громадой, но луна, уже успевшая взойти на небосклон, облизывала его вершину своим мягким светом, словно упрашивая быть снисходительным к людям с их пороками, мелочностью и некой расточительностью жизни и молодости. Горные цветы едва шевелились под дуновением мягкого летнего ветра, насылая ароматом своим дурман на неосторожных путников.   Внизу, в долине, раскинулся город. В темноте наступающей густой летней ночи он блестел огнями и шумел голосами. Сегодня здесь давали бал, и не просто бал, а самый настоящий маскарад, на манер петербуржских мероприятий сего толка. Повод был что ни на есть подобающий - у первого главы города, избранного два года назад, родилась дочь - прелестное дитя с доверчивыми серыми глазами и беззубой улыбкой. В одном из съемных домов города царил беспорядок. Слуги метались с первого этажа на второй, служанки сбились с ног - барышня сегодня была слишком придирчива. Сперва ей не нравилась ее прическа, то локон выбился, то прилежно приглаженные волосы полнят ее лицо. Затем очередь дошла и до наряда - какая неумеха его гладила, да и вообще, она уже бывала в этом платье на Рождественском балу у Императора! А вдруг кто-то узнает это платье, и она станет посмешищем всего этого, хоть и непритязательного, но общества? Вообще-то, барышня не была ни гордячкой, ни кокеткой, ни капризницей. Недоумевали над ее теперешнем поведением не только слуги, но и муж ее родной сестры - адъютант Цесаревича Михаил Репнин. Его жена, княгиня Репнина, пережила весной тяжелые роды, после которых она сама едва осталась жива, а ребенка молодая чета потеряла вовсе. После очередного осмотра бледной и едва ли не прозрачной Лизы, семейный доктор посоветовал мужу брать отпуск и отправляться на воды - дескать, благотворное влияние солнца и гор сделают свое дело, и молодая женщина быстро пойдет на поправку. Сестра Лизы, Анна, которая лишь недавно обнаружила свое родство с семейством Долгоруких, буквально умалила Михаила взять ее с собой. Репнин никак не мог понять всего отчаянья и мольбы своей давней знакомой, пока проницательная Лиза, действительно начавшая оживать на курорте, не сказала однажды на удивленную реплику мужа: -Я все не могу понять, почему Анна так рвалась поехать в Пятигорск вместе с нами? -Миша, как же ты не понимаешь? - удивлению его жены не было предела, она даже легонько стукнула веером по лбу своего недогадливого мужа, - она надеется встретить здесь его! -Ты действительно полагаешь, - Миша запнулся и испытующе глянул жене в глаза, - что это так? Не она ли сама пытается доказать нам всем, что ее чувства в прошлом? Вспомни, как на последнем балу она кружилась по паркетам Зимнего. -Я не знаю, Миша, кого она пытается убедить в своем охлаждении к нашему другу, но каждую ночь, что мы здесь, я слышу из ее комнаты протяжные стоны. И это стоны отчаянья. И не просто стоны. Это имя. -Его? - Миша даже затаил дыхание. -Да. Она зовет его каждую ночь.   Вполне вероятно, что Анна надеялась встретить его на нынешнем балу, однако, Михаил понимал, это решительно невозможно. Если его друг на Кавказе, то уж точно не на водах, как он написал в прощальном письме своим друзьям. Тем более Репнину, как адъютанту Его Высочества, не составило труда узнать, что его друг восстановлен в звании и отправлен в действующую армию на Кавказ. Миша поежился, вспоминая свой разговор с Наследником:   -Миша, наши самые страшные опасения подтвердились. Я сегодня лично говорил с отцом, и он подтвердил, что барон был у него и просил о восстановлении в звании и немедленной отправке на Кавказ вместо, - тут тактичный Александр запнулся, но Мише не стоило труда догадаться: -Вместо меня? -Увы, Михаил, это так. Но, черт возьми, какой же Вы счастливчик! Не каждому повезет иметь такого друга. -Такого глупца, Вы хотели сказать? - Миша задыхался от праведного гнева на «такого друга». -Безрассудного гордеца, - усмехнулся Александр и перевел тему.   Но Анна по-прежнему питала иллюзии относительно местопребывания ее возлюбленного. Лиза строго-настрого запретила Мише рассказывать сестре о реальном положении вещей, да и сам Репнин не торопился признаваться в подобном. Посему девушка пребывала в сладком неведении, примеряя наряды и вертясь теперь перед зеркалом в надежде, да даже почти уверенности, встретить на сегодняшнем приеме своего возлюбленного и, конечно, сразить его наповал собственной красотой.   Миша посмотрел на часы и присвистнул. -Лиза! Мы опаздываем! Однако, вопреки ожиданиям, жена обрадовала его домашним нарядом и мягкими туфлями на изящных ножках. -Миша, позволь мне сегодня остаться дома. Я дурно себя чувствую. -Все в порядке? - тревожно глядя в глаза любимой, спросил не на шутку обеспокоенный муж. -Да, милый, просто немного кружится голова. Но я умоляю тебя сопровождать Анну! Она так давно мечтала об этом бале! -Если ты настаиваешь, любимая. -Да, Мишенька, прошу тебя. -Конечно, - он быстро поцеловал ее ладонь и взлетел по лестнице.   Анна вошла в ярко освещенную залу, аккуратно поддерживаемая под локоть спокойным Репниным. Ее же сердечко трепыхало, стоило ей заметить похожий профиль или цвет волос. Однако, все старания оказались тщетными. Его не оказалось ни в бальной зале, ни в игровой комнате, ни даже на широком балконе, увитом дурманящим цветущим плющом. Покружив пару вальсов и оттанцевав мазурку, девушка вышла в сад. Она не хотела, чтобы Михаил, что-то обсуждавший в компании стройных молодых офицеров, друзей по службе, разглядел на ее личике разочарование, смешанное с отчаяньем. Прошло больше года с их расставания, а рана на сердце никак не желала заживать. Сперва она надеялась - новая жизнь княжны закрутит ее в сумасшедшем танце по паркетам лучших домов Петербурга, но как скоро сердце упрямо подсказало ей, что нужно Анне на самом деле! В каждом партнере по танцу она искала его черты - и находила. В каждом сватавшемся женихе безуспешно пыталась найти родной слуху голос, милый сердцу взгляд. Но нет. Здесь он был неповторим. На водах! Что можно делать на водах целый год! И с каких это пор он стал отличаться столь слабым здоровьем?   Порой, в ночных кошмарах, испуганное и измученное сердце предлагало девушке иной вариант - на самом деле ее любимый совсем недалеко от вод, но одновременно безумно от них далек. Лишенный последней надежды на любовь, он, слепой в своей ущемленной гордости, мог броситься в пучину войны, не оглянувшись на ее чувства. Да разве она сама не виновата в этом? Она отвергла его, предала в последний миг. Да, он был жесток к слабому человеку, но он был справедлив. Ни один из его упреков не был ложью. И пусть впоследствии оказалось, что Анна защищала родного отца, но ее отец был лицемерным и лживым человеком, а ее возлюбленный - гордым и отчаянным правдолюбом. Девушка горестно вздохнула, вспоминая, как ужасны ее ночи. Больше года ее преследуют сны, где неизменно он - ее кошмар, ее мечта, ее греза. Он снится ей разным: злым колючим барином, нежным и ласковым женихом, сгорающим от страсти зрителем ее позорного танца, молодым мальчиком с непослушной челкой и добрыми глазами, но любой ее сон оканчивается одинаково - он уходит, оставляя ее одну. А она все кричит ему вслед заветное, любимое, бесконечное: «Владимир»…   -Мадмуазель? - в своих мыслях девушка не заметила, как ушла далеко, возможно, уже покинула территорию усадьбы и теперь находилась в диком горном саду. Она начала судорожно озираться, но нет, страхи напрасны - она здесь совсем одна. А почудившийся на секунду родной бархатный голос - всего лишь игра воображения. Она слишком давно мечтает его услышать. Однако в следующую секунду тень оторвалась от дерева, и в неверном свете луны девушка различила черную челку, спадающую на глаза, сами глаза цвета булатной стали, удивленно приоткрывшиеся губы, волевой подбородок… Нет, ошибки быть не могло. Слишком долго она искала эти черты в чужих лицах, чтобы вот так - грезой, навеянной хмельной южной луной, увидеть наконец это лицо, так долго мучавшее ее во снах. Однако греза приблизилась еще на шаг, и губы вытолкнули недоверчивое: -Анна? -Владимир! - вдруг простонала она и, подавшись вперед и вцепившись в протянутые ей руки, упала ему на грудь, а, вместе с тем, и в спасительную черноту.   Девушка очнулась на рассвете. Раннее летнее солнце уже тронуло первыми лучами вершины диковинных южных деревьев в саду у дома. Птицы заливались гортанным пением, похожим на тягучие мотивы местных песен. Дом спал. Ни шороха, ни скрипа не раздалось в утренней прохладной тишине особняка. Воздух в комнате был наполнен странным запахом лекарств, смешанных с тонким ароматом ландышей - так пахли ее новые французские духи. Анна привстала, опершись на локоть, и осмотрела комнату. Все было на своих местах, а бальное платье она обнаружила накинутым на ширму. Что вчера произошло? Привидился ли ей этот профиль, этот голос, этот ударивший в нос любимый запах терпкого табака и бренди? Все было слишком реально, каждая доля тех секунд, что она видела, слышала, чувствовала его рядом.   Анна поднялась с постели. Голова немного кружилась, но в целом ее состояние было более чем сносным. Быстро переодевшись в домашнее платье, девушка спустилась вниз, в небольшую светлую гостиную. -Миша? - Репнин, уставившийся в одну точку, как был - в парадном мундире, сидел в глубоком кресле у окна. -Анна? - повторил интонацию девушки князь, приподнимаясь из кресла, - зачем Вы встали? Доктор велел соблюдать постельный режим. -Миша, - Анна бросилась к нему, как к спасительному якорю, - скажите, ведь это не было моим бредом? Что вчера произошло? -Ох, Анна, право слово, мне бы хотелось, чтобы это было всего лишь Вашим бредом. Но нет, Вы не ошиблись. Вчера Вы встретили Владимира. Он принес Вас на руках в залу, Вы были в обмороке. Признаться, я изрядно испугался, когда увидел эту картину. -Но как мы попали домой? -Я довез Вас в карете, а после мы вызвали доктора, - немного удивленно ответил Миша. -А Владимир? Он…? -Он отправился к себе домой сразу же, как передал Вас мне. Прочитав в глазах девушки немой вопрос, Репнин немного недовольно продолжил: -Владимир остановился неподалеку. -Давно ли? -Видите ли, Анна, - Миша сделал паузу, отчаянно надеясь на какое-то чудо, которое избавит его от необходимости произносить эти слова вслух. Однако то ли из-за столь раннего часа, то ли по иным причинам, чуда не произошло, - видите ли, Владимир не был в Пятигорске весь этот год. -И где же он был? Должно быть, в Петербурге? Или в поместье? -Увы, Анна. Последний год Владимир провел на Кавказе. Он восстановлен в звании и идет на повышение. Теперь здесь он в отпуске, оправляется после ранения, однако скоро будет вынужден вернуться в часть. Анна? - Михаил вскочил и придержал осевшую на пол девушку. -Вы знали…, - она нашла в себе силы подняться, - Вы знали об этом все это время! Вы знали и молчали! Ах, Боже, а если с ним что-нибудь случилось? Если бы это ранение не было легким? - впервые Михаил видел девушку в таком гневе. -Но, Анна! Не Вы ли так усердно делали вид, что Вам безразличен Корф и все, что связано с его именем? Вы сами провели на танцевальных паркетах весь зимний сезон, и лишь здоровье Лизы, вынудившее нас оказаться здесь, привело в Пятигорск и Вас! Княжна покачнулась, но выстояла. -Да, Вы правы, Миша. Я была слишком беспечна. Я верила, что новая жизнь сумеет вытравить старую любовь. -Отчего же сейчас Вы в это не верите? - Михаил нашел силы усмехнуться.   Следует отметить, что Репнин был крайне удивлен поведением Анны. Конечно, он не предполагал, что девушка помчится искать оставленную любовь, но та легкость, с которой она вальсировала с другими, та беззаботная радость, с которой она принимала ухаживания… После всех событий в жизни князя, тот убедился, что любовь - это то единственное, за что и вправду стоит бороться. Но ни Анна, ни Владимир не стали этого делать, предпочтя исчезнуть с горизонта друг друга раз и навсегда. Но если Владимир не пытался, в этом Миша был уверен, найти утешение в других глазах, а выбрал беспощадные глаза войны как единственной избранницы, то легкомысленность и веселость Анны вызывала в Репнине едва ли не брезгливость, которую он тщательно подавлял и стыдился. Миша вспомнил, как однажды он, припомнив слова друга про «стекляшку, подделку под бриллиант», вдруг нашел в этих прежде ужасных словах определенный смысл. Однако тут же поспешил отогнать недостойную мысль. Посему Репнин был убежден, что Анна не испытывает к молодому Корфу более никаких чувств, о чем не приметнул сообщить растерявшейся княжне. -Я не смогла его забыть. И едва ли смогу. Но, видит Бог, я пыталась. Ко всему прочему, я была уверена, что он на водах, продолжает свою прежнюю жизнь ловеласа и бретера. Если бы я знала, Миша! О, Боже, как невыносимо стыдно и горько мне теперь, - девушка закрыла лицо руками и беззвучно разрыдалась. Михаил, как и любой мужчина, не переносил женских слез, посему тотчас растерял всю свою строгость. -Ну же, Анна, успокойтесь. Я пригласил Владимира отобедать у нас сегодня. -Ах, как же? Мне нужно приготовиться к его визиту! - все еще заплаканная, девушка сделала книксен и убежала наверх.