***
Ветер обдувает лица девушек. Изо рта рыжеволосой выходит густой дым, пропитанный неприятным ароматом. Рука сжимает теплую ладонь сбоку, а голова жмется к мягкому плечу. Девушка рядом, свесив ноги с карниза многоэтажки, глотает цветную жидкость из полуторалитровой бутылки, морщась, каждый раз, как в первый от вкуса сидра. Саша посмеивается, запивает очередную никотиновую дозу, показывает, как надо. Гул улиц никак не мешал одиннадцатиклассницам наслаждаться друг другом. Наоборот, даже прибавлял романтики этой ситуации. Коты на соседних высотках мило обменивались своеобразной информацией, в виде тихих мяукающих звуков. Наблюдая за такого рода картиной, Трусова тушит сигарету о металлическую поверхность. Окурок летит вниз. Провод наушников — единственный промежуток между школьницами. Трусова влюбленно пялится на блондинку, в чьих глазах отражаются все цвета заката. Табачный аромат от губ тянется к бархатистой щеке. Девушка мило морщится и таким же млеющим взглядом уставляется на Сашу. Она была первой и последней причиной полюбить физмат.***
Абстрагироваться — отличный выход их ситуации. Заключив, что ближайшие минут пять ученица не придет в норму, Трусова, как очень ответственный педагог пошла по школе, естественно в целях найти младшую сестру девушки. Правда, спустя некоторое время прогулки, ноги сами как-то привели ее к заднему двору школы, на старые лавочки стадиона. Резкий прилив сознания того, почему она оказалась здесь и ладони вновь позорно закрывают лицо, пряча от этого идиотского мира. Как так вообще вышло? Ее — двадцатичетырехлетнюю преподавательницу истории и обществознания, начала привлекать ее же одиннадцатиклассница. Самая большая лажа в жизни. Мало того, что девушка, так еще мелкая. Сколько там? Год, два, три, восемь… И не понятно, считает она сейчас разницу в возрасте или приговор, который бессердечно выйдет из уст судебного представителя. После таких мыслей по телу проходится неприятный холодок, даже организм кричит — одумайся. Еще и Ольга появилась, из ниоткуда, просто из воздуха, решила стать спонсором. Конечно же причина была далеко не в окружающем нас кислороде, а где-то в глубине этой школы, в самом эпицентре восемьдесят шестого кабинета. Может быть в душе Саша и пыталась воспринимать эту ситуацию так, но всяческие размышления на счет Оли сводились к тому, что она конченая мразь, с которой Трусову вновь на неопределенный промежуток времени связала судьба. И вот оно, попадание прямо в яблочко. Силуэт этой стервы появляется в паре метров от обладательницы алых прядей и точно таких же опухших глаз, самое время чтобы перекинуться несколькими саркастичными фразами.***
Видимо не дождавшись помощи от Трусовой, Яна вместе с Савелием пошла в кабинет, где сейчас лежала ее сестра. Остановив малявку прямо у двери, и попросив подождать его тут, географ аккуратно приоткрыл кабинет, и удостоверившись что мелкая Щербакова смирно стоит, вошел в помещение. К счастью педагога Аня уже сидела в телефоне и что-то быстро печатала в мессенджере. — Ну че, жива? А то Трусова слишком сильно переволновалась из-за тебя — прокашлявшись, надменно утверждает педагог — Короче, Александра Вячеславовна куда-то удалилась, поэтому записывай ее номерок и позвони, когда с мелкой до дома доберетесь — распуская свои локоны, бубнит Савва. — Это обязательно? — полностью разделяя раздражение к педагогу, Щербакова стервозно закатывает глаза. — Да. Выметайся пожалуйста из этого кабинета, мне нужно еще ключи сдать, пока вахтерша не ушла. Даже не пытаясь спорить, Аня покинула кабинет и пошла на этаж начальной школы, дабы одеть Янчика. Писклявые вопросы о самочувствии, постоянные объятия и обеспокоенный взгляд младшеклассницы сопровождал Щербаковых прямо до двери их квартирки. В автобусе, под первым падающим снегом, на качели во дворе. А Ане уже похорошело и она была готова отвести сестру до дома, покормить и бежать на какую-то тусовку одноклассников, связанную с началом первых каникул. Так она и поступила. Только у прямо у железных дверей в жилище прошептала сестре: «Бабушке ничего не говори»***
— А ты я вижу начала — истерично усмехается, Трусова глядя исподлобья на блондинку. — Время идет, а твое чувство юмора с каждым годом становится все хуже и хуже, Сашенька — присаживается рядом с педагогом Ольга, и достав небольшую зажигалку поджигает сигарету. — Спасибо, я стараюсь — отодвигается от спонсора Саша — Слушай, ты сюда пришла, чтобы меня подъебать? Молодец, подъебала, можешь съебывать и мне похуй кто ты тут — сквозь зубы цедит учительница. — Что-то случилось, Сашенька? — она будто издевается. — Не твое дело и не называй меня так! Ей давно перестало быть комфортно вместе с Олей. Отчет этого промежутка прекратился очень давно, так как и надобности в нем не было. Саша забыла о таком человеке, как Фролова Ольга Евгеньевна. Но не смотря на всю обиду и ненависть к ситуации связанной с этим человеком, Трусова надеялась хоть на малейшую человечность в том положении, котором сейчас находится Саша. И вроде она конечно интересуется проблемой, но с такой интонацией, будто учительница тут нашкодила, а она ее отчитывает. Когда Оля приобнимает за плечо, Трусова жмурится и пытается выбраться из подобного рода успокоения, но крепкие руки старой знакомой помешали этому. Фролова заглядывает прямо в изумрудные очи, наполненные пустотой и чувством безвыходности. Большим пальцем стирает растекшуюся от солоноватой жидкости тушь. Вновь вдыхает никотиновую дозу. Взгляд устремлен прямо на уходящее за горизонт солнце. В ход пошла вторая сигарета. Саша морщится от дыма, что стал для нее до невозможности противным за несколько лет. Отводит лицо в сторону, рассматривает поломанные турники и деревья на территории учебного заведения. — А их так и не починили — всхлипывая, мямлит Трусова — Выделишь деньги на это? — Фролова мягко улыбается, оглаживая Сашу по плечу, напоминает о своем присутствии. Воспользовавшись замешательством блондинки, педагог все же выныривает из этих «дружеских» объятий. В кармане рыжеволосой раздается вибрация, кто-то решил докопаться до нее сейчас. Конечно, как без этого. Дрожащими руками Александра чуть-ли не вырывает телефон из отсека одежды. Пожалуй, тут даже спокойствие Ольги дало трещину. Палец без разборок нажимает на зеленый сенсор и девушка уже готовиться кричать на причину своего возобновившегося беспокойства. Трубка прислоняется к уху и ожидая хоть какого-то отголоска, Саша громко выдыхает. Глаза Фроловой чуть-ли не вылетали из орбит из-за этой картины. — Здравствуйте, на Вас оформлен микрозайм… — доносится из достаточно громкого динамика телефона. Рука медленно опускает телефон вниз, палец нажимает на кнопку с достаточно простым названием «динамик». Надоедливый голос продолжает что-то бубнить про несуществующие платежи и карты, Саша собирает все свои силы в кулак, дабы не наорать на мошенников или же сделать все иначе. Но планам Трусовой вновь мешает Ольга, своими тонкими пальчиками нажимая на красную кнопку на сенсоре телефона. Казалось бы, сейчас вся пассивная агрессия, что копилась взвалится на Фролову и ее слишком спокойное для рыжеволосой лицо. Дыхание уже сбилось, а рот начал медленно открываться, дабы сказать все то, что она думает о новом спонсоре их школы. Но все же кто-то решил спасти сегодня эту надоедливую блондинку от потока сознания учителя истории и обществознания. Саша вырывает телефон и специально отворачивается от девушки, чтобы в этот раз никто не помешал точно. Незнакомый номер. Сто процентов все те же мошенники. Палец уже более импульсивно жмет на ту же зеленую кнопку, телефон у уха и уже ничего не дожидаясь Трусова просто орет в трубку: — Да пошли вы нахуй со своими микрозаймами! — на той стороне вызова молчание, естественно разбавлять его взяла на себя учительница — Что молчите, твари?! Сказать нечего?! Всех вас в вашей конторке я в ро… — вдруг замолкает Трусова, услышав какой-то знакомый голос из динамика. — Александра Вячеславовна, извините если не во время. Вы просили, чтобы я отзвонилась, когда мы с Яной вернемся домой — немного напугано, но в тоже время слишком уверенно для одиннадцатиклассницы. Бывалая уверенность педагога улетучилась в ту же секунду. Она только что обматерила свою ученицу. Именно ту ученицу из-за которой настрой на сегодняшний вечер и был сорван. Теперь глаза округлились и у Саши, ни одно слово не воспринималось несколько секунд. Теперь она матерится беззвучно, но так, что недоумевающее лицо спонсора может с легкостью читать по губам. — Ань, извини пожалуйста, у меня твой номер не записан. Все у вас в порядке? — Да все хорошо, еще раз извините мне нужно идти, приятного вечера — тихий смешок где-то на фоне и звонок обрывается. Полный провал. Настолько она еще никогда не позорилась. Пальцы быстро переименовывают номер без излишеств, но и без ненужных символов, просто «Аня». — Что за Аня? — доносится неподалеку от задумчивого лица, а Трусова уже успела позабыть о присутствии той. — Не твое дело.***
Старый подъезд где-то на окраине мегаполиса. Щербакова еле нашла его. Без всяких трудностей открывает деревянную дверь и листая переписку, ищет номер нужной квартиры. Пятый этаж. Вот теперь Аня впала в небольшой ступор. Пешком и так далеко, это было приделом ее возможностей, но что не поделаешь, когда спустя три часа очень нужно опохмелиться. Ноги медленно плетутся по лесенкам. Руки опираются на переломанные перила. Она недавно в себя пришла, а тут уже такая физическая нагрузка. Вот реально, что за приколы жить на пятом этаже, так еще и без лифта. Слишком много сложностей для дозы алкоголя, уже на третьем этаже Аню посещали мысли, что легче было кого-то в очередной раз запрячь или пойти в клуб. Вот она — долгожданная квартира. Тяжело дыша, Аня стучит по двери, хотя особо не надеется на это, ведь в помещении за стеной достаточно отчетливо слышно плаксивую попсу, смешанную с кальянным рэпом. Но все же, какой-то уже в стельку пьяный чепух открыл ей дверь. Странно, это точно был не одноклассник. — Миша — всем своим весом опирается на дверной косяк молодой человек, протягивая огромную ладонь. Джентльмен. Но девушка даже не обращает внимание на пьяного олуха, вспомнившего правила приличия. Щербакова мило улыбается и все же решив не прикасаться к незнакомцу, проходит во внутрь квартирки. Какой аромат. Сигареты, поды, косяки. Конечно же не дверные. Все запахи смешаны воедино и не понятно к чему принюхиваться больше, а к чему меньше. Зайдя в гостиную, Аня наконец-то увидела знакомые лица. Правда конечно в ужасном виде. Многие спали, кто-то не обращая внимания на это, подпевал новым хитам и танцевал, даже немного развязно, но все же не настолько, как бы это могла Щербакова. На столе расстилается белый порошок, множество бутылок от дешевого алкоголя, большинство из них пустые. Валяющиеся на полу, как овощи одноклассники время от времени поднимали свою голову для того вновь насытиться дозой достаточно странной наркоты. Все же непроверенное она употреблять не будет, не хочется умереть здесь, от передоза. А вот алкоголь без разницы, чего она только уже не пробовала за свою недолгую жизнь. Поэтому взяв на вид почти полную бутылку с розовой жидкостью, Аня отпивает от туда. Сейчас ее не остановить. Теперь она будет пить пока полностью не удовлетворит свои весьма странные потребности. Глоток за глотком и вот почти полуторалитровая бутылка опустошается. В глазах плывет, запах больше не раздражает, однако воспоминаниями появляется вербальный аромат. Тот самый аромат из-за которого она чуть не сошла с ума от присутствия в одном кабинете с Трусовой. Глаза прикрыты, а нос жадно поглощает свои триггеры. Как-будто какой-то новый сорт наркоты, вызывающий мгновенное привыкание. Но лежать на диванчике во время пьянки для слабаков, поэтому еле подняв себя, Аня шатается по квартире, пытаясь найти равновесие. Падает на какое-то сооружение, может быть завтра останутся ссадины, но сейчас чувствительность у нее очень притупляется. Поэтому, как борец, она снова поднимается, только на этот раз ноги ведут ее до балкончика с множеством комнатных растений. Интересно, а люди, живущие здесь знают, что их цветочки жизни могут здесь сдохнуть. На балконе Миша, что видимо начал приходить в себя, раз с грустным лицом наблюдал за падающим снегом, докуривая сигарету. Заметив единомышленника, среди множества людей использовавших поды, Аня без тени стеснения тоже достает небольшую упаковку и вытягивает от туда последнюю дозу расслабления. — Не подсобишь? — толкает в бок Мишу Аня, замечая, что и зажигалки у нее с собой нет. — Ух ты, такая милая дама и с сигаретами — протягивает источник огня девушке молодой человек, давая поджечь Щербаковой один из концов свертка. — Да, с сигаретами — моментально затягивается брюнетка, выпуская облако густого пара изо рта, какой-никакой стресс снят — Я пробовала все эти штучки с разными вкусами и что-то не прониклась. Сигареты спасают лучше — взгляд девушки также зацепился за мимо пролетающие хлопья снега. — Полностью солидарен с тобой. Слушай, может прогуляемся до магаза за сигами, заодно могу купить тебе — улыбается парень, намекая на опустошенную пачку в кармане Щербаковой. — И что я должна для этого сделать? — также безразлично Аня продолжает пялиться на снежинки. — Составить мне компанию, если ты конечно в состоянии — парень тушит источник дыма и кидает в неизведанное направление. — А тебе восемнадцать то есть? Иначе кого ты собираешься запрягать ночью в этом районе. — Обижаешь, то, что ты сегодня пила было куплено лично моими руками — это не удивляет девушку, снег все еще выглядит более интересным, чем заявления парня. — Хорошо, пошли прогуляемся, думаю я начала трезветь от твоих новостей — конечно же врет, но как упускать такую возможность халявно получить сигары. Пара минут и молодые люди стоят в подъезде, в полном обмундировании. Аню немного пошатывает, но все же выйти из здания он смогли, конечно не без маленьких осложнений ситуаций, в виде резко подкосившихся на одной из ступеней ног Щербаковой или резко наступившего приступа рвоты. Круглосуточный магазин находился в пяти минутах ходьбы от этого довольно странного притона. Миша решил не рисковать, поэтому посадил девушку на лавочку неподалеку, а сам отправился за сигаретами. Под светом полуразрушенного фонаря оказывается очень уютно. Падая на асфальт, снег мгновенно таял, а глядя на это явление при свете фонарей Аня сразу же будто попадала в сказку. Белоснежные пушинки самых необычных форм, создавали рисунки, танцевали, показывали одиннадцатикласснице волшебное шоу. Холодная лавка, пару раз отвлекала от такого развлечения, но все же девушка будто завороженная наблюдала за звездным небом. Однако все хорошее всегда кончается и из-за угла выходит не Миша, а мужчина в форме. Аня вначале даже не обращает на него внимание и только лишь когда служитель закона толкнул подростка в плечо Щербакова недоумевающе уставилась на причину своего несчастья. Когда ты находишься на границе между трезвостью и легким опьянением это слишком плохо. Ты вроде и начинаешь прилично соображать, но в тоже время в любой момент ты можешь начать истерично смеяться или плакать, ноги могут забиться в адской дрожи, а язык перестать функционировать. Такое лучше переживать в помещении, а не около круглосуточного магазина на лавочке, когда около тебя стоит мент. — Гражданочка, Вы о комендантском часе ничего не слышали? — она не воспринимает, даже особо не поворачивается на него — Можете продолжать игнорировать меня сколько угодно, но сейчас хотите Вы этого или нет мы отправимся в участок. Можете начинать обзванивать Ваших совершеннолетних родственников — ему смешно, смешно с ее вида — Чем от Вас пасет, дамочка? Небось еще и курите, может сразу оформляться в ПДН? — слишком бесячий мужчина, именно поэтому Аня быстро поднимается с лавочки и виновато смотрит на наглую рожу офицера с несколькими звездочками на погонах.***
Ну, в принципе на облеванной лавочке в штрафном изоляторе с двумя храпящими мужиками под боком не так уж и плохо. Спокойно, сейчас. Никто не орет. Все способствует благополучному протрезвлению. На стене напротив глаза улавливают ярко-красную надпись «Дежурная часть». Голова опирается на малость заржавевшую решетку. Лицо не выражает ровным счетом никаких эмоций, она еще до конца не понимает всей ситуации, загвоздка которой в том, что ее родителя находятся в нескольких тысячах километров от нее, бабушка просто не в состоянии сюда прийти, а дальше по списку только маразматик дядя, постоянно спевающийся с бабулей в том, что Ани зачастую позорит их фамилию. А сам то? Бывший наркоман, сидевший за мелкие кражи. Даже брюнетка на них не попадается, а этот балбес, ну его. — Ну что, девушка, кому звонить будете? — уже более молодой человек в форме также докучает ученицу одиннадцатого класса — Нам тут дети к утру не нужны, так что пооперативней, через полчаса жду ответа на свой вопрос — мужчина садится за свой столик и старательно делает вид что что-то черкает на бумажке под тусклым светом небольшой лампы. А вот теперь до Ани медленно доходит осознание безвыходности. Девушка тяжело вздыхает, вызывая таким жестом ухмылку офицера. Смешно ему, конечно, не ему ведь сейчас сидеть и думать как от сюда выбраться. Получается только дядя. Пальцы быстро шарятся в телефонной книге, перебирают все варианты написания его имени и все сводится к достаточно длинной надписи «конченный идиот». Веселый настрой однако, перед таким звонком. — Ало? — на том проводе молчание — в общем тут такое дело… — начинает заводить свою линию Аня и сразу же ее прерывает хриплый голос. — Слушай, ты че в край ахуела? Три часа ночи блять! Ничего не проси у меня сейчас, погворим утром! — вещание прерывается. Отлично. Просто зашибенно. И что ей теперь говорить офицеру? «Извините, никто из взрослых не может меня забрать, может вы так выпустите, дядечка охранник» Такие варианты нужно отложить, попробовать еще полистать список контактов. Но к полному разочарованию там либо такие же несовершеннолетние алкоголики, либо совершеннолетние извращенцы, которым дела нет где сейчас Аня и что с ней. Даже не смотря на то, что Щербакова бережно хранит семейное счастье многих из них. — Ну что там? — стучит по решетке мужчина — уже почти четыре, давай решай все побыстрее — офицер уже хотел вновь покинуть девушку, но увидев, что та малость огорчена чем-то продолжил — тебя забирать что-ли никто не хочет? — сщурил глаза парень — позвони не знаю, каким-нибудь знакомым совершеннолетним, друзьям родителей, классному руководителю, учителям. Смотри я сколько вариантов тебе уже нашел, даю еще пять минут на обзвон, иначе звонить буду я по номеру из базы данных — припугивает девочку мужчина и удаляется. Друзьям родителей? Они все живут в другом городе, точно как и друзья Ани. Совершеннолетние знакомые, нафиг она никому не сдалась. Классной руководительнице? Та конечно уже видела многое, но не настолько же, не забирать же свою ученицу еще из обезьянника. Это ведь полный позор, а она еще и не до конца протрезвела. Шикарно просто. Но по всей видимости вариантов у нее особо нет, иначе этот олух начнет звонить родителям, думающим, что их дочь покорная и хорошая девочка. Да уж, перед Трусовой она все равно уже позорилась, пора опускаться на самое дно. Номер записан очень по простому, даже можно сказать на отшибись «Александра Вячеславовна (удалить после окончания школы)». Ну а зачем ей она после? Хотя смотря на данную ситуацию кто знает сколько еще раз придется у нее просить о помощи. Аня искренне надеется, что только на подготовке ЕГЭ. Телефон медленно подносится к уху. Хоть бы ответила. Вызов принят. Какая-никакая победа. — Александра Вячеславовна, доброй ночи — голос до ужаса дрожит — заранее извиняюсь за то, что прерываю Ваш сон, но — тянет девушка — не могли бы Вы забрать меня из КПЗ — пожалуй, весь сон, что пытался окутать Трусову мгновенно улетучился куда подальше. — Чего? Какое КПЗ? — морщит лицо рыжеволосая, протирая глаза. — Вам адрес скинуть? — Ты издеваешься, Щербакова? Я только бл. спать легла, а ты… — возмущается классный руководитель — Ой блин. Скидывай уже — звонок прерывается. И не понятно она просто отвязалась от нее и пошла спать или реально заберет от сюда через какое-то время. Офицер вопрошающе посмотрел на Аню, на что девушка лишь пожала плечами. Голова вновь возвращается к решетке камеры, а веки спустя несколько минут смыкаются.***
— Утро доброе, малолетним преступникам! — ничего особо не понимая Аня тяжело размыкает глаза, мгновенно щурясь от слепящего источника света. Она в какой-то квартире. Не своей. Хорошо, хоть сегодня в школу не надо. Наконец-то полностью раскрыв янтарные очи, девушка осознала где находится. Это квартира Трусовой. Ну теперь она точно на дне. Классуха притащила ее из КПЗ к себе, рассказать друзьям, никто не поверит. По лицу учительницы не очень понятно недовольна она или просто насмехается над ней. Достаточно непривычно видеть ее сейчас, в какой-то мятой футболке, трениках и небрежным хвостом, сделанным по принципу «главное удобно, на остальное наплевать». Хотя выглядит это очень мило. — Доброе — хрипит Аня, прокашливает и добавляет — у меня так каждое утро, если что, можете не беспокоиться. — И не думала, Щербакова. Знаешь, ты мне вместо этого, лучше объясни какого ты вообще попала в КПЗ ночью? — Трусова наклоняется, дожидаясь ответа. — Комендантский час — без тени сомнения отвечает Аня — Разве я способна на большее? — наиграно удивляется школьница. — Все твои способности я вспоминаю время от времени — Трусова не намерена сдаваться, заставляя Аню покраснеть. Но одиннадцатиклассница тоже не из робкого десятка. — Ну и как Вам? — прикусывает нижнюю губу брюнетка — Я просто в прошлый забыла спросить. — Щербакова, соблюдай хоть малейшую субординацию! Мало того, что я и так знаю про тебя уж слишком много, так ты еще и ерничаешь — не говорить же ей правду — Ну или делай что хочешь, но после каникул мы идем на школьный учет. — Ладно, ладно, я больше не буду ввязываться в неприятности — очевидно все будет иначе, ведь неприятности ее преследуют даже сейчас. Ответа от Трусовой не последовало. Она лишь кивнула головой и удалилась в другое помещение, оставив Щербакову наедине со своими мыслями, и пьянящим ароматом, окружающим ее здесь буквально всюду. Подушки, постельное белье, одежда. Но даже отвлекающие маневры не помогли скрыться он присущих проблем. Как сейчас сестра и бабушка, она ведь наверняка все узнала. Значит информация дойдет и до родителей. А она сейчас здесь, в квартире своей классной руководительницы, даже не понятно в каком районе города и города ли вообще. Не голодна ли сейчас Яна и выпила ли бабушка все препараты, ей точно прилетит сегодня дома.***
Ани не было дома целую ночь, первая ночь за которую Яна ни разу не сомкнула очей в ожидании сестренки. И все бы ничего, если бы Щербакова старшая пришла под утро, на стрелка на часах показывала одиннадцать утра, а старшеклассницы все еще нет. Бабушке сказать что-то страшно, но еще страшнее потерять сестренку. Утро. Все слишком сумбурно. Бабуля делает вид, что ничего ровным не замечает, а Яна пытается сделать вид, что абсолютно буднично. Читает книжки, смотрит мультики, кушает то, что приготовила Аня еще вчера. Женщина же напротив не выходит особо из комнаты, пьет много воды и читает газеты двадцатилетней давности. Обе чувствовали напряжение, обе пытались этого не показывать, но все же бабушка сдалась первая. — Где Аня? — женщина наконец-то посещает комнату сестер. — Гулять ушла — отводит взгляд малышка. — Яночка, а ты не знаешь куда? — Щербакова младшая пожимает плечами, ей страшно, в первый раз страшно находиться рядом с бабулей. Но все же сегодня шквала эмоций от женщины она не получит, так как в районе входной двери послышались звуки поворота ключа. Лицо младшей моментально расплылось в улыбке. С ней все хорошо. Аня — еще одна актриса от Бога. Медленно входит в квартиру и будто бы ничего не произошло раздевается и проходит в комнату. Яна налетает на сестру, для бабушки, как при обычной встрече, но Аню чувствует, что руки мелкой сжимаются чуть сильнее, а голова льнется к груди старшей трепетней. Она словно котенок. Одиннадцатиклассница быстро отвечает на все интересующие женщину вопросы, а после ухода бабушки Яна отстраняется от сестры и жалостливо смотрит на сестру. Она все знает. — Ты волновалась, солнце? — мелкая ничего не отвечает, только сильно сжимает губы, а из глаз начали подступать хрустальные капельки слез — Извини меня, снова извини — теперь Аня прижимается к младшей, аккуратно поглаживая ту по спине.***
Каникулы заканчивались. Поэтому, решив что терять последние два дня отдыха — преступление, Аня пишет в беседу одноклассникам с вопросам о прогулке. Конечно, большинство и так отлично прокрастинировали, без нее, но все же попытка не пытка. И спустя два часа ей ответили и предложили сходить в торговый центр посмотреть что-то из новинок кинематографа. Вооружившись далеко не облегающей олимпийкой и старыми кедами Аня отправилась в сторону метро. Будто и снега нет, будто сейчас просто морозный вечер лета. Пробитая подошва загребает в себя слякоть, заставляя одиннадцатиклассницу морщиться от пронизывающего холода. Шестьдесят пять рублей уходят на оплату проезда. Наушники в ушах, можно ехать.***
У Трусовой за время каникул случилось, как она считает слишком много событий. Сначала Щербакова со своим КПЗ и достаточно двусмысленными фразочками, а через несколько дней объявилась Ольга, резко захотевшая общаться вновь. Конечно такие перспективы Сашу не радовали, она бы лучше трахнулась с какой-нибудь Щербаковой, нежели вновь поддерживала контакт с Фроловой. Но поскольку таких перспектив на ближайшее время не предоставлялось, пришлось хоть как-нибудь развлекать себя. Конечно на их бывшее общение это смахивало очень посредственно, но и прощать Ольгу Трусова вовсе не хотела. Если та настолько сильно желает общаться — пожалуйста, но не переходите мои границы. Темы были отвлеченные, чем занимались последние семь лет, студенческая жизнь, школа, семья, которую как оказалось не обрела ни одна из девушек. Скоро им по двадцать пять, а они все еще одиноки — вот на чем сошлись представительницы прекрасного пола. И в один из таких дней их непринужденного общения Ольга предложила прогуляться, ну а почему бы и нет, не только же в школе сидеть, пока Савва постоянно гуляет со своей Инной. Встретившись в одном из Питерских двориков, дамы долго гуляли, вновь обсуждали все, что касалось одновременно их обеих, но так же одновременно не касалось их двоих нисколечко. Зачем ты вообще вернулась в Питер? Она внимательно всматривается в ее лицо, пытается найти ответ на свой вопрос. Всю прогулку это терзало мысли Трусовой. Фролова будто специально пыталась водить старую знакомую, по слишком памятным местам, где они когда-то могли спокойно проводить время вместе. Мостики, дворы-колодцы на достаточно отдаленных участках города, старые площадки, которых не коснулась реконструкция. Ножки непривыкшей к таким гулянкам учительницы изрядно умотались за время их путешествия по миру воспоминаний, иначе сказать нельзя. Правда на улице не плюс двадцать, поэтому их галерею воспоминаний они прекратили в каком-то торговом центре, где успели прогуляться буквально по каждому отделу, нагружая бедные ноги Трусовой все больше и больше. — Может в кино сходим? — уже войдя в азарт спрашивает Фролова. — Обойдешься — сухо отвечает Саша, направляясь к выходу из здания, но вот уже минута, две она не слышит этот невыносимый голос Ольги. Голова поворачивается направо где до этого находилась блондинка — пусто. Теперь все тело поворачивается назад в поисках неугомонной девушки, но заместо этого она видит лишь девушку, лежащую на кафельном полу. Точно. Диабет. О таких проблемах Трусова тоже успела позабыть, за время без компании Оли. Рыжеволосая бежит к старой знакомой, трясет, роется в карманах, в поисках инсулина или какой-нибудь другой инструкции как привести девушку в сознание. Когда рядом скопилось достаточное количество народа, уже звонившего в скорую. Медики, мигалки, множество вопросов на которые Саша естественно не знает ответа. Она впервые катается на скорой, зашибись. Она никогда не думала, то что тут будет так страшно, даже если на каталке лежит не она, смотреть, как люди пытаются привести знакомую в сознание достаточно жутко.***
Фильм был скучный. Одноклассницы все время о чем-то перешептывались между собой, почему-то не давая узнать информацию Ане. На заднем ряду, где они и сидели им составляли компанию парочки, постоянно лапающие друг друга, целующиеся, обнимающиеся. Противно, а возможно на подсознательном уровне и завистливо, ведь в такие унылые моменты жизни всегда очень хочется разделить их с кем-то, а не сидеть и пялиться на какую-то парашу в одиночку. То, что это скорее всего будет не мужчина Аня поняла года два назад, когда прощаться со своей лучшей подружкой из родного города было невыносимо больно. Больно понимать почему. Больно осознавать привязанность, завязанную на любовном интересе, спустя недели, месяца, года. Больно думать о ней, зная наверняка, что кроме как во снах больше нигде ее не увидишь. Жить в принципе слишком больно. За раздумьями и воспоминаниями прошло пол фильма, решив не добивать себя здесь окончательно Аня решила прогуляться до ближайшего туалета. Никому ничего говорить не надо, всем в принципе плевать на нее. Покидая зал под крики главной героини драмы, Щербакова оглядывается назад и понимает, что сегодня уже точно не вернется сюда. Ледяная вода помогает прийти в себя, скатываясь по вискам и щекам девушки. Руки краснеют с каждой секундой все больше и больше, прожигаются смертью мерзлоты. Ане это нравится сейчас, это лучше, чем те воспоминания. Вибрация в кармане. Кому там что надо. Звонок ставится на динамик, все равно здесь уже никого нет. — Здравствуйте, Анна Станиславовна, Вам звонят из скорой помощи. Лилия Дмитриевна Щербакова Ваша родственница? — Да, а что? — голос начал подрагивать, почему из скорой и что могло случиться с бабушкой. — Вы только не переживайте, мы везем Вашу родственницу на операцию из-за того, что болезнь обострилась, Вам нужно присутствовать в больнице, так как до других близких мы дозвониться не можем… — а дальше все как в тумане. Болезнь обострилась, и бабушку везут уже на третью операцию. С каждым разом шансов на хороший исход все меньше и меньше. Щербакова чуть-ли не вылетает из торгового центра, до нужной остановки минут двадцать пешком. Она бежит, но ситуацию это не сильно спасает, ведь подошва кед вновь подводит, а олимпийка не помогает защититься от северных ветров. Девушка постоянно вступает в лужи из слякоти, обрызгивает мерзлой водой еще и джинсы. Такой холод ей не нравится. Щербакова без задней мысли перебегает все светофоры на красный, чтобы успеть на автобус и она не успела, нужный ушел за минуту до ее прибытия на место. Теперь еще стоять здесь. Минус два градуса, а она в мокрой одежде и легкой ветровке, уши не прикрыты от слова сосем. Какие-то бабки ворчат и обсуждают ее внешний вид, а Аня лишь жмется к стенке остановки, пытается хоть немного согреться. Все-таки дополнительно охлаждать свой организм перед выходом на улицу было лишним. Гудки машин, мигалки других скорых, полиции, это не мешает, в какой-то степени расслабляет, отвлекает от ненужных мыслей, заставляет сердце биться сильнее. Он здесь. Нужный автобус. Щербакова забегает в транспорт садится поближе к батарее, но все же зачем-то прислоняется холодному стеклу. Нет настроения слушать что-то сейчас. Новые вопросы все больше забивают больную голову. Где и с кем сейчас Яна? Что все же случилось с бабушкой? Почему? Почему именно сейчас? Какого черта она не одевается по погоде, а мерзнет на остановках, как последний отброс общества? Что сейчас с Софой? Хорошо ли ей с Андреем? А лучше ведь наверняка было бы с Аней. Вид за запотевшим стеклом говорит о том, что пора. Пора принимать сильный удар жизни, узнавать, что случилось. Еще минут двадцать она провела в потемках на холоде в поисках нужного входа. Когда заходила, женщина на вахте поинтересовалась точно ли ей самой не нужна помощь, указала на автомат с кофе. Но на такие прелести жизни денег у Щербаковой не было, иначе завтра ей бы пришлось тащиться до дома пешком. На регистратуре ничего толком сказать не смогли, заверили: «Ждите, врач сейчас на операции» — совсем не утешает, наоборот удручает. И что ей сейчас делать? Ехать домой не варик, а вдруг понадобиться какая-то информация или биоматериал. Остается только ожидать в зале для таких же счастливчиков как она. Только кто-то и правда рад, ждет рождения сына или дочери, а кто-то как она ждет приговора, от которого будет зависть вся их жизнь. Она держалась как могла, но только когда уселась в угол на один из металлических стульев слезы начали безостановочно катиться по ее щекам. Она просто не знала что делать, куда податься. Она пыталась искать работу везде, только бы купить нужное количество дорогостоящих лекарств, но оказывается все было тщетно. Все это она делала для продления иллюзии счастья, для себя, для Яночки. Ужасное чувство — ожидание, нагнетающее с каждой секундой все больше и больше. А если человек не выживет и ты больше никогда не сможешь увидеть свет в его глазах, почувствовать теплоту рук, сказать самые сокровенные слова о том, что любишь и боишься отпускать. Остаться совершенно одиноким в этом мире. Люди ходят около нее, не обращают внимание, у них и своих проблем по горло. Она не сдалась никому. Кроме одного человека, что уже на протяжении нескольких минут стоит и пытается понять, что же делать. — Ань — снова Трусова, как же не в тему — Анечка, что случилось? — девушка садится рядом, приобнимая ученицу за плечи. Щербакова тяжело поднимает свои заплаканные глаза на педагога, тушь размазана по щекам, нос красный, а губы опухшие — случилось точно что-то нехорошее. И Аня может быть что-то и хочет сказать, но не может, старается соединить звуки в слова, но постоянно задыхается, всхлипывает и дрожит. Саша берет ее за руки — холодные. Удаляется куда-то. Видимо ей все же все равно на проблемы ученицы. А так ведь правдиво врала у клуба насчет этого. Ну и правильно зачем она тут вообще нужна. Но она приходит, со стаканчиком чего-то до жути горячим, для замёрзших подушечек пальцев. Кофе. Тот самый слишком дорогой напиток оказывается у Щербаковой в руках. — Успокойся, Анют, пожалуйста выпей кофе, тебе нужно согреться. Не гоже в такую погоду настолько легко одеваться — вновь удаляется, но уже намного быстрее приходит вместе со своим пальто и накидывает его на оледеневшую ученицу. — У-у-у-у м-меня — задыхается буквально на каждом звуке девушка. Трусова поджимает губы и встревоженно смотрит на девочку, держит ее руку, трет, невесомо целует обветренную кожу. — Тише, если не можешь, не говори, просто попытайся успокоиться, Анечка. Трусова готова душу вложить, только бы этот ангел так не страдал. Не задыхался в истерике, не дрожал от пробирающего насквозь холода. Все песни Земфиры, все самое теплое, успокаивающее только для нее. Чтобы с ней все было хорошо. Саша готова ехать хоть на другой край Петербурга, если ей что-то понадобится. Все батареи мира сюда, к ногам Щербаковой, только бы завтра она не проснулась с ангиной. Любую информацию, только бы она не беспокоилась, шутила, даже пусть не соблюдая субординацию, главное чтобы на лице появилась улыбка, искренняя улыбка. Трусову конечно не мало волнует, что с ее знакомой, но как только она увидела этого котенка загнанного в угол проблем, все остальные мысли пропали — нужно помочь. Пока Щербакова начала потихоньку погружаться в сон Александра выкидывала стаканчик от теплого напитка, узнавала всю нужную им обеим информацию, буквально допрашивала женщину на регистратуре на счет Ани и когда узнала хоть малейшие подробности вернулась к своей ученице. Уже мило сопящей ученице. Трусова села рядом, оказала услугу подушки для Щербаковой, и взяв все еще замёрзшие руки в свои, тяжело вздохнула и направила свои изумрудные глаза в сторону небольшого окошка. Подумал о тебе и пошел снег. Холода нас греют ближе к семье. Всюду суета — это где нас нет. Хлопья летят наверх…