***
— Привет, Ань, так вот о чем я хотела поговорить неделю назад. — Ой, извините, Вы, наверное, меня с кем-то спутали — брюнетка бегает глазами по Трусовой. — Дурой не притворяйся, Щербакова — повышает тон учительница — Я даже не знаю что тут сказать! Ну наверное спрошу прямо. Какого хера ты работаешь стриптизёршей в клубе? Насколько я знаю восемнадцати тебе нет, а до этого возраста за тебя несут ответственность твои родители и частично педагоги, если насчет первых я думаю смысла спрашивать нет, то я как твоя классная руководительница имею полное право поставить тебя на учет и не факт, что школьный. Либо ты сейчас идешь домой лечиться, либо завтра я иду к директору, рассказывать о происшествии. — Не докажете — шмыгает носом брюнетка, сопли чуть-ли не рекой текут из носу, сменяя этот процесс сухим кашлем. — И как ты в таком состоянии вообще из дому вышла? У тебя еще небось температура, там же душное помещение — учительница прикладывает руку ко лбу Щербаковой, пытаясь народными способами измерить температуру — А насчет доказательств, у меня есть прекрасное видео с твоим стриптизом. Да ты вся горишь, девочка — наконец сделала вывод Александра — Ну что, проводить до дома? Хотя даже спрашивать не буду. Застегивайся и идем в аптеку. — Я никуда не пойду. Ставьте меня хоть куда, говорить хоть кому — Трусова приподнимает брови, но сдаваться тоже не собирается. — Тогда я думаю можно позвонить твоим родителям. — Они Вам не ответят — коротко поясняет Аня — они в экспедиции, где-то на севере. — А с кем же ты тогда живешь, Анечка? — Думаю, это не важно — вновь прожигающий взгляд классной руководительницы — с бабушкой, но ей звонить нельзя, она болеет — заключает девушка. — Чтож, я нашла рычаги давления, быстро застегивайся и идем домой, иначе наплюну больная у тебя бабушка или нет. И еще, опять же если не хочешь, чтобы это видео попалось, некому директору нашей школы, то прошу, нет настаиваю, не приказываю. Ты должна уволиться с этой работы.***
Неловкое молчание. Ане тоже нужно донести до Трусовой ход своих мыслей, правда пока как переубедить этого упертого барана она не знает, к тому же сегодня она выглядит через чур замученной. Все же работа с детьми дает о себе знать. Но это вопрос нельзя оставлять открытым, даже если собеседница считает иначе. — Я не могу прекратить работу, по многим причинам. — Можешь, до свидания, дай мне отдохнуть, не перекладывай проблемы с больной головы на здоровую. Если я сказала нет — это значит нет. Но Аня еле сводит концы с концами без этой работы. Утром ей не хватило денег на лекарства для бабушки, пришлось звонить дяде, дабы тот немного подкинул расходных средств. Денег на еду для младшей сестры тоже стало очень мало. То, что она хотела отдать Трусовой могло вполне послужить им несколькими ужинами. Даже в сердце отлегло, когда та отказалась, конечно это не совсем правильно по отношению к педагогу. Конечно не малую часть родительской зарплаты она тратит и на себя. На сигареты, одежду и даже иногда белый порошок. Алкоголь она конечно пробовала, невозможно работать в клубе и не попробовать, но пьет она его только на рабочем месте, за счет посетителей. Если посмотреть, биографию за последние два года ее жизни можно описать это строчкой небезызвестной песни: «Хорошая девочка стала плохой» — Мне не хватает денег на еду. Даже если я возьму эти, то не факт, что мне их хватит до следующей зарплаты родителей — педагог тяжело вздыхает, за что ей эта нервотрепка сегодня. Ей ведь тоже когда-то не хватало денег даже на самое простые потребности, правда она ходила и побиралась, а не танцевала в клубах. — Это не мои проблемы — холодно отрезает Александра Вячеславовна, кусая нижнюю губу — Пожалуйста, покинь мой кабинет, Щербакова. Ученица еще раз смотрит на педагога, пытается заглянуть в изумрудные омуты, в надежде минимального сочувствия, тщетно, там только глубокое безразличие к этой ситуации и усталость. Девушка медленно шагает в сторону двери, еле волоча за собой ноги, а сегодня ведь ей отдавать долг Олегу — местному барыге, придется еще у кого-то занимать денег в долг, а им с сестрой искать хоть что-нибудь в холодильнике дабы покушать. — Стой! — хватает брюнетку за запястье Саша, разворачивая к себе — я могу сейчас дать тебе денег, как придет зарплата родителей отдашь. — Нет, Александра Вячеславовна, я не возьму у Вас их — смотрит в протертый линолеум Аня. — Ну если не хочешь брать просто так, можешь отрабатывать как-нибудь.***
Деньги, деньги, деньги. Абсолютно все крутится вокруг них. Даже те купюры, что сегодня так любезно предоставила классная руководительница сегодня, уйдут в небытие. Подошва черных кроссовок проваливается в грязь, сегодня нет дождя, нет ветра, но куча грязи, оставшейся от всех этих явлений. Ночью придется вновь чистить обувь. Свет фонарей уже не освещает улицы и переулки, что так быстро проходит Щербакова. Таблички на домах, закрашены черными баллончиками, но они ей и не нужны, она и так прекрасно знает этот район. Дома закончились, дальше только гаражи и лесная чаща. Лабиринты железных коробочек. Шаг вправо, влево и вперед, до упора в темно-синюю дверь. Откашливаясь перед визитом, девушка еще раз прогоняет в голове все, что скажет Олегу и медленно стучит костяшками по ржавой поверхности. Бурые пятна остаются на белом рукаве куртки, видимо сегодня придется еще и стирать. Еще раз стучит определенный ритм, развалистые шаги слышны за стеной, они невменяемы сегодня. Дверь с грохотом открывается, оттуда высовывается опухшее лицо, всматривается в девушку напротив, а после оповещает всех присутствующих небольшого здания: «Олег, твоя шлюха пришла!». Неприятненько, но тут ничего не поделаешь. Мужчина кивает Ане в сторону железной двери. Осторожный шаг, сколько раз она уже посещала это место, но каждый раз оно приводит в ужас. Разбросанные бутылки всего чего только можно, тягучий запах перегара, что впитываются в одежду, оставляя свой след надолго. Несколько рваных диванов, огромный стол времен СССР, мигающая лампа на веревочке. — Деньги и проваливай — вытягивает руку парень. — Олег, дело в том — мямлит девушка, сразу на нее обрушаются несколько раздраженных взглядов — Я тебе сейчас не смогу отдать полную сумму — молодой человек встает с дивана, превосходящая разница в росте. Хрустя кулаками он все еще пытается слушать и понимать брюнетку — Дай мне неделю, две я все отдам — противный смех алкоголиков, сидящих рядом. Аня стискивает зубы, прожигая взглядом прогнившие доски. — А тебе может еще и понюхать с собой дать — Олег не качок, он просто очень высокий и тощий наркоман. Щербакову бы так не пугала картина спортсмена, нежели ее приводит в ступор вид бледного барыги — Где деньги, Щербакова?! — внезапно начинает кричать молодой человек в лицо девушке — Что ты морщишься, шлюха, что в клубе стали мало наваливать? — приподнимая подбородок, дабы затуманенные глаза могли смотреть в испуганные — Еще раз спрашиваю. Где деньги? — сжимает челюсть Олег — Не ответишь значит — констатирует парень и бьет прямо по аккуратному лицу брюнетки. Девушка валится на пол от неожиданности, рука прижимается к щеке пытаясь немного заглушить боль — У тебя ровно две недели и удвоенный тариф, вали отсюда! — орет барыга. Сумма удвоена, через две недели таких денег просто так точно не будет Через два дня в школу, а у нее наверняка останется синяк, это проблема.***
Столовая. Любимое место учеников и учениц. Но мало кто догадывается, что это место не меньше обожает Савелий Сергеевич. Он готов здесь жить, только бы постоянно поглощать пирожки с капустой и рисом. Нигде. Нигде кроме как в школе он не сможет этого сделать. И вот он вновь со своей спутницей по похождением в это прекрасное место направляется к деревянной двери. — Да говорю тебе, Саш, забей уже на этих пятиклассников, подрастут поймут, пока только терпеть — пытается подбодрить свою подругу географ — Ты думаешь меня все любят? Нет конечно. — Зато у тебя есть свой гарем из старшеклассниц — закатывает глаза Трусова. — Ничего тебе не мешает сделать тоже самое, дорогая. — Мешает, мы находимся в России, Савва, тут такое не то, что не поддерживается, а только запрещается — еще больше начинает злиться учительница. — Ну что ты! Если ищешь, то всегда найдешь. Хочешь приглядись к своим девочкам. Вот Лена очень даже ничего — задумался педагог — Варя, Катя, стриптизерша твоя в конце концов, считай сразу с навыками будет — шутит мужчина. — Ты с ума сошел что-ли? Какой присмотрись к своим девочкам? Во-первых это не педагогично, а во-вторых — делает паузу Саша — я не педофилка! Вот думаешь ты о чем говоришь или нет, Сав, реально, не смешно, я старею, все больше и больше, а ты надо мной только смеешься, гад! — Так, давай начнем с того, что я тебя старше дорогуша, года на три насколько мне позволяет моя старческая память, а во-вторых ты я бы не сказал, что это прям педофилия, им уже в следующем году восемнадцать, разница не такая уж и большая, семь-шесть лет. — Ты сам-то себя слышишь? Семь, шесть. Это я столько отсижу после этого. Встречаться со своими ученицами отстой! — А учениками? — Завались! — пожалуй это было слишком громко в школьном коридоре, в надежде, что никто не услышал дальше до пирожком с рисом учителя идут в тишине.